К индейцам в восточные горы

На следующий день утром наш газик уже бежит по ровной дороге, потом сворачивает в горы. Машина прошла бы при на­личии цепей до Фелисидад де Ятерас. Но цепей у нас нет. Узень­кая дорога ведет прямо в облака. Повороты, опять и опять повороты. Теперь мы едем прямо над разверстой пастью глубо­кой долины. Рафаэль (простите меня, Рафаэль, я забыл), то есть Путумайо Кид, почти побелел лицом, смотрит перед собой и тихо ругается. Не знаю, и кому относятся эти горькие проклятия. То ли и дороге, то ли и индейцам, то ли и нам — сумасшедшим, которые неизвестно что хотят увидеть в этих горах проклятых?

Машина скользит, вчера и позавчера здесь был ливень. Непо­далеку находится наидождливейшее место Кубы — там выпадает 3800 миллиметров осадков в год. Внизу светит солнце, а здесь ежечасно дождь. Тропинка быстро превращается в илистый по­ток, месиво грязи, которое позже мучило нас больше, нежели голод и холод. А потом начался труднейший участок пути — Пасо де Муэртос— Перевал мертвых. Бодрящее названьице!

На этом перевале вечная грязь, в которой увязает большин­ство машин, карабкающихся на Ятерас. И наша, и великому удовлетворению Путумайо Кида, также застряла. Выпрыгиваю из машины, хочу подтолкнуть ее, но тут же по колени утопаю в грязи. Ничего сделать нельзя. Дальше и в самом деле не про­едем! Рафаэлю придется остаться у машины; правда, скучно ему не будет, ибо мы не единственные, кто застрял на Перевале мертвых. Позже его, вероятно, вызволят. А мы дальше должны идти уже пешком...

Распределяем снаряжение. А его порядочно... Что, собственно, мы несем с собой? В первую очередь продукты: сухари, рис, сгущенное молоко, мясные консервы, шоколад, немного рома, а также соль и сахар, потом, конечно, лекарства, бинты, гамаки — давнее индейское изобретение, с которым мы теперь и индейцам возвращаемся, несколько шерстяных одеял, карты, антропометр и некоторые другие приборы для наших антропологических об­следовании, а также еще оружие. Оружия не люблю. Но мы должны его иметь. Там, в горах, еще нет полного мира.

Каждый несет свою часть груза, только «старику» — профес­сору Гинзбургу мы стремимся дать ношу полегче.

Начинаем подниматься. Первые шаги пути по индейскому краю. Первые шаги утомительного марша, который, как нам потом казалось, никогда не кончится. Пять человек идут, бредут в скользкой мешанине грязи шаг за шагом, метр за метром. На­чинается дождь. Мокрые, грязные и усталые, мы приходим, на­конец, в первую деревню — Фелисидад де Ятерас. Крохотное селение, исходная база караванов мулов, которые отсюда идут дальше в горы. Около Фелисидад до недавнего времени Куба определенно кончалась и начиналась страна под названном Hic sunt leones — здесь живут львы (Этим латинским выражением на старинных картах отмечались неисследованные территории — Прим. перев.).

Проводник каравана мулов показывает в небеса:

- Если пойдете этим направлением, то дойдете до поселка Монте Верде. И там, там уже живут индейцы.

Да, это то Монте Верде, о котором нам рассказывал Молина. Благодарим проводника каравана и отправляемся в дальнейший путь. Мулов у нас нет, следовательно, мы должны тащить свои груз на собственном горбу. За Фелисидад переходим вброд гор­ный поток. Первый из тысячи, которые, вероятно, еще встретятся на предстоящем пути. И опять дождь. Как вчера, как и все по­следующие дни.

Монте Верде и в самом деле в небесах. Тучи трутся о верши­ны гор. разрываются и льют потоки воды на эту невеселую де­ревню. Мы добрались туда после единственного короткого привала в роще диких апельсинов — лим, как их тут называют, юлько х вечеру. Рядом стоит необычный дом. Это ЛКБ — отде­ление борьбы против бандитов. Неприступные, дикие, затума­ненные и дождливые горы служили в то время укрытием для всех реакционеров, выступавших против республики. И здесь и уви­дел своего первого кубинского индейца, именно здесь, на стан­ции Монте Верде. в обычной деревенской одежде, но в берете милиционера и с автоматом в руке.