Ровесники Анд

Глава 1.

Широкой полосой протянулся вдоль Тихоокеанского по­бережья Южной Америки мощный горный массив — Центральные Анды. В наши дни здесь расположены боль­шая часть Перу, часть Эквадора и Боливии. Уже в неза­памятные времена жил в этих краях человек. Далеко в глубь веков уводят нас археологические находки. О том, насколько они древни, ученые горячо спорят. Одни назы­вают VIII тыс. до н. э., другие — XVIII \ Советский исследователь В. А. Башилов² считает, что спор этот пока неразрешим: слишком ограничен круг источников. Однако для ученых, занимающихся историей андских стран, важно не только установить, когда на западе Юж­ной Америки появился человек, но и выяснить, какой путь в своем развитии оп прошел. По-видимому, образно выражаясь, это был путь от Сьерры к Косте. Волге позд­нее освоение Косты не случайно. В пустынных районах побережья редкие и бурные реки в период паводки несли разрушение, а в жаркий сезон, пересыхая,— смерть. Чтобы выжить в таких местах, люди должны были иметь познания в области ирригации, агрономии. Поэтому нельзя не согласиться с теми перуанскими исследователями³, которые утверждают, что обосновалось на побережье население, достигшее ранее относительно высокой ступени цивилизации в Сьерре или в заандских восточных до­линах.

Серьги. XII—XV вв.

Возникновение цивилизации в Андах было связано, кик и в ряде других областей пашей планеты, с переходом и земледелию, в процессе занятий которым формирова­лись племена.

Видное место среди этих цивилизаций занимает чавин, зародившаяся в XII в. до н. э. и просуществовавшая на огромной территории северной и центральной частей Сьерры и Косты вплоть до IV в. н. э. Многое в ней загадоч­но, бесспорно лишь одно — высокий уровень развития. И сегодня нас поражают удивительная керамика и такие великолепные произведения искусства из камня, как «стела Раймонди» (названная в честь нашедшего ее в 1872 г. путешественника Антонио Раймонди) и столб 4,5 м высотой в городе Чавин-де-Уантар, украшенные тонким и выразительным рисунком. - По мастерству его исполнения чавинские каменотесы не уступают древне-персидским резчикам, да и не только им.

Украшение из золота. VIII-XI вв.

Огромно влияние культуры чавин на культуры по­следующих эпох. Ученые считают, что именно она — «прародительница перуанской цивилизации» ⁴.

В середине I тыс. до н. э. на территории древнего Перу складывается целая серия индейских культур: тиауанако, паракас, наска, мочика, затем на ее основе — чиму. Разной была продолжительность их существования. Например, тиауанако, появившись почти одновременно с чавин, пережила ее на много веков.

Одним из наиболее интересных памятников культуры тиауанако является одноименное городище, расположенное на высоте 3800 м, неподалеку от озера Титикака. Когда-то в построенном по заранее составленному плану древ­нем городе было большое количество храмов и обществен­ных зданий⁵ (основное население, очевидно, жило в при­городе и ютилось в хижинах из глины, уничтоженных временем). Его главные проспекты, пересекавшиеся в центре, с поразительной точностью указывали четыре страны света.

Центры древнейших цивилизаций на территории Перу

Сохранившиеся до сего времени развалины гигантских сооружений и остатки монументов поражают идеальной полировкой и оригинальным орнаментом. Тех­ника резьбы, блестяще выполненные исполинские скульп­туры, сам факт перемещения многотонных каменных глыб на значительные расстояния (поблизости нет подобного материала) — все это говорит о достаточно высоком уровне местной цивилизации. Среди развалин Тиауанака 18-метровой высоты крепость Акапана, монумент Ворот; Солнца, изготовленный из цельной глыбы огромных размеров, на котором вырезаны изображения фантастических существ. Кстати, слово «развалины» в применимы к Тиауанако не совсем точно. На многом из того, что видишь в этом музее под открытым небом, лежит скорее отпечаток незавершенности.

В последнее время ряд перуанских исследователей стали склоняться к тому, что строительство в Тиауанако было просто прекращено по каким-то пока неизвестным мим причинам.

Примерно в 350 км от Лимы, если плыть вдоль побе­режья на юг, находится небольшой полуостров Паракас. Производя раскопки на этой узкой полоске песчаной зем­ли, перуанские археологи обнаружили в 1925 г. захороне­нии людей в небольших пещерах, а позднее — в огромных подземных некрополях. Первые оказались довольно скром­ными, зато вторые поразили богатством: ученые нашли в них большое количество украшений и остатки дорогой одежды на хорошо сохранившихся мумиях⁶.

Золотая погребальная маска. XII-XIV вв.

Часть исследователей считают, что захоронения в пещерах относятся к более раннему периоду в истории ци­вилизации паракас, а в некрополях — к более позднему. Скелеты и мумии в паракасских захоронениях нахо­дились в сидячем положении на дне неглубокой корзины, помещенной в многослойный мешок — фардо. Туда кла­лись предметы обихода и продукты питания, необходимые умершему (согласно представлениям его близких) в за­гробной жизни.

Найденные в некрополях предметы свидетельствуют о Высоком уровне развития ткацкого искусства (местные ткачи выделывали куски тканей, достигавшие 20 м в длину и 4 м в ширину, и искусно окрашивали их в различ­ные цвета).

В 200—250 км на юг от Лимы, если ехать по Панаме­риканскому шоссе, находится департамент Ика. Здесь, вдоль многочисленных рек, начиная со II в. до н. э. се­лились земледельцы, в будущем—основатели культуры наска⁷ (названной так по имени одной из рек), станов­ление которой относится ко II—III вв. н. э. Места, где жили эти люди, только начинают изучаться, однако уже обнаружено несколько храмов насканцев и их высокоху­дожественные гончарные изделия, наиболее ярко харак­теризующие данную культуру. Продолжая традиции паракасцев, насканцы достигли также немалых успехов в ткачестве, обработке золота и других ремеслах.

Впоследствии население, создавшее великие культу­ры — паракас и наска, было уничтожено воинственным племенем чинча, которое установило свое господство на больших пространствах, вплоть до границ современного Чили.

Золотой обрядовый нож с инкрустацией из бирюзы. XIV-XV вв.

Культура мочика сложилась в Северной Косте, глав­ным образом в долине реки Чикама. Помимо отличной керамики, мочики оставили неповторимые творения зод­чества, в частности Храмы Луны и Солнца. Как считает современный перуанский историк Луис Валькарсель, их государство было раннерабовладельческим. Создатели предшествующих культур, по-видимому, жили в общест­вах, где только зарождались классовые отношения ⁹.

На развалинах угаснувшей в VIII в. н. э. культуры мочика после непродолжительного существования «проме­жуточной» культуры томавал расцвела цивилизация чиму. Государство Чиму подчинило своей власти жителей ог­ромной прибрежной зоны от Гуаякильского залива (ныне — Эквадор) до границ сегодняшней Лимы. Крупным поселением в этой могущественной «империи» был город Чан-Чан (на языке чиму — «солнце солнц»)¹⁰. Он зани­мал территорию в 15—20 км² и состоял из нескольких кварталов, разделенных прямыми улицами.

Развалины города Чан-Чан

В постройках Чан-Чана заметно использование градо­строительного опыта тиауанако. Правда, здесь они возво­дились не из каменных плит, а из своеобразного «желе­зобетона»: бревна рожкового дерева и бамбука, служив­шие остовом, обкладывались глиняными кирпичами, вы­сушенными на солнце и скрепленными между собой спе­циальным раствором. Только фундаменты зданий делались из камня.

Автору этих строк несколько лет назад довелось побы­вать у стен Чан-Чана (он находится в 2—3 км от совре­менного Трухильо). Когда смотришь на его величествен­ные сооружения, диву даешься: как они выдержали нашествие инков, испанцев, пять землетрясений огромной силы и буйные ураганные ветры?! Причем сохранились и стены, и даже декоративная лепка.

Однако не только благодаря этому великолепному го­роду, крупнейшему в доиспанской Америке, вошла в ис­торию человечества культура мочика-чиму. Прекрасные земледельцы, и мочики, и чиму виртуозно владели техникой мелиорации, применяли гуано в качестве удоб­рения, прокладывали водопроводы (один из них длиною 143 км действует и по сей день). Они были опытными охотниками (между прочим и на тюленей, обитавших в холодных прибрежных водах*), искусными строителями и гончарами.

* У берегов Перу проходит холодное течение Гумбольдта

Жители Чиму умели постоять за себя, слава об их храбрости гремела далеко за пределами государства. Даже могущественное войско инков не раз отступало под натиском мужественных чиму. И все-таки «империя» пала. Пала от рук инков, ибо представляла собой, по мне­нию ряда перуанских историков, конфедерацию малосплоченных племен, которые изменили «императору» — Вели­кому Чиму¹¹.

Инки вывезли его в качестве пленника в свою столи­цу — Куско, а Чан-Чан подвергли опустошению. Это произошло за полстолетия до прихода испанских конки­стадоров, когда и над победителями стали сгущаться тучи.

Кто же были эти люди, покорившие чиму?¹²

Вокруг высокогорного озера Титикака — огромного внутреннего моря — издавна селились индейские племе­на. В силу какой-то, пока мало выясненной, причины одно из этих, видимо кечуанских, племен, оставив насиженные места, двинулось на северо-запад, в долину реки Урубамба и обосновалось там. С удивлением наблюдали местные жители, как новоявленные хозяева втыкали зо­лотой шест в землю, проверяя готовность почвы к севу, как добавляли какое-то белое вещество (поваренную голь) в корм скоту, как ловко расплачивались пригоршнями стручков перца, покупая товары.

Приблизительно через 100 лет в верхнем течении реки Урубамбы пришельцы основали город, который позднее стал столицей инкского государства. Индейцы называли его Хосхо, что на языке кечуа означало «пуп» или «центр» (в данном случае — земли). Испанские завоева­тели, не утруждавшие себя изучением языков индейцев, переиначили это слово в Куско. С тех пор город так и зовется.

Известно много легенд об основании Куско. В одной из них рассказывается о том, как предводитель появив­шихся в этих краях новых обитателей — Манко Капал, ставший первым Инкой (верховным правителем; умер приблизительно в 1150 г. н. э.), выпустил из пращи четыре камня в четырех направлениях, чтобы достроить го­род на такой территории, какую смогут защитить его воины.

Нужно сказать, что сначала у переселенцев были лишь отряды, охранявшие от местных племен источники пресной воды. Позднее в связи с необходимостью держать, покоренные народы в повиновении на их основе возникла армия, насчитывавшая около 50 тыс. воинов.

Развалины крепости Мачу-Пикчу

Постепенно рос и укреплялся Куско. Неподалеку от него на отвесной скале поднялась всемирно известная крепость Мачу-Пикчу¹³. Вместе с ростом города усили­валось и социальное расслоение населения. Между про­чим центр разрешалось заселять только знати. Подданные ютились на окраине.

Со временем; Куско превратился в уникальный ан­самбль храмов, до священных божествам, которым покло­нялись язычники-индейцы. Наиболее величественным сооружением был Храм Солнца, доступ в него разрешался лишь правителю-Сапа Инке (Единственному Инке)¹⁴ С этим чудом зодчества, залы которого украшали листо­вое золото и драгоценные камни, мог соперничать только Храм Луны супруги Сапа Инки. Между храмами находи­лась внутренняя площадь — Интипампа («солнечное по­ле»), на которой можно было созерцать сделанных из, золота и серебра¹⁵ зверей, птиц, насекомых, «посадки» маиса и других культур. В Храме Солнца помещался ог­ромных размеров золотой диск, инкрустированный изум­рудами, — олицетворение Инти, солнечного божества.

Здания инкские зодчие возводили из тщательно подог­нанных друг к другу каменных глыб, между которыми не проходит даже лезвие бритвы. Купальни, водоемы, водо­стоки и пр. зачастую вырубали прямо в скалах.

Великолепие Куско призвано было олицетворять вели­чие и могущество Сапа Инки, мощь государства, грани­цы которого из года в год расширялись. Особого могуще­ства «империя» достигает при девятом но счету инкском правителе — Пачакутеке (1438—1471). Она теперь назы­вается Тауантинсуйю, что на языке кечуа означает «четы­ре соединенные между собой страны света». Это гранди­озное государственное образование доколумбовой Амери­ки, протянувшееся с севера на юг на 5 тыс. км. и насчи­тывавшее около 10—15 млн. человек¹⁶, перед испанским нашествием занимало значительную часть территории нынешних Боливии, Чили, Аргентины, южные районы Колумбии, Перу и Эквадор. В его пределах проживало около 100 индейских народностей и племен, в отношении которых господствующим племенем¹⁷ проводилась политика ассимиляции, прежде всего в культурно-языковом отношении.

Подчиняя другие народности, инкская «империя» фор­мально сохраняла общины покоренных индейцев, но об­рекала их на жалкое существование. Советский исследователь А. Кузьмищев пишет: «В Тауантипсуйю действительно не было рабства в обычном понимании этого исторического явления, т. е. индивидуального рабства: в положении коллективного раба оказалась сама родовая Община»¹⁸. Члены общины, несшие различного рода Трудовые повинности в пользу завоевателей, не получали за это никакого вознаграждения. Они бесплатно возводи­ли дворцы, оборонительные сооружения и мосты, прокла­дывали дороги, выполняли роль тягловой силы, перета­скивая гигантские каменные монолиты за несколько ты­сяч (!) километров.

Жители тех районов, которые оказывали серьезное сопротивление, попадали в полную собственность представителей знати или самого Сапа Инки. Они превращались в «янаконов». Их насчитывалось несколько десятков ты­сяч человек (точная цифра пока не установлена). Прак­тиковалось одаривание «янаконами».

По-видимому, инкское общество либо находилось на ранней ступени рабовладельческого строя, либо пережива­ло переходный период от первобытнообщинного строя к рабовладельческому.

В административном отношении Тауантинсуйю дели­лись на четыре провинции. Во главе каждой стоял наибо­лее преданный императору родственник. Время от време­ни все четверо собирались на высший совет (апукана). Помимо них, Сапа Инка назначал в провинции своего рода инспекторов (тукурикук, т. е. «тех, кто все видит»), которые, разъезжая по государству, не только беседовали с имперскими чиновниками, но и выслушивали просьбы и жалобы населения, о чем затем докладывали своему по­велителю. Главному тукурикуку подчинялись «наблюда­тели», закрепленные за группами жителей в 40 тыс., 10 тыс. и т. д. человек. Император всегда знал, чем «ды­шат» его подданные.

Государство Тауантинсуйю:
1 — территория Тауантинсуйю;
2 — границы современных государств

В правящую верхушку входили и местные вожди (кураки), признавшие власть Сапа Инки и служившие ему верой и правдой. Что касается остальных инков, то пни подразделялись на инков «по крови»— потомков первого инкского предводителя Манко Капака и на инков «по привилегии». Последние получали такой титул за верную службу. Им разрешалось, равно как и аристократам но происхождению, носить в ушах массивные серьги-подвески из золота. Это приводило к заметной деформации ушных раковин, и испанские конкистадоры безошибочно находили впоследствии местных патрициев, которых они называли орехонес («ушастые»).

На вершине иерархической лестницы стоял сам Сапа Инка, в чьих руках сосредоточивалась вся законодательная, исполнительная, судебная и военная власть. Он был хозяином имущества, в том числе и земли, своих подданных. Даже жену общинник-крестьянин получал как великий дар самого «императора». В известной степени последний считался с мнением жрецов, однако жречество представляло собой касту, достаточно преданную Сапа¹ Инке и заинтересованную в его сильной власти.

Члены семьи Сапа Инки могли вступать в брак только между собой, дабы «не осквернять род», берущий свое начало от бога. Инка имел гарем из так называемых аклакуна (избранниц, или женщин-рабынь). В знак особой милости он мог пожаловать любому жителю, помимо жены, еще одну или несколько женщин, которые, в отличие от законной жены, никакими правами не пользовались. После смерти хозяина иногда некоторые из «дополнительных» жен приносились ему в жертву для прислуживания в загробном мире.

Семье в Тауантинсуйю придавалось большое значение: считалось, что человек приобретает в семье, этом миниатюрном государстве, навыки управления. Семейные пары подбирались при участии властей, хотя и не без согласия родителей. Возрастной ценз для невесты устанавливался в 18 лет, а для жениха—24 года, дабы супружество не превращалось из серьезного дела в баловство.

Дети инков воспитывались в спартанском духе. Чтобы не изнежить ребенка, мать не брала его на руки даже для кормления грудью: она только наклонялась над лежащим в высокой колыбели младенцем. Со дня рождения детой ежедневно обливали холодной водой в целях закаливания. В девятилетнем возрасте мальчика уже посыла ли на первую охоту. Укреплению семьи во многом способствовала религия, проповедовавшая почитание отца как «начала всех начал».

Содействуя усилению власти Сапа Инки и упрочению положения главы семейства, служители культа не забы­вали и о себе. Треть подученного урожая крестьянин-общинник должен был отдавать Сапа Инке, другую — в качества подношения храмам. Мужчины-общинники бес­платно строили культовые здания, обрабатывали принад­лежавшие жрецам поля. Из женщин-красавиц набира­лись аклья (служительницы, жившие в. храмах и ткавшие одежды и дорогие ткани для жрецов и придворных Инки) Испанцы называли их «девами Солнца». Потерявшую невинность аклья заживо зарывали в землю, а соучастник «в грехе» приговаривался к смертной казни вместе с род­ственниками и даже соседями. Дом такого человека. сно­сился, а посевы—уничтожались.

Огромная армия священнослужителей следила за свое­временностью и точным жертвоприношением богам. Ин­ки поклонялись земле (Мама Пача), воде (Мама Коча) но прежде всего Солнцу. Ему был посвящен самый важ­ный праздник—Инти Райми. Во время этого торжества, проводившегося в самый короткий день года (в июне), представители всех провинций Тауантинсуйю просили Солнце не покидать землю.

Несмотря на общую политику ассимиляции покорен­ных племен и стремление к унификации религии на тер­ритории всего государства, инки зачастую разрешали дру­гим народам поклоняться их божествам. Они даже ввели в пантеон своих богов крайне популярного среди по­коренных ими племен Косты—Пачакамака («Созда­теля»).

Другим важным институтом, стоявшим на страже ин­тересов правящей инкской верхушки, была армия, основ­ными подразделениями которой командовали ближайшие родственники Сапа Инки.

Часто Сапа Инки сами водили войско в длительные походы. Большим полководческим талантом обладал, на­пример, Инка Уайна Канак 1(1493—1525).

В армии царила суровая дисциплина. Во время похо­дов солдаты не имели права не только что-либо трогать на окрестных полях, но даже ступать на них, Нарушите­лей жестоко наказывали, а иногда казнили. Аналогичная участь ждала изменников, трусов и дезертиров, причем приговор распространялся и на ближайших родственни­ков осужденного.

Армия была призвана не только завоевывать новые земли и народы, но и держать в повиновении уже покоренные племена, которые неоднократно на протяжении всей истории инкского государства поднимали восстания против своих завоевателей. События одного из них, продолжавшегося несколько лет, нашли отражение в народной драме «Ольянтай»¹⁹.

Держать в повиновении население государства призвано было и законодательство, весьма, надо сказать, суровое. Самым большим преступлением считалось «экономическое», т. е. наносившее ущерб материальным интересам инков. Между прочим убийство человека они также причисляли к этой категории: ведь преступник посягал в лице убитого на одну из единиц, производящих матер­иальные блага или ценности.

Видное место в жизни «сына Солнца» и государства в целом занимали амаута (на кечуа — «осмотрительный», «философ», «историк, «мыслитель», «учитель», «ученый») — подлинные ходячие энциклопедии. Как правило, и становились инки «по крови». К ним Инка обращался за советом, и за разъяснением особенностей древнего законодательства, истории, традиций и обычаев поко­ренных народов. Амаута слагали гимны, в которых вос­певали деяния Сапа Инки, обучали грамоте и различным Наукам членов его семьи. Они входили в ограниченный Круг лиц, имевших доступ к кильке — иероглифической письменности, которой почти как тайнописью пользовались правители Тауантинсуйю.

Документы инков представляли собой небольшие холсты, вставленные в золотые рамки. Последнее обстоятельство сыграло свою роковую роль: жадные до золота испанские завоеватели переплавляли рамки в слитки, холсты с непонятными для них знаками сжигали.

По мнению инков, дети должны были делать то же самое (и так же), что и их родители. В этом нашло свое выражение классовое неравенство и расслоение, существовавшие в инкском обществе. Детей простых общинников никто не обучал: ни мудрецы, ни обыкновенные учителя.

Они учились в «школе жизни». Люди же из привилегированных сословий практически имели все возможности для физического и умственного совершенствования.

Инки прекрасно знали астрономию, арифметику и геометрию, топографию и географию, хирургию -и гомео­патию, ботанику и агрономию.

Поражают оригинальностью и изяществом произведе­ния инкских ювелиров и гончаров, хотя керамика последних уступает, скажем, керамике мочиков.

Составленный инками календарь весьма точен. По нему год делился на 4 сезона и 12 лунных месяцев, каждый продолжительностью 29 дней. В конце каждого года жители Тауантинсуйю прибавляли несколько дней, которых, по подсчетам инкских ученых, не хватало до полного «солнечного года» (иначе говоря, это были 30-е и 31-е числа современного календаря).

Хорошо разбирались инки в террасированном земледелии. И сегодня в Андах немало горных вершин, опоясан­ных кольцами зеленых ступенек-террас. Даже в наши дни эта сохранившаяся со времен инков система позволяет использовать под посевы не только долины, но и горные склоны.

Много внимания инки уделяли коммуникациям. Спе­циалисты считают, что дороги, построенные в Тауантинсуйю (протяженность их превышала 15 тыс. км), по каче­ству превосходят дороги Римской империи. На дорогах действовала система часки (гонцов), передававших друг другу на бегу эстафету, новостей и срочных донесений. Часки не только держали верховного правителя в курсе важнейших событий, но и доставляли для местной знати свежую рыбу с побережья океана в Куско — Рим Нового Света, по словам перуанского писателя Гарсиласо де ла Веги ²¹.

В 20-х годах XVI в. в истории государства инков на­стали черные дни. Какая-то страшная болезнь косила лю­дей то тут, то там, в стране возникали недовольство и смута, часки-гонцы доносили о появлении на побережье «белых богов», прибывших из-за моря. Когда на севере «империи» восстали непокорные племена, на их подавление отправился сам Инка Уайна Капак. Во время похода Капак скончался от той же непонятной болезни, что и многие его подданные (вероятно, от оспы). Он не мог предполагать, что ему суждено было стать последним, реально правившим инкским «императором».

Как бы предчувствуя близкую гибель, Уайна Капак, покидая Куско, наделил своего сына Уаскара самыми вы­сокими полномочиями. Но он упустил из виду один край­не важный момент: Капак не учел, что его незаконный сын Атауальпа, тщеславный и хитрый человек, мучимый комплексом «чистоты крови», никогда добровольно не уступит власть брату.

После смерти отца находившийся в Кито Атауальпа бросил Уаскару вызов: не явился в Куско на торжества но случаю провозглашения Уаскара Сапа Инкой. Вместо себя он послал делегацию, которой «заодно» поручил перевезти из Кито в Куско набальзамированные останки Уайна Капака.

Разгневанный Уаскар назвал брата предателем и подверг пыткам его посланцев, дабы получить у них сведе­ния о возможном заговоре. Между братьями началась долгая и кровопролитная война, закончившаяся пораже­нием и пленением Уаскара.

Однако победителю Атауальпе уже не суждено было насладиться плодами победы: сопровождавший в Кахамарку пленного «императора» конвой повстречался с от­рядом высадившихся незадолго до этого испанских кон­кистадоров...

---

Примечания:

¹ Видный перуанский историк А. Тауро делъ Пино (Таиго del Pino A. Historia de la Nacion Peruana. Lima, 1971, p. 7) высказал предположе­ние, что первый человек появился в районе Централь­ных Анд примерно 20 тыс. лет назад, а его соотечест­венник антрополог А. Кардич на основе анализа костей человека и животных, обна­руженных им в 1958 г. в пе­щере у истоков реки Мараньои (Перу),— что 10 тыс. лет назад. В 1976 г. перуан­ские археологи нашли в Ан­дах на высоте 4 тыс. м (де­партамент Уанко) развали­ны древнего города, возраст которого ими определен в 10 тыс. лет («Правда», 1976, 12 марта).

² См.: Башилов В. А. Древние цивилизации Перу и Боли­вии. М., 1972.

3 См.: Barrenechea Baul Porras. Fuentcs Mstoricas perua-nas. Lima, 1954, p. 13.

⁴ Tello J. Chavin, cultura matriz de la civilizacion peruana, Lima, 1961. Недавние находки в археологическом ком­плексе Сечин, в 370 км к северу от Лимы, подтвер­ждают предположение, что культуре чавин предшест­вовала другая высокоразви­тая культура, достигшая своего расцвета за 2 тыс. лет до н. э. («Правда», 1976, 6 апр.),

⁵ См.: Башилов В. А. Указ. соч., с. 72.

⁶ Хорошая сохранность самих останков, а также кожи и тканей в этом случае объясняется тем, что сухая песчаная почва полуострова Паракас содержит большое количество солей.

⁷ В пустыне, близ современно­го города Наска, на огром­ном плато протяженностью 50 км с севера на юг и 10 км с востока на запад начерта­ны загадочные рисунки, изображающие гигантских размеров людей, животных, рыб, которые можно разглядеть лишь с высоты птичьего полета. Хорошо видны и странные дороги, ведущие в никуда и обрывающиеся по­среди пустыни.

До последнего времени ученые Перу и других стран продолжают спор о происхождении этих таинственных фигур и дорог. Одни склонны рассматривать их как на­вигационные ориентиры, про­ложенные инопланетянами (в известной степени данное предположение опровергает состоявшийся недавно полет над Наской на воздушном шаре англичанина Нотта и американца Будмэна, утвер­ждающих, что такие поле­ты совершали древние пе­руанцы еще 2 тыс. лет на­зад), другие — как колос­сальных размеров астро­номический календарь. Что касается поразительной для того времени техники ис­полнения изображений, то здесь с наиболее убедитель­ной версией выступает про­живающая в Перу немецкая исследовательница Мария Райхе, изучающая уже в те­чение 30 лет эту уникальную «изостудию». Она считает, что авторы создавали рисунки, в частности четко впи­санные скругления различ­ных радиусов, с помощью специально выведенной фор­мулы и примитивного цир­куля в виде кола и привя­занной к нему одним концом веревки, складывавшейся в зависимости от необходимо­го радиуса того или иного закругления (см.: «Латинская Америка», 1975, Na 4, с. 208— 216).

Рисунки, сделанные более тысячи лет назад, сохраня­ются почти в первозданной целостности благодаря осо­бому строению почв Наски и отсутствию в этом районе осадков в течение многих лет. К сожалению, большой вред творению древних в на­ши дни наносит изменив­шейся климат (нередкие лив­ни) и бездумное отношение туристов.

8 См.; Культура Перу. Отв. ред. В. А. Кузьмищев. М., 1975, с. 21.

⁹ См. там же, с. 16, 25.

^{10 И}меются и другие интерпре­тации этого названия. Одна­ко данная, па наш взгляд, наиболее, точна.

¹¹ См.: Таиrо del Pino A. Op. cit.

¹² Сохранилось большое коли­чество различных мифов о происхождении инков. Види­мо, в них отражены реаль­ные события, связанные с борьбой, а позднее образова­нием союза кечуанских пле­мен во главе с инками. За­частую мифы древних кечуа дают божественное толкова­ние происхождения инков. В одном из них рассказыва­ется о том, как боги — отец-Солнце и мать-Луна—посла­ли с неба на землю своих детей — сына Манко Капака и дочь Маму Окльо. Дети опустились в озеро Титикака. Выйдя из озера, они полу­чили разрешение родителей-богов двигаться в любом на­правлении, но поселиться только там, где врученный им золотой жезл легко вой­дет в землю. Жезл без вся­кого труда вошел в почву лишь в долине реки Урубамба. Здесь инки и обоснова­лись.

¹³ Развалины Мачу-Пикчу и се­годня поражают туристов со всего света. Долгое время их открытие приписывалось аме­риканцу Бингэму, пока ар­гентинец Армандо Эльман не опроверг это в одной из сво­их работ в 1974 г. Он утвер­ждает, что Бингэма в его из­вестной экспедиции 1911 г. сопровождали три перуан­ских проводника — Альберто Лопес, Очоа Гевара и Аугустин Лисаррага. Последний обнаружил существование разрушенной крепости еще в 1889 г. Это подтверждает и живущий по сей день в Перу один из проводников Бингэма — Альберто Лопес.

¹⁴ Видимо, Инка — это сын Инти, бога Солнца. Термин «инки» по мере становления государства инков все чаще начинает обозначать людей, принадлежащих к господст­вующей касте, тех, кто пра­вит порабощенными народа­ми.

¹⁵ Инки не рассматривали ред­кие металлы как драгоцен­ность и ценили их только за красоту. Золото добывалось в свободное от других, более важных, дел время.

¹⁶ По некоторым данным, даже около 40 млн. человек. В Тауантинсуйю постоянно проводилась перепись насе­ления в целях точного учета налогов, распределения зе­мель и т. л. Результаты под­счетов отмечались узелками на специальных разноцветных нитях, подвешенных к шну­ру-основе — кипу, склад ко­торых в Куско был сожжен испанцами.

¹⁷ Таким господствующим в Та­уантинсуйю племенем, види­мо, было какое-то из племен кечуа. Правда, его название пока точно не установлено. Кечуа испанские монахи, ве­роятно, просто назвали од­но из населявших Централь­ные Анды племен. Кстати, и сами инки именовали свой язык не кечуа, а руиа-сими («язык людей»).

¹⁸ «Латинская Америка», 1973, № 2, с. 147.

¹⁹ См.: Культура Перу, с. 38.

²⁰ Инки-медики, судя по дан­ным «Истории перуанской медицины», изданной в Лиме на испанском языке в 1918 г., умели делать трепанацию черепа. Отверстие в трепанированном черепе они при­крывали тыквенной коркой, а стыки заливали расплав­ленным золотом. Значитель­ная часть больных выжива­ла.

²¹ 12 апреля 1539 г. в Куско у одной из дочерей Инки ро­дился первенец, отцом кото­рого был капитан армии испанских конкистадоров Гарсиласо де ла Вега, губер­натор упомянутого города. Когда мальчик вырос, его отправили в Испанию, где он получил прекрасное по тому времени образование. Молодой метис с увлечением при­нялся за изучение истории Тауантинсуйю. Плодом этого увлечения явился фундамен­тальный труд «Подлинные комментарии инков», посвя­щенный описанию разнооб­разных сторон жизни инк­ского общества, в том числе и в период конкисты. Труд Инки Гарсиласо де ла Beги «История государства инков» (так в русском переводе) был издан в 1974 г. издатель­ством «Наука» в серии «Ли­тературные памятники» в переводе В. А. Кузьмищева, автора статей о Гарсиласо де ла Веге (см.: «Латинская Америка», 1975, № 4, 5). В этом произведении, равно как и в личности самого ав­тора, говоря словами выдаю­щегося перуанского исследо­вателя-марксиста X. К. Мариатеги, «встретились две эпохи, две культуры» (Мариатеги X. К, Семь очерков истолкования  перуанской действительности. М., 1963, с. 266).

Гарсиласо был подлинным перуанцем, хотя в жилах его текла испанская кровь. Он любил инков, восторгался их цивилизацией, тяжело пере­живал ее постепенное унич­тожение испанцами. Но он не мог, по вполне очевидным причинам, выступить с от­крытым обличением Мадрида и посланных им завоевате­лей. Отсюда становится по­нятным, почему Гарсиласо всячески возвеличивал пред­ков по материнской линии и считал цивилизацию, соз­данную инками, первой в этом регионе, почему все, что ей предшествовало, на­зывал «эдад оскура» («тем­ные времена»). С этим, ко­нечно, никак нельзя согла­ситься.  «Гарсиласовский «темный век», — отмечала пе­руанская газета «Экспресо», — был более богатым в куль­турном отношении, нежели времена инкской империи... Даже по записям ее лето­писцев можно судить, что власть в империи не была столь великодушной, а госу­дарство не имело столь со­вершенную социальную ор­ганизацию, как это утвер­ждает Гарсиласо» («Expreso», 1974, 7 Jul).

Уже после смерти писа­теля, в 1617 г,, свет увидела его «Всеобщая история Пе­ру». Правда, несмотря на столь многообещающее на­звание, в ней рассматрива­ется крайне небольшой пе­риод в жизни страны — око­ло полустолетия. И здесь опять Гарсиласо, видимо следуя своему тезису об «эдад оскура», ничего не го­ворит о доинкском периоде.

И все-таки выдающиеся за­слуги Гарсиласо бесспорны: он до конца дней был верен своему свободолюбивому народу, о котором оставил ми­ру уникальную информацию, поданную в высокохудоже­ственной форме. Она и по сей день звучит как прекрас­ная утопия о «справедливом и гуманистическом обще­стве».