Несколько новых книг по археологии и истории Центральной Америки [1936]
- VAILLANT, GEORGE, С. EXCAVATIONS AT ZACATENCO. 197 pp., LIV pl., IV aps. (Anthropological Papers of the American Museum of Natural History, vol. XXXII, part I), New York 1930.
- VAILLANT, GEORGE, C. EXCAVATIONS AT TICOMAN. 242 pp., XXXIX pl., VI maps. (Anthropological Papers of the American Museum of Natural History, vol. XXXII, part II), New York, 1931.
- VAILLANT, SUZANNAH B. a. GEORGE, C. EXCAVATIONS AT GUALIPITA, 135 pp., 34 fig. (Anthropological Papers of the American Museum of Natural History, vol. XXXV, part I.), New York, 1934.
- MERWIN, RAYMOND E. a. VAILLANT, GEORGE, C. THE RUINS OF XOLMUL GUATEMALA. 107 pp., 36 pl. (Memoirs of the Peabody Museum of American Archeology a. Ethnology. Harvard University, vol. HI, № 2.), Cambridge, 1932.
- MORLEY, SYLVANUS. G. THE INSCRIPTIONS AT COPAN. 643 pp., 33 pl. a. maps (Carnegie Institution, Publication № 219), Washington, 1920.
- SPINDEN, HERBERT J. ANCIENT CIVILIZATIONS OF MEXICO AND CENTRAL AMERICA, 270 pp., XLVII pl a. 86 fig. (American Museum of Natural History. Handbook series, N 3. 3d. ed.), New York, 1928.
- GENET, H. et CHELBATZ. HISTOIRE DES PEUPLES MAYAS — QUICHÉE (Mexique, Guatemala, Honduras.), Paris, 1927, 225 p.
- GANN, THOMAS, AND THOMPSON, ERIC. THE HISTORY OF THE MAYA FROM THE EARLIEST TIMES TO THE PRESENT DAY. 264 pp., XXVI pi., New York, 1931.
Первые две из названных книг являются отчетами о раскопках в окрестностях г. Мексико (древний Тенохтитлан), давших богатый археологический материал по древнейшему периоду истории Центральной Америки. В предисловии к первой из них Г. Вайан дает краткий очерк истории находок предметов материальной культуры, относящихся к этому периоду, которому в современной литературе по археологии Америки присвоено название «Архаического» (Archaic) периода или «Архаической культуры». По поводу этой культуры, как указывает сам автор, между современными американистами существуют значительные разногласия. Одни, как напр. Г. Спинден,[1] считают, что она развивается более или менее однородно по всей территории Центральной Америки вплоть до времени ее разделения на культуры толтекскую, цапотекскую, ацтекскую, культуру майа и т. д. Другие же, как Лотроп и автор рассматриваемой работы, утверждают, что памятники этого периода, в особенности скульптура, имеют в различных географических районах резко выраженные местные особенности. На основании этих особенностей Г. Вайан делит археологические памятники «Архаического» периода на две географические группы с материалом, как он говорит, однородным по технике, но разнородными типологически. В дальнейшем, основываясь в частности на работе Крэбера[2]. он считает возможным установить значительные различия в типах вещей даже отдельных небольших географических областей. С нашей точки зрения, деление, основанное только на типологических различиях (тем более иногда совершенно ничтожных), не является существенным. В отношении же хозяйства все поселения «архаического» периода не дают существенно различного материала. С вопросом об отношении так наз. архаической культуры к следующим за ней хронологически культурам майа, толтеков, ацтеков и других племен Центральной Америки связаны гипотезы о миграциях этих племен. Общераспространено мнение, обычно высказываемое в очень категорической форме, что все эти племена в различное время пришли с севера, причем типологическая разница между вещами, добытыми при раскопках из нижних «архаических» слоев, и вещами из верхних слоев (относящихся к культурам майа, цапотеков, ацтеков и других племен), приводится обычно как доказательство того, что эти племена, придя с севера, покорили народы «архаической» культуры. В данном вопросе Г. Вайан занимает весьма осторожную позицию, лишь вскользь замечая, что в «архаическом» периоде были заложены семена последующих, более высоких культур. Несомненно, что имеющийся в нашем распоряжении археологический материал дает нам полное право утверждать, что все более поздние культуры Центральной Америки развились из так наз. «архаической» культуры.[3] Во всяком случае нет никакой надобности прибегать к столь излюбленной западноевропейскими и американскими учеными теории миграций, чтобы объяснить эту типологическую разницу. Для ее понимания необходимо было бы прежде всего обратиться к выяснению тех изменений в социальной организации и хозяйстве общества, которые обусловили ее появление. Относительно истории социальной организации племен Центральной Америки следует сказать, что она до некоторой степени изучена только для ацтеков, в отношении же других племен здесь почти ничего не сделано. Развитие хозяйства и техники изучено несколько лучше. В частности, Г. Спинденом установлено, что как раз в период перехода от так наз. «архаической культуры» к культурам майа, цапотеков, толтеков и т. д. в хозяйстве и технике происходят значительные изменения.
Работы Г. Вайана «Excavations at Zacatenco» и «Excavations at Ticoman» ценны уже потому, что в них впервые дается не только описание найденных вещей, но и детальное описание как самих поселений «архаического периода», так и самих раскопок, что позволяет с известной степенью точности установить условия нахождения отдельных вещей. Хотя Г. Вайан и является одним из лучших современных археологов-американистов, все же приходится отметить, что методика его раскопок далеко не совершенна. Что касается самих объектов раскопок, а также мест раскопок, то они были выбраны им совершенно правильно: для получения более полного представления об «архаическом» периоде было необходимо, не ограничиваясь случайными находками, сбором материала на местах древних поселений и раскопкой погребений, произвести раскопки поселений, что и было учтено Г. Вайаном. Перед началом раскопок были сняты планы поселений. Однако сами раскопки были произведены неудовлетворительно. Вместо того, чтобы применить квадратно послойный способ, что дало бы возможность точной фиксации всех находок и облегчило бы увязку друг с другом отдельных раскопок, Г. Вайан прибег к раскопке траншеями. Этот устаревший способ не только не дает достаточно доброкачественных материалов, но по сути дела только портит исследуемый памятник, затрудняя дальнейшее исследование. К тому же траншеи были и заложены без определенного плана, под разными углами и наконец даже так, что одна и та же траншея имела в разных местах разную ширину. В результате Г. Вайаном были вскрыты очень незначительные части поселении и обнаружены только отдельные части стен построек, так что хозяйственное назначение, размеры и форма последних остались совершенно не выясненными. А между тем, если бы он вскрыл строительные остатки полностью, можно было бы получить некоторое представление не только об устройстве жилищ, но и о социальной организации этого общества. В отношении методики раскопок нужно еще отметить как крупный недостаток почти полную неизученность стратиграфии культурных слоев. Деление добытого раскопками материала в книге «Excavations at Zacatenco» на три группы (Ранний Цакатенко, Средний Цакатенко и Поздний Цакатенко, которые я буду называть соответственно I, II и III Цакатенко) не было точно увязано со стратиграфией почвы, причем, если эти три группы материала автором точно отмечаются как происходящие из определенного слоя почвы, то в тексте не дается почти никаких цифровых данных, позволяющих судить о мощности культурных отложений той или иной па трех перечисленных эпох в отдельности, пли всех трех, взятых вместе. Сказанное о методе раскопок относится не только к первой из названных книг, но и к двум следующим. В отношении материалов, добытых при раскопках, интерес автора явно склоняется к глиняным фигуркам (статуэткам). Так, автор на чертежах продольных разрезов вдоль траншей детально отмечает местонахождения статуэток различных форм и совершенно не указывает местонахождений орудии труда. Это видно и из текста, в котором автор хотя и дает подробное описание найденных орудий, но все же уделяет им гораздо меньше места, чем керамике и статуэткам. Результаты раскопок в Цакатенко I характеризуются более значительным количественным преобладанием фрагментов керамики и глиняных статуэток над изделиями из камня, по сравнению с более поздними слоями. Орудия производства представлены зернотерками, сделанными из лавы, и орудиями из обсидиана. Из последнего делались наконечники[4] стрел, кроме того, найдено значительное количество обсидиановых пластин и отщепов. Концы пластин иногда ретушированы. Из отщепов изготовлялись миниатюрные наконечники стрел. Орудий из кварцита не найдено, он попадался либо в необработанном виде, либо в виде отщепов. Орудий из кости было найдено только два — одно из рога оленя и другое из птичьей кости (шило). По находкам необработанных костей можно предположить, что охотились на оленей и птиц. Костей рыб не найдено совершенно. Кости собак очень редки, однако встречаются глиняные статуэтки, изображающие людей, несущих собак, что указывает на одомашнение собаки уже в эту эпоху. На умение изготовлять ткани указывают изображения одежды на статуэтках и находка двух пряслиц, сделанных из обломков стенок глиняных сосудов. Никаких остатков каменных или кирпичных зданий не было найдено.
Цакатенко II характеризуется гораздо большим количеством зернотерок и жерновов, а также наконечников стрел из обсидиана. Из обсидиана, помимо стрел, изготовляли скребки и быть может своеобразные сверла (как их определяет Вайан). Кварцит встречается в гораздо большем количестве. Был найден один кельт (полированный) из нефрита. Орудия из кости встречаются тоже гораздо чаще, чем в Цакатенко I; наиболее простыми орудиями являются зубцы, отломанные от рогов оленя, или же куски самого рога, употреблявшиеся, по мнению автора, для толчения или трения. Несколько орудий из рога имеют форму стамесок, другие, вероятно, служили отжимниками. Из костей ног оленя обычно делались толстые шила. Изделий из дерева как из Цакатенко II, так и из Цакатенко I не найдено. Остатки построек чрезвычайно незначительны.
Цакатенко III по характеру орудий мало чем отличается от Цакатенко II. В Цакатенко III найдено несколько наконечников стрел из кварцита. Таким образом Цакатенко II и III в отношении хозяйства не представляет существенной разницы (деление было произведено Вайаном на основании изменений типов глиняных статуэток и керамики). Как я уже указал, вследствие неудовлетворительности методики раскопок, добытый материал не позволяет нам составить отчетливое представление о социальной организации этого общества, что вынужден признать и сам автор.[5]
Вторая книга Вайана «The Excavations at Ticoman» является отчетом о раскопках на расположенном поблизости от Цакатенко II поселении той же эпохи (оба поселения некогда стояли на берегу 03. Тескоко). Тикоман является более поздним поселением по сравнению с Цакатенко. В отношении орудий для этого поселения необходимо отметить, что на нем было найдено большее количество наконечников стрел и копий, а также каменных скребков (среди них на ряду с обсидиановыми значительное количество кварцитовых), чем на Цакатенко. Очень интересной является попытка автора, следуя Киддеру, на основании классификации по весу различных наконечников стрел и копий, определить их назначение. Эти орудия могут быть лишь наконечниками стрел, дротиков, метавшихся при помощи копьеметалки (мексиканское atlatl), либо наконечниками копий. Киддером, на основании изучения наконечников стрел и дротиков индейских племен на территории юго-запада Соединенных Штатов, было установлено, что максимальным весом для каменных наконечников стрел будет 1.9 г, а вес наконечников дротиков, метавшихся при помощи копьеметалок, колеблется от 4.8 до 11.3 г. Взвесив каменные наконечники из Цакатенко и Тикомана и разбив их по весу на четыре группы, Г. Вайан представил результат в виде таблицы:
|
До 2.0 г |
От 2 |
до 5 г |
От 5 до 11.3 г |
От 11.3 до 42.3 г |
Общее ЧИСЛО предм. |
|||
Число предм. |
% |
Число предм. |
% |
Число предм. |
% |
Число предм. |
% |
||
Цакатенко I |
4 |
80 |
- |
- |
- |
- |
1 |
20 |
5 |
II |
2 |
25 |
4 |
50 |
1 |
12.5 |
1 |
12.5 |
8 |
III |
4 |
40 |
4 |
40 |
1 |
10 |
1 |
10 |
10 |
Тикоман I |
8 |
57 |
5 |
35.6 |
1 |
7.1 |
— |
— |
14 |
II |
б |
27 |
13 |
59 |
3 |
13.6 |
— |
— |
22 |
III |
3 |
14.2 |
11 |
52.4 |
4 |
19.0 |
3 |
14.2 |
21 |
Общая сумма |
27 |
33.7 |
37 |
46.2 |
10 |
12.5 |
6 |
7.5 |
80 |
Наконечники IV группы, в виду значительности их веса, определены автором как наконечники копий. Предложенный А. Киддером способ определения назначения наконечников по весу является несомненно принципиально правильным. Применение его в каждом отдельном случае требует, однако, большой осторожности, так как может легко повести к необоснованным выводам. Так, в данном случае таблица дает совершенно правильные соотношения между отдельными группами наконечников в пределах одного периода, в отношении же соотношений количества наконечников между отдельными периодами таблица может привести к недостаточно обоснованному выводу о росте числа наконечников при переходе от одного периода к другому. Между тем таблица не дает права для такого вывода, так как в ней не приведены цифровые данные по объему вскрытых раскопками слоев для каждого отдельного периода. В общем приходится очень пожалеть, что автор приводит так мало цифровых данных в отношении орудий производства.
Для Тикомана является характерным распространение полировки каменных изделии (из Цакатенко известны только единичные примеры) как украшений, так и топоров (молотов). Последние изготовлялись из нефрита, порфира и диабаза, что подтверждает определение автором Тикомана как более позднего поселения, чем Цакатенко. Зернотерки и костяные орудия встречаются в Тикомане также в значительном числе.
Погребения, найденные в Тикомане, отличаются от раскопанных в Цакатенко наличием значительного погребального инвентаря (керамики, костяных и обсидиановых орудии). Погребения, найденные в Цакатенко, за одним исключением, не имели никакого инвентаря. Здесь необходимо отметить, что как чертежи погребений, так и их описание совершенно неудовлетворительны. Хорошей стороной обеих книг является почти исчерпывающее воспроизведение вещей, данное в большинстве случаев фотографическим путем.
В отношении отчета С. Вайана и Г. Гайана о раскопках в Гуалуппте приходится сказать, что хотя этот отчет и написан позднее двух предыдущих, он значительно слабее их как в отношении полноты описания орудий производства, так и в отношении количества приводимых чертежей. Находки в Гуалупите охватывают значительно больший отрезок времени, чем находки в Цакатенко и Тикомане, взятые вместе. Вот как, примерно, представляется, на основании исследований Г. Вайана, соотношение этих культур (см. табл.).
Таким образом, казалось бы, что раскопки в Гуалупите должны были бы дать интересный материал, на котором гораздо лучше, чем на материале из Тикомана и Цакатенко, можно было бы проследить историю Мексики дo ацтеков и переход от «архаической» культуры к культуре ацтеков, а между тем работа Р. и Г. Вайан не дает для этого почти никаких данных.
|
Гуалупита III (непосредственно предшествует периоду господства ацтеков) |
Тикоман III II Цакатенко III = Тикоман I |
Гуалупита II |
Цакатенко II I |
Копилько,[6] Гуалупита I |
Книга Р. Мервина и Г. Вайана является отчетом о раскопках, производившихся Р. Мервином[7] в Холмуле в течение 1909—1910 г., 1910—1911 и 1913—1914 гг. Отчет подготовлен к печати и снабжен дополнениями Г. Вайаном. Оценивая работы в Холмуле с точки зрения методики раскопок, мы должны помнить, что эти раскопки были произведены более 20 лет тому назад. В книге, к сожалению, не дано описания самого процесса раскопок, но по описанию отдельных памятников, чертежам, а также по замечаниям Г. Вайана мы можем составить об этом некоторое представление. Чертежи архитектурных построек выполнены вполне удовлетворительно и всегда снабжены масштабом. По чертежам и описанию видно, что автор обращал большое внимание как на конструкцию построек, так и на определение относительной датировки отдельных их частей. Мервином была, по всей видимости, изучена и сама структура почвы искусственных холмов, на которых стояли здания; по крайней мере на чертежах он отмечает позднейшие присыпки земли к холмам. Погребения изучены значительно хуже, хотя и даются подробные перечисления вещей, найденных в каждом отдельном погребении с приблизительным указанием их местонахождения («found around skull», «found between femore — lower part» и. т. п.), но не дано ни одного подробного чертежа погребения. Имеющиеся чертежи дают представление только о положении погребений внутри построек. Как это характерно для большинства даже современных археологов- американистов, внимание Р. Мервина было обращено преимущественно на значительные архитектурные остатки и вещи, особенно их керамику (правда, керамика является в данном случае почти единственным материалом, служащим для установления относительной хронологии). Крупным недостатком работы является отсутствие общего плана местности. Холмул датируется на основании керамики и архитектурных фрагментов эпохой Древнего Царства (I—VI в. н. э.).
При раскопках был вскрыт ряд каменных здании, стоявших на высоких земляных усеченных пирамидах, причем в одном случае земляной холм первоначально служил погребальным сооружением, здание же было построено над погребениями. В Древнем Царстве к этим зданиям сооружались пристройки, для чего к пирамидам делались присыпки земли. По мнению авторов, эти небольшие здания, за одним исключением, служили для религиозных церемоний. Позднее, они стали служить для погребения вождей, обычаи, распространенный у племен майа. Наконец, четыре пирамиды были окончательно обращены в погребальные сооружения; пирамиды и стоящие на них здания были совершенно засыпаны землей и превратились в колоссальные курганы. Последним по времени является ряд построек, по всей вероятности, жилого характера. Они стоят, в противоположность остальным, на небольших земляных возвышениях и состоят из нескольких комнат, многие из которых имеют широкие каменные скамейки, идущие вдоль стен. К сожалению, наиболее интересная группа построек этого типа, состоящая из трех больших зданий (одно имеет, судя по плану, не менее шестнадцати комнат), расположенных вокруг небольшого дворика, осталась совершенно неизученной. Погребения имели богатый инвентарь, состоящий из большого количества керамики, отличающейся художественным исполнением украшений: бус, подвесок, кусочков пирита (последние вставлялись в зубы) [8]. Орудий найдено чрезвычайно мало: это обсидиановые пластинки и ножи. На стенах зданий отсутствует какая бы то ни было роспись, за исключением небольшого числа graffiti (фиг. 2).
Ценность работы, помимо издания очень интересных материалов раскопок, произведенных для своего времени очень тщательно, заключается еще в той классификации керамики, которую дал Г.Вайан. Г.Вайаном написана в 1927 г. диссертация «The Chronological Significance of Maya Ceramics», дающая по всей видимости очень важный материал для относительной датировки археологических памятников. Эта диссертация не была опубликована. Поэтому, отдел рецензируемой книги, посвященный датировке керамики, и является особенно важным, тем более, что Г. Вайан дает в нем материалы не только для датировки керамики из Холмула, но и из других поселений Древнего Царства.
Книга Морлея «The Inscriptions at Copan» включена мной в настоящий обзор, несмотря на то, что она опубликована уже 15 лет тому назад, потому что она является одной из самых важных работ по археологии и истории Центральной Америки. Этот монументальный труд является настольной книгой для всякого археолога-американиста. Неся скромное название «Надписи Копана», эта книга заключает не только подробное описание этих надписей, но, кроме того, большое количество очень ценных фактов и соображений по археологии, истории и в особенности летоисчислению майа. Копанские надписи, состоящие в большинстве случаев из серии дат (что является характерным для подавляющего большинства иероглифических надписей майа), изданы Морлеем с исчерпывающей полнотой; каждая надпись воспроизведена фотографией, для большей части даны, кроме того, прорисовки. Текст дает подробное описание, расшифровку и библиографию для каждой отдельной надписи. Большая вводная часть дает подробное географическое описание местности, причем обращено особенно большое внимание на флору с точки зрения ее использования в древности (в частности отмечается, что урожай маиса — Zea mays L.— в некоторых местах Юкатана собирается четыре раза в год). Далее дается описание открытия Копана испанцами и история его изучения. Общее описание археологических памятников снабжено хорошими планами и картами.
Копан, одно из крупнейших поселений Древнего Царства,[9] состоит из целого комплекса построек и стел, расположенных двумя большими группами (на расстоянии одной мили от другой) на pp. Копан и Сесемил. Кругом них на возвышенностях разбросан еще целый ряд полуразрушенных построек и стел. На расстоянии половины мили от главной группы развалин находятся древние каменоломни. В археологическом отношении Копан изучен еще очень мало. Благодаря работе Мореля мы хорошо знаем его надписи. Исследованиями Стефенса, Мейе, Модслея, Гордона, Спиндена и других хорошо изучены развалины больших каменных построек. Много внимания уделялось памятникам Копана и как произведениям искусства. Само же поселение, несмотря на то, что его посетил целый ряд ученых и на нем работало несколько экспедиций, еще совершенно не изучено. Так как интерес большинства археологов-американистов до сих пор направлен по преимуществу на произведения искусства, крупные архитектурные остатки и уникальные вещи, раскопки и расчистки велись только на пирамидах и около стел, а вся площадь поселения между и вокруг пирамид, не имеющая бросающихся в глаза архитектурных остатков, остались неисследованной. Точно также осталось совершенно не исследованным место современной деревни Копан, где, судя по большому количеству стел и некоторым архитектурным остаткам, в древности находилось большое поселение. В результате, несмотря на наличие большого числа поселений, датируемых Древним Царством, мы очень мало знаем хозяйство и технику этого периода. Правда, для изучения техники помимо архитектурных остатков и керамики кое-что дают случайные находки орудий на древних поселениях. Морлей в одном из примечаний к своей книге дает краткую сводку наших знаний по технике этого периода, отмечая, что майа в эпоху Древнего Царства совершенно не знали применения металла и поэтому должны были употреблять для своих архитектурных построек менее твердые породы камня (известняки, песчаники и андезиты), чем употреблявшиеся для изготовления орудий производства (базальт, диорит, кремень). Наиболее слабой частью книги являются главы, посвященные истории майа. Автор справедливо возражает против теории связи культуры майа с культурой древнего Египта, но охотно допускает миграцию майа с севера.
В конце книги дан ряд очень ценных приложений. Три из них содержат переводы испанских источников (XVI, XVII и XIX вв.). Одно, написанное У. Гэйтсом, дает подробное описание распространения отдельных языков лингвистической группы майа. Большая часть остальных касается хронологии майа. В них Морлей дает новую, детально обоснованную на материале, корреляцию между хронологией майа и современной. Мнения различных ученых по этому вопросу сильно расходятся, и я, не останавливаясь детально на этом вопросе в виду его чрезвычайной сложности, ограничусь тем, что приведу таблицу, наглядно показывающую степень расхождения.
Дата 9.0.0.0.0 по хронологии майа определяется различными авторами нижеследующим образом:
Joyce 95 г. до н. э. Spinden 176 г. н. э.
Bodwitch 94 г. до н. э. Morley 176 г. н. э.
Peréz 144 г. до н. э. Goodman 435 г. н. э.
De Rosny 151 г. до н. э. Lehmann ок. 700 г. н. э.
Valentini 161 г. до н. э. Seler ок. 1000. н. э.
Brasser de Bourbourg 174 г. до н. э. Forstmann ок. 1131 н. э.
Книга Г. Спиндена, входящая в серию руководств, изданных American Museum of Natural History, является кратким, рассчитанным на широкую публику, очерком истории древней Мексики и Центральной Америки. Книга интересна уже потому, что в ней история этих графических областей рассматривается как одно целое. Автор книги, один из крупнейших американских археологов, основывает свое изложение почти исключительно на археологическом материале. Как мы уже отметили, он считает, что нет особых оснований делить памятники «архаической» культуры, или, как он ее называет, «архаического» горизонта на резко обособленные географические группы. Эта эпоха характеризуется автором как одинаковая по уровню развития хозяйства на всем протяжении территории горных районов Мексики и Центральной Америки. Поскольку археологические данные свидетельствуют о распространенности земледелия в сухих горных районах, автор считает, что уже в эту эпоху должно было широко применяться искусственное орошение. Существование большого числа поселений доказывает, что уже в это время население вело оседлый образ жизни. На основании глиняных статуэток и находок орудий производства, украшений и керамики автор дает краткий, но хорошо обоснованный очерк хозяйства и быта. Женские статуэтки, находимые в большом числе, начиная от юго-запада современных Соединенных Штатов вплоть до Колумбии, Венецуэлы и северного Перу, справедливо ставятся автором в связь с представлениями о плодородии. Эти статуэтки служили, по всей вероятности, амулетами, обеспечивающими хороший урожай. Спинден в конце главы об «архаическом» горизонте ставит в прямую связь возникновение земледелия с изображением гончарного производства, считая появление их приблизительно одновременным. Л. Г. Морган, как известно, считал, что гончарное производство возникло раньше, чем переход к возделыванию маиса и овощей посредством орошения, и что если изобретение гончарного производства характеризует переход к низшей ступени варварства, то возникновение земледелия, на основе искусственного орошения, означает начало средней ступени варварства. Карты, составленные Спинденом и показывающие территориальное распространение в Северной и Южной Америке гончарного производства и земледелия, наглядно доказывают правильность точки зрения Л. Г. Моргана. По ним совершенно ясно видно, что в ряде областей Северной и Южной Америки было известно гончарное производство и не было земледелия. Переходя к культуре племени майа, Г. Спинден совершенно правильно отмечает, что нет никакого разрыва между ней и «архаической» культурой и что первая развивалась из последней. Переход от «архаической» культуры к культуре майа и к средним цивилизациям (т. е. к культуре мексиканских племен, лежащей хронологически между «архаической» культурой и культурой ацтеков), как их называет автор рассматриваемой работы, характеризуется распространением земледелия во влажных районах вдоль восточного морского побережья Мексики и Центральной Америки, где можно было собирать несколько урожаев в год. В главе о цивилизации майев рассматривается их архитектура, искусство и в особенности способы летоисчисления. Особо отмечаются астрономические познания майев — существование у них своеобразных обсерваторий. В специальном параграфе рассматривается пантеон племени майа, для которого характерна резкая специализация богов (Ек Ahau — бог войны, lxtubtun — покровительница резчиков по камню, Ixchebelyax— покровительница ткацкого искусства и т. д.). У майа так же как и у ацтеков существовал специальный бог маиса, часто изображаемый в скульптуре и в кодексах; он, по всей вероятности, тождественен с упоминаемым в источниках времени завоевания Уит-каах — владыкой жатвы и изображался в виде юноши с головным убором из листьев (фиг. 3 и 4). Существенным недостатком как этой, так и последующей главы (The Middle civilisation) является полное отсутствие каких бы то ни было замечаний о социальной организации майа, между тем для этого времени, на основании письменных источников и археологических данных, о ней можно было бы говорить.
Последняя, пожалуй, наиболее интересная глава, посвященная ацтекам, начинается с необоснованного сравнения майев и ацтеков с греками и римлянами (если уже прибегать к сравнениям, то Спинден, со своей точки зрения, имел бы больше права сравнивать ацтеков со спартанцами). В этой главе Г. Спинден, дав краткую историю ацтекских завоеваний и перечислив всех известных ацтекских вождей, начиная с Акамапихтлин (1376—1396), переходит к характеристике социальной организации древних мексиканцев. В основном точка зрения автора по этому вопросу заключается в следующем. Как уподобление Тенохтитлана (древней Мексики) империи, так и утверждение, что мы имеем здесь дело с демократической племенной организацией, являются неверными. Правда, как пишет Спинден, лежит между этими двумя крайностями. Все мужчины, за исключением немногочисленного жречества, были воинами. Вожди, как и другие должностные лица, хотя и выбирались, но имелась определенная тенденция производить выборы из определенных влиятельных семей. Вождю наследовал его сын или брат, за исключением тех случаев, когда эти кандидаты являлись, очевидно, негодными. Является весьма сомнительным, чтобы у ацтеков были социальные группы, которые можно было бы считать кланами.[10] Также неясно, были ли семь групп, на которые делилось племя ацтеков, экзогамными родовыми группами. Они были, по всей вероятности, военными обществами, принимавшими в своп сочлены всех людей племени. Название Calpolli («Great house») прилагалось к виду бараков, или к главному месту собраний каждого квартала, или же к части города, в которой хранились трофеи и оружие и где юноши обучались военному искусству. Право владения землей распределялось кальпулли между главами семей, и они владели землей до тех пор, пока земля обрабатывалась. Некоторые земли обрабатывались сообща для должностных лиц церкви и государства, большая часть дани также шла для их нужд. Реальным центром внутреннего управления был совет вождей. В военное время военному вождю принадлежало верховное командование. Не пытаясь ответить на вопрос, какова была в действительности социальная организация ацтеков, поскольку этот вопрос требует специального исследования источников и подробного рассмотрения различных точек зрения, укажу здесь только на основные ошибки автора. Основной ошибкой его является то, что он рассматривает ацтекское общество в статическом состоянии, вследствие чего он с такой непримиримостью относится к точке зрения А. Банделье и Л. Моргана. Ведь если Г. Сппнден и прав, отрицая наличие кланов в ацтекском обществе в эпоху завоевания, то является несомненным, что они существовали раньше. Далее автор вполне правильно отметил наследственность власти вождя, но, к сожалению, совершенно не пытался выяснить, когда и почему эта наследственность установилась. Полным молчанием обходится существование рабов, а между тем мы знаем, что они были. Наконец, автор оставил совершенно без внимания термины родства.
Пнтересно отметить, что Г. Спинден, касаясь в некоторых местах своей книги завоевания Центральной Америки испанцами, не впадает в крайности, присущие большинству работ, касающихся этих вопросов. Обычно либо чрезмерно подчеркивают жестокость испанцев и чрезмерно идеализируют индейцев, либо пытаются оправдать жестокости испанцев их цивилизаторской ролью по отношению к «варварам, приносившим людей в жертвы богам», и доказать, что индейцы были более жестоки, чем испанцы. Г. Спинден ограничивается приведением отрывка из книги Чилам Балам (предсказание ягуара), написанной на языке майа и великолепно характеризующей положение дела на Юкатане в эпоху завоевания, в частности методы, которыми вводилось христианство. Этот отрывок настолько ярок, что я позволю себе привести его целиком:
«It was then that the teaching of Christianity began, that shall be universal over our land. Than began the construction of the church here in the centre of the town of Tihoo: great labor was the destiny of the katun. Then began the execution by hanging and the lire at the end of our hands. Then also came ropes and cords into the world. Then the children of the younger brothers (the Indians) passed under the hardship of legal summon and tribute. Tribute was introduced on a large scale and Christianity was introduced on a large scale. Then the seven sacraments of the word of God were established. Let us receive our guests heartly: our [elder brothers (the white man) come!»
[Это было в то время, когда началось обучение христианству, которое должно было стать всеобщим в нашей стране. Тогда началась постройка церкви здесь в центре города Ти-хоо (Мерида): большая работа была уделом [людей в течение] катуна.[11] Тогда начались казни подвешиванием и огнем на концах наших рук. Тогда также в мир пришли веревки и оковы. Тогда дети младших братьев (индейцы) попали под тяжесть законных сборов и налогов. Так широко были введены налоги и так широко было введено христианство. Тогда были установлены семь таинств слова божия. Примем наших гостей сердечно: наши старшие братья (белые люди), придите!]
Очень хорошей иллюстрацией к этому тексту является рисунок, приведенный Г. Спинденом и изображающий Кортеса на коне с крестом и мечом в руках, а перед ним Монтекусому II, приносящего дань (фиг. 5).
- — олень, пойманный в ловушку (из кодекса майа — Codes Tro — Cortesianus).
- — graffiti (Холмул).
- — бог маиса в головном уборе из листьев (рельеф из Копана).
- — религиозная церемония у майа (Dresden Codex). На пирамиде лежит голова бога маиса, под ней иероглиф, обозначающий землю.
- — Кортес с мечом и крестом и Монтекусома II, приносящий ему дань (из ацтекского кодекса — Codex Vaticanus, 3738).
- — человеческое жертвоприношение у майа (фреска).
Книга «Histoire des peuples Mayas Quiches» Жене и Шельбатца поражает не только недостаточно критическим отношением к источникам, но и вообще своей крайней наивностью. Авторы подходят к легендам и мифам как к вполне достоверным источникам, т. е. с точки зрения исторической науки XVII—XVIII вв. Не случайно, что почти одновременно с этой книгой, несколько лет назад, появилась работа К. Сете — известного египтолога, который столь же простодушно счел не только бога Осириса, но и богов Тота, Гора, Сета и т. д. некогда существовавшими царями Египта.[12] Жене и Шельбатц в специальной главе подробно описывают миграции майцев, слепо веря всем эпизодам, встречающимся в легендах. Так, напр., они считают вполне достоверным фактом рассказ Попол-Ву о том, что отдельные племена организовались в Тулуме (мифический город) и что там же они получили богов. Мы, вовсе не отрицая правдоподобности гипотезы о переселении индейцев в Америку из Азии и Океании, никоим образом не можем считать достоверными те истории, которые рассказываются в легендах. Ведь если быть последовательным и, следуя Жене и Шельбатцу, признавать, что не только бог Кукулкан[13] был реально существовавшей личностью,[14] но и все события его жизни в том, виде, как они рассказываются легендами, являются реальными фактами, мы должны будем признать реально существовавшими и всех остальных персонажей этих легенд, т. е. всех богов. Весьма вероятно, что некоторые события легендарной жизни Кукулкана и соответствуют каким-либо историческим личностям, но такие источники как легенды требуют особо критического отношения. Все дальнейшее изложение истории как Юкатана, так и Гватемалы не представляет почти никакого интереса, так как состоит из простого пересказа данных, сообщаемых в книгах Чилам Балам, Попол-ву и др. Основным недостатком книги является полное игнорирование авторами археологических памятников. А между тем учет археологических данных заставил бы их более критически отнестись к легендарным рассказам. Любопытно отметить, что, в виде исключения, для объяснения одного из событии истории Юкатана Жене и Шельбатц обратились к экономике. После завоевания Юкатана сохранилось только одно туземное «княжество», которым правили князья из рода Сиу. Это «княжество» заключило союз с испанцами и его «князья» сами приняли христианство. Но и оно не смогло долго удержать свою самостоятельность и постепенно слилось с остальными покоренными испанцами областями. Могущество этого «княжества» основывалось на местных произведениях (какао, одежды, драгоценные в глазах индейцев камни), а также на использовании труда рабов (военнопленных), которые ценились очень высоко. С приходом испанцев Эти произведения так же, как и рабы,[15] в значительной степени утратили свою ценность, и княжество» Сиу распалось, потеряв свою экономическую основу.
Специальная глава посвящена авторами описанию социальной жизни майа. Социальная организация этого племени еще очень мало изучена, и поэтому мы в праве были бы многого ожидать от этой главы, тем более, что лишь очень немногие американисты, изучающие Центральную Америку, уделяют ей место в своих работах.[16] К сожалению, авторы уделяли вопросам социальной организации только 6 страниц, ограничившись изложением сырого материала почти без всяких выводов. Авторы вполне основательно начинают со сравнительного изучения социальной организации древних юкатанцев и современных лакондонов (племя майа, наименее затронутое европейской цивилизацией). Совершенно правильно отмечено, что юкатанские кланы были экзогамными и что власть вождя (первоначально называвшегося уит — отец) наследовалась сначала его братьями в порядке старшинства, а затем его старшим сыном. Но организация власти вождей в Юкатане описана ими чрезвычайно путано. Взаимоотношения и функции вождей различных рангов, имевших различные названия (из всех этих туземных названии только одно, а именно название, которое носили вожди трех главнейших поселений — Майапана, Мани и Чичен Итцы — испанские авторы переводят словом «король»), авторами совершенно не уяснены. Немногим лучше обстоит дело при рассмотрении социальной организации Киче, которую авторы безапелляционно считают тождественной социальной организацией майа. В этой части они справедливо указывают, что слово «король» неправильно передает значение термина, обозначавшего главного вождя, но совершенно неудачно предлагают заменить его словами «президент республики», которые, может быть, и хорошо передают выборный характер этой должности, но одновременно с тем связаны в нашем представлении с совершенно иной организацией общества.
Чтобы иметь представление о том, насколько неполно рассматривается социальная организация общества, достаточно указать, что оставлены без внимания такие важные вопросы как система землевладения, отсутствие или наличие частной собственности на орудия производства, степень развития рабства и т. д.
Археологическая карта Мексики, Гватемалы и Британского Гондураса.
Последняя из перечисленных мною книг является попыткой дать общее изложение истории религии, искусства и социальной жизни майа на основании как письменных источников, так и данных археологии и этнографии. Благодаря этому ее авторам удалось избежать некоторых ошибок, допущенных Жене и Шельбатц. Так, Т. Ганног, на основании археологических материалов, точно датируемых надписями на стелах и других памятниках, подробно изложена история Древнего Царства. В отношении истории Юкатана Е. Томпсон, так же как и Жене и Шельбатц, считает Кукулкана историческим лицом. История в изложении Т. Ганне и Е. Томпсона заключается в простом перечислении политических событий. Социальная организация, хозяйство и техника, выделенные в специальную главу, рассматриваются статично, причем социальной организации уделено очень мало места. В отличие от Жене и Шельбатца, Е. Томпсон утверждает, что власть вождя наследуется его старшим сыном. Причина разногласия, по всей видимости, лежит в том, что, давая общество в статическом состоянии, первые основываются преимущественно на свидетельствах испанских авторов (в частности Диего-де-Ланда), Е. Томпсон же придает больше значения тому положению, которое создалось после завоевания испанцами в северном Юкатане. Здесь, конечно, правильнее всего было бы учесть момент развития и признать, что власть вождя в более древнее время после его смерти переходила к следующему по старшинству брату и т. д., а позднее установилось наследование от отца к сыну. При этом необходимо отметить, что в некоторых районах Юкатана (напр., в южной части Британского Гондураса) власть вождя даже в настоящее время не обязательно наследуется его родственниками. На некоторых вопросах Е. Томпсон останавливается более подробно, чем Жене и Шельбатц, так, напр., он отмечает существование у майя перекрестно-кузенного брака.
В специальных главах рассматриваются искусство и архитектура, религия, религиозные обряды (одна из самых интересных глав) и календарь майа. Как достоинство книги следует отметить, что авторы посвятили специальную главу краткому этнографическому описанию современных майа. В целом, книга отличается популярностью изложения.
[1] Ср. Н. Spinden. Ancient Civilization of Mexico a. Central America. 1928.
[2] A. L. Kroeber. Archaic Culture Horizons in the Valley of Mexico (Univ. of California. Publications in American Archeol. a. Ethacl.. vol. 17, pp. 373—408, Berkley, 1925.
[3] Этот материал в значительной степени уже приводился Г. Спинденом.
[4] Наконечники стрел, как указывает Г. Вайан, были вероятно обработаны отжимной техникой.
[5] The Excavations at Zacatenco, p. 39.
[6] Я привел наименование этого поселения для того, чтобы можно было получить некоторое представление об абсолютной датировке находок «архаического» горизонта. Поселение у Копилько относится ко времени приблизительно не позднее начала I тысячелетия до н. э. Датировка основана на том факте, что поселение у Копилько залито лавой из ныне потухшего вулкана Ахуско. Извержение датируется геологами как происшедшее около 3000 лет тому назад (Н. Spinden. Anc. Civ. of Mexico and Central America, p. 49).
[7] Raymond Edwin Merwin родился 21 XI 1881 г. и умер 25 XI 1928 г. Он начал свои археологические работы в штате Огио. С 1908 по 1914 гг. производил раскопки и разведки на Юкатане. С 1915 по 1917 гг. работал ассистентом отдела археологии Центральной Америки в «Peabody Museum».
[8] Ср. М. Н. Saville. Pre-Columbian Decoration of the Tecthin Ecuador (Amer. Anthropol.,vol. 15—3,pp. 377—394), Lancaster, l913.
[9] Существование Копана датируется по надписям с 216 по 541 г. н. э.
[10] Автор, очевидно, имеет в виду род, безотносительно к тому, является ли он отцовским (gens) или материнским (clan). Это смешение двух видов рода характерно для всех английских исследователей, и лишь немногие из них дополняют слово клан определение» (patrilocal clan, matrilocal clan).
[11] Катун — период в двенадцать лет.
[12] К. Sethe. Urgeschichte und iilteste Religion der Ágypter, Leipzig, 1930. Ср. так же J. Pirenne. Histoire des institutions et du droit privé de l’ancienne Egypte, 1.1, Bruxelles, 1932 (рецензия И. Лурье, Советская этнография, 1934, № 3).
[13] Бог Кукулкан (на языке киче — Гукаматц, оба имени в переводе значат «земля, покрытая перьями»), имеющий полное соответствие в ацтекском боге Кветцалькоатле, был богом «утренней звезды» Венеры и почитался как один из богов, творцов мира. Про него рассказывалось, что он покорил Юкатан и Гватемалу и, учредив там свой культ, уехал на восток, предсказав, что через некоторое время он вернется. Когда явились испанцы, то они были приняты за возвращающихся спутников Кукулкана.
[14] Жене и Шельбатц пишут, напр., что «дата прибытия (Кукулкана) в Юкатан является нашей самой надежной хронологической датой».
[15] Почти с самого момента завоевания Юкатана испанцами была введена определенная система налогов и повинностей, низводившая индейцев покоренных испанцами областей до положения рабов, вследствие чего цена рабов значительно упала. Кроме того, «княжество» Сиу было лишено возможности захватывать новых рабов.
[16] Только за самые последние годы заметно увеличение интереса в этом направлении. Можно совершенно определенно сказать, что в отношении изучения социальной организации Южной и Центральной Америки американистика отстала даже от общего уровня буржуазной науки.