О небесных знамениях во времена Манко Капака, второго этого имени

Глава 8. О небесных знамениях во времена Манко Капака, второго этого имени

Как только Манко Капак положил конец оплакиванию его отца, которое длилось многие дни, он отдал приказ, чтобы из областей его державы имелись царские дороги в Куско, разровняв опасные переходы и приказав сделать мосты через реки. Он установил, чтобы были тамбо [tambos] или странноприимные дома через каждые три лиги и четыре, и чтобы их снабжали людьми и всем необходимым из ближайших областей, за чью службу они имели возмещение. И тогда не было столько порядка [poliçia] как позже, во времена других царей, как мы увидим.

Он приказал также, чтобы служители Ильятиси Пирва Йачачик Виракочи [Illatici Phirua yachachic Huiracocha] жили в великом уединении и скромности, в такой степени, что если кто-то в чем-либо нарушал их, его хоронили заживо. Верховным жрецом он назначал им своего брата или самого близкого родственника, чтобы он предшествовал им на торжественных жертвоприношениях.

 Он приказал также, чтобы имелись дома-убежища для женщин, которые должны были служить в храме, и которых называли «Матерями Солнца», /38/ и они были так уважаемы, что тот, кто их разглядывал и касался, наказывался с большими мучениями.

Манко Капак Йупанки правил своим царством в полном мире, хотя его полководцы вели некоторые войны против жителей Тукумана [Tucuman], которые вторглись в земли чича [chichas].

По истечении нескольких лет были две ужасные кометы, появившиеся в форме льва и гада. Царь приказал собрать астрологов и амаута из-за того, что произошли достойные внимания затмения Солнца и Луны, и они советовались с идолами, и демон дал им понять, что Ильятиси хочет разрушить мир из-за их грехов, и для этого послал льва и змея, чтобы уничтожить Луну.

 И тогда собрались все женщины и дети, и издавали жалобные вопли и плакали с очень жалкими стонами, заставляя собак, чтобы они выли, ибо говорили, что слезы и вздохи невинных больше взволнуют верховного творца, а военные выстроились, готовые воевать, играя на раковинах и барабанах, и меча многочисленные стрелы и камни в сторону Луны, имея намерение ранить льва или змея, так как говорили, что этим способом они пугали их для того, чтобы они не разорвали в клочья Луну. Они полагали, что если бы лев и гад сделали бы свое дело, они остались бы во тьме, а все орудия мужчин и женщин попревращались бы во львов и гадов, а женские веретена – в гадюк, а ткацкие станки – в медведей и тигров и других ночных животных, /39/ и по этой причине и сегодня перуанцы так кричат, когда происходит затмение.

После того, как были принесены в жертву многие юноши и девушки, и мужчины и женщины из золота и серебра размером в одну треть, их всех предали огню, за исключением юношей, так как говорили, что затмение Солнца означало смерть некоего великого владыки, и измышляли, что из-за нее Солнце облачилось в траур, и поэтому закапывали живыми юношей, для того, чтобы они должны были для всеобщего Творца своими смертями заменить смерть владыки.

Немного спустя после этих чудес случилась в Пиру такая великая чума, что, как говорили древние, многие области обезлюдели из-за смерти многих владык и простолюдинов. А к ней присоединилась засуха, столь сильная, что длилась пять лет таким образом, что реки, которые орошают равнины от Тумбеса до Арики пересохли, из-за чего обезлюдела почти вся эта земля, оставив кое-каких немногочисленных обитателей на побережье, которые кормились безмерным трудом.

При таком стечении обстоятельств умер Манко Капак, уже в преклонном возрасте, обладав царством двадцать лет, и ему наследовал Топа Капак [topacapac], первый этого имени. Его сын Инти Капак Йупанки [Tinicapac Yupanqui] жил во многих трудах, удалившись в течение нескольких лет в Анды, и когда получил известия, что погода улучшилась, пришел в Куско, где нашел мало народа, как и в остальных областях.

/40/ Здесь амаута придумывают большие вымыслы и басни о сокращении Куско, и людей, и семей, которые оттуда исчезли, и как они вернулись и жили в большой неразберихе и возвратились в первобытное состояние.

Оставив же басни, то, что кажется более обоснованным, состоит в том, что среди многих сыновей, которых имел Инти Капак, одним был Титу Капак Йупанки [Titucapac Yupanqui]. Он был юношей великой доблести и, получив власть, подверг многим наказаниям в городе Куско тех, кому было противно древнее правление, и из-за этого оставил город покорным, и затем обошел остальные области, и, не предупреждая, нападал на них и, внезапно захватывая главных в них, лишал их жизни для того, чтобы было легко подчинить их владения.

Будучи уже старым, он передал правление Инти Капаку Пирва Амару [Ynticapac Pirua Amaurri]. Случилось же, что этот Амару был другом низких людей [gente podrida], и они попросили его отца, чтобы он забрал у него власть, и тот, хоть и с болью, сделал это.

Юноша, огорченный, ушел из Куско с некоторыми друзьями, которые сопровождали его, и ему был дана такая искусность, что, следуя по следам своего отца, он завершил умиротворение Кольяо [Collao] и части чарков [charcas], и, когда он вернулся в Куско, его приходу радовался его отец и весь город, от того, что увидели его возвращение. За его нрав он был очень любим всеми, и амаута утверждают, что он прожил более 80 лет в полном счастье.

/41/ Этот князь оставил наследником Капак Сайва Капака [Capac Sayhuacapac], своего сына, чья жизнь была очень мирной, и он царствовал более 60 лет и умер в возрасте более 90.

Он оставил наследником Капак Синчи Йупанки [Capc sinia iupanqui], о котором амаута не рассказывают ничего примечательного, кроме того, что он был очень тщателен в исполнении предписаний и благодарен своим богам, сделав для них многочисленные святилища – вака [guacas] Итатиси, Солнцу, своему отцу, и своим прародителям. Он умер в преклонном возрасте, прожив более 90 лет и процарствовав 40. Он оставил наследником Айартако [Ayartaco].