Глава VII. Ловушка бизонов

Облетели листья тополей, окаймлявших реку; высоко в синем небе перекликались дикие гуси, утки и лебеди, державшие путь на юг, в «страну вечного лета» (Ис-кус-сан Нэ-по-йи). Берега реки Милк считались вождями плохим местом для зимовки, так как здесь трудно было запастись топливом на зиму. Поэтому старшины собрались на совет, чтобы обсудить вопрос, где провести холодные месяцы. После долгих разговоров решено было перебраться к верховьям реки Два Талисмана, и через два дня племя уже раскинуло лагерь на новом месте. Вигвамы находились в заросшей лесом речной долине, которая защищена была с севера утесами из песчаника, тянувшимися на несколько миль. Это место черноногие называли «пискан», что значит «ловушка». Здесь они обычно заманивали в ловушку и убивали целые стада бизонов, чтобы запастись на зиму мясом. Когда племя приходило сюда в последний раз, Синопа был еще слишком мал, чтобы следить за странной охотой. Вот почему теперь ему очень хотелось увидеть, как будут заманивать, или зазывать, бизонов.

Как только были раскинуты вигвамы, в лагере начались приготовления к охоте. У черноногих только несколько человек умели зазывать стада. Их называли зазывателями, и народ верил, что они пользуются покровительством богов и владеют какими-то таинственными талисманами. Одним из таких зазывателей был Красный Журавль, дед Синопы.

Как-то вечером, переговорив со старшинами племени, Белый Волк вошел в свой вигвам и сказал Красному Журавлю:

— В вигвамах осталось мало мяса. Мы решили назначить хоту на завтра. Все просят тебя заманить стадо.

— Ха! Заранее ничего нельзя сказать, — ответил старик. — Если стада будут пастись далеко от ловушки и если ветер подует с юга, охоте завтра не бывать. Все-таки я сегодня же сделаю все необходимые приготовления. Пошли лагерного глашатая сказать охотникам, чтобы спели они сегодня вечером священную Песню койота.

Лагерным глашатаем был старик, которого звали Четыре Медведя. Оседлав лошадь, он поехал мимо вигвамов, громко выкрикивая:

— Слушайте, слушайте, охотники! Завтра, если угодно будет судьбе, Красный Журавль заманит стадо в пропасть. Молитесь богам, пойте Песню койота, самого ловкого из всех охотников. Пойте ее перед отходом ко сну.

Когда замер голос глашатая, во всех вигвамах затянули древнюю песню. Пели все-мужчины, женщины, дети. Странная была эта песня, протяжная, заунывная. Жутко было слушать ее в эту тихую холодную ночь. Собаки, бродившие между вигвамами, поднимали морды к небу и протяжно выли. С далеких холмов и утесов отвечали им протяжным воем волки.

Синопа, сидевший у костра в вигваме, присмирел и широко раскрытыми глазами смотрел на деда. Старик достал мешочек с красками и натер лицо и руки красновато-бурой краской, которая у черноногих считалась священной. Спев Песню койота, он закурил свою трубку и стал пускать дым на все четыре стороны света. Потом произнес молитву:

— Хай-йю, всемогущее Солнце! Хай-йю, Старик! Хай-йю, ты, маленький подводный зверек! — начал он. — Сжальтесь над нами, накормите нас. Помогите мне заманить завтра стадо и запасти много мяса для всех живущих здесь.

Помолившись, он снова затянул песню. У Синопы слипались глаза, но спать он не ложился. Ему хотелось кое о чем спросить старика.

— Дедушка! — крикнул он, как только тот умолк. — Ты молился какому-то подводному зверьку. Что это за зверек? Выдра или бобр? И почему ты ему молишься?

Красный Журавль посадил Синопу к себе на колени и сказал:

— Видишь ли, мальчуган, не на все вопросы могу я тебе ответить. Маленький зверек, которому я молился, — мой «тайный помощник», животное, привидевшееся мне во сне. Все юноши нашего племени уходят из лагеря и постятся в течение многих дней и ночей, чтобы увидеть вещий сон. Во сне им является какое-нибудь животное, которое обещает всегда их защищать и быть им верным другом. Такое животное, явившееся нам во сне, мы называем «тайным помощником».

Когда я был молод, я тоже покинул лагерь и начал поститься. От долгого поста я очень ослабел и много спал, но никаких животных во сне не видел. Я уже пришел в отчаяние, но наконец приснился мне вещий сон. Я или тело крепко спало, а моя тень покинула тело и отправилась скитаться по свету. Снилось мне, что я бреду по равнине и всех, кто встречается на моем пути прошу о помощи. Наконец я присел на берегу ручья, и вдруг из воды выходит зверек. Что это был за зверек — я не могу тебе сказать. «Я слышал, как ты взывал о помощи, — обратился он ко мне, — и пришел, чтобы помочь тебе. Когда будешь молиться Солнцу и Старику, молись также и мне, а я буду твоим верным другом, помощником и советчиком. Но никому не должен ты говорить, как зовут меня».

Проснулся я, Синопа, вспомнил свой сон и порадовался тому, что теперь есть и у меня «тайный помощник». Я стар, участвовал во многих битвах, и часто угрожала мне опасность, но я уцелел. Никогда не забывал я призывать на помощь маленького подводного зверька и не раз видел его во сне.

— Дедушка, я тоже хочу иметь «тайного помощника»! — воскликнул Синопа. — Когда я начну поститься?

— О, еще не скоро, — последовал ответ. — Не раньше чем подрастешь. Когда исполнится тебе лет шестнадцать-семнадцать, тогда можно поститься.

Было уже поздно — Синопу уложили спать и укрыли шкурой бизона.

На следующее утро все в лагере проснулись на рассвете. Несколько юношей провели эту ночь на равнине, за утесами. Вернувшись в лагерь, они объявили, что стадо в пятьсот или шестьсот голов пасется неподалеку от ловушки. Старый Красный Журавль вышел из вигвама и, бросив вверх перышко, убедился, что ветер дует с северо-запада. Тогда он отдал приказ загонщикам подняться на утес. Через несколько минут сотни мужчин, женщин и детей уже взбирались по крутой тропинке. Шли они пешком. Белью Волк вел Синопу за руку, а там, где тропа была очень крута, нес его на руках.

Когда все загонщики поднялись на вершину утеса, в путь отправился и Красный Журавль. Ехал он верхом на маленькой быстрой лошадке, которая была покрыта шкурой бизона. И сам старик закутался в такую же шкуру. Из речной долины он по тропе выехал на противоположный отлогий склон утеса. Между тем Синопа, его отец и загонщики поднялись по восточному склону утеса и теперь шли на запад вдоль самого края пропасти. Пройдя около мили, Синопа посмотрел вниз и увидел, что дно пропасти усеяно острыми камнями. В этом месте утес имел в вышину около семидесяти футов. На отлогом склоне виднелись груды камней, расположенных в два ряда. У края пропасти расстояние между этими рядами было не больше ста шагов, но постепенно оно увеличивалось. Каменные гряды тянулись по склону на протяжении мили, а дальше начинались невысокие холмы. За этими холмами паслось большое стадо бизонов.

Белый Волк повернулся к загонщикам и приказал им занять места за каменными грядами. Они немедленно повиновались; за каждой грудой камней спрятались двое или трое загонщиков.

Синопа цеплялся за руку отца и приставал к нему с вопросами, но вождь был занят и не отвечал. Когда все загонщики притаились за каменными грядами и издали не было видно ни одного человека, Белый Волк посадил Синопу за грудой камней и сказал ему:

— Скоро ты увидишь деда. Он выедет на равнину и направится к холмам, за которыми пасется стадо. Смотри внимательно.

Синопа смотрел во все глаза, но старика нигде не было видно. Вдруг вдали показалось какое-то странное животное, оно медленно направлялось к стаду. Белый Волк объяснил мальчику, что это Красный Журавль верхом на лошади. Старик низко припал к шее своего коня, а так как и он и лошадь были накрыты шкурами бизонов, то издали их действительно можно было принять за маленького бизона. Въехав на вершину холма, за которым паслось стадо, старик приостановил было лошадь, но затем еще ближе подъехал к бизонам и постарался привлечь их внимание. Он щекотал хлыстиком брюхо лошади, заставляя ее брыкаться.

— Будь ты там, — сказал отец Синопе, — ты бы услышал, как твой дед издает сейчас странный жалобный звук вроде «м-м-мэ, м-м-мэ». Так кричат детеныши бизонов, если у них что-нибудь болит или если они испуганы.

— М-м-мэ, м-м-мэ! — тотчас повторил Синопа. — Я научусь кричать, как детеныши бизона, и, когда вырасту, буду зазывать стада в ловушку!

— Ну, так смотри же внимательно, что будет дальше!

Сначала большое стадо мирно паслось на равнине и ни малейшего внимания не обращало на приближавшееся к нему животное. Должно быть, бизоны приняли его за одного из своих собратьев. Когда же лошадь Красного Журавля начала брыкаться, старые самцы подняли морды и уставились на нее. Красный Журавль подъехал еще ближе, и до стада донесся жалобный крик. Тогда заволновались самки, думая, что, быть может, маленький бизон попал в беду. Нерешительно двинулись они навстречу всаднику, потом остановились и потянули носом воздух, но так как они стояли под ветром, то не почуяли запаха человека.

— Смотри, смотри, сынок! — сказал отец, и Синопа таращил глаза.

Вдруг одна из самок рысцой побежала вперед, а за ней последовало все стадо. Сначала бизоны часто останавливались и мотали головами, но постепенно они ускорили бег. Гремели копыта, облаком нависла пыль. Этого-то и добивался Красный Журавль. Видя, что стадо бежит к нему, он повернул лошадь и поскакал по направлению к каменным грядам. Как ни быстро он мчался, но бизоны бежали еще быстрее. Казалось, вот-вот догонят всадника!

— О! Дедушка погибнет! Они его растопчут! — в ужасе закричал Синопа.

— Не бойся! Ему ничего не угрожает, — отозвался Белый Волк. — Смотри внимательно.

Между тем Красный Журавль уже скакал между каменных гряд, а за ним по пятам неслись бизоны. Когда они пробежали мимо первых сваленных в груду камней, загонщики, прятавшиеся за камнями, вскочили и стали кричать и размахивать одеялами. Их увидели животные, бежавшие сзади. А из-за каменных гряд выскакивали по очереди загонщики. Стадо приближалось к краю пропасти и догоняло Красного Журавля. Вдруг он круто повернул лошадь и, проехав между двух каменных глыб, поскакал на восток. Самки, которые бежали впереди, спеша на помощь к несуществующему детенышу, повернули вслед за ним, но путь им преградили выскочившие из-за камней загонщики. Испуганное стадо свернуло в другую сторону — на запад, но и здесь были люди. Свободной оставалась одна только дорога на юг, к пропасти, и туда помчалось стадо. Теперь Красный Журавль был в полной безопасности. Сидя на взмыленной лошади, он смотрел вслед бизонам.

Белый Волк и Синопа, отбежав на несколько сот шагов в сторону от каменных гряд, ждали конца охоты. Настал самый опасный момент. У края пропасти вожаки стада могли свернуть на восток или на запад, увлечь за собой остальных бизонов и растоптать людей, стоявших за каменными грядами. Но этого не случилось: стадо мчалось вперед.

Синопа весь дрожал от волнения. Его пугали эти огромные косматые животные, злобно сверкавшие глазами, пугал их оглушительный топот. Наконец вожаки стада увидели пропасть, попытались остановиться и свернуть в сторону, но было уже поздно. Задние ряды напирали на них и толкали в пропасть. Лавиной катилось стадо вниз с утеса. Гигантские туши падали с высоты семидесяти футов на острые камни. Сотни бизонов погибли на дне пропасти, и лишь несколько животных, бежавших в хвосте, успели в последнюю минуту свернуть в сторону и спастись.

Почти все бизоны разбились насмерть, а искалеченных охотники поспешили пристрелить. Затем они стали сдирать шкуры с убитых животных, рассекать туши на части и разносить мясо по вигвамам. К вечеру работа была окончена — все отдыхали и радовались удачной охоте.

Когда выплыла на небо луна, Синопа со своим дедом вышел из вигвама. У подножия утеса выли и тявкали волки, койоты и лисицы, обгладывая кости, оставшиеся в ловушке.

— Прислушивайся к голосам наших маленьких братьев, — сказал внуку Красный Журавль. — Сегодня ночью они явились сюда на пир.