Ад в раю

Печальную картину застал правитель Индий, вернув­шись на Эспаньолу.

Отбывая в плавание, Адмирал поручил коменданту крепости Святого Фомы Педро Маргариту усмирить окрестных индейцев и навести на острове порядок. Мар­гарит истолковал распоряжение Адмирала по-своему. Собрав свое войско — 360 пехотинцев и 14 конников, он вторгся в долину Вега-Реаль и стал разорять селения, до которых еще не успел добраться Охеда. В итоге, как отмечает Фернандо Колон, «по вине Педро Маргарита возмутились почти все индейцы» (58, 179—180).

Одновременно он выступил против Совета пяти, кото­рый правил островом в отсутствие Адмирала, и предпри­нял некоторые шаги, чтобы сосредоточить в своих руках власть. Совет дал беспокойному арагонскому кавалеру от­пор, и тогда Маргарит бросил своих соратников, пробрал­ся в Изабеллу и на одном из кораблей, посланных сове­том на родину, бежал в Кастилию. Прах Эспаньолы одно­временно отряхнул со своих ног и глава духовной мис­сии Берналь Бойль, оба дезертира прибыли в Кадис и никаким взысканиям не подверглись. Более того, они были приняты с распростертыми объятиями при дворе, и Овьедо писал, что Маргариту королевская чета дове­ряла как свидетелю второго плавания гораздо больше, чем Колумбу. Что же касается Бойля, то весной 1495 го­да он послан был в Рим с весьма ответственным диплома­тическим поручением. Бойль причинил на Эспаньоле не меньше вреда, чем Маргарит, он подстрекал против Ад­мирала всяческих смутьянов и грозил ему отлучением от церкви за крутые меры, принятые против бездельников и тунеядцев.

После бегства Маргарита его войско превратилось в банду разбойников, вооруженные до зубов солдаты рас­сеялись по всему острову и стали истреблять и грабить беззащитных индейцев. Ни Совет пяти, ни прибывший на Эспаньолу из Кастилии брат Адмирала и Диего Ко­лумба, Бартоломе, не в состоянии были унять распоясав­шуюся солдатню. О «подвигах» колонистов Фернандо Ко­лон сообщает следующее: «В результате бегства Педро Маргарита каждый стал творить с индейцами все, что взбредет в голову. У индейцев отнимали жен и так над ними измывались, что они из мести стали убивать от­бившихся от отряда или одиноких воинов» (58, 180). Лас Касас к этому добавляет, что «ужасные, наводящие страх вести о суровости, жестокости, черствости, беспокойном нраве и несправедливости вновь прибывших людей, име­нуемых христианами, повергли в трепет всех без исклю­чения простых людей. Еще не видя христиан, они отно­сились к ним с омерзением» (24, 335). По словам Лас Касаса, четыре касика, в том числе и Каонабо, подня­лись против пришельцев, верность кастильцам сохранил лишь Гуаканагари.

Вряд ли Адмиралу улыбалась роль усмирителя мятежной Эспаньолы, но он счел необходимым огнем и мечом подавить восстание. Это решение он принял не сразу пос­ле возвращения в Изабеллу, всю зиму он тяжело болел, и островом правил Бартоломе Колумб, которому старший брат присвоил титул наместника («аделантадо»).

24 марта 1495 года Адмирал отправился в карательный поход. Он отобрал 200 лучших пехотинцев и 20 всадни­ков. Псари-загонщики вели на поводках 20 Канарских псов. Кроме того, Адмирала сопровождали «союзные вой­ска», несколько сот индейцев касика Гуаканагари. Не то девять, не то десять месяцев «вел Адмирал жестокую вой­ну со всеми королями и народами, которые не желали ему подчиниться, как о том он сам сообщает в различных письмах, адресованных королям и другим особам. За это время произошли чудовищные избиения индейцев и це­лые области совершенно обезлюдели, особенно в королев­стве Каонабо» (77, 1,390).

Каонабо был великим вождем, он изучил повадки сви­репых пришельцев и, уклоняясь от схваток с крупными отрядами, нападал на небольшие разбойничьи группы; засады, ночные набеги — таковы были его тактические приемы, его бойцы внезапно нападали на христиан и вне­запно исчезали, следы их терялись в лесах и горах, где у Каонабо было немало тайных убежищ. Но в конце кон­цов Алонсо де Охеда вероломно напал на Каонабо и за­хватил его в плен. Адмирал отправил индейского вождя в Кастилию, и в пути судно, на котором содержался плен­ник, затонуло.

Итог боевым операциям 1495 года подвел Лас Касас. «Из-за побоищ, учиненных в войнах, — писал он, — из-за голода, болезней, лишений и гнета, — а все это при­шлось испытать индейцам, из-за нищеты, а особенно из-за неутешной скорби, печали и тоски, ставших уделом обитателей этого острова, из всего населения, каким бы­ло оно в 1494 году, осталась в 1496 году, как полагали, одна треть» (77, I, 393).