КЕЦАЛЬКОАТЛЬ СХОДИТ НА БЕРЕГ
Гонец спешит
Капитан Кортес
Шестьсот человек против целой империи Похищенный флот
Золото или смерть
«Возвращайтесь на родину. . .»
Сколько лет топчет он этот путь? Гонец не считал. Но уже наверняка лет десять-двенадцать прошло с тех пор, как он впервые пробежал по этой сначала плавно, затем все круче поднимающейся горной тропинке между городом Золтепек и горной крепостью Тласкала и обратно. Сейчас он мужчина, достигший полного расцвета, а тогда был еще подростком, когда сборщики налогов взяли его из дальней родной деревни. Сборщики собирали дань живьем: молодых девушек — на службу в королевский дом, молодых мужчин — в королевские рабы, на военную службу. Сборщики осмотрели и его, измерили, насколько расширяется его грудная клетка при вдохе, ощупали мускулы ног, послушали биение сердца "и вынесли свой приговор: быть ему гонцом Владыки Гнева, господина всего Анауака, от озер до морей.
С тех пор он живет здесь. Обычно он находится в нижнем ярусе сторожевой башни города Золтепек; когда с востока прибывает гонец, он повторяет весть шесть раз, восемь раз, двенадцать раз, столько раз, сколько нужно, пока и сам не запомнит ее наизусть. Потом отправляется в путь. По пути повторяет слова, чтобы точно передать их шесть, восемь, двенадцать раз другому гонцу, который отправится из Тласкалы дальше.
Он повторяет весть беззвучно, одними губами. Ничего не забыть и не перепутать! Если он неправильно передаст хоть одно слово, его потащат на алтарь бога войны, и жрец священным каменным ножом вырвет его сердце из груди.
И вот уже десять-двенадцать лет бегает гонец по этому пути. Его научили, как должен бегать гонец Владыки Гнева. Он трусит по тропинке с военной точностью: быстрые упругие шаги при глубоком медленном вдохе — бег при длинном выдохе — снова шаги, снова бег, именно так, чередуя шаги с бегом, можно надежнее всего выдерживать равномерный ритм, проделать путь за предписанное время.
Десять лет. . . двенадцать лет. . . Было время, и не так давно, когда он нес службу на другом пути. Тласкала взбунтовалась против Владыки, и во время войны гонцам приходилось делать крюк. Но потом Владыка Гнева усмирил и наказал бунтовщиков, с тех пор все идет по-старому: гонец бегает от Золтепека до Тласкалы.
Жители Тласкалы, укрепления в скалах, угрюмо смотрят на него, бегущего по улицам города с отличительными знаками властителя Монтесумы, Владыки Гнева. Но они молчат, не произносят ни одного бранного слова. Только глаза их сверкают гневом. Быть может, однажды, когда в непокорном городе снова вспыхнет восстание, гонцу перед каким-нибудь домом подставят ногу, набросят на шею петлю и задушат его, чтобы задержать весть, которую он повторяет в уме.
Жители города, угрюмые тласкаланцы, ненавидят правителя Монтесуму. Они не знают, да это их и не интересует, что раб-гонец служит Владыке под угрозой быть принесенным в жертву на алтаре бога войны.
Тропинка вьется все круче. Иногда в просвете между скалами уже видны в высоте башни Тласкалы. Размеренного чередования шагов и бега уже нет, по тропинке можно пробираться только ползком, на четвереньках. Гонец бормочет про себя весть. . . весть. . . Нет, не забыл, все помнит точно, до единого слова.
Вот и башня. Ее сложили в незапамятные времена из таких огромных камней, что в каждой глыбе можно бы спокойно вырубить лачугу. Камни тесно пригнаны один к одному. Вот и ворота.
Не надо ничего говорить, не надо показывать знаки: стражи знают гонца, впускают его. Теперь снова надо бежать по гладким каменным улицам города. Он не сбился бы здесь с пути и ночью, с закрытыми глазами. Он направляется прямо в дом гонцов.
Поджидающий его сменщик вскакивает, настороженно слушает весть:
— Наместник провинции Кутластлан, припадая челом, докладывает Владыке Гнева: на восточном краю Анауака, где власть Владыки переходит с суши на воду, к берегу пристали крылатые корабли с неведомыми существами. Неведомые пришельцы умеют делать гром и молнию, тела их покрыты твердым панцирем. И еще среди них есть двуглавые, двурукие, шестиногие люди-олени. У них белая кожа и борода, как у Кецалькоатля, бога воздуха. Их немного, но они могут поражать с помощью своих выпускающих молнию палок и на расстоянии пятисот-шестисот шагов. Пришельцы разбили лагерь на берегу. Наместник просит приказа: пропустить их дальше или сокрушить?
Он повторяет весть шесть-восемь-двенадцать раз, как предписывает закон гонцов. Второй слушает, шепотом повторяет слова. Только слова. Ни один из них даже не задумывается над смыслом, над содержанием вести.
Второй гонец запомнил весть. Он уже отправляется в путь.
Прибывший из Золтепека гонец идет в комнату для отдыха. Теперь он ждет ответа.
А весть продолжает свой путь из уст в уста к резиденции Владыки, сверкающему городу Теночтитлан. Она должна прибыть в столицу в течение двух дней — наместник прибрежной провинции ждет ответа к четвертому дню.
«Из моря выполз еж и свернулся в клубок на берегу», — эта мысль возникла в мозгу Эрнана Кортеса, когда он увидел выросший перед ним лагерь с торчащими на кольях ружейными дулами, угрожающе направленными во все стороны. Пятьсот пехотинцев, около двадцати кавалеристов, три дюжины лучников и тринадцать мушкетеров, готовые к бою, ожидали в лагере приказа капитан-генерала, Кортеса. В бухте стояли на якоре одиннадцать кораблей; их пушки были уже доставлены на берег для подкрепления позиций лагеря.
Начальник неподвижно стоял на вышке, сколоченной посреди лагеря. Перед ним простиралась зловещая темнота джунглей неведомого мира, позади — угроза плахи, казнь за неповиновение.
В апреле 1519 года на берегах Мексики, на границе между бурным прошлым и рискованным будущим стоял тридцатитрехлетний Эрнан Кортес.
Он стоял на вышке сторожевой башни. Перед его взором тянулась темная полоса безмолвного леса. Что ждет его здесь? . . Он пожал плечами и улыбнулся. Уже с самого раннего детства он не задумывался в таких ситуациях: если нужно было драться, он бросался в бой очертя голову.
Уже тогда он отличался необузданным характером: ни брань матери, ни розги отца, капитана наемников, не могли его укротить. Когда он подрос, у родителей появилась нелепая мысль отдать его учиться, пусть Эрнан Кортес станет ученым или священником.
Он действительно был студентом в течение трех семестров: ходил в университет — вернее, мимо университета — в Саламанке. Потом вышло любовное приключение, скандал, прыжок с балкона, перелом костей, больница. Выздоровев, он излечился и от своей любви, а заодно отказался от университета, от всей Испании. Стал наемным солдатом, потом сел на корабль, как многие другие, которым были тесны рамки привычной жизни. Его дядя дон Николас де Овандо, наместник в Новом Свете, дал 21-летнему Кортесу внушительное имение и несколько сотен рабов-индейцев: пусть обрабатывает землю, выращивает сахарный тростник или что ему угодно.
Эрнана Кортеса имение и плантации мало волновали: он жаждал золота и власти, а не удела плантатора, пересчитывающего рассаду. Он ждал удобного случая, чтобы вырваться из нового плена. Случай не замедлил представиться. Когда военная экспедиция во главе с доном Диего Веласкесом отправилась на Кубу в поисках серебра, золота и для захвата рабов (на острове Эспаньола и рудники, и рабочая сила были уже почти истощены), Кортес присоединился к экспедиции, принимал участие в захвате Кубы и основании новых колоний. Тогда же началось и строительство столицы острова, города Гавана.
Шли годы. Отовсюду поступали волнующие, беспокойные слухи. Тут и там на континенте высаживались группы путешественников и конкистадоров. Много рассказывали о молодом искателе приключений, Васко Нуньесе де Бальбоа, который служил сперва под началом некоего Энсисо, затем сам возглавлял конкистадорские походы, пробившись по узкому перевалу (Панамскому перешейку) на противоположный берег континента. Там он нашел другое море, которое он назвал Тихим океаном и объявил его воды испанскими владениями. Это послужило окончательным, решающим доказательством того, что это не Индия, а континент, находящийся между Европой и Азией. Бальбоа в одно мгновение стал знаменитостью, однако покинутый им Энсисо выдвинул против него различные обвинения. Бальбоа, открывшего Тихий океан, схватили и казнили. Дело продолжил его соратник Франсиско Писарро, ставший во главе бродячего отряда конкистадоров. Другая экспедиция, которой предводительствовал Франсиско де Кордова, нашла на полуострове Юкатан дивные, богатые города майя. Правда, все члены экспедиции чуть не погибли там вместе с предводителем, но несколько человек, кое-как добравшиеся домой под разодранными парусами, рассказывали чудеса: они нашли Страну Золота!
Грихальва.. . Монтехо. . . Альварадо. . . Одно за другим прославлялись имена героев более или менее успешных авантюр.
Только имени Эрнана Кортеса среди них не было. Он как раз лопал в большую беду. Пообещав жениться на младшей дочери Веласкеса, нового наместника Кубы, он передумал и, вместо того чтобы стать зятем наместника, примкнул к составленному против того заговору. С жалобой заговорщиков на Веласкеса Кортес пытался пробраться к высшим властям, находившимся на Эспаньоле, но патруль наместника перехватил его лодку. Кортесу удалось бежать из-под стражи, он нашел убежище в стенах одной из церквей. Потом строптивый идальго все-таки примирился с наместником и теперь уже официально сделал его дочери предложение, попросив в качестве приданого назначение его главой одной крупной экспедиции. Просьба его была удовлетворена, более того, его произвели в капитан-генералы.
Когда велись приготовления к экспедиции, Кортес получил от своего боевого товарища в подарок молодую рабыню. Это было настоящее сокровище: пятнадцатилетняя Марина была не только красавицей, но и знала испанский язык, прекрасно говорила на языках ацтеков и майя, знала их обычаи; она была отпрыском знатной семьи ацтеков. Кортес снова навлек на себя гнев наместника, которому ничуть не нравилось появление юной красавицы Марины рядом с его будущим зятем, видимо, не думающим серьезно о предстоящем браке. Экспедиция чуть было не провалилась в самую последнюю минуту. Кортес попросту сбежал вместе со своим флотом из гаванского порта в самый разгар гнева, проклятий и клятв наместника, грозившего отомстить обидчику.
Итак, мосты за ним были сожжены. И вот он на берегах, таящих в себе бесчисленные неожиданности, быть может, крезовы сокровища. . . или страшную гибель. Здесь уже побывала закончившаяся неудачей экспедиция Грихальвы, однако в глубь суши он не добрался.
Эрнан Кортес надеялся, был почти уверен: уж ему-то удастся!
В его лагере были старые опытные авантюристы: Альварадо и Пуэртокаррера, участвовавшие в неудачной экспедиции предшественника; здесь были готовый на все Авила и капитан дель Кастильо, любитель книг и летописей; славившийся своей силой Олид, беглый галерный раб; прелат Ольмедо, патер-собутыльник рыцарей авантюры. Да и все остальные члены экспедиции — орда жаждущих крови и золота пиратов, готовых заплатить за фунт золота жизнью тысяч и десятков тысяч людей. Устремив жадные волчьи взоры на лес, они ждали.
В течение нескольких дней ничего не происходило. Все с нетерпением смотрели на капитан-генерала, который все еще не давал приказа отправляться.
Лишь двое из всей команды знали, чего он ждет: сам Кортес и дель Кастильо. Неделю назад случилось одно событие (десять лет спустя дель Кастильо вспомнит об этом в своих мемуарах), которое должно было возыметь свои последствия. Предпоследняя остановка флота была на прибрежном острове Косумель, где люди Альварадо ограбили деревни и святилища индейцев. Кортес строго наказал их, а награбленные вещи вернул островитянам. С тех пор индейцы прямо-таки с поклонением смотрели на доброго белого человека. Марина, понимавшая их речь, сообщила Кортесу, что они считают его Кецалькоатлем, человечным богом, который сошел на землю Анауака, чтобы принести ей счастье. . . Этот слух должен был дойти до внутренних районов континента. Кортес ждал.
Вскоре после высадки команды и сооружения крепости, из джунглей вышла группа людей. Они принесли пришельцам подарки: еду, свежие кукурузные лепешки, яйца, индеек, фрукты. Марина перевела их слова: иноземцев вскоре навестит и полномочный хозяин провинции, наместник.
Казалось, блеск тропического солнца удвоился (или в глазах у испанцев зарябило?), когда на носилках, колыхавшихся на плечах рабов, прибыл наместник со своей вооруженной свитой. По его повелительному жесту носильщики развязали тяжелые тюки, разложили подарки: литое золото и серебро в пластинках и слитках; тысячи драгоценных камней в прекрасно выделанных глиняных кувшинах: бирюза, смарагд и сапфир; фигурки различных животных: ягуаров, уток, орлов — из золота; кованые пластинки из серебра с изображением символов ночи. . . Казначей экспедиции только золото одного рельефа солнца оценил в двадцать тысяч испанских дукатов.
Это были дары далекого повелителя Владыки Гнева, резиденция которого находилась в сказочном Теночтитлане.
Наместник безмолвным жестом передал сокровища храма Кецалькоатля бледнолицым бородатым существам, быть может, братьям давно удалившегося из этой страны бога. . . быть может, один из них — сам Кецалькоатль в сверкающем панцире. . .
После этого наместник заговорил. Он передал пришельцам слова правителя Монтесумы. Марина переводила:
— Привет вам, наши гости! Даже если вы сами боги, вы и тогда лишь гости наши на короткое время. Владыка желает, чтобы вы не делали ни шагу внутрь его империи; возвращайтесь как можно скорее на вашу неведомую родину по волнам моря, забросившего вас на наши берега!
Так сказал наместник. И снова замолк. Потом взмахнул рукой, и процессия исчезла во мраке джунглей.
Кортес задумчиво смотрел ей вслед.