Рок самовластья
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Могущественный правитель 18-Кролик смотрит на нас со стелы, найденной в общественном и церемониальном центре Копана. За время его правления искусство в этом великом городе стало крайне утонченным и сложным.
Известный мексиканский археолог Альберто Луилье Рус, после четырех сезонов тяжкого и кропотливого труда в Храме надписей в Паленке, оказался на пороге крупнейшего археологического открытия. Археологи расчищали от каменных глыб и щебня длинный коридор, обнаруженный под полом в основании памятника. Неожиданно "идущий впереди всех рабочий вздрогнул: он почувствовал, что заступ его угодил в пустоту". Рус велел продолжать раскопки, и впереди открылся узкий проход. Направив в щель свет электрического фонаря, Рус заглянул внутрь. Толстые известняковые натеки сверкающей сетью опутывали стены, придавая помещению совершенно сказочный вид.
"Из густого мрака возникла вдруг небывалая картина фантастического, неземного мира, — вспоминал впоследствии Рус. — Казалось, что это большой волшебный грот, высеченный во льду. Как бахрома огромного занавеса, висели изящные фестоны сталактитов, а сталагмиты на полу казались застывшими каплями гигантской оплывшей свечи. Все это напоминало заброшенную часовню. По ее стенам шествовали мелкорельефные фигуры из штука. Потом я посмотрел на пол. Его почти полностью закрывала огромная, прекрасно сохранившаяся каменная плита с рельефами. Едва переводя дух от восхищения, я торопливо рассказывал стоявшим за мной коллегам все, что видел своими глазами... но все это было так необычно, что они сначала не поверили мне, пока сами не убедились во всем, оттеснив меня от "глазка". И действительно, было чему удивляться! Ведь за истекшую тысячу лет мы были первыми, кто заглянул сюда".
В 1949 году, приступая к раскопкам в Паленке, Рус и предположить не мог, что за тайна сокрыта в его каменных недрах. Ибо, как выяснилось, в этой удивительной подземной камере хранились не только предметы древней материальной культуры, ценные для историков, но также и саркофаг правителя майя, похороненного с величайшей пышностью. То, что пирамиды майя служили одновременно и мавзолеями, было очень важной новостью, позволившей ученым по-новому взглянуть на цивилизацию майя, особенно в ее высший, так называемый классический период развития. Эта находка, вместе с последующими открытиями, подтвердила, что в классический период для политической организации майя было характерно самовластие, и более того, подсказала ответ на самый, пожалуй, волнующий вопрос: что привело такую яркую и самобытную культуру, какой была цивилизация майя в классический период, к неожиданному и бесповоротному упадку.
В свое время открытие Альберто Руса стало настоящей сенсацией. И понятно почему. Десятки ученых до него работали в Храме надписей, изучая загадочные иероглифы, из-за обилия которых храм и получил свое название, но никому и в голову не приходило, что в глубине под ними, в толще пирамиды, скрыта погребальная камера.
За дворцом в Паленке, увенчанным необычной четырехэтажной башней, возможно обсерваторией, за дымкой тумана виднеется Храм надписей. Эта пирамида, самая внушительная из найденных на Американском континенте, служила одновременно и усыпальницей правителя майя по имени Пакаль, жившего в VII веке. Во времена своего наивысшего расцвета этот город поражал глаз яркостью и красотой рельефов из красного штука, подкрашенных желтым, синим и зеленым.
Даже сам Рус, с 1949 года возглавлявший археологическую экспедицию Национального института антропологии и истории Мексики, не сразу понял, на след какого удивительного открытия он напал. Первый сезон раскопок ничего особенного ученым не дал: казалось, им и дальше предстоит рутинная научно-поисковая работа.
Рус не раз обращал внимание на одну довольно странную деталь интерьера храма. В то время как в других храмах пол был обычно покрыт слоем штука, в центральной комнате Храма надписей пол был сложен из каменных плит, без какого-либо защитного слоя сверху. Ровно посередине лежала самая крупная плита, с двумя рядами просверленных круглых отверстий, заткнутых каменными пробками. Ученые ломали голову, что бы это могло значить, но к единому мнению так и не пришли.
Рус стал размышлять о назначении этих отверстий. Снова и снова он рассматривал каменные плиты, надеясь разгадать эту загадку. И однажды, когда он внимательно осматривал место, где стена смыкалась с плитами пола, его вдруг осенило. Поставив себя на место сыщика-любителя, героя детективных историй, он так рассказывал об этом "расследовании": "У меня было такое чувство, будто я наткнулся на окурок, оставленный злоумышленником на месте преступления: я нашел архитектурную деталь, которая послужила ключом к разгадке. Стены храма не кончались на уровне пола, они уходили глубоко вниз, а это означало, что когда-то некая постройка, находившаяся на более низком уровне, составляла единое целое с нынешним храмом". Что касается плиты с просверленными отверстиями, то, по всей вероятности, сквозь них пропускали веревки, с помощью которых можно было поднимать и опускать, как крышку люка, массивную каменную плиту. Заткнув отверстия пробками, строители, скорее всего, рассчитывали навсегда укрыть от посторонних глаз то, что было под ней.
Ныряющая в подземелье Храма надписей каменная лестница с гладкими блестящими ступенями (наверху слева) — когда-то заваленная песком и камнями — уходит на 22 метра в глубину, к камере, где находится гробница Пакаля (справа).
Тотчас же было решено проверить это предположение на практике. Копать стали рядом с центральной плитой, где плиты поменьше были разбиты или вывернуты (наверняка на этом месте задолго до ученых успели побывать кладоискатели). Сначала показалось, что ничего особенного там нет: нашли всего лишь неширокое отверстие, заваленное известняковыми глыбами и щебнем. Но, разобрав завал, ученые увидели ступени каменной лестницы, уводящей, по-видимому, в глубь пирамиды. Чтобы спуститься по ней, нужно было расчистить проход, плотно забитый камнями, песком и глиной. В жаре, духоте и в пыли подземелья работать было невероятно трудно. Порой путь преграждали гигантские глыбы, которые невозможно было сдвинуть с места. "Работа оказалась очень трудоемкой и трудной, — вспоминал Рус. — Приходилось сначала отваливать глыбы с прохода, а затем, с помощью веревок и блоков, поднимать их наверх. Так что за весь первый сезон мы спустились вниз всего лишь на 23 ступени, расчищая примерно по восемь ступеней в месяц".
На известняковой плите весом в 4500 килограммов, закрывающей гроб Пакаля, вырезаны мифологические сюжеты, изображающие правителя в момент его смерти. В самом центре рельефа мы видим Пакаля, проваливающегося в подземный мир со всех сторон к нему тянутся головы драконов, длинные шеи которых напоминают щупальца. Позади него растет "мировое древо", на вершине которого сидит Небесная Птица. По краю крышки идут рельефные изображения, представляющие ежедневное движение солнца с востока на запад, к ночи.
Один из двух скульптурных фрагментов, обнаруженных под гробницей Владыки Пакаля. — голова ив штука (предполагают, что это портрет Пакаля), вероятно, лишь часть статуи, сделанной в натуральную величину. Вторая статуя могла изображать жену Пакаля или, может быть, представляла его самого в юном возрасте.
Несколько сезонов тяжелой физической работы понадобилось, чтобы расчистить сводчатый каменный туннель с лестницей, уходящей на глубину 22 метров. Два довольно скромных на первый взгляд открытия увенчали этот монотонный труд. Во-первых, Рус нашел небольшую каменную коробку с парой ушных украшении из нефрита — очень ценного материала, который у майя часто ассоциировался с царской властью. Во-вторых, расчищая лестничный проход, археологи обнаружили в стене узкий полый канал, проходящий параллельно лестнице. Он вел куда-то к центру основания пирамиды. Назначение его было совершенно непонятно.
Только к концу летнего рабочего сезона 1952 года долгий и упорный труд принес свои первые плоды. Археологи добрались наконец до самой нижней ступени лестницы и, пробив отверстие в замурованной каменной стене, вошли в подземную камеру, судя по всему служившую коридором. Дальний конец этой узкой камеры упирался в новую каменную перегородку. В помещении был найден тайник, в котором лежали семь бусин и два ушных украшения из нефрита, три керамических блюда, две раковины, наполненные киноварью, и большая жемчужина в форме слезы. Рус сразу понял, что это были ритуальные подношения богам. И еще он понял, что за плотно закрытым отверстием в дальней стене камеры может находиться что-то необычайно важное. И археологи снова взялись за лопаты.
Преодолеть последний барьер оказалось труднее всего. Вода, просочившаяся сквозь грунт, смешалась с известковым раствором, так что вся эта стена толщиной в три с половиной метра стала крепкой, как монолит. "Всю неделю мы разбирали каменную кладку, — вспоминал Рус, — иногда приходилось раскалывать камни, так крепко спаяны между собой были каменные блоки. Мы были словно заживо погребены в этом душном помещении, известка жгла пальцы, кожа на ладонях потрескалась, боль была почти невыносимая".
Наконец стену пробили, но за ней шел новый коридор. В дальнем его конце, у самой стены-перегородки, помещался грубо обработанный каменный сундук, занимавший площадь в один квадратный метр. Подняв плиту, служившую крышкой, видавший виды археолог содрогнулся, увидев там такое, о чем и помыслить не мог: внутри, под грудой камней и пыли, лежали шесть человеческих скелетов. И хотя останки плохо сохранились, было ясно, что, по крайней мере, один из скелетов был женский и что погибшим было лет по 17—18. Из всего увиденного Рус мог сделать только одно заключение: "Несомненно, эти люди были принесены в жертву".
Фотография, сделанная в конус 1952 года мексиканским антропологом Артуро Романе Пачеко. Впервые за 1300 лет с саркофага сняли крышку, под ней — кости Владыки Пакаля, освещенные светом электрической лампы (слева). На каждом запястье Пакаля было по браслету из 200 нефритовых бусин, а в левой руке, пальцы которой были унизаны нефритовыми кольцами, он сжимал шар, также выточенный из этого ценного камня (внизу).
Размышляя о своей находке, Рус предположил, что души людей, чьи скелеты были свалены в общую кучу на дне сундука, по всей вероятности, должны были охранять тело какого-то правителя майя, отошедшего в мир иной. Теперь оставалось найти это тело, которое, скорее, всего было где-то рядом. И предчувствие не подвело ученого. За каменным склепом с останками жертв была каменная стена (сквозь нее вскоре случайно проломился один из рабочих), а сбоку — что-то вроде низкой треугольной двери, заложенной гигантской глыбой. Эта "дверь" вела в дальнюю комнату (в нее можно было даже заглянуть через отверстие в стене), но целых два дня ушло на то, чтобы сдвинуть глыбу с места и освободить узкий проход. Наконец, 15 июля 1952 года Рус протиснулся в щель и сделал пять неуверенных шагов, пока нога его не ступила на ровный пол.
Череп Пакаля был покрыт составленной из 200 кусочков нефрита каменной маской с глазами из перламутра и обсидиана. Она плотно облегала лицо, с которого была снята кожа. Во рту маски помещен Т-образный амулет — знак того, что Пакаль возносится к богам.
"Я вошел в эту таинственную комнату, — пишет Рус, — со странным чувством, естественным для того, кто впервые переступает порог тысячелетий. Я попытался увидеть все это глазами жрецов Паленке, когда они покидали склеп. Мне хотелось услышать под этими тяжелыми сводами последний звук человеческого голоса. Я силился уловить то загадочное послание, которое оставили нам люди столь далекой эпохи. Я надеялся отыскать ту призрачную нить, что, проходя сквозь непроницаемую завесу времени, связала бы ту далекую жизнь с нашей".
Луч ручного электрического фонаря прорезал мрак подземелья, и археолог увидел огромную платформу, которую издалека ошибочно принимал за пол камеры. Плита из желтого известняка, в Паленке обычно использовавшегося для особо важных работ, покоилась на высоком пьедестале, который подпирали шесть дополнительных каменных брусков. Поверхность платформы размером два на три с половиной метра была покрыта четким неглубоким рельефом, который до сих пор считается лучшим образцом каменной резьбы майя. Это было изображение украшенного драгоценностями человека, падающего прямо в открытую пасть какого-то чудовища, — сцена эта трактуется как путешествие души умершего в подземный мир — Шибальбу.
Осмотрев плиту, Альберто Рус просверлил отверстие в одном ее углу и определил, что под ней — пустота. Сначала археолог думал, что этот массивный 'постамент представляет собой алтарь, но теперь он осмелился предположить, что это крышка саркофага. Через какое-то время его рабочие с помощью автомобильных домкратов и толстых досок стали понемногу приподнимать пятитонный брус. Когда плита поднялась настолько, что сквозь образовавшуюся щель можно было увидеть, что находится под ней, ученые разглядели внутри еще одну известняковую резную плиту весьма причудливых очертаний. "На концах ее с двух сторон было по два круглых отверстия, заткнутых каменными пробками, — в точности как на плите, что была наверху, в полу храма, — пишет Рус. — Но теперь мы знали, что это отверстия для веревок".
"Мы очень волновались, принимаясь за работу, — признается археолог. — Каждый раз, когда резная крышка поднималась на сантиметр-другой, мы просовывали под край очередной слой досок, чтобы вся эта глыба не рухнула, если случайно домкрат соскользнет. Когда мы подняли ее сантиметров на 40, я не мог больше ждать — мне не терпелось узнать, что внутри".
Пока коллеги с беспокойством следили за его действиями, Рус пролез под крышку сквозь значительную к тому времени щель и улегся на внутренней плите. Там, словно зажатый между двумя жерновами, он стал проводить первые исследования. Вынув каменную пробку из выбранного наугад отверстия в нижней плите, он заглянул в дырочку.
"Сначала мне показалось, — писал он, — будто я вижу мозаику, сложенную из кусочков зеленого, красного и белого цвета. Постепенно они стали приобретать определенные очертания: зеленый был цвет нефритовых украшений, красным были окрашены зубы и кости, а также некоторые части маски". Теперь было ясно, что четыре года не были потрачены впустую. "Я видел погребальную маску того, кому предназначалось все это: и гробница, и лестница, и сама гигантская пирамида с венчающим ее храмом .
Только сейчас, оказавшись как бы один на один с человеком, который, судя по всему, был самым могущественным из правителей Паленке, Альберто Рус наконец понял важность своего открытия. Раньше ученые и не подозревали, что пирамиды майя, как и египетские, были местом погребения владык и знати. Даже сам Рус поначалу думал, что его находка представляет собой редчайшее исключение, уникальный случай в истории майя. Со временем, однако, и в других городах майя были найдены гробницы, устроенные в пирамидах, и каждый новый случай подтверждал, что целая армия инженеров, художников, каменщиков и рабочих принималась за невероятно трудное дело, чтобы в результате отдать последний долг одному-единственному человеку.
"Небольшой город Пьедрас-Неграс отличается обилием и превосходным качеством скульптурных памятников " — писала ученый-майянист Татьяна Проскурякова, автор цветной реконструкции акрополя в этом "классическом" городе майя на территории Гватемалы. Ступенчатые пирамиды, внутренние дворики и храмы отдаленно напоминают гражданские и культовые постройки в другом городе — Копане.
Позже, получив возможность подробно изучить останки, Рус отметил, что погребение производилось с небывалой пышностью. Скелет был чуть ли не полностью покрыт драгоценными камнями и украшениями. Поперек грудной клетки лежало искусно сделанное нагрудное украшение, состоящее из 189 кусков гладко отполированного нефрита. На костях пальцев висели кольца, запястья свободно окружали браслеты, а череп венчала диадема из маленьких нефритовых дисков. Нефритовый кубик был положен на ладонь правой руки, нефритовый шарик — на ладонь левой, вероятно, они должны были указывать на высокое положение умершего. Были с точностью соблюдены все тонкости погребального обряда майя. В соответствии с давней традицией, известной майянистам по другим источникам, в рот умершему вложили нефритовую бусину, чтобы человек мог в загробной жизни покупать себе еду.
У изголовья саркофага Рус обнаружил изваяние в виде змеиного черепа с зияющей темной дырой внутри. Оказалось — это выходное отверстие того самого странного канала, обнаруженного в стене подземного хода с лестницей. Этот полый канал, длинный и узкий, соединял гробницу с храмом. Рус предположил, что эта конструкция задумана как звуковод, чтобы жрецы могли выкрикивать в нее свои заклинания, думая, что лежащий в склепе их слышит. С тем же успехом информация могла "передаваться" и в обратном направлении: жрецы как бы выслушивали послания из мира духов. Археологи назвали это приспособление "психологическим телефоном" — каналом связи между реальным миром и царством мертвых.
Одна за другой раскрывались тайны этой гробницы, и только один вопрос так и оставался без ответа: кто этот благородный человек, чей уход из мира живых был обставлен с такой пышностью? Ответ на этот вопрос нашли лишь через 15 лет — после нескольких удачных попыток расшифровки надписей. В конце 1960-х, на основе фонетического прочтения серии надписей в храме и на гробнице, Дэвид Келли из Университета Калгари и Флойд Лаунзбури из Йельского университета заявили, что имя этого человека — Пакаль (это слово означает "щит") и что он был верховным правителем Паленке почти семьдесят лет, с 615 по 683 год н. э.
Никто из ученых не оспаривает тот факт, что в этот период городом правил Пакаль и что именно он воздвиг монумент, но идентифицировать останки оказалось невероятно трудно. Альберто Рус отметил, что анализ костей в саркофаге указывает на то, что возраст умершего — сорок лет, в то время как правителю Пакалю, когда он умер, было скорее под восемьдесят. Другие ученые считают, что такие методы оценки ненадежны и что останки действительно принадлежат Пакалю. В 1977 году, спустя четверть века после сенсационного открытия в Паленке, Альберто Рус так подытожил все эти споры. "Не важно, в чем наши мнения расходятся, — заявил он, — все мы идем по одному пути: мы хотим как можно больше узнать о человеке, лежащем в гробнице. Никто не станет отрицать, что время его правления было одним из самых великих периодов в истории доколумбовой Америки".
Такое единодушное мнение сложилось у ученых не только из-за внушительных размеров самой гробницы — это подтверждали многочисленные чудеса архитектуры, найденные к тому времени на территории Паленке и относящиеся к указанному историческому периоду. Строительное рвение Пакаля привело к созданию как минимум трех храмов и большого дворцового комплекса. Сын Пакаля Чан-Балам, или Змей-Ягуар, проявил не меньшее усердие, закончив строительство отцовской усыпальницы, а также построив новые храмы, известные ныне как храмы Креста, Лиственного креста и Солнца. Но что важнее всего — скульптурные изображения и иероглифические надписи, которыми изобилуют эти сооружения, дают нам представление о том, что правители и послушный им народ считали главным. После изучения всех памятников складывается впечатление, что в этот период произошли некоторые изменения в роли, которая отводилась правителю, и эти-то изменения косвенно указывают на причину краха такой, казалось бы, благополучной цивилизации, какой была цивилизация майя в "классический" период.
Один из редчайших предметов из обтесанного камня был найден в Копане, Этот кремень, напоминающий шута, вполне мог быть символом небесной или другой высшей власти. Археолог Рикардо Агурсия из Гондураса обнаружил его в древнем храме, который был засыпан и лег в основание нового сооружения. Сама по себе такая находка — редкость, поскольку майя обычно разрушали старые здания, прежде чем на их месте начать новое строительство. Дополнительную ценность этой находке придает и то, что кое-где на камне сохранились клочки налипшей ткани.
В четырех разных местах в Паленке Пакаль и его наследник воздвигли так называемые царские реестры — стелы с записями о членах правящей династии, прослеживающими ее корни вплоть до 431 года н. э. По-видимому, эти двое были очень озабочены доказательством своего законного права на власть, и причиной тому были два случая в истории города, когда правитель получал право престолонаследия по материнской линии. Так произошло с Пакалем. Поскольку у майя право на этот престол передавалось обычно по отцовской линии, Пакаль и его сын были вынуждены внести в это правило некоторые коррективы.
В Храме надписей при Пакале появились иероглифы, согласно которым его мать, Зак-Кук, была непосредственно связана с Первой Матерью, богиней, создавшей богов и первых царей майя. Надписи также гласили, что день рождения Пакаля совпадает с днем рождения Первой Матери, что должно было свидетельствовать о непосредственной, личной связи правителя с богиней. По мнению ученых, пытавшихся истолковать эти тексты, Пакаль стремился доказать, что власть его — от богов и что она более весома, нежели его весьма проблематичное наследственное право. Как мы убедились на примере других городов, обоснование божественности царской власти не было чем-то необычным для майя. Но в случае с Пакалем подобное обоснование носило глубоко личный характер.
Чан-Балам, когда пришел его черед, пошел еще дальше. На каждом из трех храмов, построенных во время его правления, двумя параллельными колонками идут пространные иероглифические тексты, причем в одной колонке рассказывается о событиях, происходивших со дня создания мира Первой Матерью, а в другой эти события связываются с историей Паленке, включая рождение Пакаля, назначение его сына наследником престола и восшествие Чан-Балама на престол. Налицо еще одна попытка узаконить власть правителя, связав его жизнь с жизнью богов. Но еще более важными представляются нам скульптурные образы, помещенные на стенах храмов. На рельефах, покрывающих стены внутренних помещений храмов, Чан-Балам изображен в простой одежде — он смотрит на человека поменьше ростом, стоящего по другую сторону "мирового древа", обозначающего центр мироздания. На нескольких внешних рельефах Чан-Балам изображен в полном царском облачении. Кто изображен по другую сторону от "мирового древа", пока точно не установлено, но некоторые полагают, что это Пакаль и что рельеф этот изображает путешествие Чан-Балама в Шибальбу, которое, как верил народ, правитель совершал каждый раз, когда уединялся в храме для ритуального кровопускания. Внутренний рельеф рассказывает о том, как он в подземном мире получает право на власть от своего умершего отца, а внешний рельеф изображает его после этого путешествия, в образе законного правителя.
Некоторые ученые, правда, считают, что меньшая фигура — это тот же Чан-Балам, но в юности, в момент назначения его наследником престола, но каково бы ни было точное значение этих изображений, бесспорно одно: и отец и сын явно старались подчеркнуть свою индивидуальную значимость. Это тем более достоверно, если верить словам специалиста по эпиграфике Линды Шиле, что мемориальные доски показывают процесс "непосредственной передачи тайной сущности царской власти". Две изображенные фигуры словно говорят: принадлежность к династии зависит не только от родственных связей, но и от авторитета личности. И в самом деле, некоторые из рельефов Храма Солнца показывают Чан-Балама в образе воина, подчеркивая, что он сражается за государство, а возможно, это напоминание о каком-то реальном боевом подвиге правителя.
Имело ли все это какое-то отношение к последующему краху империи майя? (В Паленке, к примеру, конец наступил примерно через сто лет после правления Чан-Балама.) Для ответа на этот вопрос ученые обратились к истории других городов, поднявшихся примерно в то же время, что и Паленке, и узнали много нового о могущественных правителях городов-государств. И кое-где удалось найти грозные признаки грядущих перемен.
Этот акварельный рисунок сделан в 1946 году, вскоре после того, как в 120 километрах от Паленке был обнаружен город Бонампак. Акварель воспроизводит настенную роспись в одном из крупнейших зданий города. Такие изображения заставили ученых изменить сложившееся к тому времени представление о майя как о сугубо мирном народе. Сцены отражают события, происходившие между 790 и 792 годами н. э. Пленники, в набедренных повязках, подвергаются пыткам и обезглавливанию у ног прекрасно одетых мужчин и женщин — представителей правящей элиты Бонампака.
Почти одновременно с находкой Альберто Руса в Паленке, подтверждающей, что народ майя глубоко почитал своих правителей, было сделано другое важное открытие — в Бонампаке, городе майя, удаленном от Паленке на сто с лишним километров к северу. Прекрасно сохранившиеся настенные росписи внутри храма в Бонампаке живописуют кровавые сцены войны, кровопускания, жертвоприношения, призванные увековечить одно событие: как царь представляет народу своего сына и преемника. Рисунки эти в свое время поразили многих, ведь раньше никто не подозревал о существовании столь страшных обрядов у майя. Теперь маятник общественного мнения качнулся в другую сторону: народ майя стали считать жестоким и кровожадным. Но все эти жестокости были всего лишь одной, правда неприглядной, стороной жизни майя, но такую неприглядную сторону можно найти почти в каждой культуре. Взятые не отдельно, а в соответствующем историческом контексте, эти, несомненно, варварские акты воспринимались как священные, призванные, по мысли майя, поддерживать миропорядок, а кроме того, они были необходимы для укрепления власти правителя. Пытаясь понять, что же случилось с обществом майя, ученые задают себе такой вопрос: а может быть, эта холодная, упорядоченная массовая жестокость (как в ритуальных войнах, главной целью которых было поймать человека и принести в жертву) вдруг почему-либо вырвалась из-под контроля?
На раскопках в Копане археологи, изучающие закат золотого века" цивилизации майя, узнали множество удивительных подробностей, касающихся культуры этого периода. Плодородную долину реки Копан люди заселяли еще в 1100 году до н. э., и долгое время жизнь здесь буквально била ключом. Но начиная с 300 года до н. э. (в то время, когда набирали силу такие города, как Серрос, Эль-Мирадор и Тикаль) в Копане строительство почему-то приостановилось на четыреста пятьдесят лет, а существующие здания опустели. Затем люди вновь заселили эти места, и в последующие 600 лет здесь вырос обновленный город, известный сейчас под именем Копан.
В самом центре города высоко над землей вздымался трехъярусный акрополь, с прекрасными храмами-пирамидами и многочисленными гравированными стелами. Центральную часть площади перед Главным акрополем занимал белокаменный храм, построенный в VIII веке нашей эры, украшенный яркими цветными скульптурами. К нему вела лестница, ступени которой были покрыты рельефами. Каждая из 72 ступеней была украшена иероглифами — аналогов этому гигантскому каменному кодексу пока не существует. Даже и в полуразрушенном виде этот архитектурный ансамбль производит неизгладимое впечатление.
В отличие от других городов майя Копан страдал из-за недостатка известняка, необходимого для строительства культовых и жилых сооружений, месторождений его поблизости не было. То небольшое количество известняка, какое удавалось запасти, шло в основном на изготовление известкового раствора, защитным слоем покрывавшего полы, а также фасады зданий. В качестве скрепляющего материала строителям приходилось использовать обыкновенную грязь — ею и скреплялись зеленоватые куски вулканического туфа. Из-за этого элегантные сооружения Копана плохо сохранились, хотя сам туф оказался более прочным, чем известняк, из которого строили здания в других городах. До того, как начались реставрационные работы, большинство зданий в Копане были почти совсем разрушены в результате землетрясений и оползней и, оплетенные снаружи ветвями тропических растений, казались не творением человека, а каким-то чудом природы. Город словно бросал вызов современным археологам. Уильям и Барбара Фэш и Руди Лариос, начавшие археологические и восстановительные работы (проект "Копанский акрополь"), составили ядро группы, которая занялась изучением архитектурного наследия Копана. Восстанавливая фасады зданий, они словно складывали гигантскую головоломку из более чем 30 000 скульптурных фрагментов. В 1987 году супруги Фэш заметили, что археологи, работавшие на этом месте до них, невольно усложнили им задачу. "Мы обнаружили в одной общей куче фрагменты пяти или шести различных зданий.
Сделанная в 1895 году в Копане, левая фотография показывает, как с помощью лебедки и шкива археологи начинали растянувшуюся на сто лет работу по восстановлению Лестницы иероглифов, названной так потому, что на ней было найдено около 1250 иероглифов, излагающих историю правящей династии. На фотографии, сделанной в наши дни (справа) археологи расставляют по местам плиты с иероглифами.
Видимо, прежние археологи, едва начав работу, сдались, посчитав задачу невыполнимой. У майя каждый храм нес в себе что-то новое, поэтому не было двух похожих. Мы разбираем фрагменты, понимая, что каждый храм уникален". К 1992 году было восстановлено четыре храма. Очень хорошо удалось восстановить площадку для игры в мяч, в комплекс которой входят несколько скульптур в форме головы попугая (символ царской власти, больше нигде в Копане не встречающийся). Ученые до сих пор точно не знают правил игры, которая не раз происходила на этой и других подобных площадках по всей Мезоамерике. Росписи на керамике подсказывают, что игроки должны были подбрасывать тяжелый каучуковый мяч так, чтобы он ударялся о поверхность покатых каменных стен и не падал в центр поля, причем отбивать мяч можно было только боками и ягодицами. Порой игра шла не на жизнь, а на смерть: побежденного приносили в жертву богам. Некоторые рельефные изображения показывают, что иногда "живым мячом становился знатный пленник, связанный в комок, — его либо скатывали с лестницы, либо в продолжение игры гоняли по полю до тех пор, пока у него не ломался позвоночник. Но такие случаи были, несомненно, очень редки, иначе бы их не стали специально увековечивать в камне.
Вероятно, игра в мяч была для майя не просто спортом, а видом ритуала, во время которого заново разыгрывались драмы, принадлежащие миру богов. Ведь герои-близнецы, как мы знаем, играли в мяч с богами подземного мира. Устраивая эти игры, а может быть, даже участвуя в них, правители как бы помогали поддерживать движение солнца и луны, а также и других небесных тел.
На этой арене в течение 400 лет разыгрывались кровавые игры. Площадка для игры в мяч в Копане, показанная в отреставрированном виде, находится в южной части огромной церемониальной площади. Рядом — Лестница иероглифов, поднимающаяся на высоту 27 метров. Каменные фигуры, изображающие правителей Копана, размещались на лестнице по вертикальной оси.
Многие надписи и стелы Копана показывают, что городом в течение четырех столетий, начиная с V века н. э., правила одна династия. Благодаря такой стабильности город приобрел вес и влияние. Один из важнейших памятников, которому ученые дали условное имя Алтарь Q, стоит на большой пирамиде, построенной в конце VIII века последним правителем Копана. На всех четырех сторонах каменного алтаря мы видим портреты шестнадцати членов этой династии. Все они в пышном облачении, и каждый из них, скрестив ноги, восседает на иероглифе, обозначающем его имя. Шестнадцатый правитель, строитель пирамиды и алтаря, изображен лицом к лицу с основателем династии — его фигура как бы замыкает династический круг.
Основатель династии, правитель Яш-Кук-Мо (Голубой Кетцаль-Попугай), пришел к власти в 426 году н. э., судя по дате на алтаре и на стеле, прославляющей более позднего правителя. Он, очевидно, начал строительство первого большого храма в Копане, и ему город обязан своим возрождением после долгих лет таинственного запустения. Хотя он не был самым первым правителем в этом городе, авторитет его, судя по всему, был очень велик, и все следующие за ним правители считали необходимым вести именно от него отсчет своей царской линии. Уильям Фэш назвал его "копанским Джорджем Вашингтоном".
Из пятнадцати его царственных потомков дольше всех прожил энергичный Дым-Ягуар, взошедший на престол в 628 году и правивший 67 лет. Прославившийся как Великий Подстрекатель, Дым-Ягуар привел Копан к небывалому расцвету, сильно расширив его владения, возможно с помощью территориальных войн, какие вели между собой Тикаль и Вашактун. Знатные люди, служившие при нем, вероятно, становились правителями покоренных городов, как Курящая Лягушка при Лапе Великого Ягуара. За время правления Дыма-Ягуара тысячи новых поселков подпали под власть Копана, и численность городского населения достигла примерно 10 000 человек. Вокруг акрополя строились новые храмы и дворцы для элиты, а в остальных кварталах деревья вырубались и поля, на которых испокон веку выращивали кукурузу, застраивались домами новых горожан, которых становилось все больше и больше. Земледельцев оттесняли все дальше от границ города, и, поскольку город отбирал у них пахотные земли, им приходилось обрабатывать участки на склонах гор.
ПРОНИКНУТЬ В ТАЙНИК ВРЕМЕН
"Это, должно быть, царская гробница", — решил Уильям Фэш, руководитель археологической экспедиции "Копанский акрополь", увидев погребальную камеру, упрятанную в недрах Строения-26, пирамиды, поддерживающей знаменитую Лестницу иероглифов. Находка оказалась значительной: в камере лежал скелет, окруженный кучей драгоценностей, какими украшали только знатных лиц. Рядом был найден скелет 12-летнего мальчика, вероятно принесенного в жертву во время церемонии погребения. Но кто был этот человек, похороненный с такими почестями?
Пытаясь установить, кто же был похоронен в гробнице, руководитель экспедиции Уильям Фэш внимательно рассматривает погребальные предметы, лежащие так, как они были найдены. Зеленые шары — куски нефрита, когда-то они были частью ожерелья. Серьги (наверху), длиной чуть более б сантиметров, тоже выточены из нефрита.
Антрополог Ребекка Стори, сопоставив некоторые данные, сообщила, что останки принадлежат человеку, который в своей жизни не знал тяжелого физического труда. Никаких наследственных признаков врожденной болезни замечено не было. Но предположение о том, что это правитель Копана, отпало после того, как был определен возраст умершего — от 35 до 40 лет. Таким образом, он не мог быть ни 18-Кроликом, ни Дымом-Ягуаром, в период правления которых была сооружена эта гробница. Оба прожили примерно до 60 лет. Тем не менее среди погребальных талисманов из нефрита, раковин с шипами и керамических изделий были обнаружены некоторые "подсказки": несколько сосудов с краской и чаша с изображением писца или, возможно, бога — покровителя писцов "классического" периода майя. На Юкатане в XVI веке на почетную должность писца (который вел запись исторических событии, переписывал ритуальные тексты и документы, связанные с землевладением) назначали младшего сына правителя. Если таков же был и древний обычай, то в гробнице лежит не правитель, а скорее всего второй его сын — может быть, сын Дыма-Ягуара, величайшего из правителей Копана.
Участница экспедиции Барбара Фэш, по разрозненным фрагментам восстановившая внешний вид многих скульптур в Копане, заглядывает в гробницу, с которой только что был поднят первый из II каменных блоков, покрывавших древнее захоронение.
Другие предметы, найденные в гробнице: небольшой круглый сосуд, доверху наполненный сухим красным пигментом, и чаша с изображением сосуда для кисточек в виде головы писца позволили археологам определить не только род занятий, но и вероятное происхождение человека, для которого был сооружен этот склеп.
Из таких фрагментов (слева), обнаруженных в равных частях гробницы придворного писца под Лестницей иероглифов, археологам удалось составить глиняные фигурки — и четыре из двенадцати выглядят теперь как новенькие. Полагают, что это скульптурные портреты (в половину натуральной величины) представителей правящей династии Копана, предшественников Дыма-Ягуара (захоронение было сделано в его время). Фигурка с глазами в кругах — это Яш-Кук-Мо, основатель копанской династии. Фигурки служили крышками цилиндрических сосудов, вероятно заполненных пеплом. Сосуды были разбиты с ритуальной целью, во время церемонии погребения. После этого гробницу замуровали.
При Дыме-Ягуаре строительство монументов не ограничивалось пределами церемониального центра. По традиции, вершины пирамид и внутренние дворики городских площадей предназначались для проведения церемоний, во время который царь общался с духами потустороннего мира. Но Дыму-Ягуару этого показалось мало. За время своего правления он всю долину уставил памятными стелами, явно показывая, что отныне весь город будет служить ему личной ритуальной площадкой.
Его политика наложила серьезные обязательства и на его преемников. Когда к власти в 695 году пришел его сын, 18-Кролик, Копан быстро рос вширь, распространяя свое влияние на соседние земли. Новый царь, Названный, видимо, с учетом заслуг родителя, Великим Объединителем, сделал все возможное, чтобы закрепить прежние успехи и удержать завоеванное. В лучшие годы своего 43-летнего правления 18-Кролик контролировал территорию около двух с половиной сотен квадратных километров, и совершенно очевидно, что за это время в состав города-государства вошли не только земли майя, но и сопредельные владения других народов. При 18-Кролике было осуществлено строительство двух торговых дорог, протянувшихся от центра города к окраинным поселкам. При нем была также создана художественно-скульптурная галерея, посвященная правящей династии. Целая армия архитекторов, скульпторов и летописцев работала в центре Копана, превращая его в яркий символ величия правителей майя. «В его правление, — замечает Уильям Фэш, — скульптура и иероглифика Копана достигает наивысшего расцвета».
Неумеренное честолюбие правителя преследовало одну цель — лишний раз подтвердить, что он является не только государем Копана, но и центральной фигурой во всей вселенной. Однако сами по себе эти пышные демонстрации могущества 18-Кролика могли быть вызваны глубокой внутренней обеспокоенностью. Есть свидетельства, что представители высшего сословия больше не верили в божественность его власти: несколько стел и памятников этого периода прославляют доблесть не правителя, а отдельных вельмож. Располагая средствами и привлекая к работе лучших мастеров, эти люди осмелились позаимствовать даже символы и образы, прежде употреблявшиеся лишь для характеристики государей.
И тем не менее нарастающая активность верхушки общества не смущала царя: у него и без того было много забот. Ближе к концу правления 18-Кролика ему пришлось подавлять настоящий мятеж. Во время правления отца Кролика небольшой соседний город Киригуа находился под властью Копана. Исполняя обязанности господина в своем доминионе, 18-Кролик в 725 году самолично посадил в Киригуа правителя по имени Кауак-Небо. Но, очевидно, тому вскоре надоела роль вассала, и через 13 лет он выступил против 18-Кролика. Была ли между ними действительно схватка один на один, сейчас точно не известно, но факт остается фактом: 18-Кролик подвергся самому страшному унижению: он попал в плен и был доставлен в Киригуа на позорную казнь. 3 мая 738 года могучий царь 18-Кролик был обезглавлен своим бывшим вассалом.
Его смерть нанесла сокрушительный удар по копанской правящей династии. В обществе, где принято было обожествлять властителей, позорная смерть одного из них могла привести к необратимым последствиям для всей страны. Так или иначе, правящая династия Копана, вероятно, еще раньше испытывавшая недоверие элиты, так и не сумела вернуть себе утраченные позиции.
И тем не менее наследники 18-Кролика начали активную кампанию, надеясь восстановить славу династии Яш-Кук-Мо. Пятнадцатый правитель, Дым-Раковина, взойдя на престол в 749 году, вознамерился укрепить династию при помощи брачного союза и взял себе жену из рода правителей Паленке. Дым-Раковина завершил строительство храма-пирамиды со знаменитой Лестницей иероглифов. Ее изящные надписи свидетельствуют о том, что преемник 18-Кролика извлек серьезный урок из недавней трагедии: упоминания о всех прежних 14 царях Копана не только показывают связь правителя с движущими силами мироздания, но также представляют его в образе воина, в одной руке которого — щит, в другой — копье. В текстах подчеркивается, что государству могут угрожать реальные опасности и что правитель должен быть сильным и смелым защитником своего владения. Сама форма текста, в отличие от записей более раннего времени, содержит в себе недвусмысленное суровое предупреждение: иероглифы словно выходят из пасти Змея Всевидения — символа, означающего переход из мира живых в мир мертвых и обратно. Этим создатель надписей словно хотел сказать, что все грозные правители прошлого могут когда-нибудь вернуться на землю.
НОВОЕ ПРОЧТЕНИЕ ТАИНСТВЕННЫХ ЗНАКОВ МАЙЯ
Торжественно отмечая в 695 году 20-летие своего правления, 18-Кролик воздвиг в Копане прекрасное сооружение — храм, известный сейчас под нейтральным названием Строение-22. Кому оно посвящалось, долгое время было неизвестно, пока ученый-майянист Дэвид Стюарт не расшифровал иероглифическую надпись с посвящением, сделанную на ступени в одном из помещений здания. Гений эпиграфики — науки чтения древних надписей, — Стюарт с детства ездил с родителями на раскопки и в 10 лет успешно расшифровывал иероглифы, а в 18 лет (в 1984 году) был удостоен почетной стипендии за свои научные достижения.
Иероглифы, начертанные вокруг каменных масок в каждом углу Строения-22, прочитанные Стюартом как "горные чудовища", доказывают, что храм представляет собой священную гору. Вход в святилище, где 18-Кролик, вероятно, производил ритуальное кровопускание, обрамляют знаки неба, земли и подземного мира (внизу), образующие сложную космограмму. Один из символов космограммы, изогнутая в виде буквы S змея, как принято было думать, означал кровь, но Стюарт прочел этот знак как "тучи". Различие в значениях оказалось не таким уж существенным, поскольку ритуал кровопускания завершался сжиганием окровавленных листов бумаги. Клубы дыма были похожи на дождевые тучи, а боги, видя это, в ответ посылали людям дождь.
Этот рисунок, изображающий резной портал у входа в святилище, сделан в 1885 году во время первых раскопок в Копане, начатых группой ученых под руководством Альфреда Модсли. Рисунки оказались настолько точными и подробными, что с их помощью ученые могли начать расшифровку письменности майя.
В 1987 году эпиграфик Дэвид Стюарт, студент Принстонского университета, получивший признание за свои научные разработки еще в школьные годы, нашел в нижней части Лестницы иероглифов глиняный горшок, в котором лежали необычные ритуальные предметы, вероятно, подношения богам. Стюарт, которому в то время исполнился 21 год, с раннего детства увлекался расшифровкой иероглифов майя, и ему не потребовалось много времени, чтобы понять: эти предметы свидетельствуют о том, что Дым-Раковина в 756 году совершал здесь тайный обряд освящения храма. Ритуальные предметы легли в основание храма. Среди них были два куска нефрита — талисманы, триста лет переходившие из поколения в поколение, пока их не зарыли в храме, каменный нож, раковина с шипами, наполненная иглами ската и морского ежа, а кроме того, среди этих предметов лежала кучка угля и пепла. По всей вероятности, иглы использовались для ритуального кровопускания, проводившегося при освящении храма, а уголь и пепел — это все, что осталось после сожжения бумаги из древесной коры, смоченной кровью правителя Дыма-Раковины.
Особый интерес представляют найденные там же причудливые фигурки, высеченные из кремня, известные под названием "кривляки". Индейцы майя ценили кремень и обсидиан не только потому, что из них можно было сделать орудия труда и оружие с очень острыми краями, но еще и потому, что верили в магическую силу этих камней, будто бы образованных от удара молнии о землю. На удивление тонко обработанные, эти кремни представляют семь человеческих профилей, вероятно, это изображения предков, которых просили благословить новую постройку.
К сожалению, энтузиазм Дыма-Раковины, проявленный при строительстве этого великолепного памятника, разделяли далеко не все. Строители водрузили тяжелые плиты Лестницы иероглифов и крупные камни всего фасада пирамиды прямо на сухую, ничем не скрепленную земляную насыпь. Некоторые ученые видят причину такой небрежности исполнения в недостатке энтузиазма у строителей, а может быть, дело было в том, что знать не поддержала правителя в этом его начинании. Как бы там ни было, в ближайшие столетия величайшее достижение эпохи правления Дыма-Раковины, которое должно было стать вечным напоминанием о могуществе его династии, превратилось в беспорядочную груду камней.
Вскоре после этой отчаянной попытки увековечить несуществующее величие вся цивилизация майя вступает в полосу разброда и шатания. В Копане, как и в любом другом городе, показателем этого служит прекращение царского правления. Последний правитель Копана, Яш-Пак, пришедший к власти в 763 году, также пытался вдохновить горожан, затеяв новую строительную кампанию. И действительно, при нем появилось несколько новых храмов и других памятников, в том числе знаменитый Алтарь Q. На одной из скульптур Яш-Пак представлен в образе могучего воина, на поясе которого висят отрубленные человеческие головы — трофеи, добытые им в бою.
Некоторые ученые считают, что такой воинственный образ — всего лишь поза, призванная скрыть истинное положение правителя, власть которого существенно пошатнулась. Археологические находки говорят о том, что в течение некоторого времени территория Копана была поделена на 12 подведомственных участков, которыми управляли представители знати, образовавшие совет старейшин, созданный как вспомогательный орган управления, но ставший со временем почти самостоятельным. Барбара и Уильям Фэш, восстановив скульптурные изображения и письменные характеристики вельмож, сохранившиеся на Доме совета и других памятниках, дали этому явлению название "децентрализованное управление". Царская власть изживала себя, а вместе с ней уходили в прошлое и лучшие дни цивилизации майя.
Традиционный символ царской власти у майя — тканый мотив, перекликающийся с мотивом циновки, на которой когда-то восседали правители Копана, — украшает восточную часть Дома совета, построенного в 746 году преемником 18-Кролика. правителем по имени Дым-Обезьяна. Хотя западный вход (камни которого, лежащие лесенкой, видны на фотографии слева) был разрушен во время пожара еще в древности, его было нетрудно восстановить по образцу уцелевшего фасада.
Другой немаловажной проблемой, с которой столкнулся правитель Яш-Пак, была нависшая над городом угроза экологической катастрофы. Когда-то этот край был богат природными ресурсами, славился обилием воды и плодородием почвы, но за несколько веков интенсивного возделывания земли на холмах и на горных склонах истощились, и сельское хозяйство уже не могло удовлетворить потребности сильно возросшего населения города (в нем насчитывалось свыше 20 000 жителей). Город не мог прокормить себя, и земледельцам приходилось расчищать все новые и новые участки леса и выращивать урожай на скудных, неплодородных почвах. На огромной территории (30 километров в поперечнике) были вырублены все деревья. Как показал анализ костных останков, 90 процентов горожан страдали от недоедания и сопутствующих болезней.
Несмотря на кризис, Яш-Пак старался упрочить положение династии, но едва ли население, силы которого были на исходе, могло поддержать его в этом. Вероятно, в поисках выхода он решил с выгодой для себя поделиться частью своих привилегий, посвящая дворцы и гробницы отдельным знатным семьям, но даже и такие щедрые жесты, по-видимому, не смогли уберечь властителя от разочарования его подчиненных.
И все же каким-то образом Яш-Паку удалось удержаться у власти до самой своей кончины в 820 году. Вероятным его преемником считается У-Сит-Ток, о нем известно только то, что он принял правление, но долго ли он правил, неизвестно: резной алтарь, посвященный его коронации, остался недостроенным — вероятно, это связано с лишением его властных полномочий. Династия, начало которой за четыре века до того положил Яш-Кук-Мо, перестала существовать.
Город к тому времени тоже переживал кризис, о чем свидетельствует прекращение строительства и отсутствие каких-либо следов активной жизнедеятельности в центре Копана. Некоторые семьи еще продолжали жить в долине, не желая расставаться с имением, кое-кто продолжал возделывать небольшие участки плодородных земель, еще сохранившиеся кое-где на окраинах. Археологи Дэвид Уэбстер и Уильям Сандерс из Государственного университета Пенсильвании уверены, что на территории города к концу первого тысячелетия еще оставалось несколько тысяч жителей. Но дни былой славы прошли. К концу IX века центр Копана совсем обезлюдел. И в последующие века единственными людьми, изредка появлявшимися здесь, были паломники, приходившие поклониться священным гробницам. Иногда они поднимались по крошащимся ступеням на самую вершину акрополя, чтобы оставить богам свои подношения.
Почти все крупные города майя, такие, как Паленке, Тикаль и другие, в скором времени постигла та же участь. К концу X века классическая цивилизация майя в южной и центральной равнинной зоне практически исчезает с лица земли. Это стало, по словам археолога из Пенсильванского государственного университета Роберта Шерера, «одной из величайших культурных потерь в истории человечества». И по сей день ученые не пришли к единому выводу о том, что послужило причиной упадка цивилизации майя. Большинство исследователей согласны с тем, что здесь имело место сочетание двух факторов: во-первых, захватнические действия враждебных племен и, во-вторых, истощение природных ресурсов. Предметом ожесточенных споров остается пока вопрос, было ли истощение природных ресурсов причиной или следствием кризиса власти и связанного с ним общественного конфликта. В Копане первопричиной трагедии можно считать падение монархии, но и здесь нет полной уверенности, что на исход трагедии не повлияли разные привходящие обстоятельства, о которых умалчивает летопись.
СВЯЩЕННЫЕ ПЕЩЕРЫ ДОС-ПИЛАСА
Древним майя не нужно было обладать богатым воображением, чтобы представить пещеры, которыми славится местная земля, воротами в подземное царство. Пещеры почитались как святилища, в их мрачные глубины люди спускались для беседы с богами.
Археолог Джеймс Брэди из Университета Вандербилта облазил десятки пещер в районе Петешбатун в Гватемале, изучая все, что в них находил: от ритуальных сосудов до алтарей. Из-за того, что по утрам над отверстиями некоторых пещер поднимался легкий туман, майя считали, что из них выходит дождь, и потому пещеры были связаны в их представлении с плодородием и с грозной силой богов. В некоторые из них лет пятьсот не заходил ни один человек, а однажды из темноты донеслось недовольное рычание ягуара, так что исследователю оставалось только спасаться бегством.
Самой интересной оказалась пещера, называемая Эль-Дуэнде, что по-испански означает "призрак". Она долго, несколько столетий, была местом жертвоприношений, о чем можно судить по керамическим предметам и человеческим костям, плотным ковром устилающим ее пол на довольно протяженном участке. Некоторые останки лежат в ней еще с тех времен, когда соседний город Дос-Пилас был обычным селением (а расцвет его, как известно, приходится на VII век н. э.). Обилие пещер в этих краях навело ученого на мысль, что, выбирая место для поселения, майя считали одним из главных достоинств местности наличие пещер.
Пещера Эль-Дуэнде представляет собой разветвленную сеть камер и переходов, прорытых в подножье холма, которому снаружи придан вид пирамиды. Внизу течет подземная река. Гора, водный поток и подземный мир — сочетание этих трех символов, исполненных глубокого религиозного смысла, делали Эль-Дуэнде втройне священной в глазах майя. Об этом свидетельствует камень, найденный у самого входа в пещеру. Очевидно, после того как Дос-Пилас пал (вероятно, от набегов соседних племен), жители города пытались сохранить святилище Эль-Дуэнде, разобрав каменные постройки и закрыв вход в пещеру огромными и тяжелыми каменными блоками. Такое намеренное разрушение ценных построек с единственной целью — сохранить святилище — было актом отчаяния, но вместе с тем это отчасти подтверждает предположение ученых о том, что крах цивилизации майя наступил вследствие повсеместного распространения жестокости и анархии.
Археолог Артур Демарест из Университета Вандербилта нашел доказательство, по его мнению, проливающее свет на туманные события классического периода. Его поразительные находки стали новой сенсацией в майянистике и повлекли за собой очередную серию оживленных дебатов.
Демарест проводил раскопки в малоизвестном городе Дос-Пилас, который находится примерно в ста километрах к юго-западу от Тикаля. Весной 1991 года он и его коллеги копали туннель в основании разрушенной пирамиды, рассчитывая найти захоронение, как это сделал за 40 лет до того в Паленке знаменитый Альберто Рус. Первые две шахты оказались неудачными, их завалило землей, но в апреле археологам удалось проникнуть в глубину пирамиды. Ниже уровня подземного хода была обнаружена камера, в которую удалось заглянуть, проделав несколько отверстий в полу туннеля. Структура пирамиды была настолько рыхлой, что работать приходилось с крайней осторожностью, поминутно ожидая обвала. Вот что чувствовал Демарест, впервые заглянув в образовавшееся отверстие: «Смотрю и мечтаю: вот бы сжаться и как-нибудь пролезть внутрь. Но передо мной — огромная каменная глыба, которая вот-вот рухнет и всех нас придавит».
Но постепенно, действуя с большой осторожностью, археологи расширили отверстия и проникли в камеру, действительно оказавшуюся гробницей. Внутри они обнаружили скелет человека лет сорока в царском головном уборе из нефрита, морских раковин и жемчуга. Рядом лежали обсидиановые лезвия, явно предназначавшиеся для ритуального кровопускания, прекрасно сохранившиеся керамические изделия и пиршественные подносы с иероглифическими надписями.
Демарест считает, что это гробница жившего в начале VIII века царя Дос-Пиласа, известного под именем Правитель-2, поскольку иероглифы его имени до сих пор не прочитаны. Известно, что этот таинственный правитель был одним из тех царей Дос-Пиласа, что вели захватнические войны и стремились к расширению своих владений.
За время царствования правителей Второго, Третьего и Четвертого Дос-Пилас раздвинул свои границы, охватив в общей сложности территорию в 4 тысячи квадратных километров, за сравнительно короткое время сделавшись самым большим городом-государством майя. Такое упорное стремление к захвату чужих территорий, вероятно, было вызвано желанием контролировать главные торговые пути. Но, как и в Копане, правители Дос-Пиласа не смогли удержать завоеванное, и в 761 году город пал. Церемониальная площадь превращается в поле битвы, а храм, окруженный наскоро вырытым глубоким рвом и высоким валом, становится чем-то вроде крепости. Город Дос-Пилас окружают несколькими рядами высоких стен, одна из которых проходит прямо по территории бывшего дворца и таких старых построек, как Лестница иероглифов. Фортификационные работы проводились в страшной спешке: некоторые части оборонительных сооружений наскоро скреплялись каменными блоками, выломанными из старых пирамид и храмов.
Десятки сломанных копий, найденных около вала, свидетельствуют о том, что бои шли и на территории ритуального центра. Неглубокие могилы, принадлежащие простым людям, говорят о том, что жители до последней капли крови защищали свои земли. Майянист Дэвид Фрейдел говорит: "Верховная власть пала, и все разлетелось вдребезги. Началась анархия. Следствием войны стал всеобщий хаос".
Демарест полагает, что накопившаяся в обществе враждебность и, как следствие этого, падение общественного строя привели к экологической катастрофе, положившей конец этому этапу цивилизации майя. Сам метод ведения военных действий у майя коренным образом изменился, и огромная территория была ввергнута в хаос, вероятно отразившийся и на экологической обстановке. И хотя до сих пор ученые спорят, что было причиной, а что следствием, важность самого открытия, сделанного Демарестом, признают все. Несомненно, что общество майя дошло до такого уровня жестокости, какой трудно было себе вообразить.
Но несмотря на все увеличивавшиеся масштабы катастрофы, майя еще не перевернули последнюю страницу своей истории. Севернее, на Юкатане, оставались города, которым еще только предстояло просиять славой. И тем не менее цивилизация майя прошла высшую стадию своего развития, ей никогда уже не подняться на прежнюю высоту. Могучие пирамиды, с вершины которых правители майя правили мирозданием, окутал туманный покров вечности.