Аякучо и хунин – два микроочага производящего хозяйства в перуанских андах

Центральные Анды являются одним из мировых центров про­исхождения производящего хозяйства. В ботаническом аспек­те это еще в 30-е годы было отмечено академиком Н. И. Вавило­вым. При всех модификациях его построений указанная террито­рия неизменно выделялась им в качестве самостоятельного цент­ра возникновения земледелия. В докладе на Дарвинской сессии Академии наук СССР в 1939 г.¹ он рассматривал андский центр как зону независимого земледельческого развития, разделяя его, так же как и центры в других районах мира, на очаги — «соб­ственно андийский, чилоанский и боготанский». В этой одной из последних работ Н. И. Вавилова отразилось его понимание центров происхождения мирового земледелия как совокупности ряда более мелких очагов со значительным различием между ними ².

В настоящее время археологические материалы, касающиеся становления производящего хозяйства в Центральных Андах,, довольно обширны. Они включают результаты исследований как на побережье, так и в горной части Перу и позволяют ста­вить вопрос о существовании ряда микроочагов этого процесса в пределах выделенного Н. И. Вавиловым большого «собственно­андийского» очага. Мы будем касаться только второго из ука­занных регионов, который уже дал принципиально новые мате­риалы для понимания общих закономерностей исторического про­цесса в разбираемую эпоху. Нужно помнить, Что Н. И. Вавилов особо подчеркивал значение высокогорных районов Андской об­ласти как первичного земледельческого центра. Поливное земле^ делие перуанского побережья он считал вторичным явлением³.

В горной части Центральных Анд есть три района, где полу­чены интереснейшие материалы, относящиеся к процессу станов­ления производящего хозяйства. Это долина Аякучо, Пуна-де-Хунин и Кальехон-де-Уайлас. В статье речь пойдет лишь о пер­вых двух.

Природные условия и степень изученности

Долина Аякучо была изучена экспедицией под руководством из­вестного американского археолога Р. Макнейша, который ранее досконально исследовал процесс становления земледелия в Се­верной и Центральной Мексике. В результате его работ сложи­лась определенная картина освоения биологических ресурсов до­лины Аякучо⁴.

Район расположен между 12°50’ и 13⁰15’ юж. широты и 74° и 74°30’ зап. долготы. Это бассейн р. Уарпа, притока р. Мантаро, образованной слиянием трех рек — Качи, Томаренга и Понгар. Долину окружают горы высотой более 4000 м над уровнем моря, в значительной степени загораживающие ее от дождевых облаков. Дно долины находится на высоте 1800—2100 м над уров­нем моря. Климат засушливый, хотя достаточно четко выделяют­ся дождливый и сухой сезоны.

Долина имеет хорошо выраженную вертикальную зональ­ность ⁵: I. Зона тундры и альпийских лугов; II. Зона влажных низкорослых лесов; III. Зона сухих колючих кустарников; IV. Зона степей с колючими кустарниками; V. Зона субтропиче­ской пустыни.

Все зоны были досягаемы для населения каждой из них, по­скольку находились в пределах 50—70 км. В этом районе раз­ведками экспедиции Р. Макнейша обнаружено более 200 памят­ников. В соответствии с задачами экспедиции, нацеленной на комплексные археолого-ботанические исследования, прежде все­го были изучены пещеры, где находки растительных и других ор­ганических остатков наиболее вероятны. Те памятники, которые были раскопаны и дали материалы эпохи возникновения земледе­лия, распределяются по зонам следующим образом: Ас 300-Тамбо, Ас 351-Тотомачай или Тукумачай ⁶ — зона I; Ас 335-Хайвамачай —зона II; Ас 100-Пикимачай, Ас 102-Айямачай, Ас 240, Ас 244 —зона III; Ас 117, As 158-Пуэнте — зона IV. В зоне V памятники этой эпохи не обнаружены.

Район Пуна-де-Хунин исследовался в 70-х годах археолога­ми, работавшими главным образом в рамках руководимого Р. Ма­тосом Мендьетой проекта широкого изучения долины р. Мантаро, а также и вне его ⁷. В результате этих работ получены новые крайне интересные данные о становлении скотоводства в Цент­ральных Андах⁸.

Пуна-де-Хунин лежит между 10°52’ и 11⁰15’ юж. широты и 75°50' и 76°14' зап. долготы на высоте от 3600 до 4400 м над уровнем моря. Весь район относится к одной высотной зоне. Это плоскогорье, поверхность которого носит следы действия ряда оледенений, продолжавшихся здесь до конца XV — начала XIV тысячелетия до н. э. На плоскогорье много озер ледникового» происхождения, крупнейшим из которых является Хунин, болоти­стых мест, ручьев и речек.

Климат холодный. Средняя температура сухого сезона (май-октябрь) +5°, дождливого (ноябрь—апрель) +7°. Однако это не препятствует круглогодичному произрастанию травянистой растительности, являющейся кормовой базой для травоядных жи­вотных. Здесь их две основные группы: олени нескольких видов (Odocoileus virginianus, Mazama gouazoubira, Hippocamelus antisensis) и ламы — гуанако (Lama guanicoe), викунья (Lama vicugna). Обе группы животных использовались древнейшими обитателями этих мест.

К настоящему времени на территории Пуна-де-Хунин извест­но до сотни археологических памятников интересующей нас эпо­хи, располагающихся преимущественно по ее периметру, вблизи склонов речных долин. Это пещеры и открытые стоянки и посе­ления. Около 20 из них исследованы шурфами и траншеями. Из­ученные памятники находятся в трех основных районах — на за­падном берегу озера Хунин (Пачамачай, Куримачай, Ондорес и др.), на юге Пуна-де-Хунин, в районе Тиларниок (Паналагуа, Учкумачай и др.) и в ее восточной части, в районе г. Сая-Педро-де-Кахас. Результаты исследований Л. Уртадо де Мендосы,. Р. Матоса Мендьеты, Д. Лавалье и М. Жульена, П. Каулике,. Дж. Рика и других опубликованы в ряде работ, данные которых далеко не полны и иногда плохо или вовсе не согласуются меж­ду собой, особенно в отношении хронологии отдельных конкрет­ных комплексов. Тем не менее определенная картина становле­ния производящего хозяйства в этом районе уже начинает выри­совываться.

Исследования археологических памятников продолжаются здесь до сих пор, и публикация их результатов, несомненно, вне­сет существенные изменения в общую картину.

Процесс сложения производящего хозяйства по данным раскопок

В долине Аякучо только три пещеры подверглись раскопкам; широкой площадью — Ас 335-Хайвамачай, Ас 100-Пикимачай и As 158-Пуэнте. На остальных памятниках заложены шурфы раз­личного размера.

В пещере Ас 100-Пикимачай три раскопа имели общую пло­щадь около 300 кв. м. Стратификация культурного слоя мощ­ностью местами более 3 м позволила построить стратиграфиче­ские колонки и увязать их между собой. К эпохе возникновения земледелия относятся слои f—g1 южного, F—W центрального и VI—VIII северного раскопов. В слоях южного раскопа были най­дены совершенно новые материалы, связанные с эпохой заселе­ния Центральных Анд.

Разрушенная пещера As 158-Пуэнте, где располагался раскоп общей площадью более 80 кв. м., имела культурный слой мощностью от 1 до 6 м. Стратификация раскопа дала возмож­ность выделить 36 слоев (от I до XIII с дополнительными под­разделениями), относящихся к эпохе становления производящего хозяйства.

В пещере Ас 335-Хайвамачай было вскрыто около 60 кв. м. В культурном слое мощностью до 3 м выявлены 18 слоев, из ко­торых к интересующей нас эпохе относятся 12 (от С до К).

На основании материалов этих и других памятников построе­на стратиграфическая колонка долины Аякучо от времени засе­ления Центральных Анд до инкского периода. К эпохе становле­ния производящего хозяйства относится ряд фаз, в датировке которых в различных публикациях Р. Макнейша и его соавторов есть довольно значительные расхождения, приведенные ниже (годы до н. э.):

Фаза	MacNeish, 1969	MacNeish а. о., 1970	MacNeish а. о., 1975
Качи	2700-1700	2800-1700	3100-1750
Чиуа	3800-2700	4300-2800	4550-3100
Пики	5000-3800	5500-4300	5800-4550
Хайва	6300-5000	6600-5500	7100-5800
Пуэнте	8000-6300	7700-6600	9000-7100
Уанта	Не выделена	8800-7700	Не выделена

 

Такие расхождения между отчетом 1969 г., когда в распоря­жении авторов раскопок было всего несколько датировок по С-14, и отчетом 1970 г., в котором серия дат увеличена до более 20 оп­ределений, вполне объяснимы. Но изменению хронологии в сторо­ну удревнения в книге 1975 г. не дано никакого обоснования. Поэтому, как и в предыдущих работах, я буду придерживаться схемы 1970 г.⁹ Кроме того, мне представляется, что следует из­бегать впечатления крайней хронологической точности, возникаю­щей при использовании радиокарбонных датировок, выраженных в цифровых значениях с точностью до года, как это повсеместно принято в археологии. Думается, надо более осторожно выражать даты фаз в тысячелетиях и их частях. Например, фаза Хайва — не 6600—5500 гг. до н. э., а вторая половина VII — первая по­ловина VI тысячелетия до н. э.

Для нашей работы особый интерес представляют характери­стики хозяйства каждой из фаз, насколько его можно реконст­руировать по археологическим данным.

Фаза Уанта (IX —начало VIII тысячелетия до н. э.). По набору каменного инвентаря (наконечники метательных орудий, скребки, резцы, сверла и т. п.) и остаткам фауны (ископаемые олени, лошади, ламы или другие верблюдовые) можно заклю­чить, что основой экономики населения этого времени была охота.

Фаза Пуэнте (вторая четверть VIII — середина VII тысяче­летия до н. э.). В каменном инвентаре многие типы скребков и наконечников повторяют существовавшие в фазе Уанта, но по­являются и новые формы. Однако судя по составу орудий и на­ходкам костей ламы и оленя, экономика вряд ли значительно отличалась от предшествующей фазы. Ее основой была охота на водившихся здесь животных современных видов.

Фаза Хайва (середина VII—середина VI тысячелетия до н. э.). Типологически каменные орудия этой фазы отличаются от орудий предшествующей, но их набор изменился незначи­тельно: все те же наконечники метательных орудий разных ти­пов, скребки, резцы. Появляются орулия и изделия из кости: шилья, трубчатые бусы-пронизки, подвески. Находки зернотерок говорят о возрастании роли растительной пищи, что подтверж­дается и составом остеологических и ботанических находок. На­ряду с костями оленя, ламы и морской свинки были обнаруже­ны семя ачиоте, остатки двух разновидностей тыкв и, возможно, перца. В человеческих капролитах встречены стебель какой-то ягоды, зерно травы и растительные волокна.

Эти находки позволяют говорить о сосуществовании в эко­номике древних обитателей долины Аякучо охоты и собиратель­ства с использованием растений. Согласно мнению Р. Макней­ша, не исключено, что именно в это время начался процесс доместикации животных — ламы и морской свинки¹⁰. Распреде­ление находок по природным зонам позволило Р. Макнейшу предположить возможность сезонных перекочевок обитателей до­лины из одной зоны в другую¹¹.

Фаза Пики (середина VI —конец V тысячелетия до н. э.). Орудийный комплекс (наконечники метательных орудий, скреб­ки) включает и ряд типов, появившихся еще в предыдущей фазе. Однако набор орудий, связанных с обработкой раститель­ной пищи, становится разнообразнее: зернотерки, терочники, ступки. Есть также каменный утяжелитель для палки-копалки.

Находки остатков растений — зерен киноа, двух разновидно­стей тыкв, перца — позволяют предполагать, что обитатели до­лины Аякучо, вероятно, уже освоили возделывание растений¹². Одновременно Р. Макнейш считает, что уже были доместицированы лама и морская свинка и роль охоты в хозяйстве умень­шилась. Для этого времени также предполагаются сезонные перекочевки групп населения с использованием соответствую­щих ресурсов различных высотных зон¹³.

Фаза Чиуа (конец V —начало III тысячелетия до н. э.). Комплекс орудий достаточно разнообразен. В него входят около 20 типов наконечников метательных орудий, скребков, чопперов и т. п. Одновременно он включает ступки, песты, зернотерки, терочники и утяжелители для палок-копалок.

В слоях этой фазы найдены остатки доместицированных растений: тыкв, фасоли, киноа, амаранта, хлопка, ряда тропи­ческих фруктов и, может быть, картофеля. Важнейшей наход­кой явились небольшие по размеру початки кукурузы, которая определена как предшественница расы Confite Morocho¹⁴.

Экономика населения долины Аякучо на фазе Чиуа оценива­ется Р. Макнейшем как сочетание сезонного возделывания растений с животноводством, охотой и собирательством. Сезон­ные перекочевки, возможно, уже сосуществовали с большими круглогодичными поселениями ¹⁵.

Фаза Качи (вторая четверть III—начало II тысячелетия до н. э.). В инвентаре резко уменьшается ассортимент орудий из колотого камня, хотя основные формы — наконечники метатель­ных орудий, скребки — достаточно обычны. В то же время по­является такое важное земледельческое орудие, как мотыга. Встречаются также зернотерки и терочники. В памятниках фазы Качи найдены остатки кукурузы, хлопка, различных видов фа­соли и тыквы, тропических фруктов и других домашних расте­ний. По-видимому, здесь уже существовало настоящее земледель­ческое хозяйство¹⁶.

Во времена описываемой фазы в нижней части долины Аяку­чо уже имелись круглогодичные земледельческие поселения. В высотных зонах сохранялась сезонная специализация памят­ников. Хозяйство их обитателей, по мнению Р. Макнейша, было связано с выпасом стад лам и возделыванием картофеля. Обе формы хозяйства составили в сочетании единую экономическую систему, использовавшую все разнообразие природных ресурсов в условиях вертикальной зональности¹⁷.

Итак, при всей ограниченности данных, которыми мы распо­лагаем, есть возможность представить себе основные вехи про­цесса становления производящего хозяйства в долине Аякучо.

В IX — первой половине VII тысячелетия до н. э. основной экономики местного населения была охота — сначала на уже исчезающие виды животных позднего плейстоцена (фаза Уанта), потом на представителей современной фауны — оленя, ламу (фаза Пуэнте). Охота, несомненно, дополнялась собирательством. С середины VII тысячелетия (фазы Хайва и Пики) начался процесс освоения и доместикации растений и животных. Одно­временно уменьшалась роль охоты в хозяйстве, а возделывание растений становилось его полноправной отраслью. К этому же времени относится изменение образа жизни, когда, по-видимому, появляются систематические сезонные перекочевки групп насе­ления в пределах различных природных зон своего микрорайона.

Критическим моментом рассматриваемого процесса стала фаза Чиуа (конец V—начало III тысячелетия до и. э.), когда население уже обладало основным пищевым комплексом Нового Света (кукуруза, фасоль, тыква) и в экономическом балансе воз­делывание растений начало теснить охоту. Изменился образ жизни — появились круглогодичные поселения, пока еще наряду с сезонными стоянками. К середине III тысячелетия процесс за­вершается и в долине Аякучо уже существуют постоянные зем­ледельческие поселения (фаза Качи). Их экономика базируется на возделывании широкого ассортимента культурных растений. Одновременно существует и четкая специализация в рамках вертикальной зональности. Высокогорные зоны специализируются на разведении лам, являясь, по-видимому, основным поставщи­ком продуктов животноводства для поселений нижней части до­лины и потребителем их земледельческой продукции. Роль охо­ты в экономике значительно снижается, что подтверждает и резкое сокращение ассортимента каменных орудий, связанных с этой отраслью хозяйства.

В Пуна-де-Хунин, как уже упоминалось, подверглись раскоп­кам около 20 памятников. Несмотря на то что площадь шурфов и траншей была здесь крайне незначительной, публикации носят предварительный характер, а содержащаяся в них информация часто бывает противоречива, мы все же располагаем некоторыми сведениями об опорных памятниках.

В первую очередь — это пещера Пачамачай, находящаяся к западу от озера Хунин. В 1969—1970 гг. ее копали Р. Матос Мендьета и Л. Уртадо де Мендоса, прорезавшие площадку перед пещерой траншеей площадью 15 кв. м. В 1973 г. П. Каулике заложил шурф у ее нижнего конца, а в 1974—1975 гг. Дж. Рик прирезал к траншее шурф внутри пещеры и небольшой (9 кв. м) раскоп в верхней части площадки. Общая площадь вскрытого культурного слоя составила 27 кв. м. Его мощность достигала 2,49 м в раскопе Дж. Рика и 3,5 м в траншее Р. Матоса Мендьеты.

К сожалению, монографически опубликованы только мате­риалы Дж. Рика, но они практически несопоставимы с инфор­мацией, содержащейся в предварительных публикациях Л. Урта­до де Мендосы и Р. Матоса Мендьеты. Так, например, послед­ним в траншее было выделено 15 слоев¹⁸, а Дж. Риком — 27 слоев в шурфе и 33 в раскопе. При этом докерамические слои 18-27     шурфа в пещере синхронны слоям 11—18 раскопа, а слои 19-33         раскопа внутри пещеры не представлены¹⁹.

Пещера Учкумачай находится на юге Пуна-де-Хунин, в райо­не Тиларниок. Траншеей размером 10,5X1,0 м от стены пещеры через площадку перед ней культурный слой был прорезан на глубину до 1,2 м. Он содержал материалы начиная с конца эпохи заселения (слои 1—7). Три верхних слоя нарушены²⁰.

Сведения о пещере Паналагуа, тоже находящейся в южной части Пуна-де-Хунин, и о раскопках в ней практически отсут­ствуют. В публикациях есть только сообщения о большой древ­ности ее материалов²¹ и о костных остатках в ее верхних слоях^гг.

Пещера Телармачай расположена в восточной части Пуна-де-Хунин. Здесь был заложен небольшой шурф глубиной 1,3 м, не доведенный до материка. Выявлены пять слоев, нижний из ко­торых относится к эпохе становления производящего хозяйст­ва ²³. В этом же районе Д. Лавалье и М. Жульен исследовали еще ряд памятников интересующего нас времени. На некоторых из них, так же как и на отдельных памятниках других районов Пуны, были заложены небольшие шурфы.

Для древностей Пуна-де-Хунин Р. Матос Мендьета предложил периодизацию, опирающуюся на хронологию памятников долины Аякучо в ее хронологическом варианте 1970 г.²⁴ В работах Дж. Уиллер н ее соавторов использовалась хронологическая схе­ма Р. Макнейша и других 1975 г. Я буду, однако, придержи­ваться первоначальных датировок.

Дж. Рик разработал свою периодизацию, где докерамический период разделен на пять фаз, датируемых с X по середину II тысячелетия до н. э.²⁵ Эта схема опирается только на материа­лы пещеры Пачамачай и полученную там серию из 10 радио-карбонных дат. Но ее практически невозможно сопоставить с другими памятниками и колонкой Р. Матоса Мендьеты.

Фаза Паналагуа была древнейшей в этой колонке. Ее мате­риалы обнаружены в нижних слоях пещер Паналагуа, Учкумачай и, вероятно, Пачамачай. По своему облику они близки к ма­териалам фазы Уанта в Аякучо. Не исключено, что фаза Паналагуа началась несколько раньше, чем Уанта.

Набор каменных орудий этого времени — односторонне обра­ботанные ножи различных форм, скребки, изредка наконечники метательных орудий и т. п.— типичный инвентарь охотников на вымерших ныне животных. Их кости тоже встречены в слоях описываемой фазы. Здесь найдены остатки ископаемой лошади, гигантского ленивца, пещерного медведя, ископаемого оленя.

Фаза Хунин выделена по материалам, найденным в нижних слоях пещеры Пачамачай, напоминающим материалы фазы Пуэнте в Аякучо. Орудийный комплекс, включающий ножи раз­личных форм, с односторонней и двусторонней обработкой, раз­нообразные наконечники метательных орудий, большие бифасы, скребки, резцы и т. п., тоже представляет собой набор типично охотничьего инвентаря.

Фаза Пачамачай представлена более обильными материала­ми, обнаруженными в пещерах Пачамачай, Паналагуа (слой 7), Учкумачай (слой 6), Куримачай и, может быть, Кучимачай²⁶. Эти материалы сближаются с фазой Хайва в Аякучо.

В комплексе орудий продолжаются традиции предшествую­щего времени. Встречаются ножи и разнообразные наконечники, односторонне и двусторонне обработанные. Очень характерны большие плосковыпуклые скребки. Это позволяет заключить, что и в данной фазе обитатели Пуны продолжали вести охот­ничий образ жизни, что подтверждается и составом фауны. В слое 6 пещеры Учкумачай кости лам составляют 54,9%, а кости оленя —41,7% всех остеологических находок, т. е. их количество примерно равно, а в слое 7 Паналагуа соотношение, соответственно, 26,0 и 74,0%, т. е. кости оленя превалируют.

Фаза Тиларниок выделена по материалам трех пещер в рай­оне Тиларниок. Возможно, одной из них была пещера Учкумачай, слой 5 которой относится к этому времени, так же как и слои 4—6 Паналагуа. Материалы фазы находят аналогии в фазе Пики долины Аякучо.

В публикациях не дается развернутой характеристики фазы Тиларниок. Можно только предположить, что она является про­должением предыдущей. Однако именно в это время происходит существенное изменение в составе остеологических находок. Соотношение костей лам и оленей сильно меняется и составляет в слое 5 пещеры Учкумачай 82,3 и 17,3%, а в слоях 4—6 пеще­ры Паналагуа — 87,6 и 12,3%, т. е. кости лам значительно пре­обладают. В этих же слоях обеих пещер найдены кости домаш­ней собаки (Canis familiaris) — древнейшей в Центральных Андах.

Фаза Келька-Уаси характеризуется материалами, найденными в местности того же названия, в Паломайок, Пари и Ондорес. К этому времени относятся и находки в слое 4 Учкумачай, слоях 1—3 Паналагуа и, может быть, в слоях 8—12 Пачамачай ²\ Материалы данной фазы находят аналогии в фазе Чиуа долины Аякучо.

Комплекс орудий фазы Келька-Уаси восходит к традициям предшествующего времени (различные наконечники, скребки, ножи). Однако с ней связан и ряд важных новшеств в жизни обитателей Пуна-де-Хунин. Именно тогда появляются первые признаки использования растительной пищи. В слоях с материа­лами этой фазы найдены семена перца, тыквы и некоторых дру­гих растений, вероятно, привнесенных сюда извне.

Фаунистические остатки фазы Келька-Уаси показывают явное преобладание костей ламы под костями оленя: 84,8 к 14,0% в слое 4 Учкумачай, 85,8 к 13,9% в слоях 1—3 Паналагуа и 97,8 к 2,0,% в слоях 8—12 Пачамачай. Р. Матос Мендиета полагает, что в это время лама была уже одомашнена, так же как и морская свинка²⁸.

В фазу Келька-Уаси меняется образ жизни населения Пуны. Наряду с небольшими пещерными стоянками начинают исполь­зоваться и открытые поселения. Появляются и первые построй­ки — стены и загородки из кольев и камней в пещерах и жили­ща из камня, земли и соломы на открытых поселениях.

Фаза Чупака-Ондорес известна более по памятникам долины р. Мантаро, где она называется Чупака. В Пуна-де-Хунин тоже встречаются памятники этого типа, именуемого здесь Ондорес, но содержащаяся в публикациях информация о них очень скудна. Лучше опубликованы материалы из восточной части Пуны, где к тому же времени относятся слой 6 шурфа 2 пещеры Кучимачай, слои 2—4 шурфа 1 и слой 2 шурфа 3 скального навеса Акомачай А, слои 1—3 шурфа у навеса Акомачай В, слой 5 пещеры Телармачай. Слои 3—7 пещеры Пачамачай тоже относят­ся к этой фазе. Находки на памятниках сопоставимы с материа­лами фазы Качи в Аякучо.

Материалы фазы Ондорес включают наконечники различных форм и другие орудия, говорящие о том, что охота продолжает оставаться одной из отраслей хозяйства. Однако основной объем мясной пищи давали стада лам, уже определенно доместициро ванных. Соотношение костей ламы и оленя на памятниках этого времени²⁹ таково (в %): Пачамачай, слои 3-7-96,1 и 2,7; Акомачай А, шурф 1, слои 2-4 - 94,1 и 5,9; Акомачай В, шурф 1, слои 1-3 - 88,9 и 7,9; Телармачай, шурф 1, слой 5 - 84,8 и 13,5; Кучимачай, шурф 2, слой 6 — 77,2 и 21,0.

В пользу завершения доместикации ламы говорят материалы пещеры Телармачай, где 2/3 костей животного принадлежали молодняку³⁰. Суммарные данные Э. Уинг по верхним слоям пещеры Пачамачай тоже демонстрируют прзобладание молодня­ка лам³¹.

Р. Матос Мендьета пишет и о существовании земледелия в фазу Ондорес. Но никаких конкретных данных, по этому во­просу в его публикациях не приводится.

Археологические, палеоботанические и палеозоологические данные по району Пуна-де-Хунин еще очень неполны и крайне разрознены. Тем не менее уже можно попытаться представить себе в самом первом приближении процесс становления произ­водящего хозяйства.

При всей неполноте сведений о развитии орудийного комплек­са можно констатировать, что охотничий инвентарь сохраняется, модифицируясь, у населения района от X—IX до начала II тысячелетия до н. э., что отражает, видимо, существование охоты как отрасли хозяйства на всем рассматриваемом отрезке времени. До середины VI тысячелетия (фазы Паналагуа, Хунин, Пачама­чай) она была основным способом добывания пищи, в пользу чего свидетельствует и примерно равное количество костей ламы и оленя или даже преобладание последних в слоях, относящихся к фазе Пачамачай.

Во второй половине VI—V тысячелетия до н. э. (фаза Тилар­ниок) наблюдается резкое изменение в соотношении остеологи­ческих материалов. В слоях, относящихся к этой фазе, количест­во костей ламы значительно (примерно в 5 раз) превосходит количество костей оленя. Такое соотношение сохраняется до конца рассматриваемого периода. Во второй четверти III — нача­ле II тысячелетия до н. э. (фаза Чупака-Ондорес) мы встречаем­ся уже с полной доместикацией ламы.

Такая картина вполне согласуется с моделью процесса до­местикации камелидов, предложенной Дж. Уиллер и ее соавтора­ми ³². Она состоит из следующих основных ступеней: 1) специа­лизированная охота на лам в размерах, не приводящих к их истреблению; 2) контроль за территорией обитания полуодомашненных лам (образцом для авторов послужили здесь стада полу­диких оленей у чукчей); 3) стадное содержание одомашненных лам, включая контроль за их скрещиванием.

Первой из упомянутых ступеней соответствует, видимо, фаза Тиларниок. Резкое увеличение процента костей лам в слоях это­го времени можно связывать с переходом к специализированной охоте на комелидов. Промежуточная ступень полуодомашненных лам приходится на IV тысячелетие (фаза Келька-Уаси) — пе­риод, который Э. Уинг также считает критическим в процессе доместикации ламы.

Тогда же на памятниках Пуна-де-Хунин появляются первые культурные растения (перец, тыква). Возможно, они были зане­сены на высокогорье из лежащих ниже районов, например из долины Мантаро. Это время связано и с изменением образа жизни — с появлением в Пуне открытых поселений, более или менее долговременных построек. Все сказанное позволяет счи­тать, что именно фаза Келька-Уаси является переломным момен­том в процессе становления производящей экономики в районе озера Хунин.

Процесс завершился в середине III тысячелетия до н. э. (фаза Чупака-Ондорес), когда основой жизни населения уже были стада лам, и возможно, возделывание растений в пределах климатических возможностей высокогорья. К сожалению, карто­фель — важнейшее пищевое растение — и другие корнеплоды, произрастающие в этих местах, совершенно не прослеживаются археологически. Но возможность их использования исключать нельзя.

Общие и специфические аспекты «неолитической революции» в Аякучо и Хунине

Сравнение путей, которыми протекало становление производя­щего хозяйства в долине Аякучо и Пуна-де-Хунин, позволяет сделать некоторые выводы общего характера. Прежде всего об­ращает на себя внимание параллельность процессов в обоих районах, хотя их природные условия и связанные с ними биоло­гические предпосылки «неолитической революции» значительно различаются.

Мне уже приходилось говорить о принципах определения гра­ниц «неолитической революции» ³³ и о том, что она представ­ляет собой ограниченный во времени, достаточно быстрый (в исторических масштабах) процесс, начинающийся не ранее того момента, когда сложился весь комплекс его предпосылок, а не с первого появления культурных растений, как обычно счи­тается. Попытка подойти с этими мерками к материалам долины Аякучо привела к выводу о том, что здесь «неолитическая рево­люция» проходила между рубежом V—IV — началом III тысяче­летия до н. э. (фаза Чиуа).

Публикации памятников района Хунин содержат недостаточ­ное количество данных для выявления границ «неолитической революции». Однако указанные выше аналогии материалов фазы Келька-Уаси материалам фазы Чиуа, позволяющие более или менее синхронизировать их, и главным образом ее переломный характер дают, конечно, в предварительном порядке основание думать, что именно в это время на территории Пуна-де-Хунин проходила «неолитическая революция». Сложившиеся в результа­те хозяйственная система и образ жизни населения сопоставимы по уровню развития с раннеземледельческой фазой Качи в Аякучо.

Если это предположение верно, то можно считать, что време­нем складывания предпосылок «неолитической революции» в Хунине был период специализированной охоты на лам (соглас­но модели Дж. Уиллер), т. е. фаза Тиларниок. Таким образом, в обоих разбираемых районах процесс становления производяще­го хозяйства прошел через одни и те же основные рубежи и привел ко вполне сравнимым результатам.

Тем не менее в каждом из сравниваемых районов этот про­цесс имел много специфического. В Аякучо он пошел по пути перехода от охотничье-собирательской экономики к земледельческо-скотоводческой, а в Хунине, видимо,— к преимущественно скотоводческой с возможным использованием возделывания карто­феля и других растений. Это вполне соответствовало природному потенциалу каждого из районов.

Географические условия долины Аякучо, включавшей ряд высотных зон с различным набором природных ресурсов, давали естественный импульс к комплексному их использованию. Сна­чала оно имело форму сезонных перекочевок, а позднее выли­лось в установление постоянных обменных связей внутри этого замкнутого района.

Памятники Пуна-де-Хунин свидетельствуют о большей хозяй­ственной однородности, хотя и здесь возможны сезонные пере­кочевки. Лишь начиная с фазы Келька-Уаси можно говорить о начале связей с более низко расположенными районами долины Мантаро, а наверняка они установлены лишь для фазы Чупака-Ондорес. В отличие от Аякучо эти связи были направлены за пределы первоначально экономически замкнутого района.

Все вышесказанное подтверждает вывод Н. И. Вавилова о существовании внутри единого центра ряда мелких очагов становления производящего хозяйства. При этом роль природно­географической специфики конкретных районов заключается прежде всего в том, что она определяет формы хозяйственного развития в рамках единого палеоэкономического процесса.

---

1. Вавилов Н. И. Учение о происхождении культурных растений после Дар­вина: Доклад на Дарвинской сессии АН СССР 28. XI 1939 г. // Избр. тру­ды. М.; Л., 1965. Т. 5. С. 168.
2. Подробное изложение эволюции взглядов Н. И. Вавилова на проблему центров происхождения земледелия см.: Алексеев В. П. Становление че­ловечества. М, 1984. С. 387—397.
3. Вавилов И. И. Ботанико-географические основы селекции: (Учение об исходном материале в селекции) // Избр. труды. М.; Л, 1960. Т. 2. С. 56; Он же. Великие земледельческие культуры доколумбовой Америки и их взаимоотношения // Там же. С. 170.
4. MacNeish R. S. First annual report of the Ayacucho Archaeological-Bota­nical Project. Andover, 1969; MacNeish R. S., Nelken-Terner A., Garcia Cook A. Second annual report of the Ayacucho Archaeological-Botanical Project. Andover, 1970; MacNeish R. S., Patterson Th. C., Browman D L The Central Peruvian prehistoric interaction sphere 11 Papers of the R S. Pea­body Foundation for Archaeology. Andover, 1975. V. 7.
5. Характеристику экологических зон на территории Центральных Анд см. в кн.: Tosi J. A. Zonas de vida natural en el Peru: Memoria explicativa sobre el Mapa ecologico del Peru 11 Institute interamericano de ciencias ag­ricolas de la OEA. Zona Andina. Proyecto 39, Programa de cooperacion tecnica. Boletin tecnico. Lima, 1960. N 5.
6. Название пещеры Ac 351 дано по отчетам 1969 и 1970 гг. соответственно.
7. Hurtado de Mendoza L., Ramirez Tazza J. Industrias liticas del valle de Palcamayo // Actas у memoriae del XXXIX congreso internacional de americanistas, Lima, 1970. Lima, 1971. V. 3; Hurtado de Mendoza L. Paleo-Indian occupations at Junin, Peru//Actas del XLI congreso internacional de americanistas, Mexico 2 a 7 de sept, de 1974. Mexico, 1976. V. 3; Matos Mendieta R. Estudios arqueologicos en Junin — Peru // Ibid.; Idem,. Prehistoria у ecologia humana en las punas de junin // Revista del Museo Nacional. Lima, 1975. T. XLI; Lavallee D., Julien M. El habitat prehistorico en la zona de San Pedro de Cajas. Junin//Ibid.; Pires-Ferreira E., Wkeeler J., Kaulicke P. Uti­lization de animales durante el periodo preceramico en la cueva de Uchcumachay у otros sitios de los Andes Centrales del Peru // Actes du XLII-e Congres International des Americanistes, Paris, 2—9 sept. 1976. P., 1977. Vol. hors-serie; Rick J. W. Prehistoric hunters of the High Andes. N. Y. etc., 1980.
8. Wing E. Informe preliminar acerca de los restos de fauna de la cueva de Paehamachay en Junin, Peru // Revista del Museo Nacional. Lima, 1975. T. XLI; Idem. Hunting and herding in Peruvian Andes//Archaeological Stu­dies: Pap. of the archaeol. conf. 1974, held at the Biologisch-Archaeologisch Instituut of the State University of Groningen. Amsterdam, 1975; Flanne­ry К. V. La fauna de la regi6n de Junin//Revista del Museo Nacional. Lima, 1975. T. XLI; Wheeler J., Pires-Ferreira E. La fauna de Cuchimachay, Acomachay A, Acomachay B, Tellarmachay у Utco I // Ibid.; Wheeler Pires-Ferreira J.. Pires-Ferreira E., Kaulicke P. Preceramic animal utilization in the Central Peruvian Andes // Science. 1976. V. 194, N 4264; Idem. Domes­tication de los camelides en los Andes Centrales durante el periodo prece­ramico: un modelo 11 Actes du XLII-e Congres International des America­nistes, Paris, 2—9 sept. 1976. V. hors-serie.
9. См., например: Башилов В. А. Появление культурных растений в древ­нейших земледельческих центрах Америки//Лат. Америка. 1980. № 5; Он же. Появление производящего хозяйства в Центральных Андах// Археология Старого и Нового Света. М., 1982.
10. MacNeish R. S. et al. Second annual report... P. 37.
11. Ibid. P. 36; MacNeish R. S. et al. The Central Peruvian... P. 21—24.
12. MacNeish R. S. et al. Second annual report... P. 37, 38.
13. MacNeish R. S. et al. The Central Peruvian... P. 26—28.
14. MacNeish R. S. First annual report... P. 31; MacNeish R. S. et al. Second annual report... P. 38.
15. MacNeish R. S. et al. The Central Peruvian... P. 30, 31.
16. MacNeish R. S. et al. Second annual report... P. 39.
17. MacNeish R. S. et al. The Central Peruvian... P. 35.
18. Matos Mendieta R. Prehistoria у ecologia... P. 48, 49.
19. Rick J. W. Prehistoric hunters... P. 57—65.
20. Wheeler Pires-Ferreira J. et al. Preceramic animal utilization... P. 483—487; Pires-Ferreira E. et al. Utilization de animales...
21. Matos Mendieta R. Prehistoria у ecologia... P. 35, 36; Idem. Estudios ar­queologicos... P. 556.
22. Wheeler Pires-Ferreira J. et al. Preceramic animal utilization... Tab. 2; Pi­res-Ferreira E. et al. Utilization de animales... Fig. 1.
23. Lavallee D.. Julien M. El habitat prehistorico... P. 94, 95.
24. Matos Mendieta R. Prehistoria у ecologia... P. 54— 58; Idem. Estudios ar­queologicos... P. 556. 557.
25. Rick J. W. Prehistoric hunters... P. 316—322.
26. Древнейшие слои этого памятника Д. Лавалье и М. Жульен относят к концу докерамического периода (Lavallee D., Julien М. El habitat prehistorico... P. 109).
27. В предварительном описании раскопок в Пачамачай упоминаются две даты по С-14 - 6000 лет до н. э. для слоя 10 и 5000 лет до н. э. для слоя 8. Однако точных их значений не приводится. Соотношение слоев этой пе­щеры с выделенными фазами тоже остается далеко не ясным. См.: Matos Mendieta R. Prehistoria у ecologia... P. 50.
28. Matos Mendieta R. Estudios arqueologicos... P. 557
29. Для слоя 5 в Телармачай имеется дата по С-14 — Gif-3482 4400±200 (2450 г. до н. э.).
30. Wheeler L, Pires-Ferreira Е. La fauna... Cuad. 5. P. 125.
31. Wing E. Hunting and herding... Tab. 1. P. 306. Нужно иметь в виду, что расчеты Э. Уинг делались по минимальному числу особей и за 100% бралось только число лам. Но тем более доказательно общее совпадение ее результатов с данными Дж. Уиллер и ее соавторов, опиравшихся на простое соотношение количества костей.
32. Wheeler Pires-Ferreira J. et al. Preceramic animal utilization... P. 487—489; Idem. Domesticacion de los camelidos... Дж. Рик высказал мнение о том, что население Пуна-де-Хунин продолжало оставаться охотничьим вплоть до середины II тысячелетия до н. э. и лишь во второй половине этого тысячелетия здесь, возможно, появилось пастушеское ламоводство. По­скольку в рамках данной статьи нет возможности подробно разбирать аргументы сторон дискуссии, я отсылаю читателя к материалам полеми­ки по книге Дж. Рика: MacNeish, R. S. Rev.: John W. Rick. Prehistoric hunters of the High Andes. N. Y, 1980 //Amer. Sci. 1980. V. 68, N 6; Pat­terson Th. C. Rev.: John W. Rick. Prehistoric hunters of the High Andes. N. Y., 1980 //Amer. Anthropol. 1981. V. 83, N 3; Wheeler J. Rev.: John W. Rick. Prehistoric hunters of the High Andes. N. Y, 1980 // Amer. Anti­quity. 1984. V. 49, N 1; Rick J. W. Punas, pundits and archaeology//Ibid.
33. Башилов В. А. Общие закономерности и специфика «неолитическое ре­волюции» в Перу // Древние культуры Сибири и Тихоокеанского бассей­на. Новосибирск, 1979. С. 107, 108; Он же. Периодизация и темпы исто­рического процесса «неолитической революции» на Переднем Востоке и в Новом Свете//Археология Средней Азии и Ближнего Востока: II Сов,- амер. симпоз.: Тез. докл. Самарканд, 8—12 сент. 1983 г. Ташкент, 1983; Он же. Темпы исторического процесса в важнейших центрах «неолити­ческой революции» Нового и Старого Света // Исторические судьбы аме­риканских индейцев: Проблемы индеанистики. М., 1985.