«САМЫЙ ИНДЕЙСКИЙ ШТАТ»

Не о птице ли кецаль, не о ее ли печальной песне, не о невзгодах ли человеческих писал А. Рейес? Авторитетный исследователь жизни индейцев Мексики в XVI веке испан­ский миссионер Бернардино де Саагун писал: одной из целей походов ацтеков на юг была птица кецаль. Именно по дороге, по которой мы едем, шли когда-то ацтекские отряды к лесам Чьяпаса. Прежде всего их интересовали длинные перья кецали. Ими, как символом некой внеземной духовной силы, украшались головные уборы правителей, знати. Нашли ли индейцы свою «птицу счастья»? Их сегодняшнее бытие может служить ответом на этот вопрос. Где, как не на мексиканском Юге, открывается широкая панорама жизни современных индейцев? И особенно это относится к штату Оахака.

«Самый индейский штат» — часто можно услышать в Мексике об Оахаке. Из 2,6 миллиона его жителей индейцы составляют более 70%. Прежде всего это сапотеки и миштеки — более полутора миллионов человек. Как нигде в стране, здесь наиболее широко представлены индейские меньшинства: чатины, чонтали, трики и др. В этом штате говорят на таком количестве индейских языков, что его в шутку называют Новым Вавилоном. Кроме того, тут живет небольшое число самбо — потомков от смешения негров и индейцев.

Штат Оахака входит в Южный экономический район, один из двух наиболее отсталых экономических районов страны (второй — Юкатанский). Здесь нет крупных городских центров, крайне слабо развиты и сельское хозяйство и промышленность. Правда, в 70—80-х годах наметилась тен­денция к изменению этого положения. Большой вклад в повышение индустриального потенциала района внесло вступление в строй двух очередей крупнейшего в Мексике государственного металлургического комбината «Ласаро Кар­денас», расположенного в Лас-Тручас. Нынешняя мощность комбината 4,8 миллиона тонн стали в год. «Нефтяной бум» 70—80-х годов затронул весь экономический район, в том числе и штат Оахаку. В 1979 году в порту Салина-Крус (штат Оахака) вступил в строй мощный нефтеперерабатывающий завод.

В Южном районе, в который кроме Оахаки входят основные территории штатов Колима, Герреро и Чьяпас, имеются две территории «наиболее отсталого развития» — это центральная часть штата Герреро и район Лос-Альтос в штате Чьяпас.

На границе штата установлен транспарант: «Добро пожа­ловать в Оахаку!» И тут же, под щитом, молодой босоногий индеец миштек в полотняных рубахе и штанах продает глиняные горшки с символами туристических объектов шта­та, вышитые накидки сарапе и т. д. Рядом лежит мачете. Поодаль — велосипед с корзинами, в которых привезены из соседней деревни товары на продажу. Предки этого индейца были, по-видимому, среди тех 25 тысяч миштеков, которые были приписаны в XVI веке к землям Кортеса. Эти земли сегодня занимают всю площадь штата Оахака и часть территории штатов Пуэбла и Морелос.

Въезжаем в штат Оахака, и сразу же относительно плавные линии ландшафта сменяются настоящими горами, которые служат серьезным препятствием для транспортных связей между внутренними районами штата и Тихоокеанским побережьем. Многие индейцы в этом краю — потомственные носильщики грузов в горах.

Был уже вечер, когда впереди показались цепочки огней Оахаки — столицы одноименного штата, в которой живет около 150 тысяч человек. Город известен как торговый центр сельскохозяйственного района, специализирующегося на производстве зерновых, кофе, разведении крупного рога­того скота. Здесь имеются предприятия пищевой промышлен­ности и многочисленные мастерские кустарей, изготовля­ющих украшения, обувь, одежду. И конечно, это центр туризма — близ города находятся всемирно известные рай­оны археологических раскопок Монте-Альбан и Митла. Но не только древние памятники влекут туристов. В штате велико­лепный климат, разнообразная флора и фауна. Каждый городок или деревня штата—фольклорный музей.

Машина незаметно «влилась» в вечернюю жизнь города: ярко освещенная площадь Сокало, отель под звучным названием «Маркиз долины», явно напоминающим о време­нах бывшего хозяина этих земель Кортеса, награжденного испанским королем титулом маркиза Оахаки.

В вестибюле нас ждал Пабло Мартинес, этнограф, работ­ник местного музея. Коренастый сорокашестилетний сапотек, чуть с горбинкой нос, волосы гладко зачесаны назад. Мы познакомились на выставке советской книги в Колиме. Мартинес вызвался сопровождать нас в поездках в Монте-Альбан, Митлу и город Охитлан. В данном случае это было проявлением не только мексиканского гостеприимства, но и семейной традиции. Отец дона Пабло, как мы его называли, оказывал некоторые услуги съемочной группе Сергея Эйзен­штейна, снимавшей в Оахаке первую игровую новеллу «Сандунга» для знаменитой киноленты «Да здравствует Мексика!».

Помимо районов археологических раскопок нам хотелось посетить родные места Бенито Хуареса и центр индейцев чинантеков городок Охитлан.

Сан-Пабло Гелатао в горах Икстлан — родина Бенито Хуареса. Город находится в 58 километрах восточнее Оаха­ки. Когда здесь в 1806 году родился Хуарес, в селении проживало всего двадцать семейств индейцев сапотеков. Маленький Бенито, сирота с трех лет, рос в доме бабушки, а потом в семье дяди. Он пас овец и коз. Двенадцатилетним мальчиком Бенито направился пешком в Оахаку. Так начал­ся его трудный путь борца за демократическую и независи­мую Мексику. Перед въездом на шоссе, ведущее в Гелатао, установлена мозаичная мураль. На ней в хронологической последовательности отражены этапы деятельности Хуареса.

Оказавшись в его родном городе, пытаемся представить, как здесь все выглядело в начале прошлого века. Высокая, в 2000 метров, лесистая гора служит фоном для старинных белых построек. Конечно, селение разрослось, но, по-видимому, мало что изменилось в его внешнем облике. Правда, есть современная бензоколонка, при ней чистенький ресторанчик, видны еще постройки 60—70-х годов XX века. Ну и, конечно, реклама и современные фонари.

В тихих старых улочках еще царит атмосфера прошлого века, а может, и более ранних времен. На рынке индеанка с соседних гор взвешивает товар с помощью примитивных весов: к одному крюку небольшого коромысла привязан на веревке камень, вес которого известен, к другому—товар. Рядом, под навесом,— еще одна индеанка, разложив на циновке для продажи перец чиле, обедает: тортильи запива­ет кофе из большой плошки.

И снова Оахака. В этом городе Хуарес, став адвокатом, защищал индейцев, а позднее был губернатором штата. В Оахаке сохранились два дома, в которых в разное время жил Хуарес. Вспомнились слова кубинца Р. Роа: «Хуарес был выкован бедностью, закален самоотверженностью, поднялся и возвеличился в борьбе». Имя этого национального героя Мексики вошло в официальное название города — Оахака-де-Хуарес.

Расположенная в солнечной долине, по которой течет река Атояк, в окружении красновато-зеленых гор, Оахака завораживает своим колоритом. Яркая природа, своеобраз­ная архитектура, оригинальные одежды. На улицах города много женщин в сапотекских национальных костюмах. Это чаще всего белое хлопчатобумажное платье свободного покроя, на груди, рукавах и подоле украшенное темно­красной вышивкой с изображением цветов, птиц, человече­ских фигурок, а также несколькими зелеными и желтыми полосами.

Город основали ацтеки, но совсем не из-за красоты этих мест. В 1485 году отряд ацтекских воинов обосновался на реке Атояк, чтобы вести наблюдение за сапотекским ца­рем — ненадежным данником Теночтитлана. Впоследствии город был завоеван испанцами.

История города и штата раскрывается в монументальной росписи во дворце правительства, выполненной А. Гарсиа Бустосом. Говоря о своей работе, художник отметил, что он стремился показать значение Оахаки как центра культурной и идеологической жизни Мексики. (Помимо Хуареса здесь жили некоторые известные писатели и художники.) «Над муралью,— сказал Бустос,— я работал радостно и раскован­но, меня окружала дивная природа...»

Оахака — жемчужина архитектуры колониальной эпохи. Окрестности города изобиловали великолепным строитель­ным материалом — камнем зеленовато-белого цвета, мягким и легко поддающимся обработке. Поэтому центральная часть Оахаки, построенная в те времена, кажется освещенной лучами яркого солнца сквозь кружево зеленой листвы. Частые замлетрясения вынуждали строителей заботиться о прочности возводимых церквей, монастырей, жилых домов, что и обеспечило их сохранность до наших дней. Особенно очаровывает созвездие церквей в стиле барокко.

В городе есть аристократические кварталы особняков, как старых, в испанском стиле, так и современных — камень и стекло. Есть и лачуги, прижимающиеся к склону горы. Чистильщиков обуви здесь, кажется, даже больше на душу населения, чем в Мехико. Главные отели, где останавлива­ются иностранные туристы, буквально осаждаются мальчиш­ками, надеющимися получить песо-два за какую-нибудь услугу. Увидев, как у местной конторы «Банко-де-Лондрес и Мехико» два босоногих мальчугана моют огромный «кадилак», дон Пабло сказал:

— Дети бедных семей — наши социальные проблемы. Вро­де живем лучше, а проблемы никак не кончаются.

Сам Пабло Мартинес окончил университет в столице, и поэтому, по его словам, относится к обеспеченным слоям оахакского общества. Его приглашают на приемы к губерна­тору. Основная же индейская масса штата, к сожалению, живет гораздо ниже официального прожиточного минимума.

Хочется добавить к разговору о жизни города одну деталь. На центральной улице нам попался на глаза «мерседес-бенц», на капоте которого «красовался» знак фашист­ской свастики. Ни в Мехико, ни в других городах мы не встречали столь открыто демонстрируемого символа фашиз­ма. Это было неожиданностью. Хотя такой ли уж неожидан­ностью? Ведь действуют же в некоторых районах страны, в том числе и в штате Оахака, ультраправые террористические группы вроде «соколов», расправляющиеся с некоторыми неугодными рабочими, крестьянами, общественными лидера­ми.

Когда утреннее солнце следующего дня осветило долину Оахаки, мы вновь были в пути. До города Охитлана, расположенного на одном из притоков реки Попалоапан, впадающей в Мексиканский залив, от Оахаки около 260 ки­лометров. Это местная «глубинка».

Обгоняем идущую цепочкой по дороге крестьянскую семью. Притормаживаем. Дон Пабло, ехавший с нами, загово­рил по-сапотекски с главой семьи. Оказывается, эти люди имеют гектар земли в соседней муниципии, но вынуждены искать приработка у богатых общинников. Таких крестьян, бредущих по дорогам в поисках лучшей доли, можно встре­тить по всей Мексике. В 70-х годах в ряде районов страны крестьяне стали самовольно захватывать земли крупных частных собственников. Правые силы ответили на это реп­рессиями. В начале 80-х годов на юге Мексики борьба поднялась на новую ступень. Крестьяне штата Оахака вос­противились проведению в жизнь навязанного правитель­ством закона 1980 года о совместном участии в производ­стве сельскохозяйственных продуктов эхидатариев — членов эхидо (общины) мелких земельных собственников и частных компаний, так как практическое осуществление этого закона вело к разрушению крестьянской общины, к открытой эксплуатации трудящихся деревни частным капиталом.

Крестьянское сопротивление в штате было сломлено войсками. В ряде мест индейские группы начинают идти за Объединенной социалистической партией Мексики. Это ха­рактерно для всего Юга. Например, 1 Мая 1983 года в городе Тлапа, в соседнем с Оахакой в штате Герреро, на политиче­ский митинг собрались индейцы, чтобы потребовать от правительства мер по улучшению их положения. Здесь были и миштеки, и науа, и представители других индейских групп. Они пришли из района Монтанья Роха-де-Алкосаука, неся портреты национальных героев Мексики Куаутемока, Идаль­го, Хуареса, Карденаса и флаги Объединенной социалистиче­ской партии Мексики. Корреспондент газеты «Аси эс», органа партии, отмечает, что эти люди надеются на выполнение своих требований, «на свою собственную борьбу и на свою партию, Объединенную социалистическую партию Мексики». Один из лидеров индейских общин, Отон Саласар, заявил на митинге, что отчаянное положение крестьян-индейцев ставит их на грань расовой борьбы, хотя индейцы не имеют ничего против «белого человека» и «единственная надежда, кото­рая у них есть,— это Объединенная социалистическая партия Мексики, которая их организует и понимает». Однако такие целенаправленные действия индейских масс далеко не все­общее явление.

Охитлан, в котором живет 16 тысяч чинантеков, располо­жен на склоне холма на берегу реки Чинантла в окружении тропического леса. Вымощена лишь главная улица. Почта, две-три лавочки, в которых продаются спички, мыло, сигаре­ты, спиртные напитки, «кока-кола» и еще кое-какие немудре­ные товары. Здесь же, на площади, размещаются муниципа­литет, школа и церковь. Среди общественных построек нет ни одной каменной. Вдоль тропинок-улиц — хижины из кусков бальсового дерева, крытые пальмовыми листьями. Обычная хижина невелика—от четырех до шести квадратных метров. Мебель убога: низкий топчан и табуретки.

Городок жил своей обычной жизнью. На реке, на камнях, женщины стирали белье и мыли детей. Мальчик лет 14, стоя в воде по щиколотку, в плетеной корзине промывал зерна кофе. По улицам шли босоногие, обнаженные по пояс женщины с маленькими детьми, привязанными за спиной с помощью шалей ребосо. Пожилые мужчины — в платочках-повязках на голове, в белых холщовых штанах и рубашках.

Мужчин помоложе днем в городе не видно. Они работа­ют на своих наделах. Труд этот нелегок: мачете и палка-копалка, пожалуй, их единственные сельскохозяйственные орудия.

У церкви собралась группа празднично одетых индейцев. Но вот они расступились, пропуская жениха и невесту. Это же свадьба!

Задолго до сватовства юноша посылает своих родителей к родителям приглянувшейся ему девушки, чтобы просить ее руки. Но ответ дается не сразу, а лишь после четвертого визита. Затем надо принести в дом девушки 100 песо. В общем-то это очень небольшая сумма, но чинантеку, живуще­му примитивным натуральным хозяйством, накопить ее не­легко. Назначается дата свадьбы, иногда даже за несколько лет. В день свадьбы жених-чинантек посылает в дом невесты подарки: или большое количество перца чиле, или несколько охапок дров.

Нам пояснили, что этот жених подарил родителям неве­сты свинью, а это свидетельство материального благополу­чия семьи юноши.

Выйдя из церкви, молодые, их родственники и друзья направились в дом родителей жениха, где уже пять дней шла подготовка к торжеству. У хижины на берегу реки взметну­лись самодельные ракеты. Заиграл маленький оркестр, наня­тый женихом, что тоже говорило о его «завидном» достатке: не каждая семья могла позволить себе такую роскошь.

На свадьбах чинантеков угощение традиционное: свиное мясо, кукурузные лепешки — тортильи, пенистое охлажден­ное питье «поло», приготовленное из какой-то лесной ягоды с добавлением сахара и какао. Мужчины пьют крепкие алкогольные напитки. На свадьбе какой-нибудь уважаемый старик обязательно должен дать советы и жениху и невесте, как жить, как себя вести, чтобы новая семья была счастли­ва. Непременный совет жениху—по вечерам не ходить в лавку пить вино. Алкоголь — бич чинантеков. Другой бич — болезни. Штат Оахака—один из трех очагов (два других находятся в штате Чьяпас) онхоцеркоза — тяжелого кишечно­го заболевания. Чинантеки до сих пор в основном пользуют­ся услугами знахарей, а также колдунов. Такова жизнь в Охитлане.

Район археологических раскопок Монте-Альбана (назва­ние происходит от фамилии одного из бывших владельцев этих земель) расположен на холмах в 20 минутах езды от Оахаки. До 1931 года, то есть до того, как мексиканский археолог Альфонсо Касо начал раскопки, здесь были только зеленые холмы. Касо обнаружил священный город сапотеков, занятый затем миштеками. Его первые постройки отно­сятся к VII веку до н. э. Известный чешский этнограф Милослав Стингл сравнил открытия в Монте-Альбане с открытием Трои.

Огромная центральная площадь, расположенная на вер­шине холма, ограждена четырьмя каменными платформами с находящимися на них постройками. Все они симметричны. Поражает грандиозностью платформа с двумя пирамидами-храмами.

В центре площади — главная молельня-жертвенник и двухъярусная пирамида, сооруженная из огромных камней. Ее верхний ярус со сводчатой крышей вытянут вверх. Ученые полагают, что это была обсерватория.

Достопримечательность северной платформы— «Утоп­ленный двор», названный так из-за квадратной площадки, окруженной возвышающимися цоколями. Его украшают ка­менные стелы, покрытые рельефами и какими-то над­писями.

— Титаническая работа Альфонсо Касо,— говорит дон Пабло,— позволила приблизиться к их прочтению. Ключ — символы обозначения цифр. Это могут быть и календарные знаки, и закодированные имена: у сапотеков часто человека называли числом дня его рождения. Касо обнаружил много знаков, связанных с космосом.

Самое замечательное в Монте-Альбане—это его захоро­нения. Их более 150. Целое подземное царство. Вот одно из захоронений. Круто вниз ведут каменные ступени. Подзе­мелье искусственно освещается. Все вокруг выложено плита­ми. Стена одной из двух комнат украшена плитой с рельефа­ми. Кто здесь был захоронен? Царь, жрец, знатный воин? в другой могиле интересны росписи, представляющие процес­сии богов и жрецов в стиле росписей Теотиуакана, но с символами и иероглифами сапотеков. В верхней части древней мурали видны глаза-звезды, наблюдающие за про­цессией как бы из космоса.

Карнизы подземных залов украшены большими глиняны­ми фигурными сосудами. Иногда это сидящие существа с человеческими лицами, полными драматизма, иногда — боги в странных масках, иногда — ягуары, сидящие или стоящие.

Особенно примечательна «могила № 7», ее открытие А. Касо в 1932 году произвело сенсацию в мире знатоков древних американских цивилизаций. В этой могиле, где было миштекское жреческое захоронение, найдено 500 изумитель­ных произведений древнемексиканского искусства, попол­нивших коллекции музеев. 121 изделие из золота: диадемы, колье, маски, серьги с изображениями фазаньих и орлиных голов, бога Тлалока, пинцеты, щипчики, колокольчики. Укра­шением украшений являются сделанные из золота перья кецали, которые вставлялись в диадему. Были обнаружены изделия из сплава золота и серебра, из жемчуга, бирюзы, яшмы, кораллов, черного янтаря.

Покинув Монте-Альбан, мы направились в Митлу, находя­щуюся приблизительно в 40 километрах от Оахаки. Это пыльное местечко, где всегда много туристов. Город основан одним из верховных сапотекских жрецов предположительно в XII веке и, возможно, был религиозным центром сапотеков на последнем этапе их древней истории.

Все каменные сооружения образуют лабиринт из двори­ков и переходов и порой напоминают доты XX века, покры­тые геометрическими барельефами и горельефами. Анало­гичная картина в подземных помещениях. Внутренние стены здания, названного археологами «дворцом», покрыты камен­ной мозаикой (не менее 100 тысяч кусочков).

Здания Митлы служили позднее миштекам, захватившим в XIV веке и Монте-Альбан, и Митлу, и некоторые другие сапотекские центры. Миштеки в Митле покрыли росписями стены ряда построек, запечатлев молодого бога Солнца и молодую богиню Луны. Культурные связи сапотеков и миштеков сложились до XIV века и продолжаются по сегодняшний день, чему немало способствует близость языков.

Уже темнело, когда мы на обратном пути оказались в Санта-Мария-дель-Туле, где находится дерево Туле — самое древнее в мире, как считают мексиканцы. Гигант, ствол которого достигает 48 метров в окружности у комля, а высота около 50 метров, стоит более пяти тысяч лет. Это огромное хвойное дерево ауэуете, называемое также «кипа­рисом Моктесумы». Ежегодно во второй понедельник октяб­ря у дерева организуется праздник, посвященный этому старожилу.