Алеуты и их экосистема

В 70—80-е годы, как свидетельствует обширная зарубежная, осо­бенно американская литература, большое внимание археологов, антропологов и этнографов привлекает теория развития примор­ских адаптаций, в которой последние рассматриваются как часть экологической системы и особый культурно-экологический тип¹. При этом особое внимание уделяется островным цепям, посколь­ку они составляют закрытые экологические системы и, следова­тельно, особенно удобные ареалы для рассмотрения взаимо­связи окружающей среды с плотностью населения, характером заселения, стратегией (т. е. способом) добывания средств сущест­вования и особенностями культуры². Большое значение имеет также то, что островные системы интенсивно изучаются био- и зоогеографами, которые выделяют основные биотические факто­ры в таких экосистемах.

Одну из привлекающих внимание исследователей приморских адаптаций охотников, рыболовов и собирателей, исключительно ориентированных на ресурсы моря, представляют алеуты — ост­ровной народ тихоокеанского Севера.

В советской исторической науке вопросы адаптации населе­ния тихоокеанского Севера связываются с проблемой сложения здесь хозяйственно-культурного типа, представленного примор­скими культурами Северо-Восточной Азии, американской и канад­ской Арктики и Субарктики с островными системами ³. И совет­ские, и зарубежные ученые широко используют сейчас экологические исследования для определения адаптивных функций развития культуры, хотя подходят к проблеме с различных мето­дологических позиций. Вопросы культурного родства в этом регионе продолжают быть предметом дискуссии, в которой важ­ная роль отводится ранней истории алеутов.

О культурных приспособлениях, которые были выработаны алеутами в процессе освоения окружающей среды, свидетельст­вуют прежде всего материлы археологических раскопок; этно­графические и этноисторические источники говорят о способах добывания жизненных средств и изготовления орудий и других изделий, а также о культурных феноменах, касающихся социаль­но-экономических сторон яшзни и области духовной культуры.

С 1970-х годов характерной чертой изучения ранней истории алеутов стало рассмотрение ее в экологическом и системном планах⁴. При этом одним из главных фокусов внимания архео­логов становится оценка биомассы добываемой пищи вместе с сырьем для разных необходимых в жизни изделий, приспособле­ний и т. п.⁵ Важным моментом в интерпретации археологиче­ских материалов явилось и то, что в указанные годы был про­изведен общий учет, составлены характеристики фауны Але­утских островов⁶, а также проведены углубленные изучения морских и наземных животных и растений⁷.

С развертыванием современных исследований, позволяющих количественно характеризовать функциональные особенности экосистем, прежде всего цепи питания, через которые осуществ­ляется биологическая трансформация вещества и энергии, стали использоваться методы математического моделирования экологи­ческих систем; широкое внедрение математических методов, си­стемного подхода началось и в изучении экологии человека, в частности этим методом была исследована экосистема Алеут­ских островов.

Значение экологических факторов в адаптации населения Алеутских островов начиная со времен древней Берингии (су­ществовавшего в позднем плейстоцене сухопутного моста между Азией и Америкой) подробно освещается в работах В. С. Лафли­на на материалах наиболее интересных и фундаментально обсле­дованных археологических стоянок на Алеутских островах — Чалука и Анангула, а также по этнографическим данным⁸.

Многослойная стоянка Чалука на берегу Никольского залива о-ва Умнак (восточные Алеутские острова) является иллюстра­цией к древней истории алеутов начиная с четырехтысячелетней давности и до XII в. (выше слоев с остатками древних поселе­ний, в с. Никольском, и поныне живут алеуты). У того же зали­ва к северо-западу от стоянки Чалука находится небольшой ост­ровок Анангула, отделенный от о-ва Умнак узким и мелководным проливом. О-в Анангула во времена Берингоморского моста был северо-западным продолжением о-ва Умнак и береговым мысом моста. Здесь расположена самая ранняя на Алеутских островах стоянка древнего человека, максимальный возраст которой 8700 лет. Открытие и исследование этой стоянки позволили ото­двинуть начало приморской адаптации алеутов на островах к 8 тыс.— 10 тыс. лет давности.

Таким образом, зарегистрированная продолжительность чело­веческого заселения вокруг Никольского залива, по утверждению В. С. Лафлина, указывает на стабильность как экосистемы, так и обитания здесь алеутов в качестве ее существенного компонен­та. Это объясняется благоприятными экологическими условиями. Южный конец о-ва Умнак очерчивается глубоким проливом Самалга (отмечавшим в древности конец юго-западного протяжения Берингии). Он расположен в регионе, который обладает одним из самых высоких в мировом океане процентов концентрации пита­тельных веществ. Это связано с поднимающимися здесь глубо­ководными течениями из Тихого океана в Берингово море. Вы­несенные с придонных горизонтов (где их особенно много) в по­верхностные освещаемые солнцем слои питательные вещества становятся доступными для разнообразных жизненных форм, на­чиная с микроскопических. Громадное фаунное богатство морских вод проявляется в изобилии рыб, птиц, морских млекопитающих (котиков, сивучей, морских выдр, тюленей, китов) и беспозво­ночных. Пролив Самалга служил как бы экологическим магнитом, привлекавшим население о-ва Умнак.

По краю Берингоморской платформы распространялись два главных приморских типа хозяйственно-культурной адаптации населения: берингоморские арктические охотники на морских животных на льду, и алеуты — морские охотники и собиратели более южной зоны Берингоморья, свободной ото льда.

Ко времени открытия русскими Алеутских островов здесь про­живало 16 тыс. человек постоянного оседлого населения (от са­мого западного п-ова Атту до алеутских селений на юго-западной оконечности п-ова Аляска). Алеуты имели свой особый» расовый тип, язык, культуру. Примечательными достижениями их культуры были совершенные в своем роде кожаные лодки,: искусство морской охоты и навигации, изобразительное искусство, традиционная медицина. Большая численность населения и сложная культура, по заключению Лафлина, были результатом, того, что алеуты тщательно подбирали ключи к окружающей cpeде: «Они — классический пример человека в экосистеме, и их популяционная структура демонстрирует использование ресурсов, способствующее процветанию населения».⁹ По мнению Лафлина, плотность населения по всей цепи постоянна (3,2 человека на квадрат обитания в 1 милю) и связана с морским собирательст­вом: разновидность и количество собираемой пищи и число по­требителей составляют главные факторы в этом унифицированном эксплуатационном аспекте экосистемы.

Возможность добывать круглый год морских животных, птиц, рыб и беспозвоночных (особенно морских ежей и осьминогов) подтверждается зоологическими исследованиями¹⁰ и материа­лами раскопок археологических стоянок¹¹. Острова окружены не замерзающим круглый год морем и имеют многочисленные бухточки, маленькие заливы, островки, рифы, отмели и проливы, что делало морских животных, дичь, рыбу и продукты морского собирательства значительно более доступными. Причем старики, старухи, женщины и дети могли собирать значительную долю своего пропитания прямо у берега, а не зависеть исключительно от промыслов мужчин-охотников. Прямой доступ всех групп на­селения к пищевым ресурсам — важный ключевой фактор в адаптации алеутов в этом ареале.

Богатые пищевые ресурсы окружающей среды и всеобщая доступность ко многим из них оказались в процессе адаптации решающим фактором и в увеличении продолжительности жизни алеутов, которая была значительно выше, чем у эскимосов ¹²,— более 60 лет. Диета, физические тренировки с раннего детства, практика охраны здоровья, медицинские знания способствовали их долгожительству.

Большинство зарубежных и советских ученых поддерживает концепции о возникновении приморской адаптации алеутов имен­но на Алеутских островах, расходясь во мнениях только по по­воду времени ее появления, родства с другими культурами и осо­бенностей распространения внутри архипелага. Так, Д. Дюмон полагает, что прибытие предков алеутов в данный ареал произошло уже после установления уровня моря, близкого к современному (IV—III тысячелетия до н. э.), сомневается в принад-; лежности стоянки Анангула именно предкам алеутов (относя ее к палеоарктической традиции) ¹³.

Большое внимание в последние годы уделяется вопросу о род­стве, параллельности, или конвергентности возникновения раз­личных вариантов приморских культур северной части Тихого океана. В целом на этих вопросах останавливается Р. С. Василь­евский, определяя развитие приморской экономики как адаптив­ную реакцию на перемены в экосистеме (в связи с сокращением и даже исчезновением крупных плейстоценовых животных)¹⁴. Современные исследования приморских культурных адаптаций как части экологической системы ставят эти проблемы на новую основу. Культуры Алеутских и Курильских островов в данном аспекте специально рассматриваются А. Маккартни. Он выска­зывает мнение, что у обитателей архипелагов в холодных водах развиваются сходные черты культуры и адаптивные системы, поскольку они обусловлены сходными геолого-топографическими условиями и одинаковой окружающей средой. На охотничье-собирательском уровне климатические и географические факторы, как считает Маккартни, будут воздействовать через флору и фау­ну, от которых человек зависит, заставив его эксплуатировать морские ресурсы для своих жизненных потребностей. Таким об­разом он и объясняет сходство культурных комплексов абориге­нов Алеутских и Курильских (представителей охотской культу­ры) островов, поскольку эти островные цепи очень сходны по климату, фауне и флоре, видам каменных ресурсов и другим ха­рактеристикам. Сравнение изделии показывает, утверждает Мак­картни, только общее сходство технологии их изготовления, но не позволяет обнаружить близких стилистических черт в пропор­циях или даже категориях изделий, т. е. сходная окружающая; среда обусловила сходную культурную адаптацию¹⁵. Внутри са­мого Алеутского архипелага, по мнению Маккартни, существует культурная гомогенность, вызванная общей экологической обста­новкой на островах, общей ориентированной на море системой, ресурсов, употреблением, одних и тех же биологических видов — при географической изоляции цепи от внешних культурных влия­ний, исключая ее восточную окраину. Некоторые культурные различия внутри цепи островов Маккартни определяет как ре­зультат изоляции групп.

Вопросы предысторической культурной экологии и примор­ских адаптаций активно исследовал в 70-е годы Д. Р. Джеснер ¹⁶. Он приводит 10 основных черт, характеризующих культурные адаптации на морском побережье вообще и у алеутов в частно­сти: 1) большие и разнообразные ресурсы биомассы; 2) наличие большого числа экологических ниш, доставляющих пропитание тогда, когда биомасса предпочтительных ресурсов низка; 3) боль­шая сезонная стабильность окружающей морской среды; 4) наличие ресурсов мигрирующих биологических видов (живот­ных, рыб); 5) линейная протяженность береговых поселений для лучшей эксплуатации ресурсов береговой биомассы, причем предпочтительны ареалы с защищенными и богатыми пищевы­ми ресурсами заливами, с примыкающими речками и озерами, с приливно-отливной зоной, богатой моллюсками, и проч.; 6) оседлость, которая лучше способствует морскому собира­тельству, а при наличии лодок расширяет территорию поиска ресурсов; 7) сложность технологических средств промыслов и кооперация в эксплуатации ресурсов, так как рыболовство и особенно охота на морских животных требуют более сложных орудий, а также годных для морских плаваний лодок; 8) слабая зависимость малотрудоспособной части населения от активных членов общины; в подобных обществах наблюдается большая продолжительность жизни и отсутствуют такие регулирующие численность населения феномены, как детоубийство; 9) более высокая плотность населения группы по сравнению с находя­щимися в данном биоме или широтной зоне группами; так, на­пример, эскимосы восточной Арктики со смешанной экономикой имеют средние величины демографических показателей, а алеуты, как исключительно приморский народ,— наивысшую плотность населения и самую большую продолжительность жизни среди се­верных циркумполярных обществ¹⁷; 10) контроль над опреде­ленными территориями с ресурсами, т. е. их нахождение в собст­венности у семейных общин и более крупных объединений.

Интересными представляются выводы Д. Джеснера о разли­чиях западной и восточной частей Алеутских островов. Опираясь на анализ материалов раскопанных в разных частях архипела­та стоянок, а также на биогеографнческие исследования, он отме­чает богатство ресурсами восточной части островов (в зависи­мости от вертикальных течений в проливах между островами, идущих из Тихого океана в Берингово море). Этим Джеснер объясняет различие в количестве стоянок в восточной и запад­ной частях архипелага, их размерах, т. е. констатирует боль­шую плотность населения в восточной части островов, располо­женных ближе к материку. Последнее представляется более убедительным, ибо соответствует ранним историческим сведе­ниям о том, что восточные Алеутские острова были заселены гуще, чем западные.

Механизмы приспособления населения к имеющимся ресур­сам Д. Джеснер анализирует через возможность эксплуатировать многие экологические ниши — там, где они имеются, что приво­дит к долговременным постоянным поселениям. В случае мень­шего разнообразия ресурсов поселения представляли собой вре­менные лагеря. Свои выводы он основывал на изучении фаунных остатков нескольких археологических стоянок в юго-западной части о-ва Умнак¹⁸. Данные показывают, что дисбаланс между количеством населения и ресурсами разрешался перемещением селений с целью более интенсивной эксплуатации прибрежной зоны.

Основой для утверждений Джеснера о биомассе добываемой алеутами пищи в предысторический период и стратегии собира­тельства послужили также материалы и исследования Г. Денлистон¹⁹. В своей работе она анализирует фаунные остатки кухонных куч как важные факторы для понимания состава пи­щевых ресурсов, их сезонного чередования, питательного содер­жания. Деннистон основывает свои исследования на материалах раскопок стоянки Ашишик-Пойнт на о-ве Умнак. Ею было вы­явлено следующее соотношение употребляемой алеутами пище­вой массы (в частях): 1,0 — морские беспозвоночные; 1,8 — птицы, их яйца; 35,9 — рыба и 51,7 — морские животные. Морские и наземные растения, хотя и не были определены в остатках кухонных куч, но, вероятна, служили незначительным источником пищи.

На базе приморских адаптаций могут складываться и более сложные общества, пишет Джеснер. Неудовлетворительные ре­сурсы, отсутствие возможности миграций и проч. могут стиму­лировать, по его мнению, инновации, ведущие к развитию таких обществ. Пути к ним он называет разные: торговля, животно­водство, огородничество. Таким образом, Джеснер с позиций неоэволюционизма трактует вопрос о переходе общества на но­вую социально-экономическую формацию — от присваивающего хозяйства к производящим его типам.

Чисто экологические исследования по алеутской экосистеме были проведены экологами Д. Хеттом и Р. О’Нейлом²⁰. Авто­ры исходят из предпосылки, что алеуты образуют неотъемле­мую часть целого — естественной экологической системы — и не могут быть поняты вне этого контекста. Алеутскую эко­систему они определяют как комплекс физических и биологических компонентов с продолжающимся переходом, аккумуляцией и движением материалов и энергии через систему. Техника ана­лиза построена в этом изучении так, чтобы все компоненты и взаимодействующие силы алеутской экосистемы могли быть учтены одновременно. Для этого алеутское население рассмат­ривается как один из компонентов биогеохимического углерод­ного цикла.

Хетт и О’Нейл рассматривают три вопроса: зависимость, алеутов от различных компонентов системы (иными словами, установление степени чувствительности алеутского населения к небольшим изменениям в других компонентах окружающей среды); наличие присущих системе свойств, которые делают предпочтительным для алеутов употребление продуктов морской среды в противоположность наземной; важность для алеутов ста­бильности общей системы. Анализ полученных ими данных по­казал, что алеуты намного больше связаны с морской экосисте­мой. Можно предположить, что они в основном ориентировались на море как на более надежный источник пищи, не реагирую­щий на изменения в окружающей среде, чем на пищу, предостав­ляемую сушей. Кроме того, стабильность экосистемы почти не зависела или совсем незначительно зависела от активности населения.

В выводах авторы подчеркивают, что предложенная модель полностью подтверждает прежние предположения об ориента­ции системы жизнеобеспечения алеутов на море и о сравни­тельной стабильности морской экологической системы. Влияние алеутского населения на поддержание стабильности экосистемы было определено как сравнительно слабое.

В последние годы рассмотрены также вопросы о роли вул­канической деятельности в морской адаптации алеутов. У. Ворк­ман сравнивает значение вулканических пеплопадов для внутриматериковых жителей бассейна р. Юкон, характеризуемого низ­кой плотностью населения и его высокой мобильностью, в отличие от алеутов восточных Алеутских островов, имеющих высокую концентрацию населения, живущего в постоянных се­лениях²¹.

Над территорией Юкона довольно редки пеплопады, но они резко снижают обеспечение жизненными средствами внутриматериковых обитателей, вызывая даже падение их численности. Исходя из этого можно было бы предполагать, как считает Воркман, что восточные алеуты, значительно чаще испытывав­шие извержения вулканов, должны были бы ощущать на себе губительное их влияние. Но на деле этого не происходило, хотя вулканическая деятельность являлась причиной бедственных из­менений во флоре и фауне литоральной зоны. Зависимость от морских ресурсов в этом случае нарушалось. Но жители, судя по ряду археологических данных и исторических свидетельств, временно меняли места обитания на более безопасные и иногда на долгий срок, но позже возвращались обратно.

Согласно исследованиям Л. Т. Блэк, подводная вулканиче­ская деятельность в ареале Алеутских островов оказывала раз­рушительный эффект на береговую биоту и на населенне, кото­рое зависело от нее ²². В то же время ученые отмечают, что в ре­зультате подводного вулканизма увеличивается питательное содержание ресурсов береговых зон²³. Это можно проиллюст­рировать достоверными историческими свидетельствами относи­тельно возникшего в 1796 г. к северу от о-ва Умнак нового вулканического острова — Богослова: через несколько лет здесь обитало огромное стадо сивучей (окружающие воды содержали богатую пищу для этого немигрирующего вида морских живот­ных), а скалы, по свидетельству очевидцев, были буквально окутаны огромными стаями птиц ²⁴.

Представленный в данной статье краткий обзор исследований последних десятилетий, касающихся алеутов и их экосистемы в связи с проблемой адаптации, позволяет говорить о большом интересе к вопросу формирования приморских культур северной части Тихого океана. Можно заметить, что в настоящее время преобладают выводы о конвергентном (а не зависимом от куль­тур Старого Света) развитии алеутской культуры, так же как и других древних американских культур. В связи с этим хоте­лось бы напомнить о некоторых свидетельствах, допускающих, возможность древних этногенетических и этнокультурных связей алеутов с народами Дальнего Востока, а может быть, с южны­ми островными системами и с австрало-океанийским миром. По­добные вопросы ставились ранее, ставятся они и теперь как со­ветскими, так и зарубежными учеными. В. П. Алексеев говорит о влиянии на соматологические особенности алеутов каких-то элементов южного происхождения²⁵. Эта точка зрения подтверж­дается и южными аналогиями археологическому инвентарю Анангулы и Чалуки на тихоокеанском побережье Азиатского ма­терика с прилегающими островами ²⁶.

Анализ этнографических материалов приводит к выводу о длительном периоде развития культуры алеутов именно в эко­логических условиях Алеутских островов, позволяет определить специфику алеутской культуры в отличие от родственной ей культуры эскимосов, а также отметить любопытные свиде­тельства южного происхождения ряда элементов культуры алеу­тов ²⁷. Остановимся здесь только на некоторых чертах, говоря­щих в пользу последнего предположения.

Единственный вид одежды алеутов — длинная парка из птичь­их шкурок или шкур морских животных, покрой которой (так же как кишечных камлеек) отличается от эскимосских парок и камлеек,— при отсутствии поясной одежды (штанов) и обу­ви кажется привнесенным (и сохранившимся по традиции) из более южных мест расселения. Тип алеутской кожаной лод­ки может быть генетически связан с одним из вариантов амур­ской берестяной лодки (с полузакрытой палубой). Криволиней­ный орнамент алеутов, состоящий из сочетаний завитков и ешь ралей, имеет, очевидно, неслучайное сходство с орнаментом народов Амура п Дальнего Востока в целом. Интересны в этом плане указания В. Р. Кабо на возможные связи амурского ор­намента с характерным орнаментальным стилем народов Океа­нии и Австралии²⁸. При этом он опирается на выводы А. П. Окладникова об особенностях петроглифов нижнего Аму­ра с преобладающими в них спиральными мотивами: «Этногра­фические аналогии петроглифам Амура ведут нас... в южные моря Тихого океана» ²⁹. Очень интересно утверждение Г. Кол­линза о том, что в знаменитых алеутских масках с островов Шумагина вполне различимо японское культурное влияние³⁰.

Таким образом, современные комплексные исследования проблем экологии позволяют осветить неизвестные ранее аспек­ты этногенеза и этнической истории не только алеутов, но и всей древней «большой тихоокеанской этнокультурной общности» ³¹.

1. Casteel Е. W., Quimby G. F. Maritime adaptations of the Pacific. The Ha­gue, 1975; Prehistoric maritime adaptions of the Circumpolar zone/Ed. by W. W. Fitzhugh. Chicago, 1975; McCartney A. P. Maritime adaptations in cold archipelagoes: An analysis of environment and culture in the Aleu­tian and other island chains // Prehistoric maritime adaptations of the Cir­cumpolar zone; Laughlin W. S. Ecology and populations / Ed. by G. A. Har­rison, A. J. Boyce. Oxford, 1972; Yesner D. R. Maritime hunter-gatherers: ecology and prehistory//Curr. Anthropol. 1980. V. 21, N 6.
2. McCartney A. P. Maritime adaptations...
3. Васильевский P. С. Вопросы адаптации населения к прибрежным усло­виям на тихоокеанском Севере // Соотношение древних культур Сибири с культурами сопредельных территорий. Новосибирск. 1975; Он же. Древ­ние культуры тихоокеанского Севера. Новосибирск, 1973; Арутюнов С. А., Сергеев Д. А. Проблемы этнической истории Берингоморья. М., 1975; Ди­ков И. Н. Археологические памятники Камчатки, Чукотки и Верхней Колымы: Азия на стыке с Америкой в древности. М., 1977; Он оке. Древ­ние культуры Северо-Восточной Азии. М., 1979.
4. McCartnen А. P. Maritime adaptations...; Idem. Prehistory of 1he Aleutian Region//Handbook of North American Indians. Wash., 1984. V. 5: Arctic; Laughlin W. S. Holocene history of Nikolski bay, Alaska and Aleut evolu­tion//Folk. 1974/1975. V. 16/17; Laughlin W. S. Aleuts: Ecosystem, Holo­cene history and Siberian origin//Science. 1975. Y. 189, 4202; Idem. Aleuts: Survivors of the Bering land bridge. N. Y., 1980; Yesner D. R. Mari­time hunter-gatherers...
5. Yesner D. R., Aigner J. S. Comparative biomass estimates and prehistoric cultural ecology of the southwest Umnak region, Aleutian Islands//Arct. Anthropol. 1976. V. 13.
6. Sekora P. Aleutian Islands national wildlife refuge wildedness studv report: Mimeo. S. 1., 1973.
7. The environment of Amchitka Island, Alaska /Ed. M. L. Merritt, R. G. Euller. Wash., 1977.
8. Laughlin W. S. Notes on an Aleutian core and blade industry//Amer. An­tiquity. 1951. V. 17. N 1; Idem. Aleutian Studies: Introduction//Arct. Anthropol. 1966. V. 3, N 2.
9. Laughlin W. S. Aleuts: Ecosystem... P. 508.
10. Kenyon K. Sea otter in the Eastern Pacific Ocean // US Fish and Wild Life Serv. N. Amer. Fauna. 1969. N 68.
11. Aigner J. S. Bone tools and decorative motifs from Chaluka, Umnak Is­land II Arct. Anthropol. 1966. V. 3, N 2; Laughlin W. S. Archaeological in­vestigations on Umnak Island, Aleutians // Arct. Anthropol. 1962. V. 1, N С
12. Laughlin W. S. Ecology and population structure... P. 379-392.
13. Dumon D. E. The Eskimos and Aleuts. L., 1977.
14. Васильевский P. С. Вопросы адаптации населения...
15. McCartney A. P. Maritime adaptations on the North Pacific Rim //Arct. An­thropol. 1974. V. 11, Suppl.; Idem. A proposed western Aleutian phase in the Near Islands, Alaska//Arct. Anthropol. 1971. V. 8, N 2; Dumon D. E. The Eskimos and Aleuts... P. 77.
16. Yesner D. R. Maritime hunter-gatherers...; Idem. Archaeological applications of optimal foraging theory: Harvesting strategies of Aleut hunter-gatherers // Hunter-gatherer foraging behavior/Ed. by B. Winterhalder, E. Smith. Chi­cago, 1981.
17. Harper Л. B. Aleut life expectancy and adaptation//Amer. J. Phys. Anthro­pol. 1976; V. 44, N 183; Idem. Life expectancy and population adaptation: The Aleut centenarian approach // The first Americans: Origins, affinities and adaptations / Ed. by W? S. Laughlin, A. B. Harper. N. Y.; Stuttgart, 1979.
18. Yesner D. R. Resource diversity and population stability among hunter-ga­therers//West. Canad. J. Anthropol. 1977. N 7; Yesner D. R., Aigner J. S. Comparative biomass...
19. Denniston G. B. The diet of the ancient inhabitants of the Ashishik Points an Aleut community//Arct. Anthropol. 1974. У. 11, N 1.
20. Hett J. М., O’Neill R. V. System analysis of the Aleut ecosystem // Ibid.
21. Workman W. B. The significance of volcanism in the prehistory of subarc­tic north-west North America 11 Volcanic activity and human ecology / Ed. by P. Sheets, D. Grayson. N. Y. 1979.
22. Black L. T. Volcanism as a factor in human ecology: The Aleut case//' Ethnohistory. 1981.
23. Buljan M. Deep submarine volcanism and the chemistry of the ocean//Bull. Volcano], 1955. V. 17.
24. Зубкова 3. H. Алеутские острова. М., 1948. С. 185—201; Вениаминов И. Записки об островах Уналашкииского отдела. СПб., .1840. Ч. 1. С. 29—39.
25. Алексеев В. П. Алеуты Командорских островов//Традиционные культу­ры Северной Сибири и Северной Америки. М., 1981; Алексеев В. П., Труб­никова О. Б. Некоторые проблемы таксонометрии и генеалогии азиатских; монголоидов. Новосибирск, 1984. С. 73—76.
26. Васильевский Р. С. Древние культуры тихоокеанского Севера...; Оклад­ников А. П., Васильевский Р. С. По Аляске и Алеутским островам. Новосибирк, 1976.
27. Ляпунова Р. Г. Очерки по этнографии алеутов. Л., 1975.
28. Кабо В. Р. Север Тихого океана: этногенетические проблемы // Соотноше­ние древних культур Сибири с культурами сопредельных территорий. Новосибирск. 1975.
29. Окладников А. П. Петроглифы Нижнего Амура. Л., 1971. С. 92, 95—98,. 106. 116-121.
30. Collins Н. В. Eskimo art //The Far North. Bloomington, 1974. P. 18.
31. Окладников А. П. Петроглифы Нижнего Амура. С. 121.