ТЕРРИТОРИИ МАЙЯ

Явный упадок культуры Теотиуакана и Монте-Альбана в период 650-700 гг. совпал с началом величайшего расцвета классического периода равнинных майя.

На 681 г. пришлась реставрация старой династии в г. Тикаль (в современном Гондурасе), наиболее ярким представителем которой во второй четверти V в. был Сиело Торментос (как точно установлено, происходивший из Теотиуакана). Данное событие послужило предлогом для торжественного открытия первого из двух комплексов пирамид-близнецов, строительство которых должно было продолжаться в городе на переходе от одного катуна (20-летний период) к следующему. Этот архитектурный ансамбль состоит из огромной искусственной террасы, на восточном и западном краях которой поднимаются две ступенчатые одинаковые пирамиды - простые приподнятые церемониальные платформы без храмов наверху и с лестницами с каждой стороны. Напротив восточной пирамиды, как правило, находилось девять пар плоских, ничем не украшенных стел и алтарей, а на перпендикулярной оси в южном направлении стояло длинное низкое здание, имевшее, как правило, девять дверей. В северном направлении имелось огороженное место, в которое входили через дверь в форме арки майя, т.е. пары скульптурных монолитов, каждая стела которых имела изображение царствующего правителя в ритуальной позе сеятеля.

В 682 г. на трон Яшчилана взошел правитель - возможно, захватчик с территории Пуук на северо-востоке п-ова Юкатан. Он и его преемник сумели придать искусству Яшчилана заметные чувственные качества.

Примерно в то же самое время правитель Пакаль завершил возведение своего тайного мавзолея в Храме надписей в Паленке, где он и был похоронен с большой пышностью в 684 г. Основатель династии правителей - покровителей искусств Пакаль, вероятно, стал первым, кто сделал город Паленке истинно революционным явлением в искусстве майя, главным образом при поддержке Тикаля, и это искусство стало преобладать практически на всей территории майя. Архитектура, созданная в Паленке в эти годы (наиболее ярким выражением которой можно назвать три храма «группы Креста»), представляется логическим завершением ряда попыток идти против архитектурных традиций, преобладавших до того на равнинах майя.

Зубчатые стены, легкие, но прочные по конструкции, являются непосредственным продолжением центральной стены, обеспечивая, таким образом, больший обзор и доступ к двум продольным проходам. Наклон стен различными способами стремились делать для восприятия как можно менее заметным, для этого делались встроенные ниши, поперечные своды, тонкие стены, широкие проемы, верхняя лепнина, идущая параллельно внутренним поверхностям арок и т.д. В результате получалось строение одинаково легкое и элегантное, сочетающее структурную логику и цельность со многими эстетическими достижениями и изысканностью. Зубчатые стены, лепнина и главный фасад покрыты тонкими рельефами из искусственного мрамора; во внутреннем святилище, встроенном в заднюю стену, установлено множество крупных валунов с тонкими резными рельефами, заменяющих упомянутые выше монолитные стелы. Все эти элементы свидетельствуют о правившей династии, о ее религиозных верованиях и культе предков.

692 г., который был особо знаменателен для искусств, в области науки был отмечен расчетом лунных месяцев в г. Копане с записью дат петроглифами. Это событие наряду с традиционными наблюдениями за движениями Солнца и Венеры дали майя возможность делать астрономические расчеты (совершенствовавшиеся в Копане, начиная с VI в.) с такой точностью, которая позволила астрономии майя на том этапе достичь уровня, намного превосходящего уровень развития астрономии в остальном мире. Тропический год майя по вычислениям жрецов-астрономов в Копане имел продолжительность 365,2420 дней - удивительно точная цифра с погрешностью лишь 3x104 дня в год относительно современных расчетов.

VIII в. начался в Тикале с сооружения Храма (называемого по сюжетам резьбы по дереву на одной из внутренних перемычек также Храмом Гигантского ягуара). Этот монумент характеризует архитектуру города, в которой проявилась наиболее четко тенденция к использованию вертикалей, которая стала заметной еще веками ранее и подчеркивалась такими особенностями, как утопленные углы фундамента и величественные зубчатые парапеты, идущие к задней стороне храма.

Утонченность барельефов в Паленке, богатство как свободно стоящих, так и встроенных скульптур в Копане, не говоря уже о точном ощущении композиции и чувственном рельефе в Пьедрас-Неграс и Яшчилане, делают скульптурные композиции VIII в. центрального региона майя, ввиду их огромного разнообразия и масштаба, одним из высших художественных достижений доколумбовой эпохи.

Удивительно, что несмотря на упадок Теотиуакана к данному времени, его культурное влияние проявилось с новой силой в регионе майя. И подобно тому как многие иконографические особенности Теотиуакана (такие как «знак года» или маска бога Тлалока) появлялись среди атрибутов и регалий многочисленных правителей майя, так и архитектурные комплексы строились по более или менее точным образцам Теотиуакана (мотивы талуд-таблеро).

Стенные росписи достигли удивительного совершенства в Бонампаке. Чувство композиции в некоторых сценах (которое проявилось в выдающихся образцах скульптуры, таких как Стела 12 или конструктивная перемычка 3 в Пьедрас-Неграс) в сочетании с правдоподобными живыми позами многих персонажей и особенно с теплой и яркой цветовой гаммой, относит мастера из Бонампака к совершенно особой категории (илл.296). К перечисленному следует отнести и керамику тонкой работы, часто покрытую росписями, представлявшими мир мифов в миниатюре, и искусные резные изделия из дерева, кости, нефрита и других полудрагоценных камней.

Рискуя излишне упростить ситуацию, можно утверждать, что изобразительное искусство майя на центральной территории складывалось в течение VIII в. В Паленке, например, были созданы знаменитые рельефы из искусственного мрамора в Большом дворце, а также «плита надписей» в Храме надписей; в Тонине - отдельно стоящие скульптуры пленников; в Яшчилане - тонкие каменные перемычки; в Пьедрас-Неграс - впечатляющая последовательность стел, которые ставились каждый хотун (или период в пять ритуальных лет, в каждом из которых было 360 дней) в течение более двух веков без перерыва; изящные стелы, алтари и встроенные скульптуры в Копане; огромные тщательно отделанные монолиты в Киригуа, как стелы, так и знаменитые «зооморфы», настоящий «тропический кошмар» (илл. 92,93, 294, 295 и 297).

«Культ стел», который имел такую силу на юге территорий майя, значительно меньше был распространен у северных майя; этот северный регион внес замечательный вклад в обогащение архитектуры и архитектурных скульптурных композиций, в которых воплотились проекты в большей степени геометрического характера, с более резкими контурами, требующие от мастеров менее тщательного исполнения. На п-ове Юкатан, начиная с VIII в., если не ранее, имелось два центра развития - регионы Рио-Бек и Пуук.

Стиль Рио-Бек между VII и VIII вв. породил странные «башенные ансамбли» (как в хорошо известном Храме Б или Рио-Бек Б) и создал фантастические порталы в форме челюстей змей (как в строении II в Чиканна и Ормигеро или - в регионе Лос-Ченес, далее к северу - главные здания в Очобе и Табаско). Архитектура района Пуук прошла сложный ряд преобразований, выработав к началу VIII в. стиль, в котором преобладали портики (особенность, фактически отсутствовавшая в более южной классической архитектуре майя). Она же представила разнообразные варианты использования конструкций купола у майя, который не только перекрывал внутреннее пространство, но и позволял создавать проходы под лестницами или замечательные монументальные арки, как, например, в Кабахе, Лабне и Ушмале. В архитектуре этих городов, появившейся в «полуостровной» период с конца IX и до середины X в. (т.е. в крайне поздний период), проявился один из наиболее выдающихся стилей, когда-либо создававшийся в Мезоамерике, и последний в классическом мире майя. В этой связи стоит лишь упомянуть такие примеры, как Кодс-Пооп в Кабахе, арку в Лабне, Площадь жриц и Дворец правителя в Ушмале, где четкие приемы использования объемов сочетаются с богатым и хорошо сбалансированным скульптурным орнаментом.

Следует отметить, что во время, когда Пуук переживал наиболее созидательный период, остальная часть мира майя практически вся без исключения уже приходила в упадок Свидетельство применения элементов, чуждых традициям, преобладавшим на равнинах майя до данного периода, проявилось в Паленке еще в 799 г., в 810 г. - в Пололе, а между 849 и 889 гг. - в Сейбале. По мере того как проявлялось смешение культур, в одном за другим городах майя прекращали устанавливать стелы и другие монументы с датами, наносимыми через регулярные интервалы времени, как они делали в течение прошедших столетий, и это в целом означало исчезновение традиций. Этот процесс шел в Копане (801 г.), Яшчилане (807 г.), Пьедрас-Неграс и Киригуа (810 г.), Ошкинток (869 г.), Химбаль и Уашактун (889 г.). Особенно значимо то, что тогда как 19 городов майя воздвигали монументы с датами для ознаменования конца катуна (9.18.0.0.0) в 790 г., только 12 продолжали соблюдать этот обычай в 810 г. (9.19-0.0.0), а уменьшение этого количества происходило настолько быстро, что только три монумента были воздвигнуты в начале бактуна 10 (10.0.0.0.0). Конец наступил в 909 г. (10.4.0.0.0), когда были зафиксированы только две известные даты в удаленных городах Тонина (штат Чьяпас) и Дзибальчен (штат Кинтана-Роо).

Оценка культуры этого классического периода майя не простая задача. Помимо великолепия произведений искусства восхищение вызывает их особая способность вывести упорядоченную систему из астрономических наблюдений, включающую не только одну из двух известных форм представления нуля, но также отличающуюся высочайшей точностью расчетов солнечного года и невероятной смелостью расчетов, таких как вычисление затмений планеты Венера на период в миллионы лет. Помимо своей внутренней красоты Дрезденский кодекс в этом отношении еще и яркое свидетельство научных достижений.

С колониального периода сохранились несколько текстов, или кодексов, позволивших узнать о некоторых аспектах верований древних майя между концом классического периода и прибытием конкистадоров. Так, страница из Кодекса Троано ясно демонстрирует циклическую концепцию явления, чрезвычайно глубоко укоренившуюся в мезо-американском мышлении: сначала изображен бог дождя Чака, ухаживающий за растением, затем появляется Ах-Пуч, бог смерти, выкорчевывающий то же самое растение. Таковым являлся неумолимый - и необходимый - цикл жизни и смерти, рассматривавшийся как две грани реальности. Сходным образом на фантастических, изобилующих изображениями монстров порталах (которые, как портал в Чиканне, вероятно, связаны с культом Ицамны, создателя мира) знаки жизни и смерти чередуются с небесными, земными и загробными символами в нескончаемой и ужасной борьбе противоположных, но дополняющих друг друга начал.

С отдельными вариациями, в зависимости от региона, в монументальном искусстве майя можно видеть череду многих божеств, составляющих живописный пантеон.

Кинич-Ахау бог Солнца, выделяется среди больших масок из искусственного мрамора в Кохунличе; центральное заканчивающее украшение - флерон Лестницы Ягуаров в Копане представляет собой лицо бога планеты Венера, а изящные бюсты поющих юношей, появляющихся среди распускающихся цветов на фризе Храма 22 в том же городе, символизируют инкарнации молодого бога маиса. В засушливом Юкатане всесторонний культ бога дождя был воплощен в Кодс-Поопе в Кабахе в виде похожего на нескончаемую молитву повторения на всем фасаде сотен крупных масок бога Чака с его широким крючковатым носом.

В то время как культ Чака был очень распространен особенно в северной части территорий майя, некоторые божества были более загадочным, чем другие и, должно быть, почитались почти исключительно в определенных кругах властной элиты, поскольку ее представители часто ассоциируются с характерными атрибутами Чака (как «бога скипетра-манекена»). Так, в Паленке в тронной комнате (или Доме Е) в качестве декоративного фриза содержится изображение «небесного хозяина», который превращается в двухголового монстра, а стражами надгробия короля Пакаля служат Болонтикуу, или «девять хозяев ночи». Некоторые темы, такие как «маисовое дерево» (или «дерево жизни»), в Паленке являются почти исключительно местным явлением. Существует также множество мифологических существ (часто узнаваемых в легендах более позднего периода), которые изображены на монументах, ритуальных керамических изделиях, в кодексах и на других предметах. При отсутствии письменных источников, которые могли бы помочь понять замечательный классический мир, за последнее столетие делались усилия объяснить его по аналогии с собранными устными преданиями, такими как эпос народа киче «Пополь-Вух»: как представляется, легендарные изложения этих преданий иногда ссылаются на сцены, представленные в искусстве классического периода. В то же время имеются разнообразные указания на то, что многие культурные особенности исчезли с падением классического мира. Так, от сложной системы расчета дат, известной как длинный счет, к началу испанского завоевания осталась только упрощенная и гораздо менее точная версия - короткий счет.

Какими бы ни были многочисленные и сложные причины гибели цивилизации майя, археологическими исследованиями точно установлено, что к началу X в. - началу постклассического периода - все города майя на южных равнинах были покинуты, за исключением лишь нескольких городов в районе Пуук (таких как Ушмаль и Чичен-Ица) (илл. 298). Начиная с этого времени и не считая нескольких более поздних изолированных поселений, таких как Тайясаль на оз. Флорес или Топосте на оз. Йашха, эта тенденция ограничивалась двумя главными областями: южной областью майя (особенно в нагорьях Гватемалы, где производилась керамика Тохил-Пломиса, наиболее известная в период тольтеков своими антропоморфными и зооморфными вазами и своим металлическим блеском из-за добавляемого в глину графита) и северной частью п-ова Юкатан, включающей береговую полосу от г. Кампече на западе до штата Кинтана-Роо на востоке.

Город Чичен-Ица, который развился с конца классического периода под влиянием Пуука, заполнил культурный промежуток первой половины постклассического периода (с конца X в. до начала XIII в.), представляя собой последний этап великого доиспанского развития так называемый эпизод майя-тольтеков, созданный, согласно устным преданиям мексиканского высокогорного плато, тольтеками, которых привел из далекой Тулы легендарный Кецалькоатль. Некоторые современные авторы усматривают в новой Чичен-Ице нечто большее, чем простую «колонию» тольтеков на территории майя, и приписывают ему более активную роль в развитии феномена тольтеков. Допуская такую возможность, следует заметить, что существовал сильный фактор смешения культур, в котором действия воинственных и кровожадных тольтеков сочетаются в различной степени с великими архитектурными традициями майя, унаследованными от Пуука Монументальная архитектура с встроенными скульптурами отражает каждый уровень такого смешения и гибридизации. Характерные особенности астрономической обсерватории, которые угадываются во многих постройках, или архитектурные ансамбли классического периода четко просматриваются в Караколе, а золотые диски, на которых отображена борьба между двумя этническими группами, выделяются среди золотых ювелирных украшений, найденных в Священном сеноте (или колодце) вместе с другими зооморфными изделиями в стиле Кокле, заимствованным из Панамы.

Майяпан, который сделался главенствующим городом после Чичен-Ицы с 1224 по 1461 г., во многих отношениях не более чем бледная копия последнего, хотя он и тщетно старался возродить некоторые старые традиции золотого века майя, такие как возведение стел с резными датами и строительство зданий, образующих прямоугольные кварталы. Однако от метода длинного счета здесь давно отказались в пользу упрощенной, но гораздо менее точной системы короткого счета. С другой стороны, верования и древние пророчества сохранились в устных преданиях, которые прочно укоренились в этих регионах: собранные в книге под заголовком «Чилам Балам», они составляют один из наиболее важных местных источников исторических данных.

В архитектуре и других отраслях искусства, однако, ничто не могло сдержать постепенное вырождение, которое достигло такого уровня, что лишь спустя столетие после падения Майяпана, когда испанцы начали завоевание Юкатана, они обнаружили весь полуостров в состоянии совершенного культурного и политического хаоса. Только некоторые небольшие города на карибском побережье в штате Кинтана-Роо, такие как Тулум, казалось, избежали беспорядков, но их внешне впечатляющий облик лишь маскировал убогость действительности и вынужденную ограниченность пространства, в которой точно отражался культурный уровень эпохи. Это не помешало о. Косумель у восточного побережья п-ова Юкатан в то же время оставаться одним из наиболее почитаемых центров паломничества на территории майя с его святилищем в честь Иш-Чель, жены Ицамны, богини Луны и покровительницы медицины, и родов и ткачества.

В то время, когда Юкатан раздирался соперничеством мелких упадочных государств, на высокогорьях Гватемалы на дальнем конце территории майя сформировался другой центр цивилизации, остававшийся дееспособным, хотя и слегка упадочным и неоднородным в некоторых отношениях. Этот регион, который сыграл решающую роль в формировании культуры и после возникновения в Каминальгуйю настоящего анклава Теотиуакана только в ограниченной степени участвовал в формировании величественного классического периода майя, тем не менее преуспел в создании интересного культурного центра в Коцумальуапа в Санта-Лусии, возможно, в определенной мере некоторым влиянием Теотиуакана. Последовательная череда миграций позднее привела к постепенной «мексиканизации», вплоть до того, что в их укрепленных городах (таких как Ишимче, Мишко-Вьехо и Кахьюп) с их сдвоенными храмами и широкими лестницами, разделенными на короткие пролеты последовательными вертикальными (таблеро) и наклонными (талуд) объемами, стало проявляться больше сходства с традициями чичимеков и ацтеков, правивших позднее на Центральном мексиканском плато, чем со старыми классическими традициями равнинных майя. Киче и другие воинственные народы с высокогорий Гватемалы знакомы и даже гордятся своим давним пришествием из Мексики, хотя и не перестают при этом хвалиться связями с культурой древних майя, от которых они унаследовали чрезвычайно жизненную устную традицию: две величайшие жемчужины в этих преданиях - «Пополь-Вух» и замечательная эпическая поэма «Рабиналь-Ачи» были собраны в течение последнего столетия.

Источник - История человечества. В 8 томах. Том 4. VII-XVI века. Под редакцией М. А. Аль-Бахита, Л. Базена и С. М. Сиссоко