«Завоевание океана» и открытие Америки

Глава 1

ВСТРЕЧА ДВУХ КУЛЬТУР

«ЗАВОЕВАНИЕ ОКЕАНА» И ОТКРЫТИЕ АМЕРИКИ

Имя знаменитого мореплавателя Христофора Колум­ба, «случайно» открывшего Америку, известно, навер­ное, каждому. Существует множество описаний его жизни и путешествий, и даже люди, далекие от истори­ческой науки, когда-то слышали или читали, что Ко­лумб был родом из Генуи, в юном возрасте стал мо­ряком, а затем добился от Католических королей Изабеллы Кастильской и Фердинанда Арагонского, правивших Испанией, содействия в организации за­океанской экспедиции. К этому следует добавить, что великий первооткрыватель был хорошо образованным человеком, прилежно изучал географию и космологию и разделял теорию о шарообразности Земли. Правда, до его первого плавания европейцы еще не знали, на­сколько велики просторы океана к западу от их родно­го континента и каково в действительности расстояние до неисследованных берегов Индий, как называли тог­да страны Юго-Восточной и Южной Азии. Основыва­ясь на своих познаниях, Колумб самостоятельно разра­ботал маршрут предстоящего плавания […] его назначили адмиралом, пообещав […] от похода. Его успешное завершение обеспечило бы Колумбу высокое положение в обществе, почет и бо­гатство, неудача же сулила горькое разочарование, а, возможно, и бесславную гибель.

Организация длительных экспедиций предполагала большие расходы и была по плечу лишь очень состоя­тельным людям, прежде всего купцам и банкирам. Для осуществления смелых проектов требовались не просто крупные денежные суммы, но и некоторый из­быток средств, готовность обладателей капиталов пойти на риск и вложить деньги в предприятия, кото­рые, конечно, давали шанс получить огромную при­быль, однако, как нередко случалось, могли закончить­ся безрезультатно или даже разорить «капиталиста». В то же время опасные и дорогостоящие плавания, свя­занные с открытием и завоеванием новых земель, были тогда немыслимы без поддержки государства.

3 августа 1492 г. из порта Палос в западном направ­лении отплыли три каравеллы. Ранним утром 12 ок­тября они пристали к берегам небольшого острова в восточной части Багамского архипелага, и Колумб водрузил там королевский флаг. На языке индейцев остров назывался Гуанахани, но испанцы дали ему другое название — Сан-Сальвадор («Святой Спаси­тель», ныне остров Уотлинг).

Можно ли считать это открытие «счастливой слу­чайностью»? Да, если иметь в виду, что Колумб нашел совсем не то, что искал. Он был уверен, что неведомые европейцам земли, до которых добралась его эскадра, и есть азиатское побережье, и потому называл их «Индиями», а обитавшие здесь племена — индейцами.

Но если мы вспомним о том, что первое плавание Ко­лумба — лишь один из эпизодов эпохи Великих гео­графических открытий (опять европоцентристский взгляд!), то вынуждены будем отказаться от распрост­раненного утверждения о случайности его встречи с Америкой. Европейцев интересовали не только сла­вившиеся своим богатством «Индии», но и другие, не­исследованные, земли — ведь в то время путешествен­ники и купцы из Старого Света уже не раз бывали на африканском континенте.

Целенаправленное «завоевание океана» началось рано — в конце XIII в., и завершилось четыре столе­тия спустя. Известно, что в 1291 г. два генуэзца, бра­тья Вивальди, попытались добраться до «Индий» морским путем. Предполагается, что они плыли вдоль берегов Африки и, возможно, даже обогнули ее (этого мы, скорее всего, никогда не узнаем), но их корабль не достиг цели, сгинув в морской пучине. Однако на­ступление на океанские просторы продолжалось и к началу XVIII в. привело к открытию новых мор­ских путей, опоясавших весь земной шар. Самыми «результативными» в этом отношении стали XV и XVI вв. Возможно, европейцы сумели бы обнару­жить Америку раньше, чем это сделал Колумб, если бы не кризис, который в XIV в. потряс европейские страны и отбросил их далеко назад: голодные неуро­жайные годы, Столетняя война, страшная эпидемия чумы... жуткие времена! Оправившись от потрясений, Европа снова устремилась вперед, в океан. Почему именно Европа? А чем хуже европейцев были, напри­мер, китайцы?

Ничем. Более того, к концу XIV в. в Китае прожива­ло примерно 150 млн. человек — вдвое больше, чем в Европе. Китайцы создали корабли с усовершенство­ванным рулевым управлением, изобрели компас, осво­или навигационное дело, расширили познания в обла­сти астрономии и космографии. Между 1405 и 1433 гг. они снарядили несколько экспедиций и вышли из Ки­тайского моря в Индийский океан через Малаккский пролив. Отважные мореплаватели добрались не только до Индии, но и до Аравии, а затем до африканского бе­рега — острова Занзибар. Существует вполне обосно­ванное предположение, что их корабли достигли и Америки, причем за 70 лет до Колумба.

Почему же китайцы не продолжили столь успешно начатую заокеанскую экспансию? Как случилось, что инициативу перехватили европейцы? До сих пор уче­ные не могут однозначно ответить на этот вопрос. Од­ной из наиболее вероятных причин считается отсут­ствие у Китая видимого стимула для организации дальних плаваний. Жители Поднебесной империи располагали неограниченными возможностями коло­низации огромных внутренних территорий собствен­ного континента и потому предпочли установить кон­троль над Центральной Азией, а не над какими-то далекими землями или морскими путями. Кроме того, для успешного развития Китаю вполне хватало своих ресурсов. Наконец, в качестве причины «смирного по­ведения» китайцев называют отсутствие у них «агрес­сивной» религии.

Другое дело Европа, которую можно рассматривать как большой полуостров Евразийского материка, с трех сторон «зажатый» морями. В отличие от Китая, она не представляла собой единую территорию, а была раз­дроблена на множество государств, также стесненных границами. Когда кризис XIV в. миновал, привычные для европейцев экономические условия и обществен­ные отношения начали меняться; эти изменения исто­рическая наука рассматривает как переход от Средневе­ковья к Новому времени. Не углубляясь в проблему происхождения и развития европейского капитализма, отметим, что очень скоро облик передовых стран Евро­пы стал совсем иным — увеличилось население, вырос­ли города, на новый уровень поднялось ремесленное производство, появились мануфактуры, были вырубле­ны дремучие леса и проложены дороги, расширились торговые связи между самими европейскими государ­ствами, а также со странами Востока. Европе стало тес­но в ее границах, и единственным способом выйти за их пределы оказались уже не морские, а океанские пути.

Для более ясного представления об открытии Аме­рики и о конкисте следует подробнее остановиться на некоторых побудительных мотивах европейской экс­пансии. Как известно, по мере роста внутренней и международной торговли в Европе резко увеличи­лась потребность в финансовых ресурсах, проще — в драгоценных металлах. Однако сами европейцы зо­лота не добывали, а серебряные рудники Центральной Европы постепенно истощались. Правда, в XV в. уже было налажено производство серебра способом амаль­гамации руды, но и после этого его количество возрос­ло не более чем в пять раз, тогда как оборотных средств требовалось раз в сорок больше, чем в начале XI в. Неудивительно, что в определенный момент по­иски внешних источников пополнения запасов золота и серебра активизировались.

Зачем? Для расширения мануфактурного производ­ства или развития сельского хозяйства? Действитель­но, многие ученые полагают, что открытие новых путей к чужим богатствам диктовалось потребностями на­рождающегося капитализма, причем уже не «торгово­го», а промышленного. Так, историки-марксисты часто рассматривали заокеанские походы европейцев и по­следующее образование мирового рынка как результат разложения феодализма и зарождения в его недрах ка­питалистического уклада. Если принять этот тезис, то как объяснить, почему в океан устремились прежде всего представители «отсталых, феодальных» Испании и, особенно, Португалии, а не «передовых, капиталис­тических» Нидерландов и Англии? В нашем сознании благодаря исследованиям нескольких поколений совет­ских и зарубежных историков прочно укоренилось представление о крайней «феодальности», и, следова­тельно, хронической отсталости иберийских коро­левств и быстром буржуазном развитии двух упомяну­тых государств Северной Европы.

Что же было в действительности? В 1475 г. порту­гальские корабли достигли экватора, а 13 лет спустя португалец Бартоломеу Диаш обогнул южную оконеч­ность африканского материка и открыл мыс Доброй Надежды. В 1497 г. вслед за Диашем вокруг Африки отправилась экспедиция, которую возглавил молодой португальский дворянин Васко да Гама. От мыса Доб­рой Надежды его корабли взяли курс на север, нена­долго задержались в Мозамбике и в мае бросили якорь в индийском порту Каликут. В 1502 г. да Гама благопо­лучно повторил свой поход. Наконец, не стоит забы­вать о том, что Португалии принадлежит честь откры­тия если не Америки, то по крайней мере Бразилии (1500). Это также было «случайностью» с точки зре­ния конечной цели экспедиции Педру Алвариша Каб­рала, который намеревался пройти по пути Васко да Гамы. Из-за сильного ветра и плохой видимости эскад­ра сбилась с курса и пристала к неизвестному берегу намного западнее Африки, названному Кабралом Зем­лей Святого Креста. Португальцы еще не знали, что на­ходятся на восточном берегу Южной Америки. Впос­ледствии корабли Кабрала дошли до Индии, а затем вернулись в Лиссабон. С тех пор Земля Святого Крес­та стала перевалочным пунктом на пути из Европы в Индийский океан. В 1501 — 1504 гг. экспедиции с учас­тием находившегося на испанской службе итальянца Америго Веспуччи доказали, что открытый Кабралом берег является частью материка, на котором уже побы­вали испанцы. Даже первое кругосветное плавание (1519) было предпринято бежавшим в Испанию пор­тугальцем Фернаном Магелланом. Удивительно, сколь потрясающих успехов добились эти «отсталые, фео­дальные» монархии!

Если говорить о первых попытках «завоевания оке­ана», то у многих зарубежных ученых сложилось убеж­дение, что не о ресурсах для развития промышленнос­ти и сельского хозяйства заботились те отважные лю­ди, которые предприняли самые ранние заокеанские походы, и что первоначально отнюдь не «потребности капитализма» заставляли европейцев рисковать жиз­нью и порой распродавать последнее имущество, чтобы собрать средства для организации очередной экспеди­ции или участия в ней. Согласно одной из версий, суть дела заключалась в том, что к концу Средних веков ев­ропейцы потянулись к роскоши. Конечно, отмечают сторонники этой точки зрения, было бы некорректно говорить о появлении, пусть и на средневековом уров­не, элементов «общества потребления». Тем не менее «правящие классы», прежде всего аристократия, уже осознали, что привычные для них вещи — пища, одеж­да и даже ароматы не идут ни в какое сравнение с тем, что может дать Восток. Их манила возможность оде­ваться в нежнейший китайский шелк, шитую золотом парчу, есть заморские фрукты и блюда, приправленные экзотическими пряностями (последние все чаще ис­пользовались не только как приправа, но и как консер­ванты для хранения мяса). Состоятельные люди снаря­жали экспедиции, и их участники в погоне за корицей и перцем, жемчугом и самоцветами преодолевали не­мыслимые расстояния и опасности. Заморские товары можно было перепродать, еще больше обогатиться и потреблять все то, что так ласкало душу и тело, не вкладывая вырученные деньги в производство и да­же не расширяя торговые операции. Не случайно именно торговля с восточными странами поглощала практически все запасы благородных металлов, кото­рыми располагали европейцы.

Другой причиной европейской экспансии иногда считают частые в то время неурожаи и как следствие — голод, который охватывал то один, то другой район Ев­ропы. Не сумев победить природу, люди пускались на поиски рыбных промыслов либо территорий с благо­приятными условиями для выращивания овощей или сахарного тростника. Кроме того, тяжелая демографи­ческая ситуация конца XIV в. толкнула европейцев на организацию экспедиций за рабами. Встречаются также предположения, что в период Позднего Средневековья заметно усилилось противостояние между христиан­ским и мусульманским мирами. Чтобы воспрепятство­вать распространению ислама, европейцы предприняли «всемирный» крестовый поход, хотя, конечно же, это служило лишь прикрытием определенных торговых интересов. Наконец, некоторую роль сыграло естест­венное человеческое любопытство, подогретое расска­зами знаменитого путешественника Марко Поло.

Весьма распространенным остается мнение о евро­пейской заокеанской экспансии как ответе на захват Константинополя и значительной части средиземно­морского побережья турками-османами, которые-де в середине XV в. перерезали традиционные торговые пути из Европы в «Индии». Впрочем, некоторые ис­следователи утверждают, что это соображение не вы­держивает критики, так как покорение океана нача­лось задолго до турецкого нашествия на Византию — вспомним братьев Вивальди. Конечно, в основе евро­пейской экспансии лежали причины экономического характера. Трудно даже вообразить, какое количество посредников кормилось вокруг торговли теми же пряностями — китайцы, малайцы, индусы, арабы. Иногда товар проходил через 10-12 рук, прежде чем попадал к генуэзским купцам, и каждый посредник старался назначить самую высокую цену и извлечь максималь­ную прибыль. В Генуе перец стоил в 30—40 раз дороже, чем в Индии!

Европейцев такое положение дел, разумеется, не уст­раивало, но ведь сложилось оно задолго до вторжения османов в Средиземноморье, хотя те его, конечно, усугу­били. Как уже отмечалось, жителей Старого Света инте­ресовали не только богатые страны Востока, но и прочие полезные для них земли, однако во второй половине XV в. цели экспедиций стали более определенными: по­пасть в «Индии» и напрямую, минуя многочисленных посредников, установить торговые связи, для чего со­здать на индийском побережье европейские фактории. Испанцы и португальцы в то время еще не помышляли о колонизации отдаленных территорий. Так, когда Ко­лумб предпринял первое плавание, он не взял с собой ни женщин, ни монахов, но поскольку каравеллы направ­лялись в восточные страны, при адмирале находились переводчики с арабского и еврейского языков, знания которых оказались для него бесполезны...