Центральные Анды перед инкским завоеванием

В период существования империи Уари культура Лима с центром в Пачакамаке оказывала, как уже говорилось, большое влияние на все центральное и южное побережье, являясь, по-видимому, проводником новых религиозных представлений и традиций. Но с рубежа I-II тысячелетий на центральном участке косты ее сменяет культура Чанкай, которая сильно отличается от поздней, "уаризированной" Лимы и по ряду черт может быть связана с горными районами. Центром культуры Чан­кай была, видимо, одноименная долина, но такие города, как Кахамаркилья и Пача­камак, продолжали свое существование. Последний к этому времени превратился в панперуанский ритуальный центр, посвященный богу-создателю, покровителю урожая и могущественному оракулу, наказывавшему ослушников страшными зем­летрясениями,

Город занимал площадь около 9 кв. км на высоком, обрывистом мысу над доли­ной р. Лурин. Его центром был храм бога Пачакамака, сооруженный на месте "Древнего храма" ранних этапов культуры Лима. Прямоугольное здание стояло на ступенчатой платформе из сырца. Стены были покрыты фресками, изображавши­ми птиц, рыб, людей и растения. К храму примыкал двор, окруженный стеной. Хра­мовый комплекс одновременно являлся городской цитаделью.

Вторая стена, с напольной стороны мыса, ограничивала городские кварталы с довольно упорядоченной планировкой. Среди жилых комплексов выделяются сто­ящие на массивных платформах "дворцы" с башней и примыкающими к ним стро­ениями и двором. Кроме них, известны дома меньших размеров без башен и другие постройки. Кварталы застраивались вплотную, без проходов между домами или ог­радами дворов. Внутренние коммуникации кварталов осуществлялись по верху ши­роких стен. Еще одна опоясывающая стена прослежена вне мыса. Хотя в ее преде­лах найдены следы построек, сплошной застройки здесь не было.

Материалы культуры Чанкай выявлены главным образом в погребениях и из­вестны еще с конца XIX в., когда были начаты раскопки могильников у города Ан­кон. Захоронения совершались обычно в ямах с тростниковым перекрытием. В могиле находилась мумия погребенного в сидячей позе, коленями к подбородку. Она была замотана в ткани, между слоями которых помещалась часть погребаль­ного инвентаря. Все это было стянуто веревками в массивный тюк. Сверху на него прикреплялась матерчатая "голова" с нашитыми глазами, носом и ртом из металла (медь, серебро). Вместе с погребальным тюком в могилу клали различные вещи, среди которых особенно часто встречаются керамическая посуда и плетеные коро­бочки с принадлежностями для ткачества и шитья.

Для культуры Чанкай характерны сосуды с округлым туловом и пухлым, на­поминающим чашку, горлом с двумя маленькими ручками. Часто они оформля­ются в виде человеческой фигуры. Эти сосуды, а также миски, кубки и посуда других, иногда довольно сложных, форм обычно расписаны черной краской по белому фону. Роспись чаще всего геометрическая. Встречаются и скульптурные элементы.

Для суждения об уровне социального развития носителей культуры Чанкай дан­ных недостаточно, но типология построек и планировка Пачакамака позволяет предполагать существование заметной стратификации в обществе.

Ряд элементов культуры, сходных с материалами культуры Касма (Томавал) и сьерры предшествующего времени, позволяют высказать предположение о значи­тельной роли горцев в складывании культуры Чанкай, занимавшей в 1-й половине II тысячелетия участок побережья между долинами Чанкай и Лурин и, может быть, некоторые долины к северу и югу.

В южных долинах, от Каньете до Наски, в 1-й половине II тысячелетия сущест­вовали две, возможно родственные, культуры - Чинча и Ика. Центром первой из них была Ла-Сентинела, где на площади около 40 га расположены сырцовые пира­миды высотой до 30 м, террасы с подпорными стенами и другие сооружения. Есть и меньшие по размерам поселения, но сколько-нибудь значительных раскопок на них не проводилось. Древности культуры Чинча известны главным образом по погре­бальным памятникам. Они заметно отличаются от материалов существовавшей здесь в предшествующее время культуры Каньете.

Керамический комплекс культуры Чинча разнообразен и во многом сходен с керамикой долин Центральной косты. Посуда часто орнаментирована в "ковровом" стиле повторяющимися узорами из мелких ромбов и треугольников, связанных ме­жду собой. Помимо глиняных сосудов употреблялись и выдолбленные тыквы, укра­шенные выжженным орнаментом. Найдены глиняные женские статуэтки, форма головы которых демонстрирует искусственную деформацию черепа.

Создатели культуры Чинча хорошо знали обработку металлов - меди, золота и, особенно, серебра. Ведь в долине находились богатые его месторождения. Высоко были развиты навыки ковки, плавки и создания сплавов. Из металлических пластин вырезались изделия нужной формы, которые затем покрывались выдавленными или прорезными узорами.

Из металла делались украшения, например налобные пластины, а также об­кладки для деревянных серег, продевавшихся в мочки ушей. Но более всего извест­ны металлические пинцеты разных форм. Найден также фрагмент серебряного предмета с выдавленным изображением человеческого лица и "туми" - ритуальный нож с лезвием полулупной формы.

Известны и текстильные изделия - одежда, накидки, сумки, сделанные из хлопковых нитей. Во многих погребениях найдены плетеные коробки с текстильными принадлежностями - деревянными веретенами, глиняными пряслицами и мотками нитей. Встречаются также специфические орудия ткачей - била для уплотнения утка. Интересны находки остатков весов с привешенными к коромыслу легкими или металлическими чашками.

Индейцы чинча упоминаются в письменных источниках, которые сообщают об их приходе в одноименную долину издалека. Связь их бога Чинчакамака с верхов­ным божеством Пачакамака позволяет предполагать, что и сами чинча имели генетическую связь с создателями священного города. Археологические материалы тоже показывают определенное сходство культур Чинча и Лима.

Незадолго до прихода инков чинча заметно усилились. Они вели успешную войнy со своими соседями. Это подтверждает и археология, поскольку где-то в на­чине XV в. материалы культуры Чинча начинают появляться в смежных долинах и даже в горных районах. Известно также, что около 1440 г. чинча успешно отрази­ли первое нападение инков под водительством Инки Пачакути Юпанки.

Культура Ика известна в основном по захоронениям в могилах, выложенных сырцовым кирпичом, с перекрытием из тростника. В них помещались погребаль­ные тюки с мумиями. Черепа покойных сильно деформированы.

Формы керамической посуды культуры Ика очень специфичны и непосредственно связаны с керамикой стиля Ика-Пачакамак. Орнаментация посуды - "ков­рикам", хотя в ряде сюжетов она восходит к уарийской традиции. Металлические изделия встречаются значительно реже, чем в культуре Чинча. Изготавливались они обычно из сплава серебра и меди. Иногда в такой сплав включалось и золото. Из металла делались сосуды, украшения, навершия булав и некоторые орудия. Характерны высокие серебряные, реже золотые, кубки с изображением челове­ческой личины. Есть также простые кубки с выдавленным орнаментом, блюда, миски. Среди украшений - маски, браслеты, налобные пластины, а также подвес­ки и серьги. Известны пинцеты и металлические обкладки деревянных орудий. Приемы металлообработки были сходны с методами, использовавшимися в куль­туре Чинча.

Культуры Чинча и Ика генетически совершенно не связаны с предшествовав­шими им культурами Каньете и Наска. По-видимому на рубеже I—II тысячелетий н.э., на южном участке косты произошла смена населения. Ряд черт сходства в ар­хеологическом материале и данные письменных источников позволяют поставить вопрос о связи этих культур с создателями Пачакамака, возможно оттесненными к югу носителями культуры Чанкай. В то же время обитатели Ики сохранили опре­деленную независимость и в переговорах с инкскими завоевателями выступали как самостоятельное объединение. Археологически эти культуры также имеют значи­тельные различия и вполне вероятно, что в каждой из долин существовало незави­симое вождество.

На участке побережья между долинами Уармей и Виру, в 1-й половине II тыся­челетия н.э. продолжала существовать и развиваться культура Касма (Томавал). Их центром была одноименная долина, где известны большие поселения городско­го типа - Маичан (16,8 га) и Эль-Пургаторио (27.5 га). Они имели упорядоченную планировку, включавшую укрепленную часть и рядовую застройку с домами   из сырцового кирпича, разделенными улицами и площадями. К этой же эпохе относит­ся и 40-метровая пирамида Сечин-Бахо, также сложенная из сырца.

Характер керамического материала изменяется со временем, отражая, видимо, слияние разнородных традиций предшествующего этапа - мочикской, уарийской (проникшей сюда вместе с влиянием Пачакамака) и, вероятно, ряда черт горных культур в единую культуру. На основе этих традиций возникает новый стиль орна­ментации керамики, характеризующийся сочетанием белого, черного и красного цветов. Красноглиняная повседневная посуда, украшенная нарезным орнаментом, была распространена во всех долинах, входивших в ареал культуры Касма.

На северной окраине бывшего мочикского государства, в долинах Ламбаеке и Лече, в VIII в. сложилась культура Сикан, просуществовавшая до середины XIV в. Она сформировалась на основе смешения позднемочикского субстрата с проникши­ми на побережье элементами горной культуры Кахамарка. Такое смешение про­изошло, вероятно, под давлением на носителей Кахамарки с юга, со стороны импе­рии Уари. Судя по иконографии образов искусства, влияние религиозной системы горной империи проникло и сюда. В центре местного пантеона стоял "Владетель Сикана" - антропоморфный бог в полулунном головном уборе, иногда со зверины­ми клыками во рту. Стилистически продолжая мочикскую традицию, сюжетно "Владетель" связан с центральным божеством уарийской мифологии, поскольку изображается фронтально, часто с двумя жезлами в руках. Нередко он встречается в окружении животных, что тоже характерно для горных культур. Сакральным центром Сикана являлся Батан-Гранде, где обнаружено скопление пирамид с мно­гочисленными вспомогательными постройками. Они были сложены из сырцовых кирпичей, часто отмеченных специальными клеймами.

Недалеко от Батан-Гранде были исследованы медные выработки, от которых шла дорога к месту, где из руды выплавлялся металл. Здесь обнаружены много­численные плавильные горны, представлявшие собой небольшие ямки сложной конфигурации с глиняными стенками. Находка глиняных сопел говорит об искусст­венном поддуве. Около горнов были обнаружены большие каменные плиты - "ба­таны", на которых измельчали руду и разбивали комки шлаков для извлечения из них капель выплавленной меди. Существование такого производственного компле­кса говорит о развитой ремесленной специализации.

Сикан являлся крупнейшим металлургическим центром на севере Центральных Анд, Здесь было налажено массовое производство металлических изделий, техно­логия изготовления которых восходит к мочикской традиции. Из богатых погребе­ний Сикана происходят медные погребальные маски, ритуальные ножи-"туми", кубки и другие предметы роскоши из меди, золота и их сплава - тумбаги. Из метал­ла делались также мотыги, ножи и прочие бытовые предметы.

Особенно интересны находки "наипе" - медных пластинок в виде латинской бу­квы I с широкой ножкой. Стандартизация размеров, присутствие в погребениях целых наборов и наличие сходных предметов в синхронных культурах Эквадора по­зволили американскому археологу И. Шимада высказать предположение о том, что "наипе" являются одной из ранних форм денег. И это вполне вероятно, поскольку Сикан был также крупным торговым центром, чьи связи протянулись от централь­ного Эквадора до южного Перу, где найдены вещи явно сиканского производства.

Параллельно с культурами Касма и Сикан в центральных долинах бывшей территории мочикской цивилизации сложилась культура Чиму, в наибольшей сте­пени унаследовавшая традиции своей предшественницы, заметно трансформиро­вавшиеся под влиянием горных культур, в первую очередь Уари. Археологиче­ская культура Чиму соответствует государству Чимор, упоминаемому в письмен­ных источниках.

Столицей Чимора был город Чан-Чан в долине Моче, где некогда располагался центр мочикского государства. Наряду с кварталами бедноты, состоявшими из хижин и не имевшими упорядоченной планировки в городе находились резиденции зажиточных и знатных граждан. Центр Чан-Чана составляют огромные, до 10 гектаров, прямоугольные компаунды со стенами, поднимающимися на высоту до 9 м. Их ширина у основания достигает 4-5 м. «Сьюдаделы» имели только один вход с северной стороны, где в специальных нишах стояли деревянные статуи божеств-стражей.

Такой компаунд представлял собой дворцовый комплекс, Передняя часть которого предназначалась для накопления, хранения и распределения продуктов собиравшихся государством как с сельской округи, так и с более отдаленных территорий, подвластных Чан-Чану. Погребальная платформа в центральной части сьюдаделы содержала гробницы правителей и их близких. Эта часть явно носила сакральный характер. Южная часть комплекса была местом обитания правителя, его семьи, многочисленной свиты и обслуживающего персонала. Считается что после смерти и захоронения очередного правителя сьюдадела оставлялась. Для каждого последующего строился новый дворцовый комплекс.

Сельская округа Чан-Чана была занята полями, орошавшимися при помощи сложных ирригационных систем. В них входила сеть оросительных каналов и магистральные акведуки. Крупнейший из них - Ла-Кумбре - должен был перебрасывать воду реки Чикама в смежную долину Моче. С течением времени под влиянием постепенного тектонического поднятия Тихоокеанского побережья ирригационные системы переставали функционировать и перестраивались. При этом посевные площади неуклонно сокращались.

В узловых пунктах ирригационной системы среди полей размещались поселения, в отдельных из которых обнаружены небольшие компаунды с аудиенсиями. Они, видимо, представляли собой административные центры, контролировавшие процесс ирригации и концентрировавшие земледельческие продукты, которые затем переправлялись в государственные Хранилища Чан-Чана.

Сырцовые стены сьюдадел были покрыты рельефными узорами, состоявшими из повторяющихся изображений божеств и мифологических геометризированных фигур птиц, рыб и животных. Встречаются и чисто геометрические орнаменты - ступенчатые мотивы, спирали. Архитектурный декор стилистически тесно связан с орнаментикой текстильных изделий, которые встречаются среди археологических находок.

Подобными изображениями была украшена чернолощеная и Красноглиняная и суда, в которой выделяются бутыли со стремевидным горлом, восходящие к мочикским прототипам, сосуды с мостовидной ручкой и двугорлые. Они часто делались в формах и имели на туловище панель с оттиснутым изображением. Очень характерны маленькие скульптурные фигурки обезьяны или птицы у основания горла. Изображения на керамике, так же как и вытесненные на металлической посуде демонстрируют определенную преемственность с образами мочикского искусства со следами заметного влияния горных культур. Особенно выделяется фигура антропоморфного божества в сложном головном уборе.

Возникнув в конце I тысячелетия н.э., культура Чиму несколько веков развива­лась в пределах Чикамы и Моче - центральных долин бывшего мочикского госу­дарства, преемником которого в значительной степени и являлся Чимор. В XIII в. он начинает расширяться, подчинив себе территорию до долины Санья на севере и до Санты на юге. В следующее столетие Чимор распространяет свою власть вплоть до Лече и до Форталесы, на северном берегу которой стоит трехступенчатая кре­пость Парамонга, защищавшая южную границу государства. К середине XV в., не­посредственно перед инкским завоеванием, территория Чимора простиралась уже от Тумбеса до Лимы.

Сопоставление археологических данных и этнической карты побережья, соста­вленной по письменным источникам, показывает, что ядро государства Чимор со­ставляло население, говорившее на языке мучик и жившее между долинами Моче и Лече, т.е. на территории, где существовали родственные культуры Чиму и Сикан. Южнее Моче, вплоть до долины Чильон, был распространен язык кингнам. Имен­но на этой территории представлены археологические культуры Касма и Чанкай, имеющие много черт сходства и сильно отличающиеся от Чиму и Сикана. Крайний север косты занимали носители языков ольмос и сек, но эти районы до сих пор пра­ктически не исследовались археологами.

Таким образом, к середине XV в. правители Чан-Чана подчинили себе как род­ственное, так и иноэтничное население, создав огромную империю, протянувшую­ся на 1300 км вдоль перуанского побережья. Империя управлялась из Чан-Чана, в хранилищах которого концентрировалось огромное количество продуктов земле­делия и ремесел. Администрация завоеванных провинций опиралась на крупные вторичные центры, такие как Фарфан в долине Хекетепеке и Манчан в долине Ка­сма. В этих центрах обнаружены компаунды, аудиенсии, хранилища и погребаль­ные платформы с захоронениями знати. Поселениями третьего порядка были упо­минавшиеся уже административные центры сельских районов, а самый нижний ярус поселенческой иерархии составляли небольшие селения с одним компаундом, изу­ченные до сих пор только в долине Моче. Четырехступенчатая иерархия поселений свидетельствует о высокой степени централизации управления.

Предполагается, что основой экономической системы Чимора была концентра­ция прибавочного продукта в государственных хранилищах с последующим пере­распределением его среди населения в виде потребительских товаров и престижных вещей, прежде всего металлических изделий. Рядовое население несло обязатель­ную трудовую повинность по постройке каналов, общественных зданий, дворцов правителей и домов знати.

Империя Чимор просуществовала очень недолго. Во 2-й половине XV в. она была завоевана инками, создавшими Тауантинсуйю - империю третьего поколения, включившую в себя все Центральные Анды и далеко вышедшую за пределы этой культурно-исторической области.

Краткий обзор древней истории коренного населения Перу показывает как про­ходили на этой территории основные исторические процессы, характерные для всей аборигенной Америки.

Несмотря на то, что материалы эпохи позднего плейстоцена изучены крайне сла­бо и их датировки зачастую еще недостаточно достоверны, можно с уверенностью говорить о том, что Центральные Анды лежали на магистральном пути заселения западной части южноамериканского континента. Сопоставление этих материалов с древностями Северных и Южных Анд показывает, что древнейшие охотники-соби­ратели продвигались к югу по речным долинам и плоскогорьям, вдоль андских хреб­тов. На побережье памятники этого времени весьма немногочисленны.

Заселение человеком территории Перу является частью общего процесса освоения им Нового Света. Его специфика, помимо экстенсивного характера и огром­ной хронологической протяженности, включает и то, что Америку, в отличие от Старого Света, осваивали не группы ранних гоминид, а коллективы людей совре­менного типа, достигшие уже верхнепалеолитического уровня и имевшие развитые традиции охотничье-собирательского хозяйства.

Два следующих процесса - "неолитическая революция" и развитие древнеперуанских цивилизаций - вполне сопоставимы с их аналогами в других мировых цент­рах древних цивилизаций. Конкретные их проявления весьма сходны по своей сущ­ности, несмотря на все различие их внешних форм и значительный хронологиче­ский сдвиг.

"Неолитическая революция" - процесс становления производящей экономики на территории древнего Перу шла различными путями в соответствии с ресурсами чех или иных природных областей. В горных долинах это было земледельческо-скотоводческое хозяйство, близкое к классическому передневосточному, но с ис­пользованием ресурсов различных высотных зон (Аякучо, Кальехо-де-Уайлас). На плоскогорьях (Пуна-де-Хунин) складывался преимущественно скотоводческий тип экономики, в котором использовались и высокогорные растения.

По современным данным, развитие обоих типов началось еще в VII тысячеле­тии до н.э. в недрах охотничье-собирательского хозяйства. Переломным моментом -собственно "неолитической революцией" - явилось время с середины V по конец IV тысячелетия, когда совершился переход от охотничье-собирательской к земледельческо-скотоводческой экономике. На ее базе в горном Перу к концу III тыся­челетия до н.э. возникают поселения с культовыми сооружениями, в том числе та­кой крупный храмовый центр, как Ла-Гальгада.

На перуанском побережье экономическое развитие шло параллельно, но совер­шенно по-иному. Здесь не произошло кардинальной смены форм хозяйства, зато интенсификация присваивающей экономики - рыболовства, морского собиратель­ства и охоты, дополняемых возделыванием некоторых растений, - привела к появ­лению больших оседлых поселений с культовыми постройками. По уровню разви­тия они вполне сравнимы с раннеземледельческими. Их создание требовало значи­тельного количества рабочих рук и времени свободных от производства пищи, т.е. наличия в распоряжении общества стабильного прибавочного продукта. Это, в спою очередь, свидетельствует о том, что прибрежное население уже прошло через рубеж возрастания производительности труда, соответствующий "неолитической революции" в классической модели складывания производящего хозяйства. Прои­зошло это, видимо, в IV - начале III тысячелетия до н.э., хотя выделить четкие хро­нологические границы процесса перехода пока не представляется возможным.

Таким образом, "неолитическая революция" в Центральных Андах развивалась в соответствии с двумя моделями. Первая из них (горная) в своих основных харак­теристиках совпадает с процессами, проходившими в мировых центрах древнего зе­мледелия, например на Ближнем Востоке. Это переход от присваивающей (охотни­чье-собирательской) к производящей (земледельческо-скотоводческой) экономике. Вторая модель - прибрежная - характеризуется прохождением рубежа "неолитиче­ской революции" в рамках присваивающего хозяйства, без смены типа экономики, только за счет ее интенсификации. Эта модель специфична для Перу, хотя высокий уровень экономического развития с последствиями, сопоставимыми с результатами перехода к земледелию, зафиксирован и в других районах мира, прежде всего у на­родов с приморским типом адаптации.

Процесс развития древнеперуанских цивилизаций также во многом повторял основные ступени, пройденные населением Древнего Востока.

Имеющиеся археологические данные по северному Перу показывают, что на­чиная по крайней мере со 2-й четверти II тысячелетия до н.э., как в горах, так и на побережье, существуют культовые центры с монументальной архитектурой. Они очень масштабны на побережье, где основным строительным материалом был сы­рец и традиция больших культовых пирамид восходила еще к докерамическому пе­риоду. Во 2-й половине II тысячелетия здесь появляется и монументальное искусст­во с достаточно выработанной иконографией сложных синкретических образов ми­фологических персонажей. К рубежу XI—I тысячелетий до н.э. вокруг храмовых цен­тров косты складываются территориальные объединения, включающие в себя ряд смежных долин.

Основой архитектуры более скромных ритуальных центров сьерры были терра­сы и платформы на горных склонах и вершинах. Во 2-й половине 11 тысячелетия до н.э. здесь наблюдается затухание "религиозной традиции Котоша" и проникновение характерной для побережья П-образной планировки храмовых комплексов. Мону­ментальное искусство в горных центрах этого периода практически отсутствует.

В истории формирования древнейших цивилизаций Центральных Анд многое остается еще недостаточно изученным и далеко не все проблемы могут получить свое окончательное решение. Весьма вероятно, например, что структура ритуаль­ных центров перуанского побережья была сходна со структурой номовых раннегосударственных образований Древнего Востока. Однако при сегодняшнем состоянии исследований, когда в этих центрах не полностью изучены даже храмовые компле­ксы, а остальная часть застройки совершенно не раскапывалась, было бы трудно настаивать на таком сопоставлении.

В начале 1 тысячелетия до н.э. какие-то, пока нам неведомые, процессы приве­ли к вторжению горных племен на побережье и подчинению им объединения с цен­тром в долине Касма. Вероятно, эти процессы были тесно связаны с появлением культуры Чавин непосредственно к востоку от верховьев р. Касмы, на полпути к восточным склонам Анд.

Возникнув как культовый центр, Чавин-де-Уантар в 3-й четверти I тысячелетия до н.э. превратился в поселение протогородского типа со значительной жилой за­стройкой вокруг храмового комплекса и, возможно, с определенной ремесленной специализацией. В это же время широкое распространение керамики культуры Ча­вин на памятниках северной сьерры, следы перестроек на ряде поселений, наличие вторичного центра (Кунтур-Уаси) свидетельствуют о существовании в горах значи­тельного объединения, территория которого протянулась по крайней мере от Уануко до Кахамарки. Все это в сочетании с наличием монументальной архитектуры и искусства позволяет предполагать, что культура Чавин представляла собой одну из древнейших цивилизаций.

С конца I тысячелетия до н.э. на территории Перу начинается становление сле­дующего поколения древних цивилизаций. Этот процесс шел несколько опережаю­щими темпами на севере перуанского побережья, где он привел к появлению бле­стящей цивилизации Мочика. В этом сказались, видимо, традиции предшествующе­го этапа исторического развития этой части Центральных Анд.

К середине I тысячелетия н.э. раннегосударственное образование сложилось, вероятно, и на центральном участке побережья, но культура Лима до сих пор оста­ется недостаточно изученной для окончательных выводов об уровне социального развития ее создателей. В то же время материалы культуры Наска на юге побере­жья позволяют реконструировать общество, объединенное вокруг культового цен­тра, еще не имевшего характера города.

Параллельный процесс возникновения цивилизаций шел на Альтиплано, в бас­сейне оз. Титикака, где возникла цивилизация Тиауанако, в генезисе которой большую роль сыграла культура Пукара, сложившаяся вокруг культового центра. Ее носители находились, вероятно, на ступени социального развития, непосредственно предшествовавшей созданию раннеклассового объединения.

Как Чавин, так и последующие цивилизации (Мочика, Лима, Тиауанако) скорее всего можно сопоставлять с территориальными царствами Древнего Востока. Здесь уже обнаруживается "имперская тенденция" к покорению смежных районов с инокультурным и, вероятно, иноэтничным населением. Ярче всего она проявилась в государстве Мочика к югу. Формирование большого мочикского объе­динения вдоль северного участка косты по своему механизму очень напоминает аналогичный процесс в древнеегипетском государстве.

Третья четверть I тысячелетия была связана с возникновением в перуанской сьерре первого крупного государственного образования имперского типа - Уари. Это событие имело заметные последствия для всей территории Перу. Оно повлек­ло за собой значительные подвижки населения, исчезновение таких древних куль­тур, как Мочика и Наска, а также полную смену системы религиозных представле­ний как в горах, так и на побережье. Несмотря на кратковременность существова­ния империи Уари, ее можно рассматривать как далекую предшественницу инкской державы.

В период после исчезновения древнейшей империи на территории Централь­ных Анд существовал ряд локальных объединений, стоявших, вероятнее всего, на пред- или раннегосударственном уровне развития. К XV в. одно из этих госу­дарств - Чимор (археологическая культура Чиму) - превратилось в огромную прибрежную империю с централизованным управлением сельскохозяйственным производством, общественными работами, сбором и распределением прибавоч­ного продукта.

Чимор был сокрушен нашествием инкских завоевателей, включивших его в со­став Тауантинсуйю - державы, покорившей все андское население от юга Колум­бии до северо-запада Аргентины и соответствующих районов Чили.

Последовательное появление государственных образований все возрастающей сложности в Центральных Андах в целом вполне сопоставимо со ступенями истори­ческого процесса на Ближнем Востоке. При этом ритуальные центры II тысячеле­тия до н.э., вероятнее всего, стадиально совпадают с египетскими номами и месопотамскими городами-государствами III тысячелетия, а империю Тауантинсуйю впол­не можно сравнивать с Ассирийской державой.

Сопоставим с ближневосточным и "пульсирующий" характер исторического процесса в Центральных Андах, когда на смену политическим объединениям типа номов и царств приходят империи первого поколения (Уари и держава Саргона Ак­кадского), в свою очередь уступающие место локальным государственным образо­ваниям. Из них впоследствии вырастают империи следующих поколений (Чимор и Тауантинсуйю, Вавилон и Ассирия).

Сравнимы и темпы исторического процесса в обоих центрах древних цивилиза­ций. Складывание предпосылок "неолитической революции" и там и тут заняло около 2500 лет, сама "неолитическая революция" длилась одно тысячелетие в пред­горьях Загроса и полторы тысячи лет в Перу. Путь от завершения этого процесса до появления первых цивилизаций занял в Центральных Андах около 2000, а в Ме­сопотамии 2500-3000 лет.

Вес вышеизложенное свидетельствует о том, что история населения древнего Перу развивалась в соответствии с историческими закономерностями, которые дей­ствовали и в других мировых центрах древних цивилизаций. Причины хронологиче­ского запаздывания исторического развития народов Центральных Анд коренятся лишь в экстенсивном характере и длительности процесса заселения обеих Америк.