Иероглифические обозначения персоналий в Теотиуакане

Тематические контексты теотиуаканского письма

Несмотря на почти столетнюю историю исследования, дешифровка теотиуаканского письма все еще остается на базовом уровне идентификации отдельных иероглифических знаков. Тематический контекст является основным средством идентификации теотиуаканских текстов. Присутствие числовых коэффициентов – это один из таких контекстов, так как коэффициенты указывают на иероглифический характер сопутствующих знаков. Еще одним примером служат сочетания иероглифов с растениями, которые, вероятно, являются топонимами. Далее я разберу три других важных тематических контекста: иероглифические обозначения или именования персоналий, иероглифы в речевых завитках и линейные тексты.

Иероглифические обозначения персоналий в Теотиуакане

Одним из наиболее распространенных контекстов иероглифического письма являются изображения людей или богов, обычно сопровождаемые текстом перед фигурой. Подобные знаки из Течинантитлы и на чаше из Лас-Колинас были впервые идентифицированы Кларой Миллон (1973,1988), эти был ряд фигур, каждая из которых была обозначена иероглифическими знаками (Рис. 7,8). Однако, единичная, отдельно стоящая фигура также могла сопровождаться иероглифическим текстом. Особенно распространенным и часто повторяющимся мотивом было изображение на керамических сосудах единичного персонажа и сопровождающего его текста. Определение точного значения текстов, сопровождающих фигуры из Течинантитлы, стало причиной некоторых споров. Клара Миллон (1973:309) была первой, кто предположил, что состоящий из двух частей текст, сопровождающий верхнюю фигуру на фреске из Течинантитлы, мог служить обозначением места, личным именем или титулом, таким как «Владыка Койот» (Рис. 7а). В последующем обсуждении расположенной ниже фигуры, Миллон (1988:199) предположила, что ассоциативные иероглифы имеют отношение к индивидуальным лицам, частым в роду именам или общественному положению.

Большинство теотиуаканских текстов, относящихся к фигурам персонажей, вероятно, являются их именами и титулами, а не топонимами. На вышеупомянутом рисунке из Течинантитлы, изображающем процессию мужчин в головных уборах с ленточками, все сопроводительные иероглифы содержат изображение одного и того же головного убора (Рис. 7). Клара Миллон (1988:120) отметила, что такой головной убор с ленточками указывает на высокий статус, из чего можно заключить, что иероглифы таких головных уборов служат формой обозначения титула. Различные иероглифы, появляющиеся внутри головных уборов, вероятно, являются личными именами, так как они расположены рядом с головой и словно «носят» знак головного убора как признак статуса. На большей части Месоамерики голова и лицо тесно связывались с личностными особенностями (см. Houston и Stuart 1998). У майя классического периода и других древних народов Месоамерики иероглифы часто изображались вписанными в головные уборы (Houston и Stuart 1998:83; Kelley 1982).

Рис. 11. Изображение майяских персонажей в военных регалиях теотиуаканского стиля, сопровождаемое иероглифическими текстами, Пьедрас-Неграс, притолока 2 (прорисовка Дэвида Стюарта).

 

Несмотря на распространенность в Теотиуакане, традиция изображать ряд почти одинаковых людей, отличающихся именами, редко встречается в искусстве майя классического периода. Единственным примечательным исключением является относящаяся к позднему классическому периоду притолока 2 из Пьедрас-Неграса, на которой запечатлен ряд стоящих на коленях персонажей в почти идентичных военных одеждах теотиуаканского стиля, включающих мозаичные шлемы с расположенными над ними мексиканскими знаками года (Рис. 11).[1] Каждая из шести фигур в теотиуаканских костюмах сопровождается текстом, состоящим из шести блоков, и вполне возможно, что столь необычная для майя классического периода форма именования является прямой отсылкой к правилам иероглифического обозначения имен, принятым в теотиуаканском искусстве. Это не единственный текст майя классического периода, в котором встречаются отсылки к теотиуаканскому стилю и правилам. Дэвид Стюарт (1999) отмечал, что в верхнем храме сооружения 10L-26 в Копане содержится параллельный текст, одна часть которого была написана в теотиуаканском стиле, хотя и майяским письмом, а другая выполнена более привычными майяскими полнофигурными иероглифами.

Иероглифическое обозначение людей в группах, состоящих из почти неразличимых между собой фигур, сохраняется в более поздних системах письма Центральной Мексики, включая письменность Шочикалько, Тулы и ацтеков. В Шочикалько в Храме пернатого змея, относящемся к терминальной фазе классического периода, есть изображения ряда мужчин в одинаковых позах с головными уборами в виде мексиканских знаков года, мешочками копала и рельефными речевыми завитками (Рис. 12а, b). Перед каждой фигурой размещен текст, состоящий из открытой пасти и круга с крестом, над которым расположены различные иероглифы. Ряд верхних элементов, вероятно, представляет собой личные имена этих фигур, а ниже расположены знаки, указывающие на их общую должность или титул, подобные тем, что встречаются в текстах Течинантитлы в виде головных уборов с ленточками (Рис. 7). Очень похожий принцип встречается на знаменитой батальной фреске из Какаштлы, где каждый из сопровождающих правителя 3-Олень воинов отмечен особым личным именным, а также общим титулом, составленным из все того же круга с крестом, верхней челюсти и кровоточащего сердца (Рис. 12с). На барельефах колонн Тулы и Чичен-Ицы, относящихся к раннему постклассическому периоду изображены идущие фигуры в воинских облачениях, а на их головных уборах или рядом с ними представлены отличительные иероглифы, напоминающие знаки с головных уборов, что обнаружены на фреске в Течинантитле (Рис. 12d, e).

Рис. 12. Титулы и личные имена терминального классического – раннего постклассического периодов в Месоамерике.

a-b) Сидящие фигуры с возможными личными именами и одинаковым титулом, Пирамида пернатого змея, Шочикалько (по работе Peňafiel 1890:pl. 190)

c) Возможные личные имена и общий титул, изображенные рядом с воинами, военная сцена на фреске, Какаштла (по работе Matos Moctezuma 1987:70-71; 85)

d-e) Воины с возможными личными именами в головных уборах, колонны I и IV, Пирамида В, Тула (прорисовка по фотографии автора)

 

У ацтеков можно найти большое количество изображений групп очень похожих друг на друга фигур, отличающихся иероглифами. Предшествующие испанскому завоеванию памятники, такие как Камень Тисока и Камень Монтесумы, содержат ряд сцен завоевания, на которых присутствуют фигуры, расположенные в практически одинаковых позах, а ацтек-победитель держит пленника за волосы (см. Alcina Franch, Leon-Portilla и Matos Moctezuma 1992:nos. XLI & XLII). В этих сценах пленники олицетворяют собой конкретные города или этнические группы, и, за единичным исключением, определяющие их иероглифы расположены непосредственно за головами побежденных фигур (смотри также Umberger 1998). Традиция изображать ряд очень похожих друг на друга фигур с отличительными нарицательными иероглифами сохранялась и в ранних колониальных ацтекских текстах. В ацтекских описаниях странствий группа людей изображалась в одинаковых позах со знаками личных имен, прикрепляемым к головам (Рис. 13a, b). Помимо сцен путешествий, в ацтекских генеалогиях часто изображали группы фигур, сидящих в одинаковых позах, каждая из которых сопровождалась соответствующим именным иероглифом. В рукописи Primeros Memoriales сидящие в одинаковых позах фигуры различаются именными иероглифами, расположенными рядом с их головами. В изображениях ацтекских правителей показателями их общественного статуса и должности являлись такие общие элементы, как определенный вид головного убора, плащ и icpalli, трон (Рис. 13с). Схожим образом в кодексе Valeriano изображена группа сидящих фигур, нарицательные знаки которых соединены с их тронами (Рис. 13 d). Тогда как меняющиеся иероглифы в верхней части тронов оказались личными именами, значение повторяющегося элемента, расположенного чуть ниже – нанизанной бусины – до сих пор остается невыясненным, возможно, он служит обозначением родового имени или титула.

Рис. 13. Изображения групп фигур, отмеченных личными именами, из ацтекских рукописей раннего колониального периода.

a) Носильщики богов с указанием их личных имен (из Codex Boturini)

b) Идущие фигуры с личными именами (из Codex Teleriano-Remensis, fol. 30R)

c) Сидящие на троне ацтекские правители с личными именами (из Primeros Memoriales, fol.51v)

d) Сидящие на троне знатные люди с личными именами и знаком в виде нанизанной бусины из жадеита, возможно, обозначающим их общий титул (из Codex Valeriano)

 

Таким образом, использование нарицательных иероглифов для различения одинаково изображенных людей является общей чертой для письменности Теотиуакана и более поздних систем письма Шочикалько, Тулы и ацтеков. Данный вариант обозначения иероглифами встречается также на раннеклассических сосудах, выполненных в теотиуаканском стиле, из области Эскуинтлы в южной Гватемале (см. Hellmuth 1975). На резном сосуде из Эскуинтлы, находящемся в коллекции Денверского музея искусств, изображены четыре почти одинаково одетых человека, держащих мешочки с копалом (Рис. 14). Все четыре фигуры отличаются только большими составными иероглифами, такими как птица и черепаха, нанизанная бусина с числовым коэффициентом 10, перевязанная рука с похожим на звезду знаком, головной убор с ушными вставками и ожерельем. Хотя гватемальский сосуд изготовлен местными мастерами, иероглифы на нем явно не майяские. По мнению Николаса Хельмута (1975:20), тексты на сосудах из Эскуинтлы являются уникальной местной формой письма. Данная трактовка, однако, основывается на общем мнении об отсутствии в Теотиуакане письменности; «письменность у теотиуаканцев была развита не выше пиктографии в зачаточном состоянии…» (то же). Тем не менее, и общий стиль, и специфические знаки указывают на то, что иероглифы из Эскуинтлы являются теотиуаканским письмом. Такой элемент, как нанизанная бусина, также встречается в тексте на Плаза-де-лос-Глифос в Теотиуакане (Рис. 15а, b). Наряду с ацтекской и близкой к ней центральномексиканской письменностью, такой же знак, изображающий нанизанную бусину, появляется и в искусстве майя позднего классического периода (Рис. 15c-f). В сцене на сосуде, иллюстрирующем мифическое событие 4 Ахав 8 Кумку в 3114 году до н.э., изображен ряд богов, обращенных лицом к двум сложенным сверткам дани, один из накидки, а другой из нанизанных бусин жадеита (Рис. 15с). На другом сосуде из Эскуинтлы содержится комплексный знак, изображающий двух кецалей по обе стороны от горы, у основания которой, вероятно, показано зеркало и неглубокий водоем, что, возможно, является топонимом для обозначения территории майя, региона обитания кецалей (Рис. 16а). В Теотиуакане аналогичное изображение мелкого водоема тоже появляется у основания гор (Рис. 6b).

Рис. 14. Иероглифы в теотиуаканском стиле, сопровождающие изображения четырех фигур на вазе из региона Эскуинтлы, Гватемала.

Прорисовки выполнены автором по материалам FLAAR Photographic Archive, Nos. EC-CB4-84/ 1-4, Pre-Columbian Studies, Думбартон-Окс.

a) Фигура с вероятным личным именным знаком, состоящим из изображений птицы и черепахи

b) Деталь составного иероглифа, сопровождающего фигуру

c) Составной иероглиф, состоящий из нанизанной бусины и числа 10

d) Иероглифическая группа знаков: рука, узел и элемент в виде звезды

e) Иероглиф, состоящий из головного убора и украшений

Рис. 15. Изображения нанизанных бусин в письменности и искусстве Месоамерики.

a) Нанизанная бусина с числовым коэффициентом 10, деталь сосуда из Эскуинтлы (прорисовка автора по материалам FLAAR Photographic Archive, Nos. EC-CB4-84/ 1-4, Pre-Columbian Studies, Думбартон-Окс)

b) Комплекс, состоящий из головы ягуара и нанизанной бусины, Плаза-де-лос-Глифос (по Cabrera Castro 1996в:33)

c) Свертки дани из перевязанной ткани и нанизанных бусин, деталь «Вазы с семью богами», культура майя, поздний классический период (по Coe 1973:109)

d) Изображение нанизанной бусины в топониме Чалько (по Lienzo de Tlaxcala)

e) Знак нанизанной бусины как вероятное обозначение фамильного имени или титула (по Codex Valeriano)

f) Фигура со знаком нанизанной бусины, вероятно, обозначающим ее личное имя (по Codex en Cruz)

 

Помимо того, что иероглифы из Эскуинтлы легко сопоставимы с теотиуаканскими текстами, одни и те же иероглифы можно также найти в других сценах на сосудах, выполненных в особом стиле Эскуинтлы. Один из четырех знаков с вышеупомянутого резного сосуда Эскуинтлы составлен из головного убора, обозначающего мексиканский знак года, ушных вставок и ожерелья (рисунок 14е). Тот же самый иероглиф обнаруживается и на другом сосуде из Эскуинтлы, на котором, несмотря на несколько иные пропорции, мы видим очень похожую человеческую фигуру с мешочком копала и в мозаичном головном уборе. Вполне возможно, что эти изображения на обоих сосудах относятся к одной и той же исторической личности. Кроме сидящих фигур с мешочками копала и в мозаичных головных уборах, в сценах на других сосудах из Эскуинтлы изображены фигуры, сопровождаемые текстами (Рис. 16с, d).

Рис. 16. Письменность в теотиуаканском стиле на сосудах из региона Эскуинтлы.

a) Знак, состоящий из двух кецалей, сидящих по обеим сторонам от горы, расположенной над предполагаемым зеркалом и неглубокой чашей (по Hellmuth 1975:PL.3D)

b) Сосуд с фигурой и сопутствующим иероглифом, состоящим из головного убора и украшений, см. рисунок 7D (прорисовка автора по материалам FLAAR Photographic Archive, Nos. EC-CB4-84/ 1-4, Pre-Columbian Studies, Думбартон-Окс)

c) Сидящая фигура с составным иероглифом, состоящим из перевернутого ягуара и других иероглифических элементов (по Hellmuth 1975:PL.13)

d) Стоящая фигура с иероглифическим картушем и шестью элементами в виде пучков (по Hellmuth 1975:PL.6)

 

Заслуживает внимания тот факт, что многие иероглифы Эскуинтлы довольно крупные и детально проработанные, и часто по этим параметрам не уступают фигуре, с которой они соотносятся. То же самое можно сказать и о знаках, сопровождающих шагающие фигуры на чаше из Лас-Колинас (Рис. 8). В нашем восприятии письменности Теотиуакана мы, возможно, попадаем под сильное влияние мелкого и компактного ацтекского письма. Складывается впечатление, что в теотиуаканской письменности существовало два стиля или «шрифта»: один был относительно емким и простым, например, как тексты Плаза-де-лос-Глифос или ацтекское письмо, другой был символьным, с крупными и детально прорисованными знаками. Эти два вида иероглифических текстов уже были описаны на примере шагающих фигур из Течинантитлы, где конкретная должность или титул могли обозначаться как простой одиночной кисточкой, так и полным изображением пышного головного убора, окаймленного свисающими хвостами койота (Рис. 7). Однако символьный стиль имел тенденцию к еще большему усложнению и мог легко заполнять всю сцену. Помимо чаши из Лас-Колинас, символьные тексты обычно обнаруживаются на рисованных по штуку и резных теотиуаканских сосудах. На одном из таких сосудов изображена пара одинаковых идущих фигур, обращенных лицом к любопытным сочетаниям элементов, состоящим из языков пламени, пары бестелесных рук и ряда элементов в виде пучков (Рис. 17а). Эти разрозненные элементы не являются изображением сюрреалистичного пейзажа, но образуют крупный составной иероглиф (Рис. 17b). На другой вазе изображен символьный иероглифический знак в виде головы собаки над вариацией мотива переплетенных корней (Рис. 17с). За этим знаком можно увидеть завитки речи и поток подношений от соответствующей человеческой фигуры.

Рис. 17. Символьные иероглифы с сопровождаемыми ими фигурами на сосудах теотиуаканского стиля

a) Развернутая сцена с сосуда со сложным иероглифическим знаком перед одинаковыми шагающими фигурами (из работы Seler 1902-23, V:531)

b) Детализированный составной иероглиф с предыдущего сосуда (прорисовка автора)

c) Сложный знак, состоящий из головы койота и похожих на корни знаков, сопровождающий фигуру, которая совершает разбрасывание (по Berrin 1988:fig. VI.28)

d) Составной иероглиф, сопровождающий божество кецаль-бабочку, деталь сосуда из Тетитлы (по Caso 1967: fig.23)

 

Синтия Конидес (1977:40) отмечала, что росписи теотиуаканских сосудов содержат общераспространенные изображения богато одетых людей, перемежающиеся с другими мотивами. Во многих случаях этот второй элемент, вполне возможно, являлся символьной формой теотиуаканского письма. Хотя в публикациях сцен на этих сосудах подобные знаки произвольно изображали по любую сторону от человеческой фигуры, их следует рассматривать перед этими персонажами как сопроводительный текст, аналогичный примерам с фресок из Течинантитлы и Тлакуилапашко, чаши из Лас-Колинас и сосудов из Эскуинтлы (Рис. 7-9,14,16). Но, хотя составные иероглифы характеризуют конкретных персонажей, их значение могло существенно варьироваться и, вероятно, включало топонимы, глаголы, титулы ранга или должности, а также личные имена. Возможно также, что различные значения могли присутствовать и в рамках единого комплекса. К примеру, сопроводительные знаки для фигур в Течинантитле представляют собой составные иероглифы, сочетающие в себе как титул или должность, так и личные имена (Рис. 7).

На великолепном плоскорельефном сосуде из Тетитлы имеется символьный знак, который имеет прямое отношение к фигуре в качестве ее именного иероглифа, в данном случае обозначающего теотиуаканское божество с атрибутами птицы и бабочки (рисунок 17d; полный вид сосуда см. в работе Caso 1966:fig.23). Касо (1966:261) назвал данное божество Кецальпапалотлем (симбиоз кецаля и бабочки), а позднее Зольтан Паулини (1995) для этого существа использовал термин «бог птица-бабочка». Символьные иероглифы, сопровождающие три изображения этого божества, практически не различаются между собой и прямо соотносятся с его атрибутами. Верхняя часть символьного иероглифа представляет собой комбинацию из кецаля и бабочки, где полнофигурный хохлатый кецаль окружен крючкообразными элементами с большими каплями. Эта пара изогнутых элементов напоминает деталь головного убора божества: хоботок бабочки, с которого сочится нектар. На крыле божества изображены цветы с четырьмя лепестками, и этот мотив опять-таки повторяется в символьном знаке. Прямо под кецалем и капающим хоботком там расположен четырехлепестковый цветок, окруженный парой птичьих крыльев. Драгоценные элементы в виде крыльев и цветов, струящиеся потоком из рук бога, изображены и на хоботке бабочки, и в неглубоком водоеме.

Символьные иероглифы на керамических сосудах замечательны сами по себе, но существует еще более поразительный и впечатляющий контекст для этого стиля письма: на динамичных фресках по всему городу встречаются очень большие и красиво орнаментированные составные иероглифы. Находящиеся у основного входа в Тетитлу, фрески комнаты 1 и ее галереи содержат изображения значительной группы подобных символьных иероглифов (см. A. Miller 1973:plan XIII). Хотя на фресках изображен ряд сопровождаемых иероглифами фигур, из рук которых выходят потоки, только одна из них была опубликована в работе Артура Миллера (Рис. 18а). Заполненный раковинами поток, исходящий из руки этого персонажа, ограничен повторяющимся растительным мотивом, возможно, это изображения бутонов водяной лилии (см. Langley 1986:256, 304). Остальные фигуры с похожими ниспадающими потоками также обращены лицом к трем другим знакам, из чего можно сделать вывод, что это та же эпиграфическая модель ряда одинаковых фигур с ассоциативными иероглифами, которая встречается в Течинантитле, Тлакуилапашко и на керамических сосудах теотиауканского стиля (см. A. Miller 1973:figs. 231-39).

Два наиболее детально прорисованных иероглифа расположены по сторонам от дверного проема портика комнаты 1 Тетитлы. На фреске 2, с западной стороны от дверного проема, представлена человеческая голова с ушными вставками в виде перевернутых кактусов нопалей с цветущими плодами на конце (рисунок 18b). На противоположной, восточной, стороне, на фреске 3 показан составной иероглиф в виде рук без тела, разбрасывающих семена на фоне диагонально скрещенных полос, находящихся внутри ограды с крестами и перевязанным в центре элементом (Рис. 18с). Остатки другого иероглифического знака и одинаковых фигур присутствуют на фреске 4 внутри комнаты 1 (A. Miller 1973:figs. 238-9). В данном случае, знак является кусочком ткани, украшенной ступенчатым узором (Рис. 18d). Что касается фрагмента фрески 4 из комнаты 1, то, очевидно, что обширный ряд фигур с крупными сопроводительными иероглифами располагался на нижних стенах комнаты и ее внешнего портика. По скромному подсчету, на портике и во внутренней части комнаты 1 в Тетитле должно было располагаться, по меньшей мере, четырнадцать фигур с сопроводительными иероглифами (см. A. Miller 1973:plan XIII).

Рис. 18. Символьные иероглифы, присутствующие перед фигурами, вовлеченными в обряд разбрасывания руками, портик и внутренняя часть комнаты 1 Тетитлы.

a) Человек, обращенный лицом к иероглифическому знаку (по A. Miller 1973: fig. 235)

b) Иероглифический знак, состоящий из головы в фас и ушных украшений из кактуса нопаля (по A. Miller 1973: fig. 234)

c) Иероглифический знак, состоящий из огороженного участка, пересекающихся по диагонали повязок и разбрасывающих рук без тела (по A. Miller 1973: fig. 234)

d) Иероглифический знак, изображающий текстиль с прямоугольным ступенчатым орнаментом (по A. Miller 1973: fig. 239)

 

Иероглифы комнаты 1 Тетитлы примечательны своими размерами, сложностью и обширным использованием краски. Поскольку они в высшей степени совершенны и изысканы, эти и другие символьные иероглифы Теотиуакана ранее были неверно идентифицированы как обычные изобразительные «фрески». Ирония судьбы заключается в том, что письменность Теотиуакана в основном игнорировалась не по причине отсутствия текстов, а потому, что многие из них были слишком большими, чтобы сразу определить­­­­ в них письмо. Вместе с сопутствующими человеческими фигурками тексты комнаты 1 Тетитлы предоставляют нам великолепный тематический контекст, позволяющий идентифицировать символьные иероглифы на теотиуаканских фресках. В то же время, можно также найти примеры теотиуаканской символьной письменности в виде отдельных знаков, безо всякой ассоциации с фигурками (Рис. 20d-h). Эти знаки являются составными иероглифами, т.е. они скомпонованы из определенных элементов, которые также встречаются в других теотиуаканских текстах. Как отображение сцен, которые происходили на самом деле, они невразумительны либо вообще бессмысленны, но если их воспринимать в качестве письма, они вполне поддаются изучению как комбинации определенных иероглифических знаков. Привести в пример можно составной иероглиф из Тетитлы, состоящий из лишенной тела руки (кисти), зеркала и ткани, узор которой схож с тем, что отмечен на фреске 4 комнаты 1 Тетитлы (Рис. 18d, 20f). Форма узорчатой ткани сильно напоминает теотиуаканские изображения крыльев бабочки, обычно состоящих из верхних и нижних пар, первые – горизонтальные, вторые – вертикальные (например, Рис. 20e), и вполне вероятно, что это – намеренный каламбур. Крышки курильниц, выполненных в теотиуаканском стиле, из региона Эскуинтла, на которых обычно изображены выступающие зеркала на грудине антропоморфных бабочек, весьма точно соответствуют тому же месту, где находится зеркало символьного иероглифа из Тетитлы (см. Hellmuth 1975: pls. 30-33). В ещё одном тексте из Тетитлы фигурирует крыша храма над пылающим огнем ртом (Рис. 20g). Знаки пламени и рта также появляются в текстах из Тепантитлы (Рис. 23а, g, 24a). В Тетитле отмечено исключительно высокое соотношение символьных иероглифов на фресках, и нам необходимо помнить, что в этом квартале есть также тексты майя. По всей видимости, обитатели этого процветающего квартала были очарованы искусством письма.

Рис. 19. Символьные иероглифы на штуковом фризе из Аканкеха (Юкатан)

a) Знак озерного камыша «pu» на фризе из Аканкеха (по Seler 1902-23, V:400)

b) Крыло, вероятно, орла с угла фриза в Аканкехе, обращаем внимание на схематические капли, падающие из спиральных облаков (по V. Miller 1991: pl.2)

c) Птица на ступенчатой горе, деталь раннеклассического майяского сосуда (по Coe 1982: 61)

d) Горы с наложенными знаками «pu», сооружение 10L-16, Копан (прорисовка автора)

e) Часть штукового фриза из Аканкеха с наложенными на горы фигурами (по Seler 1902-23, V:400)

 

Самые претенциозные из известных изображений теотиуаканских символьных иероглифов находятся на раннеклассическом штуковом фризе фасада крыши сооружения 1 в Аканкехе, Юкатан (Рис. 19е). На выполненном в строго теотиуаканском стиле фасаде видны перекрывающие друг друга ступенчатые элементы, по бокам которых выступают две большие хищные птицы, вероятно, орлы. Вирджиния Миллер (1991:31) предположила, что ступенчатые формы олицетворяют горы и в поддержку этой версии указала на ступенчатый горный знак, появляющийся на раннеклассическом сосуде теотиуаканского стиля (Рис. 19с). Вышеупомянутая гора на фресках из Атетелько также ступенчатая, правда, у нее более сложные очертания (Рис. 6b). Как и в случае с птицей из Атетелько, ряды фигур, присутствующие на горных знаках из Аканкеха, являются, очевидно, топонимическими упоминаниями различных мест или городов; другими словами, это громоздкие, массивные иероглифы. На фресках портика 2 из Тепантитлы поверхности гор также отмечены фигурами (Рис. 4a-c)[2]. Вышеупомянутый знак «pu», означающий камыши и шире Толлан, размещен между верхними знаками гор. Перекрывающие друг друга горы, отмеченные знаками «pu», также встречаются на верхнем лестничном блоке из сооружения 10L-16 в Копане – это здание богато намеками на Теотиуакан и чужеземного основателя копанской династии К’инич-Йаш-К’ук’-Мо (Рис. 19d).

Хассо фон Виннинг (1985:13) отмечает, что на самой верхней части фасада из Аканкеха изображены дождевые облака – в данном случае из закрученных в спираль облаков проступают большие капли дождя (Рис. 19е). Облачные завитки и капли воды также встречаются поверх крыльев размещенных по краям птиц, предположительно орлов (Рис. 19b). На фризе из Аканкеха дождь, падающий на горные топонимы, возможно, исходит из сопутствующей приносящей дождь птицы. Вспомним серию растительных топонимов на фресках из Течинантитлы, поливаемых парящим пернатым змеем (см. Pasztory 1988). Дождь, вероятно, формировал некую теотиуаканскую метафору правления: государство насыщает водой и таким образом питает меньшие по размеру, подчиненные районы или сообщества. Ниже приведен текст из ацтекского описания «Правильного правителя», записанный Андресом де Олмосом:

Он следит, он все окружает заботой.

Он побуждает к росту, к цветению.

Он похож на радугу в плюмаже (Maxwell and Hanson 1992:170).

Данное ацтекское описание XVI века очень схоже с тем, что изображено в Течинантитле, где змей с перьями кецаля (обычный центральномексиканский символ власти) поливает дождем растущие внизу растения. В Красном храме Какаштлы на фресках встречается схожий мотив с богами, растениями и животными майяского мира, поливаемыми падающим дождем и орошаемыми потоками, которые ниспадают каскадами вдоль тел пернатых змеев (см. Stuart 1992:134-36). Помимо этого, в письменности майя классического периода существует дешифрованная Стивеном Хаустоном и Дэвидом Стюартом (личная переписка 1998 г.) фраза uchabhi:y или ukabhi:y, которая обычно связана с правителем майя, наблюдающим за действиями, исполняемыми правителем из подчиненного городища (Houston and Cummins 1998). Как отмечают Хаустон и Стюарт, цоцильский термин chab обозначает возделывание маисового поля, а также присмотр за ним (см. Laughlin 1988 I:184)[3].

В Центральной Мексике классического периода пернатый змей олицетворял концепцию правления и политической гегемонии посредством простой метафоры о садоводстве, выращивании как полей, так и общества. Однако представление о выращивании как правлении, вероятно, выражалось в Теотиуакане и другими способами. Близкая и заметная как в городе, так и за его пределами связь Тлалока с теотиуаканским государством также могла представлять собой метафорическое уподобление политического управления и контроля с выращиванием. Как бог дождя и сельского хозяйства, Тлалок был главным существом, ответственным за выращивание растений. В основании вышеупомянутой чаши из Лас-Колинас Тлалок занимает центральное место – он показан в круглом бассейне с водой, окруженный водными завитками и растущими цветами (см. Linne 1952: figs. 128, 170). Как отмечала Клара Милон (1988:124): «Бог шторма [Тлалок] является объединяющим центром». Кружат вокруг воды и выращивают растения четыре фигуры с иероглифическими титулами, каждая из которых усердно вовлечена в разбрасывание рукой (Рис. 8). С края чаши капли дождя каскадом падают на разбрасывающие руками фигуры и растущие цветы – это, очевидно, версия льющихся капель сцен из Течинантитлы и Аканкеха. Многочисленные сцены с разбрасывающими или разливающими руками в теотиуаканском искусстве могут быть ритуальным выражением двух основных сельскохозяйственных действий – посева и полива. Как символический акт выращивания, разбрасывание рукой могло быть как политическим, так и религиозным действом, а также оно могло выражать активное участие богов и людей в сохранении и поддержке мира Теотиуакана при помощи полива его земных владений водой, жадеитом и другими ценными материалами.

Рис. 20. Сравнение ацтекских топонимов из кодекса Мендосы с символьными иероглифами теотиуаканских фресок.

a-c) Иероглифы Амашака, Тотомитлауакана и Окоапана (по кодексу Мендосы: лист 39r)

d) Символьный иероглиф птицы с двумя завязанными узлами кусками ткани, Тотометла (по de la Fuente 1995:357, lam.18)

e) Бабочка с рукой и капающей водой, Зона 5А (по de la Fuente 1995:61, lam.2)

f) Символьный иероглиф, состоящий из ткани с орнаментом, зеркала и лишенной тела руки, Тетитла (по A. Miller 1973: fig.315)

g) Символьный иероглиф, состоящий из рта, пламени и крыши, Тетитла (по de la Fuente 1995: fig.19.25)

h) Символьный иероглиф, состоящий из лишенной тела руки и, вероятно, знака пересекающихся дорог (по Foncerrada de Molina 1995: fig.42)

 

Помимо больших, изысканных символьных знаков на фресках и фасадах, выполненных в теотиуаканском стиле, также встречаются меньшие по размеру, промежуточные иероглифы. В качестве примеров можно привести составные иероглифы в виде головных уборов из Тепантитлы и связку шипов магея из Тлакуилапашко. Тем не менее, следует помнить, что знак Тлакуилапашко имеет почти полметра в длину, что намного больше иероглифических знаков древних майя, сапотеков и ацтеков (Рис. 9a, b). На фреске из Зоны 5А встречается составной иероглиф ок. 25 см. в высоту, состоящий из лишенной тела руки, капающей воды и бабочки (Рис. 20е). На фресках из Тотометлы изображены два завязанных узлом куска ткани, прикрепленные к птице, что очень напоминает составной иероглиф с Плаза-де-лос-Глифос в Ла-Вентилье (Рис. 20d).

Богатая традиция настенной живописи Теотиуакана включает в себя и массивные, полихромные эпиграфические знаки, пышно украшающие стены города, прямо как современные биллборды. Такой подход позволяет нам совершенно по-другому взглянуть на многие фрески Теотиуакана, которые часто предстают весьма абстрактно с причудливыми комбинациями различных элементов. И это все потому, что эти рисунки представляют собой не сцены, а являются письменностью. По форме они весьма напоминают ацтекские топонимы, встречающиеся в кодексе Мендосы, которые также представляют собой удивительные комбинации частей человеческого тела с предметами из материального или культурного миров (Рис. 20a-c). Толкование подобных ацтекских составных иероглифов как иконографических сцен, очевидно, будет неверным и может привести к безосновательным выводам. То же самое можно сказать и об иероглифических знаках майя, которые весьма визуальны, однако часто использовались в соответствии с их фонетическим звучанием, а не по аналогии с изображаемыми в них объектами. Так, вполне реалистичное изображение рыбы может передавать фонетическое значение ka, а не указывать на рыбу или водный мир в целом. Подобная осторожность требуется и при толковании теотиуаканских символьных иероглифов. Например, рот или пара рук могут иметь специфическое семантическое или фонетическое значение и никак не быть связаны с определенным божеством, например «Великой богиней». Теотиуаканская письменность и иконография – это две разные системы со своими собственными правилами и традициями. И хотя распознавание теотиуаканских текстов может ограничить буквальные интерпретации многих сложных сцен, оно также обеспечит нас важными преимуществами при толковании теотиуаканской письменности и иконографии. Для нас это представляет прекрасную возможность выделения иероглифов, использованных в текстах. Так, серия повторяющихся головных уборов с ленточками, которую мы наблюдаем на фресках из Течинантитлы, указывает на то, что этот конкретный элемент костюма был важным маркером особой должности (Рис. 7). Помимо этого, наличие более простой формы знака головного убора с одной лентой показывает нам, что этот элемент был критично значимым маркером места в политической иерархии (Рис. 7а). В вышеупомянутом знаке, сопровождающем теотиуаканского бога, кецаль и бабочка явно указывают на ключевые компоненты этого существа; также существенной чертой является цветочное крыло (Рис. 17d). В письменности также возможно отметить взаимозаменяемые образцы, которые могут указывать на сходство тематических значений. Например, один символьный иероглиф из Тетитлы представляет собой форму головного убора с ленточками поверх похожего на холм элемента с помеченными точками диагональными повязками и руками (Рис. 21а). Аналогичный головной убор, дополненный капающим знаком года, появляется на фресках из платформы IV в зоне 3-А (см. de la Fuente 1995: fig. 8.2-8.5). За исключением вставленного в качестве инфикса перевязанного диска, нижняя часть составного словообразования в Тетитле фактически идентична с той, что встречается во Дворце ягуаров в зоне 2 (Рис. 21b). Эти два фресковых составных иероглифа являются взаимозаменяемыми формами, где головной убор с лентами заменен Сетчатым Ягуаром. Учитывая наши иероглифические познания о головных уборах с лентами, можно сделать вывод, что в этом контексте Сетчатый Ягуар, вероятно, также обозначает определенный титул или должность.

Рис. 21. Взаимозаменяемые блоки символьных иероглифов на теотиуаканских фресках.

a) Знак рук и диагональных повязок с точками, над которым помещен головной убор, образованный из капающего мексиканского знака года и узелковых элементов, Тетитла (по De de la Fuente 1995:357, lam.77)

b) Знак рук и диагональных повязок с точками, над которым помещен головной убор, выполненный в виде Сетчатого Ягуара (по A. Miller 1973: fig. 40)

 

Символьные иероглифы, встречающиеся на теотиуаканских фресках и сценах на вазах, могут казаться чуждыми нашему общему пониманию месоамериканских систем письма. Однако ацтеки также использовали большие по размеру и сложные символьные формы иероглифических знаков. Так, хотя иероглиф Теночтитлана может иметь вид просто кактуса нопаля поверх камня, то он мог также принимать очень сложную форму, как, например, на обратной стороне монумента Теокалли священной войны (Рис. 22c, d). Названия дней также могли изображаться в больших, сложных формах. В кодексе Борджиа на страницах 9-13 есть изображения ряда божеств и названий двадцати дней, где знаки дней имеют схожую высоту с сидящими богами, т.е. ту же пропорцию, что типична для теотиуаканских символьных иероглифов (Рис. 22b). На знаменитом «ацтекском календарном камне» встречается особенно впечатляющий символьный иероглиф – здесь в самом его центре запечатлена массивная и детально проработанная форма даты 4 Движение. На этом монументе точно представлено рождение пятого Солнца через жертвенный огонь, разведенный в Теотиуакане (Taube 1999b). Символьный стиль теотиуаканского письма также напоминает полнофигурные иероглифы, обычно встречающиеся в текстах Долгого счета майя классического периода. Помимо Аканкеха, прекрасный пример символьного стиля письма мы обнаруживаем у древних майя на штуковом фасаде раннеклассического строения Маргарита в Копане. В копанских текстах на монументах сложное имя основателя династии К’инич-Йаш-К’ук’-Мо чаще встречается в компактном исполнении, тогда как на платформе Маргариты оно расширено до практически геральдического знака в яркой раскраске (Рис. 22e, f). Весьма интригует тот факт, что К’инич-Йаш-К’ук’-Мо имеет особенные связи с Теотиуаканом и, по мнению Дэвида Стюарта (1999), на самом деле мог прибыть из этого далекого города. Как и в случае с Аканкехом, копанский пример являет собой намеренный намек на теотиуаканский стиль фресковой письменности.

Как для общинника, так и для знатных жителей Копана символьный иероглиф на Маргарите был столь же опознаваем, как Габсбургский орел Карла V для обитателей Новой Испании в шестнадцатом веке. Символьные иероглифы Теотиуакана своим ясным, декоративным свойством напоминали логотипы современных компаний. Неграмотный человек, возможно, не мог определить все составляющие элементы символьного иероглифа, но общее значение он мог понять. Во многом как логографические знаки, используемые в метро Мехико, конкретные знаки могли распознаваться теми, кто был слабо знаком или вообще не владел письмом. Вдобавок эти знаки в Теотиуакане могли понять люди, говорящие совершенно на разных языках.

Рис. 22. Символьный стиль в поздней постклассической центральномексиканской и классической майяской письменности.

a) Обычная форма названия дня Цветок (по Codex Borgia, p.3)

b) Детальная, символьная форма названия дня Цветок, отметим сопоставимый размер названия дня с богиней Шочикецаль (по Codex Borgia, p.9)

c) Простая форма топонима Теночтитлана (по Codex Mendoza: fol. 4v)

d) Детальная форма топонима Теночтитлана, обратная сторона монумента Теокалли священной войны (по Palacios 1929: fig.2)

e) Имя К’инич-Йаш-К’ук’-Мо, основателя копанской династии, на раннеклассическом маркере Мотмот (деталь прорисовки Барбары Фэш)

f) Деталь фасада Маргариты с символьной формой имени К’инич-Йаш-К’ук’-Мо (прорисовка автора по предварительным полевым прорисовкам, использовано с разрешения Роберта Шэрера, The Early Copan Acropolis Program, University of Pennsylvania Museum)