Космологические идеи нагуа

Глава II

В предыдущей главе мы установили историческое существование тламатиниме (философов нагуа). Если бы даже не было никакой возможности изучить их воз­зрения, все равно приведенные тексты убеждают нас в том, что среди древних мексиканцев были люди, посвя­тившие себя интеллектуальному труду и справедливо заслужившие — по аналогии с греческими мудрецами — звания философов. Однако, к нашему счастью, те, от кого мы получили сведения о существовании философов, в особенности Саагун и его осведомители, рассказывают нам, причем с некоторыми подробностями, об их идеях и учениях, благодаря чему на основе уже рассмотрен­ных источников мы и можем теперь непосредственно изучить мысль тламатиниме.

Их усилия, как об этом свидетельствуют тексты, были направлены на изучение происхождения и сущно­сти мира, человека, потусторонности и божественного. А. поскольку именно эти идеи представляют собой основ­ные вопросы, изучаемые человеческой мыслью, мы счи­таем необходимым рассмотреть их в отдельности, сле­дуя традиционному делению философии на различные отрасли. В этой главе исследуются идеи нагуа о проис­хождении мира, его бытии и предназначении.

Уместно с самого начала отметить, что космологиче­ские идеи нагуа — как и у других культурных народов, включая и греков, — первоначально выражались с по­мощью метафор и выступали в форме мифов. Однако наличие мифов не должно нас смущать. Мы уже ссыла­лись на Вернера Егера, утверждавшего, что настоящая мифогония содержится и в философии Платона и Ари­стотеля. Дело в том, что на первых стадиях развития рациональная мысль начинает формулировать свои идеи на основе символов, привлекающих ее внимание. Рациональная разработка — это своего рода строительное леса; мифы дают то символическое содержание, кото­рое делает возможным понимание идей. Фактически и сегодня, анализируя даже самые утвердившиеся науч­ные истины, мы удивились бы, открыв весь символизм, метафоры и даже настоящие мифы, содержащиеся в них.

В космологической мысли нагуа мифы встречаются в еще большей степени, чем в изложении воззрений о человеке. Однако в этих мифах содержатся глубокие мысли универсальной ценности. Как Гераклит своими мифами о неугасимом огне и о войне, «отце всех вещей», или Аристотель своим признанием неподвижного двига­теля, который все притягивает, возбуждая любовь во всем существующем, так и тламатиниме, пытаясь осмыс­лить происхождение земли во времени и ее местополо­жение в пространстве, создали целый ряд понятий, на­сыщенных богатым символизмом, который со временем все более и более очищался и рационализировался.

Несомненно, что космологическая мысль нагуа, как мы сейчас документально докажем, уже тогда четко от­личала истинное объяснение, базирующееся на твердой основе от толкований, которые не выходили еще из ра­мок магически-религиозных верований. Если и в данном случае применить более позднюю терминологию запад­ного мира, наиболее подходящую для обозначения про­водимого учеными нагуа различия, то можно сказать, что они были способны отличить истинное — научное — от того, что таковым не являлось.

И это не гипотеза, что доказывается текстами нагуа. Рассмотрим, например, нижеследующий текст, в кото­ром говорится о врачах или лекарях нагуа и при этом приводится четкое разграничение между подлинными врачами — теми, которые экспериментально устанавли­вают средства и следуют соответствующим методам, — и мнимыми, прибегающими к колдовству и заклинаниям.

«1. — Истинный врач — это ученый (тламатини), он дает жизнь.

2. — По опыту знающий вещи: кто из своего опыта знает травы, камни, деревья и коренья.

3. — Его средства испытаны, он исследует, экспери­ментирует, облегчает болезни.

4. — Делает массажи, правит кости.

5. — Дает людям лекарство, улучшает самочувствие, дает питье, спускает кровь, режет, сшивает, возвращает сознание, покрывает пеплом (раны).

6. — Мнимый врач: обманывает людей, совершает свой обман, убивает людей своими лекарствами, вызы­вает несварение, усиливает болезни, ухудшает состояние людей.

7. — У него свои секреты, он скрывает их, он колдун (нагуали), он владеет семенами и знает вредные тра­вы, колдун, гадает на бечевках.

8. — Своими средствами он убивает, ухудшает со­стояние своими семенами и травами»[137].

Краткий анализ первой части текста, относящийся к истинному врачу, дает ясное представление об уче­ном — тламатини «по опыту знающий вещи» — тлаихи-матини, сложное слово, обозначающее: тот, кто непо­средственно знает (-иматини) лицо или природу (их) вещей (тла). Так, он знает свои средства: травы, камни, коренья и т. д. Он следует определенному методу: про­веряет ценность своих лекарств, прежде чем применить их, он исследует, экспериментирует. Упоминаются и раз­личные способы, применяемые им для восстановления здоровья: массажи, правка костей, очищение желудка, спускание крови, резание, сшивание, возвращение созна­ния больным. Такой тщательный образ действий действи­тельно заслуживает названия, сходного с современной наукой. Кто пожелает более глубоко изучить медицину нагуа, может обратиться к десятой книге «Истории...» Саагуна, к нагуатлским текстам его осведомителей, очень интересным работам индейского врача Мартина де ла Круса, который в 1552 году закончил свой трактат по лечебной ботанике, а также к данным, собранным позднее д-ром Эрнандесом и охватывающим период вплоть до 1577 года[138].

С другой стороны, образ мнимого врача, колдуна (нагуали), обманщика людей, знающего ядовитые тра­вы, знахаря, который гадает на веревках[139], ясно доказы­вает то, о чем мы уже говорили: знание, основанное на исследовании и на методе, — это одно, а магия, колдовство — это другое. Поэтому говорить о всех лекарях нагуа, как о колдунах, значит проявлять полное исто­рическое невежество.

Следовательно, такое четкое разграничение, обнару­женное нами в приведенном тексте индейских информа­торов, которые, без сомнения, запомнили его, обучаясь в Калмекак, показывает, что собой представляла та форма знаний — результат непосредственного наблюде­ния,— которую искали ученые нагуа. Это не должно нас удивлять, если учесть тот глубокий рационализирующий след, который должны были оставить у них астрономические наблюдения и математические расчеты, связан­ные с двумя их календарями.

Ибо, как мы уже слышали из уст самих индейцев, говоривших с монахами, их тламатиниме посвятили себя исследованию и измерению пути движения светил. Астрономы нагуа — как можно прочесть в «Беседах» — рукой, заменявшей им секстант, определяли пути светил по небесным дорогам[140]. Они определяли начало годоисчисления (хиупогуалли), порядок вычисления судеб (тоналпогуалли) и каждого из вейнтенас; умели уточнять разделение дня и ночи, одним словом, располагали об­ширными математическими знаниями, достаточными для понимания, применения и даже усовершенствования ка­лендаря, унаследованного от толтеков. Поскольку об этом, а также и о хронологии нагуа вообще имеются хорошо документированные исследования, мы не будем отвлекаться дальнейшими рассуждениями по этому вопросу[141]. Укажем лишь на одно доказательство, в котором нет ничего удивительного, что у людей, при­выкших к математическим расчетам, требуемым астро­номией и хронологией, можно встретить настоящие космологические идеи. Анализ некоторых текстов, содержа­щих символико-мифологическое выражение идей нагуа относительно происхождения Вселенной, ее развития во времени и ее пространственной ориентации, покажет, какими были основные темы их космологической кон­цепции.

Рис. 2. Тламатини, наблюдающий звезды („Мендосский кодекс").

[137] Textos de los informantes de Sahagún, Códice Matritense de la Real Academia de la Historia, Ed. facsimilar de Paso y Troncoso, vol VIII, fol. 119, г. (пр. I, 13).

[138] Трактат Мартина де ла Круса был переведен с языка нагуатл на латинский Хуаном Бадиано, индейцем из Хочимилко, под названием «Libellus de medicinalibus Indorum herbis». Эта работа, обнаруженная в 1929 году в Ватиканской библиотеке, опубликована в факсимильном издании под названием «The Badianus Manuscript» (Baltimore, John Hopkins Press, 1940). Кроме того, существуют два основных издания работы о лечебных растениях и животных Новой Испании, написанной д-ром Франциско Эрнандесом: так называемое «римское» издание сере­дины XVII века и «мадридское» 1790 года (см. подробную «Библио­графию д-ра Франциско Эрнандеса, гуманиста XVI века», опубли­кованную д-ром Германом Сомолиносом Д'Ардоисом в «Revista Interamericana de Bibliografía», vol. VII, № 1, январь — март 1957, стр. 1—76). Институт биологии Национального мексиканского уни­верситета опубликовал в испанском переводе Хосе Рохо часть работы Эрнандеса «История растений Новой Испании» (три тома, Университетская типография, Мехико, 1942—1946). В течение 1959 года увидел свет первый том нового издания «Полного собрания сочинений» Эрнандеса с вводными статьями Хосе Миранда и Германа Сомолиноса Д'Ардоиса. Наряду с другими работами Эрнандес написал также книгу о древностях Новой Испании, в которой, следуя за «Историей...» Саагуна, в некоторых случаях предоставляет данные, собранные им самим. См. факсимильную копию этой работы «De Antiquitatibus Novae Hispaniae», Authore Francisco Hernando, medico et histórico Philippi II at Indiarum omnium medico primario, в «Кодексе Королевской академии истории в Мадриде» (Типография Нацио­нального музек археологии, истории и этнографии, Мехико, 1926). Существует испанское издание «Antigüedades de la Nueva España» (перевод с латинского и примечания Хоакина Гарсия Пиментеля, Робредо, Мехико, 1945). Упомянем еще три весьма важные работы, появившиеся в по­следнее время, в которых излагаются вопросы познания нагуа в области анатомии и медицины: «Фармакологические исследовании некоторых растений, используемых в ацтекской медицине» д-ра Эфрена К. дель Посо (опубликована в «Boletín Indigenista», том VI, стр. 350—364); «Влияние индейской медицины на гиппо кратскую» д-ра Хуана Комаса (опубликована в «América Indígena», том XIV, стр. 327—361), в которых подчеркивается факт сохране­ния как в области науки, так и среди народа немалого числа эле­ментов медицинских знаний древних нагуа; «Анатомия у мехиков» д-ра Рафаэля Мартина дель Кампо (в «Rev. de la Sociedad Mexicana de Historia Natural», m. XVII, №№ 1—4, дек 1956, стр. 145—167).

[139] Мотолиниа дает следующее краткое описание гадания зна­харей с помощью веревок: «Эти знахари имели также несколько веревок, связанных на манер тех, на которые женщины вешаюг ключи; они бросали их; и в том случае, если веревки оказывались спутанными, говорили, что это обозначает смерть; если какая-либо из них отделялась или все они раскручивались, то говорили, что это знак жизни...» (Motolínía Fray Torbio O f' M Memoriales, París, 1903, p. 126).

[140] «Colloquies у Doctrina...», fol. 3, г. (пр. I, 13) (Ed. de Lehmann, p. 97).

[141] Среди последних работ на эту тему следует назвать важную, еще не законченную работу лиценциата Рауля Нориэга «Камень Солнца и 16 астрономических памятников древней Мексики» (2-е предварительное издание, Мехико, 1955), в которой на основе глубокой математической интерпретации, автор открывает не только на Камне Солнца, но и на других доиспанских памятниках целый ряд «космических часов» удивительной точности. Его открытие алгебраических знаков, коэффициентов, множителей и т. д. на Камне Солнца заслуживает подробного изучения теми, кто инте­ресуется научной стороной древних культур Средней Америки.