ПОДСОБНЫЕ ВИДЫ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Глава 5.

В бразильской экономике, особенно в первой фазе ее развития, необ­ходимо различать две формы производства. Первая форма — производ­ство продуктов, вырабатываемых в крупных масштабах и предназначен­ных для экспорта (сахар и табак), вторая форма — как бы вспомогательные виды производства, назначение которых заключается в поддержа­нии экспортного хозяйства. Сюда относится в первую очередь все, что служит для снабжения жизненными припасами населения, занятого в экспортных отраслях хозяйства. Эти продукты первой необходимости вырабатывались на месте — в фазендах, на плантациях, в энженьо. Как правило, производство их представляло самостоятельный вид хозяйства и служило исключительно для нужд работников, занятых в перечислен­ных хозяйственных единицах. Землевладелец применял для производ­ства этих продуктов труд тех же самых рабов, которые были заняты в основной отрасли хозяйства. Рабам для этой цели выделялся один день в неделю, обычно воскресенье. Таким образом, рабочее население колони, занятое на крупных работах, почти целиком поглощавших его время и силы, вынуждено было заниматься, кроме того, производством продук­тов питания для собственных нужд.

Городские центры в первые полтора века колонизации были очень малы. Их население состояло главным образом из чиновником админис­тративного аппарата и торговцев. Все же число городских жителей было достаточно велико для того, чтобы проблема их снабжения приобрела большую важность. Частично их снабжали своими излишками крупные землевладения, но этого было недостаточно. Производство сахара находи­лось в фазе процветания, цены держались на высоком уровне, и, следова­тельно, все усилия крупных хозяйств прежде всего были направлены на выработку этого вида сельскохозяйственной продукции. Поэтому были созданы вспомогательные виды хозяйства, продукция которых предназ­началась исключительно на удовлетворение спроса местного населения. Это были мелкие хозяйственные единицы, по типу приближающиеся к европейским фермам, где работал сам владелец и члены его семьи. Очень редко в таком хозяйстве имелся раб. Большей частью мелкие самостоя­тельные производители происходили из туземных слоев населения. Пер­вые поселенцы, естественно, были вынуждены в самом начале прибег­нуть к помощи индейцев для удовлетворения своих насущных потребно­стей. Индейцы хотя и находились на низкой ступени культурного разви­тия, все же были знакомы с земледелием в зачаточной и полукочевни­ческой форме. В снабжении белых пришельцев предметами первой необ­ходимости они видели средство для приобретения европейских товаров и различных предметов ничтожной ценности, но имевших для индейцев большую притягательную силу. Вследствие этого многие из них посели­лись близ колониальных центров, сменив свой кочевой образ жизни на оседлый. Смешавшись постепенно с европейцами, переняв их обычаи и бытовые особенности, хотя и преломленные сквозь призму их собствен­ных традиций, эти индейцы положили начало образованию промежуточного слоя бразильского населения, далеко отстоявшего как от круп­ных земельных собственников, так и от рабов и получившего впослед­ствии наименование «кабокло».

Продукты вспомогательного вида земледелия, обслуживавшего нуж­ды населения, были по большей части туземного происхождения. В этих мелких вспомогательных хозяйствах возделывались различные виды зла­ков и в первую очередь маниок — растение, которое было основным ви­дом питания в колонии и культивировалось в ней повсеместно. За мани­оком следовал маис, особенно ценный потому, что мог быть использован в качестве великолепного корма для скота, а также рис и фасоль. Овощи никогда не имели широкого распространения в колонии. Их заменяло изобилие фруктов очень высокой питательности. Местная флора Брази­лии насчитывает большое количество съедобных и сочных видов фрук­тов, кроме того, и европейцы завезли туда и успешно культивировали много видов фруктов, в особенности бананы и апельсины.

Подсобные виды хозяйства, производившие сельскохозяйственную продукцию для внутренних нужд, должны были разрешить одну из са­мых трудных задач, стоявших перед населением колоний, — обеспечить снабжение жизненными припасами наиболее густо населенных центров, где недостаток в продуктах питания давал себя чувствовать почти посто­янно. Положение стало особенно серьезным с XVIII в., когда городские центры значительно развились. Но трудности в этом отношении суще­ствовали с самого начала колонизации, и законодательство уделяло им много внимания. Были изданы специальные указы, обязывавшие земле­владельцев выращивать маниок и другие виды пищевых растений. Зем­ли предоставлялись лишь при условии, что получавшие их во владение лица будут с самого первого года концессии производить продукты пита­ния. Применялся и еще целый ряд различных мер. Однако все эти ука­зы не дали ощутимых результатов. Всеобщее внимание было устремлено на производство сахара, экспорт которого приносил высокие барыши. Некий сеньор, владелец крупного энженьо, дошел даже до того, что бро­сил прямой вызов правительству. «Я не засею ни одной пяди моей земли маниоком, — писал он, обращаясь к властям. — Я не буду делать такой глупости — отнимать землю из-под лучшей сельскохозяйственной куль­туры нашей страны, чтобы отдать ее под худшую...»Такая позиция круп­ных землевладельцев и хозяев энженьо вполне понятна. Производство продуктов питания их не интересовало, им было гораздо выгоднее приоб­ретать эти продукты, пусть даже по высоким ценам, а на собственных землях выращивать сахарный тростник, приносящий большой доход. Так как сеньорам принадлежала большая и лучшая часть пригодных для об­работки земель, то проблема питания так и не могла никогда быть удовлетворительно разрешена. Население колонии, исключая только самые обеспеченные его слои, всегда жило в состоянии хронического недо­едания. Особенно страдали городские жители.

Важные последствия, к которым это в конце концов привело, в доста­точной мере оправдывает необходимость проводить строгое различие меж­ду этими двумя сферами бразильского хозяйства: крупным, работающим на экспорт, и мелким, вспомогательным, работающим на удовлетворение нужд населения. Не уяснив себе этого различия, нельзя понять основной черта жизни колонии: с одной стороны, изобилие, процветание и интен­сивная хозяйственная деятельность, а с другой — отсутствие удовлетворе­ния самых элементарных потребностей широких слоев населения и голод.

* * *

К вспомогательным видам сельского хозяйства относилось и ското­водство. Говядина была одним из основных продуктов питания колонии. Но несмотря на значительную роль, которую скотоводство играло при колонизации и заселении новых территорией, оно осталось второстепен­ным и подсобным видом хозяйства. Им пренебрегали ради основных ви­дов хозяйства. Культура сахарного тростника занимала плодородные и цветущие прибрежные земли, и для скотоводства оставались лишь зна­чительно менее удобные земли внутри страны, использование которых оказывалось очень затруднительным. На землях северо-востока осадки выпадали нерегулярно и в малом количестве. Большая часть осадков выпадала обычно на протяжении двух или трех месяцев. Нередко случа­лись продолжительные засухи, когда в течение нескольких лет совер­шенно не было дождей. Все это создавало чрезвычайно неблагоприятные условия для скотоводства. За исключением очень немногих крупных рек,. все остальные в этой огромной северо-восточной области, площадью более 1 млн, км², носят непостоянный характер: бывают периоды полного и длительного отсутствия воды, сменяющиеся очень краткими периода­ми» когда клокочут бурные потоки. Растительность состоит из гидро­фильных растений, среди которых преобладают кактусовые. Только в очень редких случаях, когда выпадает достаточно дождей, там появляет­ся более пригодная для корма скота растительность, которая, однако, очень скоро гибнет от засух, приходящих на смену дождям.

Нетрудно понять, каково должно быть в таких условиях качество и количество скота. Достаточно сказать, что число голов скота на 1 млн. км² никогда не превышало 2 млн., т. е. в среднем две головы на один километр. Качество скота тоже очень невысоко, в среднем каждое жи­вотное дает не больше 120 кг мяса и притом очень низкого качества.

Невзирая на неблагоприятные условия, а частично даже благодаря им, так как они способствовали до некоторой степени распространению скотоводства на большие территории, скотоводческие фазенды возникали и умножались очень быстро. Исходными пунктами этого распростра­нения были Баия и Пернамбуко. Из Баии они распространялись в северном и северо-восточном направлениях, к реке Сан-Франсиско, на берегах шпорой они образовались уже в течение XVII в. Из Пернамбуко это дви­жение также направлялось к северу и северо-востоку; там фазенды заняли места, где теперь находятся штаты Параиба и Рио-Гранде-до-Норте. Пунктом второстепенного значения, тоже послужившим исходной точ­кой распространения скотоводческих фазенд, был Мараньян, где фазен­ды располагались по берегам реки Йтапикуру.

Быстрота, с которой такие фазенды возникали и распространялись в северо-восточной глуши, частично объясняется все возраставшим потреб­лением мяса жителями побережья, где увеличивалось количество план­таций сахарного тростника и возрастало в связи с этим население. Но главным образом она объясняется той легкостью, с которой подобные фазенды можно было основать: построить хижину, обычно покрываемую соломой или листьями пальмы карнаубейры (дерева, растущего в тех краях в изобилии); соорудить примитивные загоны, ввести в них несколь­ко сот голов скота — и все готово. Десять-двенадцать человек составляли вполне достаточный персонал; их набирали среди индейцев и метисов, пригодны для этого были и лица, вынужденные избегать встреч с полици­ей прибрежных районов: беглые рабы, преступники, бежавшие от правосу­дия, всякого рода проходимцы, которыми кишели эти глухие места, всем предоставлявшие убежище и обеспечивавшие сохранение свободы.

Фазенды обычно располагались по берегам рек и занимали площадь не менее трех лиг. Отсюда общее название «рибейра» (побережье) для многих населенных пунктов на северо-востоке страны, восходящее к этим прибрежным фазендам. Между двумя фазендами всегда сохранялась нейтральная зона размером не менее одной лиги, где владельцы смеж­ных фазенд не имели права возводить строений или каким-либо другим способом использовать эту землю. Такие промежуточные участки были нужны в качестве разграничительных вех для предотвращения смеше­ния животных двух различных стад и для того, чтобы одно стадо не захо­дило на пастбище, предназначенное для другого.

Пастухи пользовались большой свободой. На этих огромных простран­ствах, скудно заселенных, без представителей властей, трудно было ус­ледить за работавшими рабами. Фазендой заведовал управляющий, так называемый «скотник», сам же владелец, обычно обладавший многими фазендами, предпочитал, как правило, жить в крупных центрах морско­го побережья.

Для снабжения колониальных поселений на юге (Рио-де-Жанейро, Сан-Висенте) создаются другие скотоводческие хозяйства. В эту первую фазу колонизации Рио-де-Жанейро снабжалось мясом главным образом с Гойтаказских полей, расположенных к востоку от современной бра­зильской столицы. Сан-Висенте, а частично и Рио-де-Жанейро получали скот с полей Кампос-Жераис («Общие поля»), простирающихся к югу от нынешних штатов Сан-Пауло и Парана. В этих областях природные усло­вия значительно благоприятнее, чем на северо-востоке. Качество скота поэтому выше, численность его больше. Как следствие, фазенды здесь не были разбросаны на таких больших расстояниях, как на северо-востоке. Впрочем, последнее обстоятельство объясняется еще и тем, что в течение двух первых веков колонизации как Рио-де-Жанейро, так и Сан-Висенте были второстепенными центрами, менее заселенными, чем северные рай­оны страны, и поэтому нуждались в меньшем количестве мяса.