Майя и толтеки

Развитие мексиканской цивилизации до испанского завоевания приходится восстанавливать по археологичеким раскопкам, по преданиям индейских племен, записан­ным после завоевания, и по иероглифическим и пиктогра­фическим письменам более ранних периодов, кото­рые, впрочем, удалось прочесть только частично. Среди археологов нет еще единой точки зрения на ход собы­тий и на степень возможного влияния одного племени на другое. Новые открытия могут заставить нас совершенно пересмотреть наши концепции истории древней Мексики.

Американские индейцы — по крайней мере в большин­стве — принадлежат, повидимому, к монгольской ветви человеческого рода. В физическом и духовном отношении они напоминают обитателей Восточной Азии.

В течение 12—14 тыс. лет обитатели Америки остава­лись охотниками или собирателями плодов. Первый и ре­шающий шаг по пути цивилизации — выращивание маи­са — был сделан, вероятно, за 4 тыс. лет до н. э. где-ни­будь на Мексиканском плоскогорье или в Центральной Америке. Маис был выращен из теосинта, растения, ко­торое в диком виде произрастает только в этой области. Маису предстояло сыграть для американской культуры такую же ведущую роль, как пшенице и ячменю для куль­тур восточного полушария. Как в Египте и Месопота­мии, так и в Америке выращивание злаков по необходи­мости привело к регулированию имущественных прав на землю и воду, к наблюдению времен года и изобретению календаря, к религиозным обрядам, целью которых .было, увеличить урожай, и к созданию касты жрецов и опреде­ленных форм правления. И как долина Нила была колы­белью европейской и западно-азиатской цивилизации, так из долин Мексиканского плоскогорья или Центральной Америки потребление маиса постепенно распространилось по двум материкам. Сажать маисовые семена на холмах, вскопанных остроконечными палками; ждать появления зе­леных колосьев, развертывания зеленых листьев и роста зрелого колоса; собирать плоды в корзины; размалывать зерна в муку и печь тесто на угольях — таковы в течение, вероятно, 6 тыс. лет важнейшие занятия туземных народ­ностей Мексики, а ритмическое хлопанье рук женщин, из­готовляющих тортильяс, — самый характерный звук во всей Мексике,

Культура первых земледельцев, выращивавших маис, существовала, повидимому, 3—4 тыс. лет, не подвергаясь решающим переменам. Она распространилась к югу — на плоскогорья Центральной Америки, в Колумбию и далее через Анды до самого Перу. В долине Мехико можно най­ти ее следы, скрытые под более поздними и более гранди­озными остатками толтекской цивилизации в Теотиуакане и Ацкапоцалько или же погребенные в Педрегале (Сан-Анхел) — под 30 футами лавы, извергнутой горой Ахуско при каком-то вулканическом катаклизме 3 тыс, лет тому назад.

Народы, выращивавшие маис, научились также изго­товлять хлопчатобумажные ткани на ткацких станках. Они делали глиняную посуду с геометрическими или гру­бо реалистическими рисунками и изготовляли глиняные и каменные фигурки мужчин и женщин. Очевидно, у них был культ плодородия, причем глиняные фигурки женщин служили амулетами для повышения урожайности маиса. Повидимому, эти народы хоронили своих мертвецов — в ожидании будущей жизни.

Кто были эти древние народы, остается тайной. По одному позднейшему преданию, первым хозяином плоско­горья было племя отомис, которое впоследствии загнали в пещеры и хижины гор Идальго и Сан-Луис-Потоси и ко­торое считалось самым отсталым из народностей Южной Мексики, — племя, говорившее на крайне примитивном языке и срезавшее маис до созревания.

Новая эра началась, вероятно, с наступлением господ­ства жрецов, которые сумели освободиться от земледель­ческих работ и заставить массы трудиться над построй­кой пирамид и храмов. Цивилизация ушла от первоначальной простоты своих истоков и создала те художественные творения, а также ту утонченную жестокость и гнет, кото­рые были первыми плодами разделения общества на клас­сы. В Андах появились таинственные народы, воздвигшие — необъясненными до сих пор способами — огромные монолитные стены и ворота Тиауанако. Продолжавшаяся здесь 2 тыс. лет смена одной культуры другой заверши­лась тщательно разработанной структурой теократии, соз­данной инками. В Мексике еще дальше ушла вперед куль­тура племен майя, родиной которых были тропические болота и джунгли Чиапаса, Гватемалы и Юкатана и горы внутренней Мексики, а поселения были рассеяны по рай­ону радиусом в 500 миль. Здесь за первые 8 веков нашей эры различные племена майя построили Паленке, Копан, Тикал, Пьедрас-Неграс и более сотни других городов[1].

Правители городов майя поклонялись всем грандиоз­ным и таинственным явлениям природы. На первобытную религию плодородия, связанную с разведением маиса, на­слоились культы новых божеств, символами которых были фигуры змей и ягуаров. В честь этих богов майя совер­шали аскетические обряды — ибо их взгляды на природу были глубоко дуалистическими, почти манихейскими — и воздвигали из земли и булыжника пирамиды, облицован­ные цементом или битым камнем, на которых строили свои храмы. Эти священные акрополи были центрами всех го­родов майя. Они возвышались над деревянными хижинами крестьян, выращивавших маис и какао или охотившихся за дичью для жрецов, а в промежутки между посевом и жат­вой трудившихся для богов. Майя приносили человеческие жертвы, хотя и не практиковали их очень широко. В Чиа­пасе, по обряду, принятому также племенами плоскогорья, жрецы вырезали сердца своих жертв обсидиановыми но­жами. На Юкатане, где рек не было и население брало воду из глубоких колодцев, лежавших в трещинах извест­ковых отложений, в эти колодцы бросали молодых деву­шек в жертву водяным богам.

Период расцвета цивилизации майя продолжался, по-видимому, с IV по IX в. ^[2].

Жрецы, господствовавшие у племен майя, были людьми мирными, предпочитавшими войне науку и искусства. Города соединялись, повидимому, в свободную конфедера­цию, торговали друг с другом и с близлежащими областя­ми. Культура майя особенно отличалась достижениями в области математики и искусства. Тщательное наблюдение времен года, необходимое для выращивания маиса, привело к созданию замечательного по своей точности солнечного календаря, который дополнялся другим календарем, осно­ванным ка движении планеты Венеры, и третьим, имевшим чисто церемониальное значение, в котором продолжитель­ность года условно считалась равной 260 дням. Для этих наблюдений майя разработали систему иероглифов и циф­ровую систему, в которой — ранее, чем в восточном полу­шарии,— появился знак нуля. Счет времени приобрел тог­да своеобразное религиозное значение. Через частые проме­жутки времени в городах майя воздвигались каменные столбы, на которых записывались даты и отмечались важ­ные события. Записи на этих столбах, а также изображе­ния людей и животных на стенах храмов майя обнаружи­вают такое техническое мастерство, такое чувство равнове­сия и пропорции, которые ставят их в ряд великих худо­жественных достижений человеческого рода. Искусство рез­чиков по камню из племен майя тем более замечательно, что они не знали употребления металлов и были вынуж­дены работать нефритовыми резцами. Те же художествен­ные дарования проявляются в резьбе по дереву и в изго­товлении посуды и тканей и, может быть, — принимая во внимание богатство языка майя, имевшего 30 тыс. слов, — они же привели к развитию литературы.

Какое влияние могла оказать культура майя на другие племена — вопрос спорный. Когда-то в древности одни я те же обряды и верования были распространены на огром­ных просторах Северной Америки. Иногда высказывают­ся предположения, что они возникли у племени майя. Однако поклонение богу-змею, постройка курганов и пира­мид, дуалистический взгляд на природу, религиозное значе­ние, придававшееся четырем странам света, — все эти черты можно проследить не только среди майя и племен, живших на Мексиканском плоскогорье, но также у племен, насе­лявших великие равнины, долину Миссисипи и область далее на север до самых Великих озер. Племена, не имев­шие понятия о календаре майя и об искусстве их резчиков по камню, разделяли свои деревни по четырем странам света и повторяли легенды о борьбе между добрым богом-змеем и богами смерти и разрушения.

В IX в., когда цивилизация майя была еще в зените, когда искусство ее достигло вершин утонченности, а ее архитектурная техника — вершин мастерства, развитие ее было внезапно прервано какой-то неизвестной катастрофой. Для объяснения исчезновения этой культуры выдвигались самые разнообразные гипотезы: высказывались предполо­жения, что изменился климат — внезапно усилились дожди и климат сделался более жарким; что применявшийся майя способ земледелия, — при котором на земле, подлежавшей обработке, сжигался подлесок, затем ее на 3—4 года остав­ляли под паром, а после снова сжигали подлесок, — исто­щил почву; что майя постигла эпидемия малярии или жел­той лихорадки; что разразились опустошительные граж­данские войны. Но если не будут когда-нибудь расшифро­ваны иероглифы, вырезанные на столбах майя, причины катастрофы останутся загадкой. Невидимому, за каких-нибудь 50 лет все строительство в городах майя внезапно прекратилось, но неизвестно, значит ли это, что сами го­рода были покинуты. Может быть, жрецы нашли себе убе­жище на Юкатане, где в конце X в. началось возрождение культуры майя, которое по своим достижениям могло по­спорить с первым ее расцветом. Но в Чиапасе и Гватема­ле цивилизация так и не была восстановлена, храмы и пи­рамиды были покинуты и заросли джунглями. И хотя жи­тели Чиапаса до нынешнего дня говорят на наречии майя и временами прокрадываются в разрушенные храмы, что­бы воскурить фимиам богам майя, они позабыли учение своих предков.

Тем временем на Мексиканском плоскогорье появились другие цивилизации. В южной Оахаке возникла культура сапотеков, остатки которой погребены в Монте Албане. В горах северной Оахаки и Пуэблы расцветала культура мистеков и ольмеков. А в долине Мехико жил народ, из­вестный под именем толтеков. Толтеки были, по-видимому, авангардом нахуа, народа охотников и воинов, чья родина была на тихоокеанском побережье за тысячи миль к северу, и которые некогда двинулись на юг, в Мексику. Их глав­ным городом был Теотиуакан в долине Мехико, к северо-востоку от озера Тескоко. В Теотиуакане и в Чолуле они построили пирамиды — Чолульская пирамида превосходит по размерам великую египетскую — и приносили челове­ческие жертвы. Они уступали майя в изобразительном искусстве и архитектуре и, повидимому, были более воинст­венным народом. В IX или X в. Теотиуакан стал столицей объединения, которое, по некоторым предположениям, за­нимало большую часть Южной Мексики. К концу толтекского периода в Мексику стало проникать из южных об­ластей употребление металлов.

Наиболее характерной чертой толтеков было их по­клонение новому божеству — Кецалкоатлу, пернатому змею. Был ли Кецалкоатл всегда богом или это был обожест­вленный человек, возник ли его культ у нахуа или у юка­танских майя, — это и многое другое остается во мраке. Кецалкоатл был богом воздуха и воды, кажется, в особен­ности, ряби, вызываемой ветром на поверхности онера. Эта рябь символизировала одушевляющее и творческое начало природы. Он был также богом утренней звезды Венеры и олицетворялся фигурой змея, покрытого перьями птицы кецал, которая жила в горах Гватемалы и почита­лась у племен майя священной. Жрецы Кецалкоатла были врагами человеческих жертвоприношений, проповедниками новых форм аскетизма и покровителями культуры. В честь его в Теотиуакане был построен храм, украшенный фигу­рами пернатых змей и обсидиановых бабочек, а внутри храмовой территории была площадка для обрядовой игры «тлачтли». По позднейшим легендам, у нового бога была белая кожа и длинная белая борода, и он прибыл в Ме­ксику с востока, по морю[3].

Предание связывает культ Кецалкоатла с падением могущества толтеков. Поклонники его соперника, бога Тескатлипоки, который продолжал требовать человеческих жертв, восстали против гуманного культа Кецалкоатла. Народы, подвластные толтекам, воспользовались случаем для восстановления своей независимости. Эпидемии и голод сильно сократили население. В какой-то период до XIII в. Теотиуакан был оставлен, и долина Анахуак ста­ла добычей новых захватчиков — варваров нахуа, явив­шихся с северных гор. Это событие стало связываться так­же со сказаниями о развращенных правителях, оскорблявших богов своей чувственностью и любовью к роскоши, а особенно с употреблением опьяняющего напитка пульке, который толтеки научились делать из сока растения ма­ги. Память о крушении толтекской цивилизации сохра­нилась в легенде об уходе Кецалкоатла. Он вернулся на свою родину на востоке. Предание утверждало, что он остается законным правителем Анахуака и когда-нибудь вернется за своим достоянием.

В это время в городах северного Юкатана, часть ко­торых была основана за 500—600 лет до того, возрож­дается культура майя. Сюда прибыли иммигранты-толтеки, принесшие с собой культ Кецалкоатла, известного у майя под именем Кукулкана. Центром толтекского влия­ния и новой религии стал Чичен-Ица, город со священ­ными площадками для игры в мяч и храмами, украшен­ными изображениями пернатых змей. Долгое время три города—Майяпан, Чичен-Ица и Ушмал—были объеди­нены в лигу, которая установила на своей территории мир и процветание. В течение последующего периода над полуостровом Юкатан господствовал с помощью наемни­ков из племени нахуа Майяпан. В конце концов, правив­шие в Майяпане жрецы, кок-омы, превратились в тиранов, и племя ица из Чичен-Ица, а также племя шиус из Ушмала восстали. Эти гражданские войны положили конец цивилизации майя. Майяпан был разрушен в начале XV в., но мир восстановлен не был, так как теперь пле­мена ица и шиус воевали друг с другом, а страну опус­тошали ураганы и эпидемии. Последний установленный майя столб, отмечавший эту дату, согласно обычаю, насчи­тывавшему уже 1200-летнюю давность, был воздвигнут в 1516 г. в Ту луме, городе, построенном на скалах, возвы­шающихся над Караибским морем, и, по мнению моряков случайно зашедшего туда испанского судна, напоминав­шем Севилыо. Тем временем племя ица ушло на юг, в джунгли, и обосновалось на островах озера Петен. Вскоре страна была завоевана чужеземцами, которые разрушили последние остатки этой цивилизации.