Французская интервенция

Либералы надеялись использовать захваченное у церк­ви имущество на финансирование строительства школ и железных дорог. Вместо того оно было растрачено в гражданской войне. Хуарес унаследовал страну в состоя­нии полной разрухи и пустую казну. Соглашение, по ко­торому три четверти таможенных пошлин было заложено английским займодержателям, оставалось в силе, а других источников дохода не было. Между тем чиновники и солдаты победоносной армии громко требовали жалованья. Война еще не была окончена, ибо Мехиа держался в горах Керетаро, а Маркес с отрядом герильерос действовал в центральных провинциях.

В такой обстановке удержаться у власти могло только правительство диктатуры. Но Хуарес вел войну в защиту конституции и намеревался управлять по законам. Изгнав испанского посла и епископов, он объявил амнистию всем, кроме нескольких консервативных генералов. Духовенству было позволено критиковать правительство, и клерикаль­ная газета «Эль пахаро верде» выходила без цензуры, по­ка, вопреки попыткам Хуареса сохранить свободу слова, ее редакция не была разгромлена толпой радикалов. В марте состоялись выборы президента. Лердо, выставив­ший свою кандидатуру, умер в феврале. Хуарес был пере­избран президентом, а Гонсалес Ортега стал главным судьей верховного суда. Новый конгресс собрался в мае. Он получил большую свободу от исполнительной власти, чем любой другой мексиканский конгресс до или после него. Это было собрание радикальных ораторов. Среди них. были Сарко, Рамирес, Себастьян Лердо де Техада и самый красноречивый из всех — молодой Игнасио Альтимирано, чистокровный индеец, в дальнейшем ставший ве­личайшим из мексиканских писателей. Но кроме обструк­ции, конгресс не совершил ничего. Он критиковал все, что делал Хуарес, а когда Хуарес не делал ничего, осуждал его за бездействие. Осенью была подписана 51 депутатом конгресса петиция, требовавшая, чтобы Хуарес отказался от своего поста в пользу Ортеги. Против этого требования выступили всего 52 депутата.

Пока конгресс говорил, Маркес продолжал убивать. Мельчор Окампо, не одобряя амнистии, вышел из пра­вительства и удалился на свою ферму в Мичоакане. В ию­не Маркес и его партизаны совершили набег на Мичоакан, и Окампо был расстрелян. Сантос Дегольядо попро­сил разрешения отомстить за гибель Окампо. Но он также был взят в плен и расстрелян. Через несколько дней та же участь постигла Леандро Валье. В течение одного месяца три благороднейших представителя Мексики по­гибли от руки одного и того же человека. Лишь когда Маркес появился в предместье Мехико Сан Косме, бы­ли приняты действенные меры, чтобы остановить его. Игнасио Мехиа и Порфирио Диас отогнали Маркеса на­зад в горы.

Министры финансов сменяли друг друга с ошеломля­ющей быстротой — каждый из них в отчаянии подавал в отставку, как только начинал понимать, сколь велики трудности финансовой проблемы. Хуаресу пришлось не только изыскивать средства, чтобы платить жалованье ар­мии и чиновникам, но также удовлетворять претензии иностранных держав. Испания негодовала по поводу из­гнания ее посла и убийства партизанами испанских граж­дан. Англичане требовали возмещения за захват Добладо поезда с серебром, за ограбление Мирамоном английского посольства и за убытки, понесенные купцами и горными компаниями; ответственность за все это возлагалась те­перь на правительство Хуареса. Французы предъявили к возмещению такой же список претензий. Хуарес соглашал­ся понести ответственность только за тот ущерб, подлин­ность которого можно было доказать; но немедленная уплата даже таможенных пошлин английским займодержа­телям была невозможна. В июле Хуарес встал на единст­венно возможный путь: он объявил двухлетний мораторий по иностранным долгам. В это время в Соединенных Шта­тах произошло первое сражение между Севером и Югом.

Европейские державы считали, что мексиканцев надо проучить. Они подписали соглашение о совместной оккупа­ции Вера Крус. Под угрозой интервенции Хуарес возоб­новил переговоры с английским послом сэром Чарлзом Сайком. По соглашению Уайк — Самакона английским чиновникам предоставлялось право контролировать сбор пошлин, чтобы они могли убедиться, что Мексика не об­манывает своих кредиторов. Соглашение было представ­лено конгрессу и после речи Себастьяна Лердо де Техады отвергнуто. Мексике, опустошенной и истощенной тремя годами гражданской войны, предстояло теперь быть ввергнутой в борьбу за национальную независимость.

В декабре в Вера Крус прибыл во главе испанской армии генерал Прим, а в январе 1862 г. к нему присоеди­нились английские и французские части. Однако после со­вещания союзные военачальники обнаружили, что не могут договориться относительно того, чего они хотят от Хуареса. Французский посол Дюбуа де Салиньи выста­вил требования, удовлетворение которых не оставило бы ничего для англичан и испанцев — 12 млн. песо наличны­ми в возмещение потерь, понесенных будто бы француз­скими гражданами, и полное признание жеккеровских об­лигаций. Генерал Прим и сэр Чарлз Уайк стали спорить с Салиньи. Но так как им нужно было как-то объяснить свое присутствие на мексиканской территории, они тем временем выпустили прокламацию, в которой ничего не говорилось о долгах. Они прибыли, говорилось там, что­бы предложить мексиканцам «руку помощи». «Мы хо­тим, — говорили они мексиканцам, — быть свидетелями великого зрелища вашего возрождения».

Быть свидетелями великого зрелища возрождения Мексики значило для англичан и испанцев выкачивать из Мексики долги. Но для французов эта фраза имела бо­лее глубокое значение, о котором их союзники не были осведомлены. Императором французов был в то время Наполеон III. Он знал, что может удержаться на троне только если ослепит своих подданных честолюбивой внеш­ней политикой. Его двор вскоре стал местом свиданий изгнанных мексиканских клерикалов. Императрица Евгения познакомилась с молодым мексиканским дипломатом, об­ладавшим даром очаровывать дам, Хосе Мануэлем Идальго. Этот последний имел в Мексике поместья, конфискован­ные либералами, и, чтобы получить их обратно, стремил­ся к восстановлению власти консерваторов. При посредни­честве императрицы Идальго встретился с Наполеоном и представил ему других мексиканских эмигрантов. В Па­риж приехал Гутьеррес де Эстрада, изгнанный двадцать лет тому назад за защиту монархии и проводивший годы изгнания в великолепном римском дворце за сочинением длинных писем о достоинствах королевской крови, кото­рые он посылал всем, кто не отказывался их читать. В Париж прибыли также лидеры клерикалов, Франсиско Хавьер Миранда, епископ Пуэблы Лабастида и помощник Санта-Аны по Техасской войне генерал Альмонте, который во время последней диктатуры Санта-Аны был назначен послом в Испанию, а теперь, не сумев за долгую карьеру, богатую мятежами и интригами, добиться поста президента, надеялся получить его с помощью иностран­цев. Наполеон выслушивал это странное сборище фанати­ков и авантюристов, и в мозту его зрел грандиозный план. Он реабилитирует принцип монархии и нанесет удар либерализму, защитив латинскую цивилизацию от наступающих англо-саксов. Мексика должна быть воз­рождена католическим принцем, поддерживаемым фран­цузскими штыками, который создаст великую латинскую империю от Техаса до Панамы. Гражданская война в Соединенных Штатах предоставляла благоприятную воз­можность для осуществления этого плана.

Мексиканцы нашли влиятельного союзника в лице сводного брата Наполеона, герцога де Морни, игрока, бир­жевого спекулянта и законодателя мод. Морни вступил в товарищество с Жеккером, который обещал ему за полити­ческую поддержку 30 % своих облигаций. Посол Наполеона в Мексике Дюбуа де Салиньи был орудием Морни. Сооб­щения, посылавшиеся ему Салиньи, и уверения мексикан­цев, живших в Париже, привели Наполеона к убеждению, что мексиканский народ примет французскую армию с рас­простертыми объятиями. Ему охарактеризовали либералов, как банду воров и убийц, преследующих и грабящих католи­ческую нацию. Чтобы достигнуть благосостояния, Мекси­ке нужно-де только честное правительство. Ежегодный доход ее, как сообщили Наполеону, составляет 50 млн. песо, а нормальные расходы — только 20 млн. Почему же в таком случае Мексика не может заплатить своим кредиторам? Объяснить это можно только тем, что остаток в 30 млн. украден Хуаресом. Французская армия будет принята с единодушным восторгом и без труда установит монархические учреждения. После тщательного рассмотре­ния кандидатур всех безработных принцев Европы было решено предложить мексиканскую корону эрцгерцогу Максимилиану, младшему брату австрийского императора и члену Габсбургского дома.

Поэтому, когда после оккупации союзниками Вера Крусу Салиньи потребовал 12 млн. песо наличными, он не рассчитывал на то, что деньги эти будут выплачены. Это требование было просто предлогом, чтобы вовлечь Хуареса в войну против союзных держав. Англичане и испанцы по­няли, что Наполеон старается обманом заставить их участ­вовать в нарушении суверенитета Мексики. В феврале Ма­нуэль Добладо, министр иностранных дел в правительстве Хуареса, беседовал с генералом Примом. Добладо побла­годарил его за протянутую руку помощи и вежливо разъ­яснил, что правительство Хуареса в иностранной помощи не нуждается. Что еще может Мексика сделать для своих гостей? Прим признал, что они явились в Мексику, чтобы получить свои долги, и под нажимом со стороны Добладо официально заявил, что не имеет никакого намерения воевать с Мексикой или с ее правительством. Англичане со­гласились присоединиться к этому заявлению, но Салиньи продолжал настаивать на своих требованиях. Тем време­нем в Вера Крус прибыла новая французская армия под командованием генерала Лорансе и с ней — генерал Альмонте, объявивший себя временным президентом. В апреле англичане и испанцы решили покинуть Мексику. Францу­зы готовились к походу на Мехико и выражали удивление, почему не начинается обещанное эмигрантами националь­ное восстание против тирании Хуареса. Когда Маркес с отрядом грязных и полуголых герильерос явился во фран­цузский лагерь, Альмонте заявил, что это — начало бури. Французы, видя, как недисциплинированы и плохо воору­жены войска Маркеса, пришли к выводу, что 6 тыс. евро­пейских солдат могут овладеть всей страной. Они пошли на Пуэблу, где, как заверил их Салиньи, священники должны были встретить их облаками фимиама, а девушки вешать им на шею венки из цветов.

В Пуэбле стояла мексиканская армия под командова­нием Игнасио Сарагосы, — армия бывших партизан, руко­водимая генералами-самоучками и вооруженная ружьями, которые англичане захватили у Наполеона I при Ва­терлоо, а Мексика закупила у них в правление Гвада­лупе Виктория. Но Лорансе не принял мер предосторож­ности. Дойдя до Пуэблы, он решил бросить своих солдат на центр мексиканских укреплений, через ров и кирпичную стену по крутым склонам Серро де Гвадалупе. Ему вы­пало на долю обогатить мексиканский календарь еще одним национальным праздником. 5 мая 1862 г. француз­ская армия, потеряв более тысячи человек, была отброшена назад, к Орисабе и побережью.

Наполеон стал понимать, что если он обманул англичан и испанцев, то сам был обманут мексиканскими эмигран­тами; но он слишком глубоко увяз, чтобы уйти. В Мексику было дослано еще 30 тыс. солдат под командованием ге­нерала Форе. Последний лишил Альмонте звания прези­дента и усеял страну прокламациями. Французы, писал он, пришли помочь мексиканцам, их единственная цель — содействовать возрождению Мексики. Семь месяцев Форе оставался на побережье, а Хуарес лихорадочно готовился к обороне. Лишенный таможенных доходов, он ввел подо­ходные налоги и принудительные займы и призвал весь мексиканский народ взяться за оружие. Но результаты принесли разочарование. Страна была истощена и апатич­на. Основные силы мексиканской армии, 30 тыс. чел., находились в Пуэбле под командованием Гонсалеса Ортеги. Игнасио Комонфорт, вернувшийся из изгнания для борь­бы за национальную независимость, вел маневренную вой­ну. В начале 1863 г. Форе ушел с побережья, и 16 марта осадил Пуэблу. Ортега сделал город неприступным для атаки, но, несмотря на все усилия правительства, снабдить его продовольствием для долгой осады было невозможно; попытки Комонфорта помочь городу оказались безуспеш­ными. Не прошло и двух месяцев, как мексиканцы начали умирать с голоду. К 16 мая все животные в городе были съедены, а боеприпасы использованы. Ортега сдался, и французы вступили в Пуэблу, где городское духовенство приветствовало их, как освободителей. Мексиканская ар­мия была послана в Вера Крус для отправки во Францию, но нескольким офицерам, в том числе Ортеге и Порфирио Диасу, удалось бежать.

Хуарес объявил, что будет защищать Мехико; но эта задача была просто невыполнима. У него было только 14 тыс. солдат и ни одного генерала, на которого можно было бы положиться. 31 мая Хуарес, его правительство и остатки мексиканской армии покинули столицу и отпра­вились в Сан-Луис-Потоси. Через неделю прибыли фран­цузы, а 10 июня Форе официально вступил в столицу. Священники торжественно приветствовали французские войска, престарелые и позабытые консерваторы, заседавшие в кабинетах Бустаманте, Паредеса и Санта-Аны, вышли из своих потайных мест, чтобы также приветствовать захват­чиков, а леперос, которых французские офицеры напоили вином, бросали венки и букеты, купленные на француз­ские деньги. Форе заверил Наполеона, что ему устроили восторженную встречу. День-два спустя восторг духовен­ства остыл, ибо Форе выпустил прокламацию, гарантиро­вавшую собственность владельцев церковных имуществ, из которых многие оказались французскими гражданами. Ду­ховенству стало ясно, что ему не вернуть своих сокровищ и асиенд. Теперь мексиканские клерикалы в свою очередь обнаружили, что они обмануты. Оказалось, что Наполеон послал свою армию через Атлантический океан не только для борьбы за святое дело веры. Приглашая французов в Мексику, Лабастида, Миранда и Гутьеррес де Эстрада не спросили их, что они сделают, когда прибудут туда. Те­перь Форе был хозяином города. Когда священники пригро­зили закрыть церкви, он заявил, что откроет церковные двери пушками. Все, что осталось от консервативной пар­тии, было созвано на собрание нотаблей, которое немед­ленно предложило корону Максимилиану.

В октябре делегация эмигрантов во главе с Гутьерре­сом де Эстрадой посетила эрцгерцога Максимилиана в его замке Мирамаре и предложила ему стать императором Мексики. Но Максимилиан настаивал, чтобы за это пред­ложение проголосовал народ. Тогда Базен, заменивший Форе на посту французского главнокомандующего, полу­чил инструкции добиться благоприятного плебисцита. Французские армии, оккупировавшие центральные провинции, двинулись на север. Хуарес, вновь ставший символом конституционного правительства, бежал из Сан-Луис-По­тоси в Сальтильо, а из Сальтильо в Монтерей. Здесь он вторгся во владения Сант-Яго Видаурри, а Видаурри счел более выгодным для себя высказаться за Максимилиана, чем отдать Хуаресу доходы от таможен Пиедрас Неграс. Атакованный Добладо и Ортегой, которые сами недавно пытались заставить Хуареса уйти в отставку, он был от­теснен через границу, в Техас, откуда затем отправился в Мехико. Тем временем французы упорно продвигались вперед. К марту 1864 г. власть Хуареса распространялась только на дальний север. Комонфорт был убит в бою, а другие либеральные генералы стали спасаться бегством в Соединенные Штаты. На юге Хуан Альварес был еще хозяином провинции Герреро, а Порфирио Диас оставался губернатором Оахаки. Но большинство городов принадле­жало французам. И повсюду они приговаривали либера­лов к военному суду или терроризировали их иными сред­ствами и организовывали плебисциты за Максимилиана. Последнему сообщили, что он пoдавляющим большинством голосов избран императором Мексики. В апреле он принял корону и назначил Альмонте заместителем до своего при­езда в Мексику.