Земной рай и иной мир

Итак, открыты были большая земля и большая река. Эти новые обретения подвигли Адмирала на всевозмож­ные географические размышления. Свои мысли по поводу фигуры восточного и западного полушарий, характера только что открытых земель и распределения суши и моря на нашей планете он развил в письме к королевской чете. В атом послании квинтэссенция колумбовского мировос­приятия, оно необычайно важно, без него невозможно понять психический склад человека, который, подрывая всей своей деятельностью систему средневековых пред­ставлений, оставался их пленником. Без этого письма трудно себе представить, каким образом Адмирал, отда­вая должное точным наблюдениям, толковал их примени­тельно к отжившим догмам и как строил свою аргумен­тацию, прибегая к авторитету библейских пророков и комментаторов священного писания.

На первый взгляд при чтении письма об итогах треть­его плавания может показаться, что суждения его автора совершенно лишены логической связи, что мысли свои он излагает сумбурно, что этот образец «рваной» эписто­лярной прозы принадлежит перу маньяка, одержимою бредовыми, навязчивыми идеями.

Однако, вдумываясь в смысл сказанного в этом пись­ме, приходишь к заключению, что в нем есть своя «по­тайная» внутренняя логика. Красной нитью через весь документ проходит старый колумбовский тезис — суша велика, море мало, и к этому отправному положению, ко­торым венчаются построения автора, добавлены новые и чрезвычайно «оригинальные» доводы в подтверждение другого постулата. Постулата, согласно коему все новоот­крытые земли должны трактоваться как неотъемлемая часть Азии.

Адмирал начинает с Птолемея. Птолемей был прав, Земля — шар. Но, отмечает Адмирал, Птолемею известно было лишь одно полушарие, восточное. Западного полу­шария он не знал и по неведению счел его идеальное полусферой. А это не так. На самом деле Земля груше­видна. Округлая часть груши — это полушарие, ведомое Птолемею, но другое полушарие имеет вид той половинки груши, к которой прикреплен черенок. Эта часть нашей планеты слегка вытянута, и на ней имеется возвышение, подобное тому месту груши, от которого исходит черенок, некая выпуклость, точь-в-точь такая же, как сосок жен­ской груди,

Мысль эта повторяется дважды, совершенно очевидно, что автор придает ей огромное значение. Затем следует длинное отступление о необычайно мягком климате Три­нидада и Парии. За этим отступлением идет ссылка на священное писание; господь наш сотворил земной рай и водрузил в нем древо жизни, и от корней сего древа светлый ключ дал начало четырем великим рекам мира — Гангу, Тигру, Евфрату и Нилу.

Некогда философы-язычники искали земной рай на Счастливых островах. Счастливые острова теперь хорошо известны — это Канарский архипелаг, никакого намека на рай там нет. Но зато великие ученые богословы утвер­ждали, что рай должен находиться где-то на Востоке. Вернее, на рубеже Востока и Запада.

Далее следует такое рассуждение: земной рай — вы­сокое место, откуда истекают величайшие реки. В раю климат нежен и мягок, рай расположен на границе Восто­ка и Запада. А коли так, то выпуклость у черенка зем­ной груши — это вместилище рая, и находится оно у залива Пария, в той стороне, откуда втекает в море ог­ромная река и где царит вечная весна. Вывод чрезвычайно смелый и перспективный: окраина Востока, куда привел Христоносец Колумб свои корабли, — это не только стра­на Великого хана и Индия, но и земной рай. А дабы в этом не сомневались скептики, даны ссылки: а — на Исидора Севильского, б — на Беду Достопочтенного, в — на отца церкви Амвросия, г — на великого язычника Страбона, д — на грандиозного ученого-схоласта Дунса Скотта.

С земным раем все прояснилось. Теперь остается до­казать, что суша велика, а море мало. И доказательства следуют. Ссылки на Аристотеля, Сенеку, Плиния, Пто­лемея, блаженного Августина, Амвросия, комментатора священного писания Франсуа Майрона (он назван Майронесом) и библейских пророков. Но список этот откры­вается нашим старым знакомцем Пьером д'Айи. Большин­ство великих имен заимствовано из текста вещей книги д'Айи, с ней Адмирал никогда не расставался. Вывод: из семи частей света шесть не покрыты водой. Еще раз под­тверждается, что замысел великих плаваний западным путем был верен и что, пройдя неширокий Море-Океан, Адмирал достиг предела Азии.

Уже не в письме самого Адмирала, а в описании третьего его плавания, составленного Лас Касасом, при­водятся в кавычках такие слова великого мореплавателя: «А ваши высочества обрели такие земли, и их столько, что это ИНОЙ МИР (otro mundo), каковой всему хри­стианскому люду принесет радость, а вере нашей возве­личение» (24, 416).

С. Э. Морисон остроумно заметил: «По чистой случай­ности Колумб сказал Иной Мир, а не Новый Свет, иначе лавры, которые стяжал Америго Веспуччи, были бы за ним. В самом деле, два этих выражения, в том смысле, как употребляли их Колумб и Веспуччи, и термин Mundus Novus Пьетро Мартира означали одно и то же: земли, доселе неведомые европейцам или не упомянутые в гео­графии Птолемея».

Это так и не так. Действительно, смысл терминов Иной Мир и Новый Свет один и тот же, но Адмирал, го­воря об Ином Мире, подчеркивал не новизну этих недав­но обретенных земель, а их величину. Он указывал, что где-то, на «старом» Востоке, ему удалось найти иные земли, которые составляют органическую часть старой земной ойкумены,

Быть может, и в 1498 году, и пять лет спустя, у бе­регов Гондураса и Панамского перешейка, Адмирал дога­дывался, что открытые им земли — это какой-то иной мир, иной и новый. Но в этом он не мог бы признаться себе ни в коем случае, подобное признание сводило бы на нет все положения его проекта, он сам заявил бы на весь свет, что замысел его был ошибочным, что проло­жил он путь не в Азию, с ее богатейшими странами и городами, а в какие-то не очень отдаленные края с наги­ми индейцами и соломенными хижинами.

Чрезвычайно любопытно, что рассуждения о земном рае я малом море переслаиваются в письме о третьем плавании с ясными и точными описаниями берегов, мор­ских течений и коренных жителей новооткрытых земель. И с горькими жалобами на клеветников и очернителей, которые обвиняли Адмирала в том, что новооткрытые земли пожирают огромные средства и не дают дохода, А ведь открыт земной рай, и, стадо быть, бог воздаст за все сторицей, и их высочества получат все, на что они надеялись... Надо полагать, что в бесследно исчезнувшем дневнике этого плавания содержались подробные сведения о его маршруте и данные этнографических наблюдений Адмирала. Но на нет и суда нет, дневник утрачен, и нам приходится довольствоваться сверхкраткими указаниями знаменитого письма и теми выдержками, которые привел в своей книге Лас Касас.

Итак, 13 августа 1498 года Адмирал вышел из Пасти Дракона. Он повел флотилию на запад, вдоль северного берега полуострова Пария и на следующий день открыл не очень большой остров Маргариту (Жемчужный). Жемчуга здесь было очень много, и Адмирал колебался, остать­ся ли у берегов Маргариты на несколько дней или идти дальше. Однако, желая поскорее прибыть на Эспаньолу, он не стал задерживаться на Маргарите и пошел на северо-запад. Курс был избран верный, но Адмирал не знал, что в этой части Карибского моря имеется сильное восточное течение. Оно отнесло корабли к западу, и в результате к южному берегу Эспаньолы флотилия вышла не у новой столицы острова, города Санто-Доминго, а в 120 милях к западу от нее. Случилось это 21 августа, и корабли отдали якоря у острова Беата (ныне он назы­вается Альта-Вела).

К величайшему удивлению Адмирала, у берегов Беа­ты он встретился со своим братом Бартоломе, «аделантадо» — наместником Эспаньолы. Бартоломе Колумб оказался в этих местах совершенно случайно, он гнался за судами Карвахаля, который по ошибке прошел мимо Санто-Доминго и уплыл куда-то на запад.

31 августа 1498 года флотилия вошла в гавань Санто-Доминго. Третье плавание благополучно закончилось. Оно продолжалось всего лишь 92 дня и привело к откры­тию Южной Америки.