Под знаком Кукулькана

Морозов И.

:::

Статьи и материалы

:::

майя

Колумб и его сподвижники, достигнув вроде бы заветной цели туманным октябрьским утром 1492 года, не подозревали, сколько удивительного таит в себе неведомый континент. Большой неожиданностью для его дальнейших первооткрывателей оказались, например, многочисленные, а главное, превосходные дороги, подобия которым не знала средневековая Европа. Потому-то часты в дневниках и донесениях конкистадоров восторженные упоминания о транспортных путях новооткрытого материка. Испанца Кортеса, командовавшего небольшим отрядом, привели, например, в восторг улицы ацтекского города Теночтитлан, о чем он поспешил сообщить в донесении испанскому королю: «Великий город Теночтитлан построен посередине соленого озера, и от центра до любой точки на материке не менее двух лиг (около 11 км). К нему ведут четыре дамбы, каждая примерно в двенадцать футов шириной». Другие источники свидетельствовали: «на этих дамбах повсюду были построены мосты», добавим, что в Теночтитлане безотказно действовала система своеобразной канализации и дренажа, позволяющая быстро отводить избыточную поду с мощеных дорог, площадей, дворов.

До сих пор многое из того, что относится к цивилизации доколумбовой Америки, остается неразгаданной тайной, и в том числе дороги индейцев. Самая протяженная из построенных народом майя и обнаруженных конкистадорами магистралей была «Белая дорога» (сакбе), которая пролегла, как стрела, на 99 километров, отклоняясь лишь в одном месте, причем на ничтожную величину — всего на четыре градуса. Болота и озера магистраль преодолевала по гребню высокой плотины. Чем была вызвана такая прямолинейность?

Возможно, не последнюю роль в этой непоколебимой прямолинейности играло обожествление солнца с его прямыми лучами. Но решающими наверняка были экономические и стратегические соображения: все-таки прямая — самое короткое расстояние между пунктами. Как бы там ни было, воинственные майя предпочитали именно прямые дороги, нежели петляющие тропы в безбрежных джунглях. Но как выполнялось трассирование таких путей без компаса, не говоря уже о геодезических инструментах? В этом, можно предположить, помогали пирамиды, когда на их вершинах в темное время разводили костры для уточнения направления трассы, а светящиеся точки зрительно соединяли линиями. Маяками могли служить небесные светила, ибо на вершинах храмов — обсерваторий — индейские жрецы с математической точностью опять-таки благодаря пирамидам-ориентирам определяли точку восхода солнца, местоположение звезд.

Индейцы майя строили исключительно высокопрочные дороги. Внешние стороны дорожной насыпи выкладывали из тщательно обработанных известняковых блоков. Между этими внешними стенками насыпали камни: внизу крупнее, а чем выше, тем мельче. Верхний слой этого своеобразного дорожного полотна выполняли из щебня, заливали его известковым раствором и плотно трамбовали. После окончательного твердения верхнего слоя «Белая дорога» была готова принять грузы. Их волочили, перетаскивали разными способами, но только не перевозили по той простой причине, что индейцы не знали колеса, хотя до его изобретения, казалось бы, оставался один шаг. Строители майя для уплотнения своих дорог применяли каменные катки в виде цилиндров, выдолбленных из монолита. Вряд ли дорожники обходились и без деревянных катков, перемещая многотонные каменные глыбы для возведения монументальных пирамид и дворцов. Кстати, некоторые из найденных игрушек детей майя снабжены колесиками.

Вернемся, однако, на «Белую дорогу», которая, пронзив джунгли, завершается в Коба — городе, который, по мнению специалистов, представлял собой крупный перекресток дорог, что и подчеркивалось архитектурными средствами. Посреди восьмигранной площади, месте пересечения четырех основных сакбе, дожила до наших дней пирамида с квадратным основанием. К ее вершине по граням ведут лестницы — на верхнюю площадку, к святилищу. По всей вероятности, перед дальней дорогой или после нее путники восходили к вершине, где молились, воскуривая благовонный копал, славя богов.

Шоссе были сформированы в густую сеть дорог различного назначения: магистральные сакбе, если требовалось, разветвлялись на дороги «окружного» или «районного» значения. Без существования столь развитой системы коммуникаций Кортес со своим отрядом наверняка потерялся бы в густой сельве. Авторы хроник конкисты не раз отмечали ту незаменимую помощь, которую оказывали конкистадорам дорожные карты майя.

На одной из пятнадцати дорог пригорода Коба, у границы города Кабаха возвышается величественная каменная арка. До сих пор неизвестно ее предназначение. Впрочем, ясно хотя бы то, что она не служила частью оборонительных сооружений, так как город вообще не имел каких-либо внешних укреплений, ибо каждый дом в Коба был окружен крепкими стенами, представляя собой маленькую крепость. Напрашивается вывод: кабахская арка предназначалась для каких-то ритуальных действий; она сродни триумфальным аркам античности, древнекитайским ритуальным воротам — пайлоу, священным японским ториям. Ворота в Коба возводились под особым религиозным знаком Кукулькана (Пернатого Змея) — бога творца, созидателя, культ которого пронизывал все бытие аборигенов Месоамерики. У индейцев майя были также распространены сугубо культовые дороги, овеянные таинственным обликом смерти и предназначенные для кровеобильных ритуалов, обрядов с многочисленными жертвами.

В городе Чичен-Ица «Дорога поклонения» протянулась на 274 метра от пирамиды-храма Кукулькана к священному колодцу. Периодически к храму устремлялись величественные процессии. После магических ритуалов у подножия пирамиды процессия сворачивала на белокаменную идеально прямую дорогу. Толпы причудливо наряженных людей заполняли всю ширину шоссе. Грохотали барабаны, тункули, трубили рога, изготовленные из морских раковин, торжественно звучали песня за песней. Колонну жрецов сопровождали разукрашенные носилки с юными девочками и мальчиками.

Когда процессия достигала небольшого святилища с площадкой у края глубокого жертвенного колодца (сенота), происходил обряд ритуального очищения, и подростков бросали в колодец. Только после жертвоприношения участники ритуала позволяли себе подойти к колодцу, чтобы опустить туда свои драгоценности и том самым задобрить бога, от которого зависел урожай кукурузы, а значит, и жизнь города, народа. Из таких сенотов, по сути водохранилищ, воду можно было достать в любое время, не давая погибнуть урожаю и людям. Неспроста дороги к огромным резервуарам считались священными и оставались путем для паломников, даже когда сам город пустел, покинутый его жителями.

В Цибильчальтуне аналогичная дорога упиралась в сенот, который в поперечнике достигал сорока метров. В его мрачную подводную толщу еще никто не решился проникнуть, хотя трудно даже вообразить, разгадки каких тайн скрыты толщей воды.