Глава тридцать пятая
Лагерь инки Манко был расположен в долине реки Апуримак среди лесной чащи. Белый конус Коропуны по утрам розовел вдали, к вечеру становился темнее, приобретал фиолетовый оттенок. Горцы предсказывали погоду по облакам, клубившимся на склонах могучего вулкана.
В тот день, когда Синчи добрался до лагеря, конус горы не был закрыт тучами. Закат был ясным и золотистым, что обещало устойчивую, жаркую погоду.
Синчи должен был долго и подробно отвечать на вопросы охраны, а потом - какого-то молодого воина с суровым лицом, прежде чем его провели к палатке инки Манко. Резиденция уже прославленного вождя была обычным воинским шатром и только находилась поодаль от тесно стоявших друг подле друга остальных шатров - на небольшом пригорке, прямо над рекой. Вход охраняли часовые, вооруженные топорами и копьями.
Синчи очутился перед молодым, щуплым мужчиной и без колебания склонился перед ним, как перед властелином, хотя на нем были обычные доспехи, на голове - солдатский шлем и даже в ушах - лишь небольшие, легкие кольца. Но взгляд и манера держаться сразу же выдавали повелителя.
- Кто ты и с чем прибыл? - спросил воин спокойно. А Синчи подумал, что если бы в этом голосе зазвучал гнев, то он предпочел бы услышать ильяпу, предвещающую землетрясение.
- Зовут меня Синчи, великий господин, я был часки-камайоком при сыне Солнца Атауальпе и при сыне Солнца...
Он замолчал, смутившись. Ведь он говорит с братом Уаскара, который сражался с Атауальпой.
- И при сыне солнца Тупаке-Уальпе, - невозмутимо докончил за него Манко. - Чего же ты ищешь в моем лагере?
- Откуда ты сейчас пришел? - вмешался какой-то жрец.
- Из лагеря белых, о почтенный,
- Где сейчас эти белые?
- Я ушел из Айякучо. Сегодня они, наверное, уже подходят к Куско.
Манко не дрогнул и спокойно сказал:
- Ты говоришь правду, я уже знаю об этом. Зачем ты пришел?
- Великий господин, меня послал преподобный Масомати, который теперь уильяк-уму...
- А прежний уильяк-уму?
- Его нет в живых, великий господин.
- Чаракас?
- Нет в живых, великий господин.
- Рапачи?
- Нет в живых, великий господин.
- Это нам известно, -снова вмешался суровый жрец. - Но мы ничего не знаем о тебе. А вдруг ты предатель? Кто в нашем лагере может знать тебя?
- Я его знаю.
Синчи, пораженный, быстро обернулся и сразу же низко склонился, радостно улыбнувшись. Главный ловчий Кахид, на этот раз в воинских доспехах, как и все, кроме жрецов, смотрел на него проницательно, но дружелюбно.
Манко кивнул головой и тихо спросил:
- Ты его знаешь? Как его зовут и кто он такой?
- Он сказал правду. Зовут его Синчи. Был часки, на охоте спас жизнь сапа-инки Уаскара и за это был назначен камайоком.
- А потом служил Атауальпе?
- Да, великий господин. Это он вырвал копье из рук Уаскара, когда тот замахнулся на Атауальпу.
- Почему ты это сделал? - Манко обратился к Синчи; на этот раз в его голосе послышались резкие, почти металлические нотки.
Гонец затрепетал, но ответил быстро и смиренно:
- У сапа-инки Атауальпы на голове была повязка и перья птицы коренкенке...
- Ага, повязка и перья... Поэтому ты начал служить Атауальпе, а потом даже и Тупаку-Уальпе, потому что у него тоже были повязка и перья, хотя и возложенные белыми. Не так ли?
- Да, великий господин...
- Что ты знаешь об этом человеке? - спросил Манко ловчего.
- Он один из тысячи. Кому служит, служит преданно, Уважает знаки власти и повинуется отдающему приказания.
- С чем ты все-таки прибыл сюда? - Манко снова обратился к Синчи.
- Меня послал преподобный Масомати с вестью о смерти сапа-инки Тупака-Уальпы. Он сказал, что ты, великий господин, будешь теперь властителем всего Тауантинсуйю.
Инка Манко испытующе посмотрел прямо в глаза Синчи. Потом начал говорить, внимательно обдумывая каждое слово:
- Надо, чтобы ты знал и пусть знает весь народ, что сказал оракул Золотого храма с острова Солнца на озере Титикака. Я должен надеть повязку и священные перья птицы коренкенке и спасти Тауантинсуйю. Я вынужден был уступать белым, потому что у меня не было перьев. Но теперь пришла весть из Арекипы, что на склонах белой горы Мисти найдено гнездо священной птицы, и часки уже несут мне перья. Теперь я пойду в Куско, покорюсь белым и приму повязку из их рук.
- От белых? - Синчи был поражен. - Великий господин, ведь... ведь сын Солнца Тупак-Уальпа сделал то же самое и...
- И не выдержал. К предкам отойти легко. Останутся песни араваков и слава. Но я хочу спасти Тауантинсуйю. Знай, я не отправлюсь в край теней и покоя, пока не одержу победу над белыми. Они занимают Куско? Прекрасно. Но оттуда им уже не выйти. Они попадут туда, словно крот в нору, в которой притаилась змея. Но чтобы стать этой змеей, я должен отправиться вместе с ними и вовремя быть на месте. Пусть они перестанут остерегаться инки Манко. Пусть думают, что уже нет никого, кто готов сразиться за Тауантинсуйю. Ты оповестишь весь народ, что инка Манко, сын сапа-инки Уайны, возложил на себя повязку и перья, дабы в Тауантинсуйю снова воцарились мир и порядок.
- Войска Атауальпы, которые сражаются в уну Ика... - вмешался Кахид.
- Подчинятся приказу белых, - невозмутимо прервал его Манко. - А белые велят им служить мне, если я покорюсь им. Белые победили Атауальпу коварством, теперь мы обернем коварство против них. Синчи! Ты часки-камайок, разошли приказ и кипу!
Низко склонившись, Синчи, удивленный, мгновенно выпрямился.
- Кипу, великий господин? Кипу уже никто не прочтет. Сапа-инка Тупак-Уальпа разослал приказ: "Каждый, кто владеет искусством чтения кипу, обязан немедленно умереть". Потому что белые разослали фальшивые кипу.
- Знаю. Тупак-Уальпа снова пошел самым легким путем, не думая о будущем. И люди повиновались приказу?
Синчи вспомнил то, что он слышал по дороге, и склонил голову.
- Да, повиновались, великий господин.
- Жаль их. Мои жрецы и другие люди, умеющие читать кипу, живы. Таинственное и священное искусство чтения кипу не умрет. Нужно будет научить новых людей вместо тех, что отошли к предкам. А теперь разошли слова: инка Манко возложил на голову повязку и перья.
Синчи вышел из шатра вместе с ловчим Кахидом, который должен был отвести его к прежнему часки-камайоку из лагеря Манко. Синчи воспользовался случаем.
- Господин, - обратился он, как только они оказались за пологом. Когда войска, верные сыну Солнца Уаскару, шли на Силустани...
- Да, я вел их. Но нам не удалось перевалить через горы. Воины плохо сражались. Они все время помнили, что Атауальпа носит повязку и священные перья. Это сильнее чем любые разумные доводы. Ведь и ты рассуждаешь подобным же образом.
- Господин! - Синчи говорил дрожащим голосом. - В уну Юнии есть селение Кахатамбо. Люди... я не нашел, там людей. Ты не знаешь, господин, куда они ушли? Почему?
- Спасались от войны. Спешили укрыться от наступающих войск. Уходили в горы или в долину реки Уальяго.
- Не было ли... не было ли там сражения? Или резни?
- Я не слышал об этом. Войска бились друг с другом, но жители... Нет, никто не причинял вреда населению. Зачем было это делать? Ведь земледельцы, рудокопы, ремесленники всегда нужны...
- О, тогда я найду ее! - возбужденно воскликнул Синчи.
Кахид, обладавший великолепной памятью, вспомнил тот день, когда Синчи был его проводником, и усмехнулся.
- Смотри же постарайся отыскать ее до праздника Райми, - благосклонно посоветовал он. И Синчи смущенно потупился.