Колония накануне завоевания: «прогресс и кризис»

Потеряв Акадию и Ньюфаундленд, Франция поспешила закрепиться на острове Кейп-Бретон, где была заложена крепость Луисбург и основано поселение Иль-Ройал, жи­тели которого стали заниматься рыболовством, охотой и даже добычей угля. В 1723 г. в Луисбурге насчитывалось уже около 3 тыс. жителей. В 40-х годах XVIII в. коло­ния Иль-Ройал с населением 4 тыс. человек имела торго­вый оборот около 2,5 млн. ливров, а вылавливаемая там рыба оценивалась в 3 млн. ливров. К середине века на­селение этой части Канады выросло до 7 тыс. человек. Колониальная провинция установила торговые связи не только с метрополией и основными поселениями в долине Св. Лаврентия, но и с Вест-Индией и американскими ко­лонистами. В Иль-Ройале процветали неравноправная торговля с индейцами, коррупция, контрабандный бизнес.

Что касается отобранных Англией у Франции Акадии и Ньюфаундленда, то здесь были установлены власть ан­глийской администрации и военный контроль. Заселение и освоение эгих территории новыми хозяевами в первой половине XVIII в. шло медленно.

Владения европейских держав в Северной Америке в начале XVIII в.

Английские колонии: 1 — Массачусетс; 2 — Нью-Гэмпшир; 3 — Нью-Йорк; 4 — Коннектикут; 5 — Нью-Джерси; 6 — Пенсильвания; 7 — Вирджиния; 8 — Северная Каролина; 9 — Южная Каролина; 10—Делавэр; 11—РодАйленд; 12 — Мэриленд

Утрехтский мир не ослабил решимости французов бо­роться за лидерство на континенте. Мехоторговцы Новой Франции по-прежнему настойчиво пытались ограничить и подорвать торговлю англичан в Гудзоновом заливе и утвердиться на западных землях. Как отмечает канадский ученый С. Б. Райерсон, «эта экспансионистская политика, тесно связанная с созданием трансконтинентальной пуш­ной империи, требовала организации фантастических по своей протяженности коммуникационных линий, которые должны были быть в такой же степени торговыми, как и военными. Сооружение и содержание этих коммуникаций при наличии угрозы со стороны индейцев и колониаль­ного соперничества англичан делало необходимым созда­ние крепкой и постоянно растущей базы в долине реки Св. Лаврентия» ³.

Действительно, к середине XVIII в. Новая Франция достигла заметных успехов. Но внутренние возможности Канады в условиях зависимости от феодальной Франции оказались практически исчерпанными. Последние полвека французского господства в колонии, которые иногда на­зывают периодом «прогресса и кризиса», примечательны во многих отношениях. Достаточно сказать, что с 1713 г. по 1760 г., когда Новой Францией обладали французы, ее население увеличилось с 18 до 75 тыс. человек. Ко­нечно, по сравнению с Новой Англией, где за тот же срок число колонистов выросло с 350 тыс. до 1,5 млн. че­ловек, все это выглядело незначительным, однако для французской колонии, развивавшейся черепашьими темпами в течение предшествовавших 100 лет, такой ска­чок был заметным явлением. К середине XVIII в. в трех городах провинции — Квебеке, Монреале и Труа-Ривьере — проживало 13 тыс. человек (в Квебеке 8 тыс.).

В основном прирост населения произошел за счет рез­кого увеличения рождаемости. Около 15 тыс. человек да­ла иммиграция из метрополии. Иммигрантами в основном были законтрактованные работники. Колония в эти годы сильно нуждалась в свободных рабочих руках.

По своему характеру она оставалась аграрным поселе­нием. Большинство в Новой Франции составляли сель­ские жители, занятые обработкой арендуемой земли. В первой половине XVIII в. десятки новых феодальных доменов раскинулись вдоль реки Ришельё, в районе озе­ра Шамплейн и в долине реки Св. Лаврентия. Хотя засе­лялись сеньории медленно, все же к 40-м годам площадь обрабатываемых земель увеличилась в 4 раза по сравне­нию с временами Талона, а урожай пшеницы достиг 600— 700 тыс. бушелей (бушель рапеи примерно 36 л) в год. Поголовье рогатого скота составило около 39 тыс.

Поселенцы начали производить сельскохозяйственную продукцию не только для собственных нужд, но и на рынок. Зерно поставлялось разросшимся военным гарнизонам и даже вывозилась в Вест-Индию. Однако феодаль­ная система землепользования препятствовала развитию фермерского, по характеру капиталистического земле­делия. В целом сельскохозяйственное производство про­должало носить замкнутый натуральный характер.

В это время в Канаде складываются некоторые но­вые отрасли промышленности — лесная, судостроитель­ная, металлургическая. Богатые лесные массивы, ценная древесина, потребность в которой испытывали судостро­ительные верфи Франции, создали необходимые предпо­сылки для развития лесной промышленности Новой Франции. Финансовая поддержка метрополии и военные заказы подтолкнули некоторых наиболее состоятельных лиц, преимущественно из числа светских и церковных феодалов, заняться строительством лесопилен, которые стали приносить ощутимые доходы. К 1739 г. в Новой Франции работало 70 лесопилок.

Мачтовая древесина местного производства стимули­ровала развитие судостроения в колонии. В первой чет­верти XVIII в. судостроители Квебека спустили со ста­пелей несколько небольших военных кораблей, а в 1740 г.— корабль водоизмещением 500 т. В год на верфях, где широко использовался наемный труд, строи­лось примерно десять торговых судов. В 1741 г. рабочие квебекской верфи объявили забастовку. Власти бросили забастовщиков в тюрьму и заявили о своей решимости «сразу же раз и навсегда, используя тюрьму и кандалы, наказать бунтовщиков, которые дошли до того, что даже стали оказывать сопротивление властям» ⁴. Это было одно из первых выступлений рабочего класса в Канаде на са­мой ранней стадии развития капитализма.

Однако метрополия в 1740 г. перестала поощрять су­достроение в колонии, которой отводилась роль постав­щика пиломатериалов и мачтового леса для судоверфей Франции. Канадское судостроение так и осталось в зача­точном состоянии.

Из-за боязни и нежелания метрополии активно под­держивать колониальную промышленность подобная участь постигла и другие отрасли хозяйства. Еще при Та­лоне была начата разработка залежей железной руды на реке Сен-Морис, северном притоке реки Св. Лаврентия. В железе нуждались судостроение и лесопильное произ­водство. Но король в 1714 г. запретил закладку желез­ных рудников в Канаде на том основании, что их до­статочно и во Франции. Только в 30-х годах XVIII в. военная необходимость заставила французское правитель­ство разрешить построить железоделательный завод в Ка­наде. С большими трудностями завод на Сен-Морисе был открыт, и в 40-е годы он выпускал самую разнообраз­ную продукцию: котлы, чайники, печки, лемехи для плу­гов, пули и снаряды для мортир. Изготовляемое здесь железо отличалось мягкостью, ковкостью и упругостью.

Железоделательный завод представлял собой довольно крупное по тем временам предприятие: на нем работало 120 человек. Владела им группа сеньоров, купцов и чи­новников. Рабочие нещадно эксплуатировались. Пред­приятие влачило жалкое существование, не вылезало из долгов, испытывало потребность в квалифицированной ра­бочей силе и новых капиталах. Это были типичные труд­ности для зарождающейся колониальной промышленности. Они усугублялись многочисленными запретами, налагав­шимися Версалем на предпринимательскую деятельность колонистов. Королевский двор запретил производство пеньки в Канаде, чтобы не подрывалась монополия фран­цузских мануфактуристов на изготовление тканей (чтобы канадцы больше потребляли французской материи), орга­низацию шляпных мануфактур и т. д. и т. п.

Несмотря на все эти ограничения, в Канаде в первой половине XVIII в. продолжался процесс формирования капиталистических отношений на мануфактурной стадии их развития. К тем капиталистическим мануфактурам, которые появились еще во второй половине XVII в. (ко­жевенные, по производству смолы и дегтя и т. п.), теперь добавились десятки мелких и даже средних, основанных на наемном труде.

Расширились внешние торговые связи колонии, пре­имущественно с метрополией. Она ввозила из Франции материю, обувь, промышленные товары, вина, а вывозила, помимо мехов, лес, муку, горох, овощи, мясо. В течение всего времени существования Новой Франции ввоз пре­вышал вывоз, иногда в 3 раза. Торговля носила типично колониально-меркантилистский характер.

Все ключевые позиции в хозяйственно-торговой сфере занимала метрополия. 14 французских компаний контро­лировали три четверти канадской промышленности. Су­достроение и горное дело контролировал Версаль. Пуш­ная торговля находилась в руках Вест-Индской компании Франции. Канадские купцы получали меньше половины прибылей ст торговых операций в колонии. Остальное шло за океан, в метрополию.

Основой основ колониальной экономики и в послед­ний период французского господства в Канаде оставалась пушная торговля. Только эта отрасль постоянно давала устойчивый доход метрополии и правящему классу коло­нии. До 1725 г. в Канаде ежегодно добывалось около 60 тыс. шкурок. В 1726 г.—135 тыс., в 1730 г. и в по­следующие годы — 164 тыс. К 1744 г. стоимость годового «урожая» мехов составила 1,5 млн. ливров в год, а затем превысила 2 млн. ливров.

Вся пушнина вывозилась за пределы колонии. Около двух третей ее использовалось шляпной промышленно­стью Франции, одна треть шла в Голландию, которая продавала ценные шкурки в другие страны.

В 1719 г. монополию на всю канадскую пушную тор­говлю получила Вест-Индская компания. Это вызывало недовольство набиравшего силу канадского торгового ка­питала. Созданные монреальскими купцами собственные торговые компании оказались не в силах конкурировать с Вест-Индской. Тогда местные купцы, «лесные бродяги» и охотники — трапперы, а нередко даже церковники и ко­лониальные чиновники самого высокого ранга, занялись контрабандной торговлей с англичанами, хотя еще в 1709 г. король запретил продажу бобровых шкурок по­следним. Канадцы скупали для продажи индейцам более дешевые и привлекательные английские товары. Особой популярностью у туземцев пользовались изготовляемые в Англии красные одеяла, за которые аборигены отдавали все свои меховые наряды.

В 1716 г. была восстановлена практика выдачи ли­цензий на мехоторговлю местным дельцам, которые сда­вали меха оптовикам Вест-Индской компании. Власти разделили всю территорию колонии от Тадуссака до Са­скачевана на торговые районы, в каждом из которых бы­ли установлены посты во главе с начальниками. Послед­ние мгновенно обогащались на грязном бизнесе.

Важной фигурой в пушном деле оставались странст­вующие агенты, которых набирали за определенную пла­ту торговцы — «буржуа», владевшие патентами. Такие агенты получали специальные разрешения от колониальных властей и назывались «вояжерами». Название «лес­ные бродяги» теперь сохранилось лишь за теми, кто не имел таких разрешений.

Как и в прежние времена, «вояжеры» и «лесные бро­дяги», преимущественно молодые канадцы из простона­родья, преодолев немалые трудности и огромные расстоя­ния, добирались до торговых факторий и выменивали у индейцев меха. Главным обменным товаром оставался ал­коголь. Несмотря на протесты церкви и лицемерные за­преты Версаля, власти в Канаде дали официальное раз­решение на продажу индейцам бренди. Двор также в ко­нечном итоге одобрил это преступление во имя наживы.

В первой четверти XVIII в. французы удерживали контроль за скупкой пушнины у индейцев, живших к югу от озера Верхнее и в бассейне верхнего течения Мис­сисипи. Но торговля с племенами, жившими к западу и северу от озера Верхнее, ускользала из их рук. Все боль­ше индейцев предпочитали совершать далекие путешест­вия по западным и северным рекам, доставляя пушнину к английским факториям у Гудзонова залива и получая там в обмен товары на более выгодных условиях, чем на французских торговых постах.

Трактуя как им заблагорассудится условия Утрехтско­го мира, англичане постоянно расширяли район мехоторговли по многочисленным рекам, впадавшим в Гудзонов залив. Это позволяло Компании Гудзонова залива за спирт, огнестрельное оружие и красные одеяла выкачи­вать меха и отправлять груженные ими суда в Европу.

В результате французам пришлось взяться за освое­ние индейских водных путей от запада к северу, с тем чтобы построить там новые посты и перехватывать меха, которые индейские племена издалека доставляли к север­ным английским факториям. Попытку решить эту трудную задачу предпринял сын губернатора Труа-Ривьера — Варенн де Лa Верандри.

В течение 12 лет Ла Верандри вел торговые опера­ции по скупке пушнины в бассейне реки Сен-Морис. Ос­кудение местных пушных угодий вынудило его перейти в область, расположенную между северным берегом озера Верхнее и озером Нипигон. От королевских властей он получил в 1730 г. патент, предоставивший ему на пять лет обширные права и привилегии в районе озера Нипи­гон и к западу от него. Средства на строительство фор­тов, закупку и транспортировку товаров дали монреаль­ские купцы — пайщики его предприятия.

Края эти были исключительно богаты пушниной. Здешние индейцы одевались зимой в бобровые шкуры, а весной бросали их, чтобы осенью изготовить новые одежды. Ла Верандри с четырьмя сыновьями энергично взялся за скупку этой «бросовой» пушнины. В 1731— 1732 гг. он построил два новых форта к западу от озе­ра Верхнее — Сен-Пьер у озера Рейни и Сен-Шарль у озера Лесное, где жили индейцы племени кри. В 1733— 1735 гг. сыновья Ла Верандри и его племянник де Ла Жемерэи на индейских челнах спустились вниз по реке Виннипег и достигли одноименного озера, исследовав часть его бассейна. Они открыли полноводную реку РедРивер, впадающую в озеро с юга, и низовье ее круп­нейшего притока Ассинибойн, а также собрали сведения о двух западных озерах — Манитоба и Виннипегосис. В низовье Ред-Ривер первооткрыватели построили форт Морена.

Приход европейцев в этот район сразу же обострил междоусобную борьбу индейцев и привел к кровавым стычкам. Ла Верандри и их спутники оказали поддержку племенам ассинибойнов в их борьбе против индейцев сиу, живших в верхнем бассейне Миссисипи.

Ла Верандри продлил срок своей монополии еще на пять лет и продолжил исследование озера Виннипег и окружающей местности. В 1738 г. неутомимый путешест­венник вместе с двумя сыновьями (один из сыновей был убит в стычке с индейцами сиу) и отрядом в 50 человек пешком прошел по долине Ассинибойна. На этой реке, против южного края озера Манитоба, он построил форт Ла-Рен. По индейским тропам французы добрались до прерий, где жили индейцы манданы. Это уже была долина великой реки Миссури.

В 1739 г. младший сын Ла Верандри, Луи-Жозеф, достиг северного угла озера Виннипег, откуда вытекает река Нельсон. С братом Пьером они завершили также обследование «озер прерий» — Манитобы и Виннипегосиса и на «Белой реке» (Нижний Саскачеван) построили форт Бурбон. Успех сопутствовал экспедициям Ла Ве­рандри и в 40-е годы. Последнее путешествие предпри­нял Луи-Жозеф в 1749 г., изучив реку Саскачеван и районы Центральной Канады.

Все это делалось во имя одной цели — «не допустить, чтобы дикари контактировали с англичанами».

Как пишет советский ученый И. II. Магидович, «Варенны де Лa Верандри вошли в историю как последние выдающиеся французские путешественники — исследова­тели Северной Америки. Они впервые установили в сво­их отчетах — конечно, в общих чертах — сложную гидро­графическую сеть Центральной Канады, открыв ее боль­шие озера, связь между ними и несколько крупных рек бассейна Виннипега, они положили начало открытию и исследованию верхнего бассейна Миссури» ⁵.

Открытия Ла Верандри дали французам возможность отодвинуть границы Канады на сотни километров в глубь канадских прерий, но воспользоваться в полной мере этими достижениями они уже не могли. Кризис, который переживал французский абсолютизм в XVIII в., неумоли­мо приближаясь к революции 1789 г., давал о себе знать и в колонии.

Господствующую колониальную верхушку вместе с высшими чиновниками составляло примерно 400 человек. Ключевые позиции в обществе занимала церковь. В 1717 г. в колонии приходилось 140 священников на 18 тыс. прихожан, из них 12 сульпицианцев, 24 иезуита, 32 реколлета.

Вершила делами в Новой Франции привилегированная группа чиновников, спекулянтов, финансистов во главе с интендантом колонии Франсуа Биго. Коррупция и раз­врат правящего класса превратили Квебек в «малый Вер­саль», где роскошь наживавшегося меньшинства резко контрастировала с нищенским положением большинства.

В течение последних десятилетий колониального гос­подства французов местные власти, гражданские и воен­ные, сколотили огромные состояния, оценивавшиеся в 99 млн. ливров! Губернатор Водрей за 22 года колони­альной службы в Канаде из бедного чиновника превра­тился в обладателя огромного состояния, интендант Биго награбил 29 млн., его ближайший помощник Каде — 15 млн. ливров. За годы интендантства Биго бюджет ко­лониальной администрации возрос в 30 раз, но львиная его доля попадала в карманы чиновников.

Колониальные войны и коррупция вызвали настоя­щий хозяйственный хаос. Финансовое положение колонии было критическим. Так называемые карточные деньги, выпускавшиеся властями вместо звонкой монеты, заполо­нили провинцию. Махинации с выпуском и отменой бу­мажных денег дали королевской казне свыше 1 млн. лив­ров. В колонии резко поднялись цены. Спекулянты из окружения Биго скупали оптом муку и другие продукты у поселенцев (по распоряжению интенданта частные лица могли продавать зерно только интенданту), а затем пе­репродавали их по более высоким ценам. Банда Биго умудрилась поставить колониальным войскам продуктов и товаров на 23 млн. ливров, заплатив в действительно­сти за них 11 млн.

Делая вид, что они занимаются военными приготов­лениями, власти ввели дополнительные налоги. В 1747 и 1748 гг. согласно королевским эдиктам были обложены налогами все промышленные изделия, ввозившиеся в ко­лонию. Усилили нажим на своих крестьян и сеньоры. Все это не могло не привести к волнениям среди аби­танов и городских жителей.

Сразу же после окончания войны за испанское на­следство губернатор Водрей начал сооружение новых кре­постных укреплений вокруг Квебека и Монреаля. Основ­ные работы по корве были возложены на поселенцев. Это вызвало такое сильное недовольство крестьян окру­жающих сеньорий, что в 1717 г. Водрей дважды обра­щался за помощью к войскам. Он арестовал десять за­чинщиков и едва сумел предотвратить настоящее восста­ние.

В 20-х годах волнения вспыхнули в целом ряде горо­дов колонии. Проявился, по признанию губернатора, «тот же самый мятежный и независимый дух у всех жителей сельской местности» ⁶. В 1728 г. крестьяне, возмущенные спекуляциями и поборами, взялись за оружие. Париж по­спешил произвести изменения в составе администрации. В 1733 г. начались волнения из-за нежелания поселенцев изо дня в день подчиняться приказам о явке на коро­левскую службу. Власти колонии неоднократно обраща­лись в Париж с просьбой прислать дополнительные вой­ска, чтобы держать население в повиновении.

Все это свидетельствовало о противоречивом и неу­стойчивом характере колониального общества на берегах реки Св. Лаврентия. Все это привело к тому, что Канада сравнительно легко стала добычей Англии.