Глава Х. По следам горного льва

В то время как Красный Журавль учил Синопу охотиться, маленькая подруга Синопы Отаки училась под руководством своей матери всему, что должна знать женщина-индианка. Детский вигвам был раскинут в тени деревьев, защищавших его от ветра, и дети ежедневно приходили сюда играть. Одинокий Бизон и Синопа охотились, а Отаки собирала хворост для костра, ходила к реке за водой, оправляла постели из мягких шкур и подметала веником из ивовых прутьев земляной пол в вигваме.

Случалось, мальчики с утра уходили на охоту и возвращались в маленький вигвам с пустыми руками. Но иногда им удавалось подстрелить двух-трех птиц или кролика. Подходя к вигваму, они кричали:

— Отаки! Вот и мы! Охота была удачная.

Девочка бежала им навстречу.

— Киаи-йо! Славную добычу принесли мои охотники, — говорила она. — Входите, входите, а я поджарю мясо.

Мальчики садились на ложе из звериных шкур, грелись у костра и сушили мокрые мокасины, а Отаки, вынув из ножен свой маленький нож, ощипывала птиц или сдирала шкуру с кролика и поджаривала мясо на горячих угольях. Правда, это мясо было далеко не так вкусно, как мясо бизона, лося или оленя, которое приносили в лагерь взрослые охотники, но мальчики ели с аппетитом. Как гордились они тем, что могут охотиться и добывать себе пропитание! Детям белых вряд ли понравилось бы кушанье, приготовленное Отаки, потому что она никогда его не солила. Я уже упоминал, что индейцы не употребляли соли, пока белые не научили их солить кушанье, да и по сей день многие индейцы могут обходиться без соли.

Однажды оба мальчика далеко отошли от вигвама и спустились к низовьям реки. Здесь увидели они несколько ягодных деревьев, напоминающих рябину и покрытых ягодами. Когда эти ягоды поспевают, есть их нельзя — такие они кислые; но с первыми же заморозками кислота в них превращается в сахар, и тогда ягоды несколько напоминают на вкус смородину. Они очень терпкие и сладкие; любят их не только люди, но и птицы. Увидев эти деревца, мальчики очень обрадовались и тотчас же начали срывать ягоды. Странным казалось им, как это женщины до сих пор не нашли этих деревьев и не обобрали ягод. Наевшись до отвала, Одинокий Бизон сказал:

— Следует собрать и отнести все эти ягоды в наш вигвам. Нам их хватит на зиму.

— Ты прав, — отозвался Синопа. — Но не мужское дело собирать ягоды. Приведем-ка сюда Отаки.

— Она еще маленькая, одной ей не обобрать все деревья, — возразил Одинокий Бизон. — Не позвать ли наших матерей? А Отаки будет им помогать.

— Хорошо. Ступай позови их, а я останусь здесь и буду сторожить. Деревья наши, потому что мы их нашли, и я никому не позволю рвать с них ягоды.

Одинокий Бизон побежал по направлению к лагерю, а Синопа остался. Холодно было стоять на одном месте. Он решил побродить поблизости и не заметил, как отошел далеко от деревьев. Вдруг увидел он какие-то странные следы на снегу — это были отпечатки больших круглых лап. Синопа долго их рассматривал. «Вот если бы дедушка был здесь, он бы сразу догадался, какое животное оставило эти следы», — подумал мальчик.

Свернув в сторону, он снова увидел странные следы. «Хотел бы я знать, что это за животное! А не пойти ли по следу? Быть может, я и узнаю…»

Следы тянулись от реки по направлению к утесу из песчаника. Синопа вошел в лес. Здесь он увидел, что животное поднялось на задние лапы, а когтями передних лап содрало кору с тополя. На снегу валялись кусочки коры. Чуть дальше животное остановилось и, по-видимому, долго стояло на одном месте, так как здесь снег был утоптан большими лапами. Еще дальше зверь сидел на снегу и оставил отпечаток длинного хвоста. Взглянув на отпечаток, Синопа понял, что идет не по следу медведя, так как у медведя хвост короткий. «И это не волк, — рассуждал мальчик. — У волков пушистые хвосты, а этот хвост покрыт короткой шерстью. Быть может, я иду по следу выдры?»

Он ускорил шаги и вскоре приблизился к утесу. Там, где начинался подъем, деревьев было мало. Крутой склон был усеян камнями и каменными глыбами, а между глыб виднелись следы странного зверя. «Должно быть, это выдра», — снова подумал мальчик. Он забыл о том, что следы были в десять раз больше тех, какие оставила бы выдра. Кроме того, выдра не идет, а как бы ползет по снегу; передние лапы она прижимает к груди, а задними отталкивается от земли, оставляя за собой неглубокую ложбинку в снегу.

Синопа стал взбираться по склону и вскоре остановился у подножия утеса. Здесь следы обрывались у входа в узкую и низкую пещеру в скале. Мальчик сделал еще несколько шагов и смело заглянул в пещеру, надеясь увидеть там какое-нибудь животное. Но в темной пещере никого не было видно, а на каменном полу валялись обглоданные кости — большие берцовые кости и ребра бизона и оленя.

И вдруг Синопе стало страшно. Да и всякий испугался бы, увидев эту черную пещеру и обглоданные кости с приставшими к ним кусками мяса. Мальчик вскрикнул, повернулся и стремглав побежал вниз по склону. Миновав ягодные деревца, он помчался по направлению к лагерю и вскоре встретил свою мать, Красного Журавля, Отаки, Одинокого Бизона и их мать. Задыхаясь, рассказал он деду о следах странного зверя, о пещере и обглоданных костях.

— А-ха! — воскликнул Красный Журавль. — Ты видел обглоданные кости в пещере? И отпечатки лап были большие и круглые? А знаешь ли, мой маленький охотник, ведь ты преследовал не выдру, а рысь или, быть может, горного льва!

— Киаи-йо! — закричали женщины. — Да неужели он шел по следам этого страшного зверя?

Мать крепко обняла Синопу и заявила, что теперь не будет отпускать его одного.

— Ха! Пусть мальчик учится! — сказал старый дед. — Ведь ничего плохого не случилось. Мальчуган, беги к отцу и скажи ему, чтобы он взял ружье и привел сюда собак.

Белый Волк отдыхал в своем вигваме. Выслушав рассказ Синопы, он схватил ружье, кликнул собак и так быстро зашагал по тропе, что Синопе пришлось бежать за ним. Вскоре догнали они остальных и через несколько минут подошли к тому месту, где виднелись странные следы на снегу. Собаки понюхали след, заворчали и ощетинились.

— Это следы горного льва, — сказал Белый Волк.

— Да, и очень большого льва, — добавил Красный Журавль.

Белый Волк пошел по следу; за ним бежали собаки, за собаками шел Красный Журавль, а женщины и дети замыкали шествие. Там, где начинался подъем, Белый Волк приказал своим спутникам остановиться и ждать его, а сам пошел дальше вместе с собаками.

Поднявшись к подножию утеса, он послал собак вперед. Залившись лаем, собаки побежали по свежему следу. Но у входа в пещеру они почуяли запах зверя, остановились и, поджав хвосты отступили. Эти собаки не годились для охоты; они могли только сторожить лагерь да перевозить поклажу. Белый Волк на них прикрикнул, но они ни за что не хотели идти в пещеру; они скулили, дрожали и жалобно на него посматривали.

Видя, что собак не переупрямишь, Белый Волк взвел курок, крадучись подошел к входу в пещеру, наклонился и заглянул внутрь. Сначала он ничего не мог разглядеть, но вдруг в глубине пещеры блеснули две зеленоватые точки, и он догадался, что это глаза зверя. Медленно поднял он ружье, прицелился и спустил курок.

— Бум! — прогремел выстрел, и облако дыма затянуло вход в пещеру. Белый Волк тотчас же отскочил в сторону, и хорошо сделал! Из пещеры выскочила с громким ревом красно-бурая горная львица. Она корчилась и каталась по снегу, а из раны на ее шее струилась кровь. Собаки преодолели страх и бросились к ней, но разъяренный зверь отшвырнул их своими огромными лапами. Испуганные псы обратились в бегство и бежали, не останавливаясь, до самого лагеря.

Старик, женщины и дети издали наблюдали эту сцену. Они были так взволнованны, что не могли выговорить ни слова. Белый Волк поспешно заряжал ружье, опасаясь, как бы не напала на него раненая львица. Но рана оказалась смертельной; львица в последний раз подпрыгнула и упала на снег. Видя, что она лежит неподвижно, Красный Журавль стал взбираться по склону, а за ним побежали и все остальные. Синопа взял львицу за передние лапы и попытался ее чуть-чуть приподнять, но силенок у него не хватило.

— Ха! Это убийца оленей! — воскликнул Белый Волк. — Должно быть, там, в пещере, остались детеныши. Отец, подержи мое ружье, а я пойду посмотрю.

Он вошел в пещеру и вскоре вернулся, держа на руках крохотного горного львенка. Величиной он был с домашнюю кошку, а на его светлой шкурке виднелись темные пятна. Он был так мал, что еще не боялся человека; когда Белый Волк погладил его и почесал ему за ухом, львенок замурлыкал как кошка.

— Дай мне его, отец! — попросил Синопа.

Он завернул львенка в одеяло, и тот замурлыкал еще громче.

Белый Волк и Красный Журавль стали сдирать шкуру со львицы, а женщины и дети вернулись к ягодным деревцам и быстро обобрали все ягоды. Придя домой, они высыпали их на чистые шкуры, а Отаки отнесла мешок ягод в детский вигвам и там их высушила.

Вечером Синопа сидел у костра, держа на руках горного львенка.

— Дедушка, — обратился он к Красному Журавлю, — почему почти на всех ягодных кустах и деревьях торчат острые шипы?

— Старик-Творец усеял ветки шипами, — отозвался дед. — Слушай вот как было дело. Старик создал землю, деревья и всех животных. Но следует сказать, что хотя и был он творцом мира, но частенько поступал неразумно.

Однажды шел он по берегу, над рекой. Посмотрев вниз, он увидел в воде гроздья красных ягод. Старику очень хотелось есть; он быстро разделся и прыгнул с высокого берега в воду. Долго плавал он и нырял, но ягод найти не мог. Тогда он вскарабкался на берег, лег, посмотрел вниз и опять увидел ягоды. Снова прыгнул он в воду и долго плавал. Так повторялось несколько раз. Наконец он выбился из сил и чуть не утонул. С трудом вылез он на берег и растянулся на песке.

Случайно посмотрел он вверх и увидел над своей головой ветку деревца, сгибавшуюся под тяжестью ягод. Только тогда он понял, что в воде были не ягоды, а отражение ягод. Рассердился Старик, вскочил и стал бить деревцо палкой. И ветви деревца покрылись шипами. «Отныне и ты и тебе подобные — все вы будете усеяны шипами! — сказал Старик. — И люди будут награждать вас ударами, сбивая ягоды с ветвей».

И по сей день женщины, собирая ягоды на зиму, палками сбивают их с веток, чтобы не поцарапать рук.