Хозяйственное значение рабов

Хозяйственное значение рабов. Труд рабов широко использовался, на ряду с трудом родичей. Лица, пользовавшиеся несколькими рыбными запрудами, нуждались в большом количестве рабочих рук для сооружения и исполь­зования их. Выше мы видели, что вожди часто не ограничи­вались использованием рабочих рук рабов и своей семьи, но часто приглашали и другие семьи для рыбной ловли. Все же в основном разделение труда здесь было развито слабо и ограничивалось лишь увеличением семьи, расширением ее рабочих рук путем включения в ее состав рабов. Рабы работали на ряду со свободными. Однако очень немногие авторы останавливаются на вопросе хозяйственного исполь­зования рабов. Из авторов, непосредственно соприкасавшихся с индейцами данного района, суждения дают только Jewitt и Sproat относительно племени нутка и Swan об индейцах мыса Фляттери.

Следующее характерное свидетельство мы имеем о тлинкитах: „Война доставляла индианам иной раз не малую до­бычу и, главным образом, в виде рабов. Рабовладельчество было развито сильно между индианами. Сам индианин считал для себя унизительным заниматься черной работой вокруг своей бараборы (дома. — Ю.А.): это было обязанностью ра­бов, или по крайней мере женщин".[1] Романов в отношении этого же племени пишет: „случается, что пленников изну­ряют тяжкими работами".[2] Jewitt сообщает, что рабы у нутка временами принуждались к тяжелому труду: они выполняли не только работу слуг — заготовка воды, дров и пр., — но были обязаны делать лодки, помогать в постройке и починке домов, снабжать своих господ рыбой, сопровождать их на войну и воевать за них. Женщины заняты, главным образом, изготовлением одежды, варкой пищи, собиранием ягод и пр.[3] Это сообщение несколько дополняет Sproat, который указы­вает на использование рабов для очистки рыбы и при соби­рании ягод. „В обязанности рабов, — пишет он, — входило чи­стить лососей, собирание ягод, ношение воды и дров и вы­полнение всех приказаний".[4] Эти моменты весьма суще­ственны, ибо чистка рыбы при тех больших количествах, в которых она вылавливалась, являлась важным делом, точно так же и использование рабов в собирательском хозяйстве было весьма существенно, ибо продукты его были не только важной частью в пище самих производителей и их господ, но шли также на рынок. Характерно, что ни тот, ни другой автор не говорят об использовании рабов на охоте, тогда как у северных племен рабы охотятся. У нутка же, вероятнее всего, рабы нe охотились, ибо единственный вид охоты, охота на китов и других морских животных, был привиле­гией свободных. Несколько сомнительным является утверждение Jewitt, что рабы вое­вали за своих господ. Только в одной леген­де хайда мы встречаем описание ожесточенной борьбы раба с против­никами его господина, вплоть до потери зре­ния. [5] Вообще в леген­дах указаний по этому вопросу нет никаких. Гольденвайзер пишет, что у хайда и тлинкит рабы брались на войну.

Вяление лососей; на заднем плане дом для копчения рыбы.

Трудно представить, чтобы рабы, взятые из соседних племен, могли принимать участие в войнах между племенами побережья. Sproat сообщает, что ему очевидцы рассказывали о Jewitt, который, будучи рабом вождя одного из племен нутка, всегда сопровождал своего господина на поле битвы, служа его оруженосцем. Возможно, что Jewitt писал на основе своего собственного опыта, но здесь необходимо учесть, что он был европейцем и следо­вательно брать его в походы на соседние индейские племена было менее опасно, чем рабов, захваченных из среды этих племен.

Приведем еще свидетельство Swan об индейцах мыса Фляттери, поскольку оно дополняет вышеприведенные дан­ные. „По положению рабы обычно являются прислугой,— пишет он,—они обычно дровосеки и водоносы. Нет опреде­ленных обязанностей, приписанных им; они делают то же, что и их владельцы: мужчины помогают в рыбной ловле, женщины в изготовлении ковров, корзин или в чистке рыбы".[6] Новым моментом в сообщении является его указание на использование рабынь для изготовления корзин и ковров. Эти промыслы распространены по всему побережью, особен­но высоко они развиты у индейцев мыса Фляттери и у тлин­кит.

Однако никаких сведений об использовании рабского труда в этих отраслях у других племен мы не имеем. Нам пред­ставляется, что вероятно эти отрасли деятельности оставались пока привилегией свободных женщин, и использование рабынь на мысе Фляттери является лишь исключением. Фольклорные данные племен северо-западного побережья указывают на тот же круг деятельности рабов, охарактеризованный выше­приведенными авторами. То обстоятельство, что на ряду с фантастическим элементом бытовые явления в фольклоре племен представлены вполне реалистично, дает возможность считать вполне правдоподобными указания на хозяйственную деятельность рабов в легендах и мифах племен.

Начнем с легенд, свидетельствующих об использовании рабов в основной отрасли хозяйства населения — в рыболовстве. В одной из легенд хайда рассказывается о сыне вождя, остав­ленном отцом и всём племенем, который, летая в шкурке чайки, увидал в лодке отца его рабов, ловивших рыбу.[7] Этот же вариант находим в мифах цимшиян; здесь сын вождя видит лодку отца, в которой на корме сидит рабыня, а ее муж и другие рабы ловят рыбу сетью.[8] Вероятнее всего основной мотив этой легенды—покинутый сын вождя с помощью то­темных животных обогащается пищей, а покинувшее его племя голодает,—возник у каждого племени независимо, благодаря общности условий социальной жизни. Это указание на рыбо­ловство рабов можно считать правдоподобным, ибо оно не противоречит бытовой среде ни того, ни другого племени и подтверждается другими легендами. В другой легенде хайда упоминается, что раб вождя, будучи прекрасным охотником, имел также специальный ящичек с рыболовными принадлеж­ностями, который всегда брал с собой.[9] В легенде квакиютль „о лососе" раб идет на лососевую запруду за рыбой. [10] Почти все эти сведения характеризуют рабов, ловящих рыбу само­стоятельно. Однако чаще они использовались в качестве под­собной силы, а организующая роль на ловле принадлежала их господам, которые сами занимались рыболовством. У хай­да же в рассказе о войне их с тлинкитами сообщается, что тлинкит был на рыбалке с женой и двумя рабами, причем один из рабов бил лосося камнями.[11] Мы встречаем также целый ряд указаний на охоту рабов; так, в легенде квакиютль о „Тяжести на полу" упоминается раб, охотящийся с сыном вождя.[12] В другой легенде этого же племени рассказывается: „вождь Hamalak’ana’e послал 10 рабов охотиться на тюленей".[13] „Hex’hak’in послал несколько рабов охотиться на тюленей; рабы привезли 50 тюленей".[14] В одной из легенд хайда рабы отправляются на охоту с племянником вождя,[15] в другой ле­генде этого же племени раб вождя — хороший охот­ник и имеет магическую острогу на бобров.[16]

Схема рыбалки: 1) хижины рыбаков, 2) перекладины для вяления рыбы, 3) жилище „владельца”.

Как и в рыболовстве, рабы охотятся и самостоя­тельно и со своим госпо­дином. Привезенный улов или добычу с охоты рабы выгружают и таскают в дом вождя.[17] В собиратель­стве, однако, рабыни всег­да работают вместе с до­черьми или женами вож­дей. В одной из легенд цимшиян жена вождя идет с рабынями собирать ягоды,[18] в другой легенде рассказывается, что „ра­бом сверхъестественного

существа была треска и она собирала для него дикие яблоки". [19] В рассказе тлинкит о происхождении меди читаем, что дочь вождя отправляется с рабами собирать ягоды.[20] В легенде квакиютль о „Древнейшем — в мире" читаем, что дочь вождя „Многоцветная женщина, имела 12 рабов, с которыми она ездила собирать дикий рис, причем рабы не только со­бирают рис, но они являются и гребцами".[21] Гребцами рабы представляются в большинстве легенд, где они упо­минаются.

Часты упоминания о рабах, рубящих бревна, таскающих дрова и воду. В легенде квакиютль об „Убивающем на северном конце мира" раб едет за дровами.[22] В другой легенде этого же племени изображается раб лосося, срубающий дерево с помощью деревянных клиньев и затем таскающий дрова с берега в дом.[23] В легенде хайда упоминаются четыре раба поселка, приехавшие за дровами на песчаный берег залива.[24] В одной из легенд цимшиян зять вождя собирается в лес за дровами, но тесть не позволяет ему этого делать, так как у него есть много рабов. [25] Обычно это выполняется зятем, племянниками и другими родственниками вождя, но в этой легенде вождь запрещает зятю рубить дрова, что должно подчеркивать богатство тестя.

Очень мало указаний на использование рабов в изготовле­нии лодок. Так, в легенде квакиютль о „делателе меди" вождь приказывает своим 40 рабам строить лодку[26] и в одной из легенд хайда рабы посланы привести лодку в порядок.[27] Вероятно, рабы на этом деле использовались редко, потому что оно требовало известной квалификации, которою, как пра­вило, рабы не обладали.

Рабы помогают сыну вождя изготовлять наконечники для стрел. В одной .из легенд квакиютль рассказывается о рабе, ныряющем за раковинами и изготовляющем вместе с сыном вождя наконечники из них.[28] Вся черная работа по дому вы­полнялась рабами. В одной из легенд хайда читаем: „в доме было столько испражнений, что рабы должны были выносить их ведрами".[29] Рабы разводят костер в доме вождя, их посы­лают за горячими угольями в соседние поселки или соседние дома.[30]

В легендах квакиютль „человек по имени «Красное небо утра» сказал своим слугам, подметальщику и добывателю огня, чтобы они приготовились. Добыватель огня сейчас же развел костер, а подметальщик подмел дом...“ Потом вошли два подметальщика и подмели правую сторону дома. Потом 4 слуги подали есть.[31] Рабы приготовляют пищу и угощают своих господ и их гостей. „Мировой вождь" в легендах ква­киютль приказывает своему рабу принести корней клевера и сварить их. Раб взял корни и положил их на горячие камни, и они превратились в змей; гости отказались от такого уго­щения. Тогда вождь велел рабу сходить на лососевую за­пруду и посмотреть нет ли в ней рыбы; раб сейчас же ушел и быстро возвратился с двумя лососями, их зажарил и по­ставил перед гостями.[32] В другой легенде старая женщина, рабыня вождя, просила гостей сесть; вождь велел ей накор­мить сына и женщин.[33] Вождь Эхо в легендах цимшиян при­казывает своим рабам зажарить вяленого лосося.[34] Рабы рас­стилают цыновки и ценные меха для своих господ и для гостей.[35]

В легенде квакиютль о „Струпе" рабы расстилают цыновки для гостей.[36] Рабы используются также на различного рода посылках: то идут узнать, кто подъехал к дому их хо­зяина, [37] то им приказывают позвать гостей к костру и уго­стить их;[38] посылают также рабов пригласить племя в дом вождя.[39] Вождь посылает своего раба узнать, что приве с охоты охотник.[40] Вождь посылает рабов проведать своего сына, которого он оставил.[41] Рабы, сопровождающие вождя, выходят первыми и сообщают о приезде своего господина.[42] Сверхъестественное существо хочет жениться на девушке и посылает своего раба сватать ее. Раб является к ней ночью, она принимает его за жениха и выходит за раба замуж. Никто не знает, что он раб, но его убивает господин.[43] Раб объявляет племени о том, что вождь намерен оставить своего сына и переселиться в другое место всем племенем.[44] Жена вождя посылает рабыню к мужчине посредни­цей. [45]

Вываривание рыбьего жира.

Дочери и жены вождей всегда сопровождаются рабынями. В одной из легенд хайда рассказывается: „за дочерью вождя ухаживали женщины, волосы которых торчали пуками (ве­роятно, это была предписанная им прическа.— Ю. А.); одна из них была из племени квакиютль, вторая тлинкитка; они оберегали дочь вождя".[46] В другой легенде того же племени рассказывается, что у дочери вождя было 10 рабынь. Роди­тели ее пытались выдать замуж рабыню вместо дочери.[47] „Две женщины пели, их голоса были очень красивы, вскоре они подошли к нему. Они обе были очень красивы". Он думал, что это две сестры, но потом обнаружилось, что одна была дочерью вождя, а другая ее рабыней.[48] Описывается появле­ние дочери одного из вождей хайда: „она вошла с толпой рабынь".[49] В одной легенде цимшиян жену вождя всюду со­провождает рабыня, у которой вождь спрашивает о поведе­нии жены. В легендах тлинкит дочь вождя берет с собой рабыню, а сын—раба. Сын вождя почти всегда имеет раба— сверстника, который в детстве играет с ним, а будучи взрос­лым всюду его сопровождает. Жена вождя отправляет 6 рабов своего мужа сопровождать своих детей.[50] В легенде цимшиян вождь купил для своего сына мальчика-раба, который оста­вался с ним, когда родители уходили. Мальчики были в боль­шой дружбе, сын вождя украл у матери кусок вяленого лосося для плачущего от голода раба.[51] В другой легенде этого же племени сын вождя покинут вместе с своим рабом-мальчиком.[52] Нередки случаи привязанности их друг к другу.[53] Раб сопровождает своего господина на охоту, в походе, где он обычно является оруженосцем и гребцом; он разводит в пути огонь и приготовляет пищу господину. Характерен в этом отношении следующий рассказ хайда. „Раб был компанионом Q’exetasa’we в охоте, который велел своему рабу разбудить его рано утром. Раб разбудил его еще засветло. Q’exetasa’we встал и позвал раба итти с ним купаться. Днем они отправились на берег. Раб взял несколько досок, на бе­регу он их расколол и зажег палку, чтобы обжечь дно лодки. После этого они повернули лодку вверх дном и протерли дно старыми цыновками. На следующий день они отправились на охоту; раб принес на берег в лодку рукоять, веревку и наконечник гарпуна. Затем он приготовил своему госпо­дину пищу. И после этого они поехали. Q’elexetasa’we сказал рабу: «Ты греби так, чтобы мы могли пристать к берегу». [54] Вожди тлинкит изображаются в окружении рабов.[55]

Жена вождя в праздничном наряде.

Вождь лососей—в легендах цимшиян—посылает своих ра­бов на разведку для того, чтобы выяснить—не пора ли им двинуться в реки.[56]

Старые, дряхлые рабы ухаживают за детьми. В легендах квакиютль читаем: „жена вождя позвала: «идите вы, укачи­вающие это плачущее дитя». Вскоре вошли 40 старых муж­чин. 20 сели по левую сторону люльки, 20 по правую; два взялись за правую сторону люльки, два за левую. Они вчет­вером стали качать люльку, а остальные произнесли «На’хи ha’h». Ребенок перестал плакать".[57] Цифры здесь явно пре­увеличены, но важно указание на то, что используются на этом деле старые, непригодные к другой работе рабы. Там же встречаем указание на другой случай, свидетельствующий об использовании рабов в этом же направлении; отец, обращаясь к сыну, говорит „эти сорок рабов и сорок шкур морского бобра пойдут тебе". Эти сорок рабов должны качать плачу­щее дитя.[58] В легендах цимшиян вождь приказывает своим рабам носить плачущее дитя. [59] Там же сына вождя воспиты­вает рабыня, а рабы ухаживают за ним, приготовляют ему смолу для жевания, ежедневно перевозят его на остров, где он любит играть.[60] Жена вождя приказывает рабам пригото­вить сытную пищу сыну; рабы его кормят, и он все же остается голоден.[61]

Можно было бы привести еще целый ряд легенд, в кото­рых рабы разводят огонь, варят пищу, убирают дом, носят воду, сопровождают своих господ и т. д. Однако приведен­ные данные достаточно характеризуют экономическую роль рабов в хозяйстве упомянутых народов. Они дают возмож­ность определить круг основной деятельности рабов следую­щим образом. Рабы помогают своим владельцам в рыбной ловле, охоте, постройке лодок, домов и запруд, они чистят и приготовляют для копчения рыбу, рубят бревна, заготов­ляют дрова, убирают дом, разводят огонь, таскают воду, приготовляют пищу, обслуживают своих господ и няньчат детей. Они сопровождают вождя и его семью, часто высту­пая в качестве гребцов. В основном они используются на малоквалифицированных работах, и их труд играет второсте­пенную, вспомогательную роль. Здесь труд не стал еще раб­ской деятельностью подобно тому, как то было в Греции и Риме, где „добывание средств к существованию собственным трудом стало признаваться делом, достойным лишь раба".[62] Однако и у индейцев встречаются отдельные моменты, наме­чающие эволюцию в этом направлении. Так, у племени нутка, по свидетельству Gunther, „только низший класс и рабы ло­вят рыбу, тогда как вожди и их близкие охотятся лишь на китов и морских бобров.[63] Среди индейцев мыса Фляттери Swan отмечает: „раньше считалось унизительным для вождя - рабовладельца выполнять какую бы то ни было работу, кроме рыбной ловли и охоты на китов".[64]

Но этой тенденции не суждено было стать действитель­ностью. Приход европейцев остановил самобытное развитие народов побережья. Все развившиеся институты начали раз­рушаться и отмирать.