Перу: взгляд сквозь века

Богатое культурное наследие народов Перу, их полная драматизма история, пропитанная острейшими классовыми, национальными и геополитическими конфликтами, всегда являлись объектом серьезного научного интереса в отечественной латиноамериканистике. За последние четверть века российские ученые внесли весомый вклад в разработку многих перуанских проблем: по археологии и этнологии - В.А. Башилов, Ю.Е. Березкин и С.Я. Серов; в области древних цивилизаций, культурных и социально-экономических вопросов современности - видные отечественные перуанисты Ю.А. Зубрицкий и В.А. Кузьмищев; о судьбах индейцев и общины - И.К. Самаркина; об индейских политических и социальных движениях - Т.В. Гончарова и С.А. Созина; общественно-политической мысли - А.Ф. Шульговский; о становлении республики Перу - И.И. Янчук и др. Heмалое внимание проявлялось к идейному наследию таких видных общественных и политических деятелей XIX-XX вв., как М. Гонсалес Прада и Х.К. Мариатеги – К..П. Гаврикова, Т.В. Гончаровой, А.Ф. Кофмана.

Драматическое семилетие (1968-1975) - время демократических реформ Революционного правительства X. Веласко Альварадо нашло отражение в монографии И. Г. Бушуева, B.C. Кузнецова, В.И. Леоновой и др. Перуанская тематика широко представлена и в сводных публикациях "Перу: 150 лет независимости" (М., 1971), «Культура Перу» (М, 1975), "Национализм в Латинской Америке: политические и идеологические течения" (М., 1976), "Этнические процессы в странах Южной Аме­рики" (М., 1981), "Перу: социально-экономическое и политическое развитие 11%8 1980)" (М, (982), Королев Ю.Н., Кудачкин М.Ф. Латинская Америка: рево­люции XX века (М., 1986), "Латинская Америка 80-х годов: страны Южного конуса: современное положение и перспективы развития" (М., 1988), "История литератур Латинской Америки" ([Кн. 1-31. М., 1985-1994), Строганов Л.И. Новейшая история Латинской Америки (М., 1995), "История Латинской Америки" ([Т. 1-3]. М.). Большое число монографий и публикаций по всему спектру актуаль­ных социально-экономических и политических проблем, а также учебных пособий были изданы Московским, Санкт-Петербургским и Ивановским университетами, Институтом Латинской Америки, Институтом всеобщей истории РАН. Накопление значительного свода исторических фактов и их осмысление подготовили почву для фундаментального обобщающего труда.

Представленная на суд читателей "История Перу" является первым в отечест­венной и европейской латиноамериканистике исследованием по истории этой уникальной южноамериканской страны с древнейших времен до конца XX века. Работа подготовлена учеными Центра латиноамериканских исследований ИВИ РАН в со­дружестве с авторами других академических институтов (Института Латинской Америки, Института археологии РАН), МИД РФ, МИГУ, ТГУ и др.). Книга продолжает цикл национально региональных историй, выпущенных в предыдущие годы (Аргентина, Пришли», Мексика, Чили, Куба и др.).

В работе рассматриваются узловые события многовековой истории Перу. Большое внимание уделяется неолитической "революции" и уникальной инкской цивилизации, колониальной истории, переломной войне за независимость, станов­лению независимого государства и ключевым событиям XX в., перуанской культу­ре. В монографии использован обширный свод классической и новейшей зарубеж­ной историографии и архивных документов - материалы архива Коминтерна (Рос­сия), архивов Перу, США и Германии, которые впервые вводятся в научный обо­рот. Это позволило авторам развеять ряд традиционных историографических ми­фов и обосновать принципиально новые подходы к анализу важнейших проблем истории Перу.

По природно-географическим и культурно-историческим параметрам Перу со всем основанием можно назвать уникальной страной. Прежде всего это относится к природному ландшафту. Коста - Тихоокеанское побережье страны, 12,5% ее пло­щади представляет собой полосу каменистой пустыни, напоминающую лунный рельеф шириной от нескольких десятков км на юге до 200 км на севере. С востока над костой вздымается сьерра, или Анды - одна из самых обширных и величествен­ных горных систем земли, занимающая около трети всей территории страны. Тре­мя мощными высокогорными цепями Западная, Центральная и Восточная Кор­дильера устремляются с севера на юг, образуя более 200 вершин свыше 5 тыс. и около 40 более 6 тыс. м над уровнем моря. Разделенная широкими и глубокими реч­ными долинами перуанская сьерра образует бесчисленное количество межгорных плато и перевалов высотой в 3-4 тыс. м. Горы - подлинное сердце Перу, традици­онная зона расселения многочисленных индейских народов, горнило древнейших андских культур. Наконец, почти половину площади занимает монтанья - область влажных тропических лесов на восточных склонах Анд, включающая западную часть Амазонской низменности. В этой, казалось бы, крайне неблагоприятной для деятельности человека среде, в этих поистине экстремальных условиях предки анд­ских народов, как это ни парадоксально, создали одну из самых выдающихся циви­лизаций древней Америки.

Уникальной чертой, определяющей этническое своеобразие Перу, является высокая численность и плотность ее коренного населения. И в конце XX в. спустя 500 лет после конкисты индейские народы, ныне в основном кечуа и аймара, составляют почти половину всех жителей. В продолжение колониальной, новой и новей­шей истории индейская проблема, т.е. положение и участие индейского населения города и деревни в жизненно важных процессах общественно-политического, соци­ально-экономического и этнокультурного развития, была и остается первостепен­ной, коренной задачей политической жизни страны.

Уникальна и историческая траектория, пройденная Перу и насчитывающая не­сколько тысячелетий. Ее древнейшая составляющая принадлежит самобытной андской истории, в традиционной литературе обычно обозначаемой как "доколумбовая" или "доиспанская" история. Ее творцами стали первооткрыватели и насельни­ки этих мест, далекие предшественники современных индейских народов, обосновавшихся здесь более 20 тысяч лет назад. Именно в прибрежных оазисах и высоко­горных долинах Перу с конца 11 тысячелетия до н.э. складываются основные очаги юны индейских цивилизаций, высшей точкой развития которой к началу XVI в. н.э. стала обширная инкская империя. По пространственной протяженности - свыше 5 тыс. км с севера на юг, численности живших в ее пределах народов в 6-8 млн. че­ловек, но выдающимся достижениям в области материальной и духовной культуры, уникальной системе контроля и управления раннеклассовое государство инков стало ярким явлением не только автохтонной, собственно индейской истории Амери­ки, но и всего мира.

В XVI в. эпоха самобытной андской государственности трагически прекратилась, завершившись глобальным историческим переворотом, который стал результатом открытия Америки и последовавшего за ним испанского завоева­нии. Все андские народы, в течение веков развивавшиеся в полной изоляции от хода истории на других континентах, были насильственно включены в мировое сообщество. Этот качественно новый исторический феномен ознаменовался создани­ем испанской колониальной системы на андских землях. На рубеже средних веков и нового времени, по европейскому календарю, началась колониальная история Пе­ру. В течение почти трех столетий (с 1532 по 1826 г.) Перу входит базовой крае­угольной частью в состав огромного колониального владения Испании, носившего имя Вице-королевство Перу. В XVI-XVIII вв. его границы омывались водами Тихого и Атлантического океанов и в отдельные периоды включали территорию нынешних латиноамериканских государств — от Панамы и Венесуэлы на се­вере до Аргентины и Чили на юге. На этих просторах закладывались и отрабатывались основные методы и направления колониальной поли­ции Испании в Испанской Америке.

В канун XIX столетия вице-королевство Перу, так же как и другие испанские колонии, вступило в полосу глубокого социально-политического и экономического кризиса. Сильно обострились антиколониальные и антииспанские настроения. Политическое самоопределение колонии было исторически предопределено. Война за независимость как часть всеамериканской национально-освободительной револю­ции ни американском континенте стала поворотной вехой и в 300-летней колониальной истории Перу. На этой территории, бывшей оплотом роялизма, война приняла ожесточенные и затяжные формы (1809—1826). Для ее завершения и разгрома сосредоточенной там роялистской армии потребовались соединенные усилия освободительных армий севера и юга под началом полко­водцев Сан-Мартина и Боливара.

Перу, добившись политического суверенитета, вступила на путь независимого от Испании государственного развития. По этому пути Перу следует уже почти два столетия как составная часть сообщества латиноамериканских стран и мировой капиталистической системы. Время становления и консолидации буржуазной республики в Перу, занявшее почти целый век (с 1826 по 1918 г.), соответствует периоду новой истории, а завершающееся ныне XX столетие - новейшей истории.

Такие основные вехи истории Перу. Они и определяют периодизацию и рас­положение материала, принятые в данном труде.

Авторскому коллективу предстояло решить ряд сложных концептуальных про­блем. Очень важной представлялась задача показать общность исторических зако­номерностей, развивавшихся на андской земле, с общемировыми и континенталь­ными при учете специфических местных реалий. В основу исследования авторами лежала концепция истории Перу как составной части всемирно-исторического процесса, что в полной мере проявилось уже на древнем этапе развития страны. Анализ материала по андским цивилизациям показал, что они развивались по законам, сходным с действующими в других мировых центрах, в частности на Древнем Востоке. Оказались сравнимы и темпы исторического прогресса в Новом и Старом Свете. Путь от древнейших государств к первым империям в Андах был пройден за три тысячелетия, а в Месопотамии за два с половиной. Однако в Андах наблюдается большая специфика. Империя инков как цивилизация бронзового века к се­редине XVI и. хронологически и стадиально отставала от современных ей народов Европы, где в это время совершался переход от феодализма к капитализму. Причи­ны такого запаздывания очевидно кроются в экстенсивном хара­ктере и длительности процесса заселения и освоения индейскими первопроходцами огромных пространств обеих Америк и в самом факте длительной изоляции Аме­рики от других регионов и континентов Земного шара.

Необходимо подчеркнуть, однако, что этот факт нисколько не умаляет вклад андских народов в мировую культуру. В этом смысле андские индейцы - равноправные участники состоявшейся в результате открытия Америки исторической "встре­чи народов и культур" Старого и Нового Света в канун XVI в. При этом открытие Америки нужно рассматривать как событие всемирно-исторического значения, как двусторонний и обращенный в будущее акт. В результате его народы различных материков впервые в их истории вступили в длительное и тесное историческое вза­имодействие, что кардинально изменило ход и темпы не только последующей андской и испанской истории, но и истории Европы и всего мира в целом.

Представленный в работе материал наглядно иллюстрирует еще одно важное концептуальное положение - неравномерный характер развития отдельных регио­нов как одну из ведущих закономерностей мировой истории. В различные истори­ческие периоды отдельные народы становятся носителями передовой тенденции и выступают на авансцену истории. К началу XVI в. в Центральных Андах именно эту роль играла огромная инкская держава. По другую сторону океана ей противосто­яли страны Европы, где в недрах разлагающегося феодализма шло становление ка­питалистического уклада. Капитализму по сравнению с предшествующими форма­ми присущ повышенный динамизм, так как уже на мануфактурной стадии предусма­тривался сбыт продукции за пределами национальных границ, что требовало созда­ния не только общеевропейского, но и мирового рынка. В этих условиях динамизм выражался в агрессивности, другими словами, в развязывании колониальной экс­пансии.

Уже на мануфактурной стадии капитализм в Европе приобрел необратимый ха­рактер, что выдвинуло его на авансцену истории. Исходя из этих объективных реа­лий, порабощение европейскими метрополиями позднефеодального (Испания) или буржуазного типа (Англия) народов Америки, в том числе и народов андского ре­гиона, предстает исторически неизбежным.

Завоевание и колонизация андских народов со всей остротой ставят вопрос "о цене прогресса", о его драматическом и остро конфликтном характере. Маркс и Эн­гельс называли регресс постоянным условием прогресса - его "тяжелой ценой", "проказой цивилизации". "Тяжесть расплаты, по словам Маркса, бывает иногда не­померной". И разве порабощенные народы Америки не заплатили непомерную це­ну за включение в колониальную систему? Они авансировали тот гигантский ска­чок, который совершили в своем развитии страны поднимавшегося капитализма в Европе, взошедшие как на дрожжах на огромных природных и человеческих ресур­сах, в частности и андских индейцев. Одним из важных аспектов в этой связи высту­пает решение проблемы исторического континуитета, проблемы поступательного развития индейских народов "вперед и выше", к более зрелым формам обществен­ного бытия. Преемственность исторического процесса в Андах за последние 500 лет развивалась по восходящей при всем трагизме эпохи завоевания и последующей ко­лонизации. Действительно завоевание привело к разрушению системы жизнеобес­печения андских народов. Однако и регресс, отображенный в так называемой "чер­ной легенде", не был абсолютен. Как момент компенсации мы видим бурное стро­ительство городов, развитие новых средств общения (колесный транспорт, морское судоходство), внедрение европейских сельскохозяйственных культур, новых для Америки, молочного и мясного животноводства и т.д. Проявив социальный прагматизм, метрополия сохранила значительные элементы традиционной андской культуры, с помощью которых часть индейских народов, переживших конкисту, включилась в систему колониальной эксплуатации. Так была обеспечена преемственность., или, как говорил Х.К. Мариатеги, "интегральность" их исторического разви­ты и колониальный период.

Вмеете с тем необходимо видеть и обратную сторону картины, а именно хищ­нический характер режима колониальной эксплуатации. Индейское крестьянство обрекалось на новую изоляцию теперь уже в рамках модифицированного общинного и полуфеодального поместья - асьенды и эстансии. Оно было обречено на феодализм регрессивного экстенсивного толка (т.е. колониального), что закрепля­ло отсталость уже в новых исторических условиях. При этом индейские народы отодвигались на самый край новой социальной и культурной действительности. За это испанская колониальная система несет историческую ответственность.

Большие трудности методологического характера встают при анализе и обоб­щении проблем трех столетий колониальной истории Перу. Вместе со старейшим немецким латиноамериканистом Р. Конецке можно было бы повторить: эта эпоха до сих пор остается во многих отношениях "tierra virgen" (невозделанной землей), и это при том, что число исследований в этой области уже невозможно пересчитать.

Опираясь на положения теории формаций, обобщающей опыт мировой исто­рии, следует отметить значительную специфику складывавшихся в Андах социаль­но экономических явлений. Позднефеодальная Испания со всеми противоречивы­ми нитками ее развития, а также более развитые в капиталистическом отношении страны Европы, складывавшийся мировой рынок сформировали ту внешнюю сре­ду по отношению к Перу, которая выполняла "компенсаторную" функцию, содействовала спрямлению впереди лежащего исторического пути. Однако нельзя упро­щать и схематизировать это воздействие, оно отнюдь не было автоматическим. К тому же основные формы эксплуатации были привнесены, привиты на американскую почву извне, они не выросли органически из ее доколониальных институтов. В процессе этого уникального опыта в Андских странах получили развитие смешанные, скрещенные типы производственных отношений во всем многообразии фирм, которые не отражали адекватно исторический опыт европейских стран. Перуанский материал выявил своеобразную феодально-капиталисти­ческую дихотомию, т.е. наличие как бы двух основных укладов и многих дополнительныx в сложной иерархии соподчиняющихся связей. Так, образ сугубого феода­лизма как бы не совпадает с большим динамизмом и товарным характером аграр­ных предприятий побережья, аграрного хинтерланда горнодобывающих центров.

Факты свидетельствуют, что в вице-королевстве Перу в процессе многовеко­вой колонизации одновременно закладывалась целая гамма социально-экономиче­ских укладов, известных тысячелетней социальной практике народов Европы. В этой многоукладной структуре получили развитие феодально-товарный и мелкото­варный с цеховым ремеслом, рабовладельческий и раннекапиталистический и мо­дернизированный общинно-натуральный уклады. Все эти сложные социально-эко­номические формы развивались как переходные. Однако характер политической надстройки и юридически-правовых форм, активная роль сословных привилегий, колониальный статус Перу в целом способствовали тому, что именно феодальный уклад при всем своеобразии его генезиса в конечном счете определял развитие ко­лонии до середины XVIII в. Так тормозилось развитие капиталистических тенден­ций, заложенных в отдельных наиболее перспективных частях агросектора - в вы­сокотоварной рабовладельческой асьенде иезуитов, например, так подавлялась то­варная экономика натуральной и увековечивались социальные отношения и типы производства, которые Европа уже начала изживать. Происходила как бы, выража­ясь словами Масеры. "реарчаизация истории".

Глубинное воздействие мирохозяйственных связей на развитие Перу подтвер­дили и процессы, которые начали разворачиваться в колонии со второй половины XVIII в. Катализатором перемен стало самое массовое и организованное в истории всей Испанской Америки восстание индейских масс в перуанской сьерре под руко­водством индейского вождя Тупака Амару II. Восстание получило не только конти­нентальный, но и европейский резонанс. В работе представлены качественно новые подходы к этому важному событию. Масштабы развернувшихся в 1780-1783 гг. со­бытий, необычайный накал классовых и этнорасовых противоречий, продолжи­тельные военные действия, политическая программа, отражавшая чаяния восстав­ших, - все это позволяет говорить о том, что по существу движение, возглавленное Тупаком Амару, стало крестьянской войной, затронувшей жизненно важные устои всей колониальной системы Испании. По значению в истории Испанской Америки его можно сравнить с такими революционными выступлениями в странах Европы, как крестьянская война в Германии 1524—1526 гг. (Ф. Энгельс называл ее "крае­угольным камнем немецкой истории"), как совпадающее по времени крупнейшее антифеодальное восстание в России под руководством Емельяна Пугачева 1773-1775 гг., и др.

В книге предприняты новые подходы к переосмыслению традиционно устояв­шихся оценок такой переломной эпохи в истории Перу, как война за независимость и свержение испанского колониального гнета. Вклад перуанского народа в освобо­дительную войну до недавнего времени почти единодушно игнорировался в латино­американской литературе. Традиция эта насчитывает более 150 лет. Отцы-основа­тели как либеральной, так и консервативной историографии неизменно утвержда­ли, что перуанский народ стоял-де в стороне от антиколониальной борьбы и что по­мощь соседних республик была единственным решающим фактором освобождения страны. Сходная позиция неоднократно воспроизводилась и в российских изданиях. Однако с начала 70-х годов XX в. в распоряжении историков оказалось богатей­шее собрание документов эпохи войны за независимость - более 80 томов, опубли­кованных в Перу по инициативе правительства Веласко Альварадо. Ныне есть все основания утверждать, что легенда о якобы "пассивности перуанского народа" ли­шена какой-либо исторической базы. На основе указанных документов авторам удалось вернуть из исторического забытья массовое антиколониальное движение IX14-1815 гг. с центром в городе Куско. В тесном союзе с аргентинскими патриота­ми это патриотическое движение во главе с кусканскими патриотами братьями Ангуло провозгласило независимость "матери-Родины Перу" и в течение восьми меся­цев развернуло наступление трех вооруженных экспедиций на огромном простран­стве с выходом на Лиму - на западе, на Арекгату - на юге и на Ла-Пас - на востоке. В глубинных районах Центральной и Южной сьерры освободительное движение выросло в народную партизанскую войну. Хотя кусканская революция оказалась проиграна, как и на других фронтах 1-го этапа (1809-1815) освободительной войны, она имела глубокие последствия: порожденная ею зона активного партизанского движения в Центральной сьерре пять лет спустя передала эстафету Освободительной экспедиции Сан-Мартина.

Традиционные исследования на протяжении полутора столетий делали акцент на том, что независимость была "дарована" или "принесена извне" на иностранных штыках, находившихся-де в руках "интервентов", т.е. соседних народов. Необходимо подчеркнуть, что Ла-Плата, Чили и Перу представляли единый антиколониальный фронт на Южном конусе Испанской Америки. Это региональное единство сложилось исторически на основе исконных этнокультурных, экономических и социальных связей, восходящих к его древней инкской истории и укреплен­ных в течение колониального периода. К тому же твердыня роялизма, армия ви­це короля Перу несла прямую угрозу реставрации испанского колониализма для стран - участниц освободительной войны, которую можно было преодолеть исключительно на путях создания военного союза и единого фронта борьбы, на широко и массово понимавшемся принципе континентализма, т.е. латиноамери­канской солидарности. Вот почему подход к войне за независимость на Южном конусе с позиций усилий одной, отдельно взятой страны, попытка разложить кол­лективный фронт соединенных усилий южноамериканских народов по "национальным квартирам" и противопоставить их друг другу заведомо искажает и де­формирует ход обретения независимости народами Аргентины, Чили, Перу и Боливии. Националистическая трактовка этого сложного процесса родилась значительно позднее и стала данью нарождавшимся межнациональным противоречиям в процессе бурного государственного строительства, последовавшего за оконча­нием войны за независимость.

Плоды войны за независимость оказались неравноценны. Долгая война подорвала экономику. Шахты и крупные товарные асьенды были разрушены. Погибло много людей. Страна лишилась огромных капиталов. Медленным было восстанов­ление экономики страны, в течение почти 50 лет XIX в. прерывавшееся граждан­скими войнами и революциями. Возник феномен каудильизма, воплощавший власть военной элиты в условиях постоянного кризиса и борьбы между консервато­рии и либералами. Но одновременно шло и становление государственности Перу, в общих чертах завершившееся к 1883 г.

Развитие Перу в XIX в. определялось рамками экспансии мирового капитализ­ма. Три волны буржуазных революций в Перу протекали в унисон с подобными же процессами в других странах Латинской Америки: первая волна - война за незави­симость 1809-1826 гг.; вторая - революция 1854-1855 гг. покончила с рабством и in «душной податью индейцев; третья - гражданская война 1894-1895 гг. и положила конец господству каудильизма и милитаризма и вписала страну в мировой капита­листический порядок в качестве сырьевого придатка ведущих капиталистических государств. Капитализм в Перу носил характер в значительной степени встроенно­го извне. Ход и темпы развития нового общественного строя в конечном счете оп­ределялись иностранными державами - в XIX в. Англией, а в следующем столе­тии    США, Германией, Японией.

После завоевания независимости в течение нескольких десятилетий перуанская экономика основывалась на добыче богатейших запасов естественного фертилизатора - гуано, широко использовавшегося в качестве удобрения в странах Европы и Америки. Оскудение его запасов в 70-е годы XIX в. и последовавшее за этим пора­жение Перу в Тихоокеанской войне 1879-1884 гг. стали причинами глубокого эко­номического кризиса и предопределили длительный период политической неста­бильности. Оба этих фактора крайне обострили положение в стране.

Тихоокеанская война конца 70-х - начала 80-х годов XIX в. не только означала дня перуанцев национальное унижение, но и привела к захвату чилийцами важней­ших селитряных месторождений в пустыне Атакама, что до сих пор самым негатив­ным образом сказывается на экономическом развитии Перу. Отнюдь не способст­вовал динамичному развитию экономики страны и установленный Великобритани­ей во второй половине XIX в. контроль над перуанской горнорудной промышленно­стью, который затем перешел к монополиям США.

Правда, в первые годы XX в. экономический рост Перу был достаточно высок в силу благоприятно сложившейся конъюнктуры мирового рынка, однако кризис конца 10-х - начала 20-х годов, мировой экономический кризис 1929-1933 гг. и связанное с этим резкое падение жизненного уровня широких слоев населения со всей очевидностью предъявили вопрос о причинах отсталости страны.

Ответ на этот вопрос искали идеологи различных политических направлений, те или иные варианты его решения появлялись в программах крайне правого и ле­вого толка, а также популистского национал-реформаторского течения. Санчессерризм, апризм, коммунизм и разделявшие их постулаты партии и различного рода альянсы определяли политический климат в стране в 30-40-е годы XX в.; его посто­янным фоном было недовольство народных масс своим бедственным положением. Диктатуры Легии, Санчеса Серро и Бенавидеса стали ответом на антиправительст­венные выступления.

В то же время правящие круги Перу вынуждены были приспосабливаться к новым обстоятельствам, принимая ряд важнейших социальных законов, регулирую­щих продолжительность рабочего дня, размеры пособий по болезни, пенсий и т.д. Началось развитие импортозамещающей промышленности.

В годы второй мировой войны, несмотря на сильное влияние на многих перуан­ских политиков итальянского и немецкого фашизма, республика Перу стала чле­ном антигитлеровской коалиции, участницей борьбы против государств "оси". Ее вклад в разгром фашизма выразился в основном в поставках в США стратегическо­го сырья и в массовом движении солидарности с государствами, воевавшими против фашизма.

Общеконтинентальные и общемировые тенденции социально-экономического и политического развития, как и прежде, влияли на характер исторического процес­са в Перу после второй мировой войны. Среди первых особенно следует выделить присущее латиноамериканской истории XIX-XX вв. засилье военных и диктатор­ских режимов. Во второй половине XX в. в Перу имел место и классический тип ла­тиноамериканской диктатуры крайне репрессивного характера (диктатура Одрии), и режим правления прогрессивных военных во главе с генералом Веласко Альварадо. Именно это правительство решилось на наиболее радикальные реформы, на­правленные на поиски эффективного выхода из порочного круга отсталости и за­висимости. Его смелый социально-экономический и политический эксперимент, по­пытка создать государство "социальной демократии всеобщего участия" на основе "уничтожения любых форм эксплуатации и угнетения" - одна из самых ярких стра­ниц латиноамериканской истории второй половины XX в.

Универсальные, общемировые тенденции также самым непосредственным об­разом затрагивали различные стороны перуанской действительности. Это проявля­лось и в росте внешней задолженности, и в структурных кризисах, и в локальных войнах, и в научно-техническом прогрессе, и в интеграционных процессах, и в рас­тущих связях с мировым рынком.

Перу конца XX в. - во многом уникальная страна, где наряду с самыми модны­ми универсальными тенденциями (неолиберализма) сохранились как бы застыв­шие черты глубокой патриархальности давно ушедших эпох. Раскрытие истори­ко-культурной самобытности - одна из труднейших задач, стоявших перед автора­ми этой книги.

Неослабевающий интерес вызывают исторические судьбы коренных народов. Пepy - страна уникального широкомасштабного, наполненного острыми коллизия­ми синтеза европейских и автохтонных культур. По данным на 1998 год, из 26 млн жителей Перу 45% все еще составляют индейцы кечуа и аймара и 30% - метисы. Вся общественно-политическая жизнь и направления общественной мысли республики постоянно ощущали на себе мощное воздействие индейских народов. В последние десятилетия нарастают процессы духовно-психологической индеанйзации широких секторов перуанского общества, что отразилось, в частности, в феномене «андского лидерства» в рабочих синдикатах. В третье тысячелетие коренные паро­ды Пepy, o6агощенные опытом пятивековой борьбы, вступают глубоко осознаю­щими свои человеческие, социальные и культурные права и свободы.

Авторы книги стремились помимо всестороннего анализа различных сфер перуанского общества воздать должное и получившему в настоящее время широкое распространение биографическому жанру и представить полнокровные портреты исторических деятелей, оставивших яркий след в истории страны и наложивших свой отпечаток на целые эпохи ее развития, таких как последние инкские правите­ли Атауальпа и Инка Манко и их далекий потомок - великий индейский повстанец Тупак Амару II; конкистадор Франсиско Писарро и вице-короли Франсиско де Толедо и Х.Ф. де Абаскаль; вожди войны за независимость - братья Хосе и Вн­есите Лигуло, X. де Сан-Мартин и С. Боливар; строители независимого Перу - президенты Рамон Кастилья и Веласко Альварадо; выдающиеся перуанские мысли­тели и политические деятели XX в. Х.К. Мариатеги и В. Айя де ла Торре и многие другие.

Авторский коллектив выражает глубокую благодарность своим коллегам из Центра латиноамериканских исследований, принявшим активное участие в обсуж­дении рукописи тома и сделавшим весьма ценные замечания, а также сотрудникам Государственной исторической публичной библиотеки, Российского государствен­ного архива социально-политической истории (РГАСПИ) и национальной библио­теки Пepy, документы и материалы которых использованы в данной работе. Боль­шой вклад в подготовку тома внесли Н.С. Иванов, Л.Ю. Кораблева и Т.К. Попова.

Источник - "История Перу с древнейших времен до конца XX века." - М.: Наука, 2000. -476 с, ил.