О том, как у них были хронисты [летописцы], чтобы узнавать с их помощью об их событиях, и порядок кипу, каким он был [раньше], и каков он сейчас
ГЛАВА XII. О том, как у них были хронисты [летописцы], чтобы узнавать с их помощью об их событиях, и порядок кипу, каким он был [раньше], и каков он сейчас.
Как уже было нами написано, Инки установили порядок, как выносить идолы на свои праздники, и чтобы некоторым, наиболее мудрым из них, отдавалось предпочтение, чтобы из песен знаемы были жития правителей, каковы они были [сами], и каковы они были [в делах] управления королевства, для цели мною уже названной. И следует также знать, что кроме того, это был их обычай, и часто используемый и соблюдаемый закон, выбирать во время их царствования или владычества одного из трёх или четырёх наиболее старых мужчин своей народности, которым, видя, что для этого они были умелы и пригодны, им приказывали, чтобы все дела, произошедшие в провинциях за время их царствования, будь они удачные или же напротив, [всё равно] закрепили их в памяти, и о них да составили и упорядочили песни, дабы чрез звучание то смогли бы в будущем понять минувшее, но так, чтобы песни те не были ни известны народу, ни высказаны иначе как только в присутствии правителя. И вынуждены были те, кто должен был этим заниматься при жизни короля, ни рассказывать и не говорить ни о чем, касавшемся его, а потом, уж после его смерти, преемнику империи говорили такие слова: "О великий и могущественный Инка, Солнце и луна, земля, горы, деревья, камни и твои родители оберегали тебя от несчастья и, похоже, сделали процветающим, счастливым и удачливым среди всех родившихся [на свете]! Знай, что дела, случившиеся при твоём предшественнике, таковы". А затем, говоря это, устремив глаза долу и опустив руки, с превеликим смирением они извещали и сообщали обо всём, что знали, что у них неплохо получалось, поскольку среди них есть много людей с отличной памятью, проницательным умом и здравого суждения, настолько полны сведений, как будто они свидетели, такие как мы здесь [и сейчас], слушающие их. И вот, сказав это, сразу как то королю стало ведомо, он приказывал созвать других своих старых индейцев, которым наказывал, чтобы они позаботились узнать песни, которые те закрепили в своей памяти, и привели в должный порядок другие, новые, из тех, что произошли за время его царствования, и какие вещи были израсходованы и что уплачивали провинции, [всё то] записывалось бы в кипу, дабы было известно, что давали и платили в виде податей, [после того, как] он умрёт, да и за время правления его предка. И если, конечно, не был то день великого веселия или иной день оплакивания и печали по поводу смерти какого-либо брата или сына короля, потому что именно в такие дни было дозволено сообщать о величии ихнем, их происхождении и появлении, а в другие дни никому не позволялось говорить об этом, ибо так было установлено их правителя; и если подобное совершалось, то таких наказывали строго.
Кроме того у них был и другой устав, [из коего] знали и ведали о том, как нужно было осуществлять взимание податей, [управление] провинциями, обеспечением, будь то при прохождении короля с армией, будь то при его посещении королевства, или не вникая во всё это, разуметь, что поступало в хранилища и платили подданные, таким образом, чтобы не нанести им [какого-либо] убытку, так ладно и толково, что наголову превосходили мастерство письменности, использовавшееся мексиканцами для их подсчетов и торговли. И это были кипу, являющие из себя большие нити связанных веревок, и те, кто этим занимался, были счетоводами, ведавших числом этих узлов, с их помощью они предоставляли информацию об осуществлённых расходах или о других вещах, случившихся много лет тому назад; и этими узлами они считали от одного до десяти, и от десяти до ста, а от сто до тысячи; и [в] одной из этих нитей содержится подсчет [чего-то] одного, а в другой - другого, и таким образом это делается, что для нас этот счет остроумен и таинственен, а для них самый заурядный. В каждой столице провинции были счетоводы, называемые кипукамайо[ки] [quiposcamayos], и с помощью этих узлов они вели исчисление и учёт необходимых податей, уплачиваемых жителями того района, как то: начиная с серебра, золота, одежды и скота, и заканчивая дровами, и другими куда более незначительными вещами; и с помощью этих самых кипу по истечении одного года, или десяти, или двадцати, извещали того, кому было поручено собирать отчет[ы]; и столь это хорошо делалось, что и пару альпаргат[93] нельзя было утаить[94].
Я недоверчиво относился к этому учёту, и хотя я слышал утверждения и разговоры о нём, многие из них я считал сказками; но когда я находился в провинции Хауха [Xauxa], [а именно] в том месте, что называют Майкавилька[95] [Maycavilca], я попросил у правителя Гуакорапора [Гуакра Паукар][96], чтобы он таки объяснил мне вышеупомянутый учёт, таким образом чтобы я развеял свои сомнения и удостоверился, что ему можно было доверять и считать правдивым; и затем он приказал своим слугам прийти с кипу. А поскольку этот правитель, как для индейца, был очень умным и осведомленным, с большой легкостью он удовлетворил в мое требование и сказал мне, что, дабы лучше это понять то, он бы заметил, что всё, что он с своей стороны отдал испанцам с тех пор, как вошел губернатор Дон Франсиско Писарро в долину, находилось там чётко без какой-либо недостачи; и вот я увидел учёт золота, серебра, одежды, которую давали со всей кукурузой, скотом и другими вещами, от чего я поистине удивился. И нужно знать другое, что для меня несомненно: поскольку велись таки длительные войны и бесчеловечность, кражи и тирании были на лицо, учинявшиеся испанцами по отношению к этим индейцам, которые, если бы не имели такого великолепного порядка и слаженности, полностью были бы все истреблены и уничтожены; но они, как [люди] сведущие и разумные, и такими мудрыми государями обучены были, что среди всех было принято, что, если войско испанцев проходило через какую-либо из провинций, если причинялся какой-нибудь вред, которого никоим образом нельзя было избежать, как то: уничтожить посевы, ограбить дома, учинить иной тяжкий урон, окромя этих, чтобы во всех остальных районах имевшихся на королевской дороге, где проходили наши [войска], их счетоводы и эти снабжали бы наилучшим образом, какой им был под силу, чтобы под предлогом недостачи, их не уничтожили полностью, и так они хлопотали. И после того, как понесли расходы, правители, собравшись вместе, видели учетные кипу и с их помощью, если кто-либо потратил больше, чем другие, те, кто хуже был обеспечен, платили это, так что все уравновешивалось.
И в каждой долине этот учёт имеется и сегодня, и всегда в постоялых дворах столько счетоводов, сколько в ней [долине] управителей, и каждые четыре месяца они предоставляют свои отчеты вышеупомянутым способом. И с имевшимся порядком, они могли перетерпеть такие крупные сражения, что, если бы соизволил Бог со всем покончить: с хорошим обхождением, какое нынче им устроено, и с должным порядком и правосудием, какое имеется, то ожили бы и возросли в числе они, чтобы как-нибудь вновь стало это королевство тем, каким оно было, хотя я думаю, не будет ли это слишком поздно, а то и вовсе не сбудется такое. Поистине, я увидел селения и селения довольно большие, и пройди по нему хоть раз христиане-испанцы, оставалось оно таким, как будто прошелся по нему огонь; а поскольку люди не были столь разумными, и одни другим не помогали, погибали вскорости от голода и болезней, потому что среди них мало милосердия и каждый - хозяин своего дома и больше его ничего не волнует. А сей же порядок в Перу существует только благодаря правителям, повелевавших его придерживаться, и умели они внедрить его во все дела, столь великие, как мы это видим относительно находящихся у нас здесь, и других значительных вещей. Итак, я продолжу.
Нужно заметить, что, когда король-владыка посылал кого-либо из знатных орехонов из Куско, получить отчет от губернаторов, [и] если тот по причине заболевания в дороге умирал, после, в селении или в месте, где смерть его настигла, учиняли допрос свидетелям-местным жителям, как сие произошло, и посылал он [губернатор?] правителю вестников, где бы тот ни был, а у погибшего извлекали внутренности, несли их из [этого] селения в селение, откуда он вышел, и предоставляли их управителю с индейцами, которые клялись[97], что видели, как он умер и определяли болезнь, имевшуюся у него, так они боялись королей, что делали [даже] это. И если какой-либо орехон спускался в равнины или в другую землю с полномочиями получить отчет, на дорогу выхолили к нему на встречу и принимали его с большим почётом, уважали его также, как в Испании, похоже, почитают Президента Королевского Совета, если бы он прошел через то место, объезжая с инспекцией и тщательно собирая отчеты по [своему] делу.
[93] Обувь
[94] Из чего следует, что обувь выдавалась определённым лицам и по определённым датам, и имена этих людей и даты также фиксировались в кипу.
Схожий случай описывается в другом источнике. Бернабе Кобо "История Нового Света", Севилья, 1892, том 3, стр. 295:
"Вместо письма они использовали нити или тонкие шнуры из шерсти, наподобие тех, что мы нанизываем четки, которые называют Киппо, и с помощью этих памяток и списков они сберегают память о своих делах, и отчитываются о приходе и расходе министры двора и учетчики Инки. Книгой или тетрадью им служит пучок этих кипо, у которых разнообразные нити различных цветов, и на каждой имеются разные узлы и завязки, они являлись числами и обозначениями [figuras - или изображениями, так как это слово в испанском обозначало что-то визуальное], означавшими различные вещи. Сегодня встречается много связок этих кипу, очень древних, различных цветов, с множеством узлов, которые, как поясняют индейцы в них сведущие, объясняют многие дела старины, содержащиеся в них."
У него же мы встречаем пассаж о том, как по кипу нашли конкретного человека, проводника при постоялом дворе (испанское название - Tambo de Cordoba), убившего одного испанца. Человек этот был из вполне определенного селения - Guaytará. Так вот что пишет Бернабе Кобо, стр.297:
"Когда прошло шесть лет [с даты убийства]...Обнаружили Кипукамайоки [поскольку "губернатору посоветовали провести следствие, чтобы узнать индейца, приставленного проводником к испанцу", он и решил у них допытаться] с помощью своих кипу индейца, являвшегося тем, которого приставили в качестве проводника вышеназванному испанцу, когда он ушёл из того постоялого двора".
И что примечательно, дальше Кобо пишет, в противовес этой исторической справке, что индейцы Перу вели счет точно так же как и жители Месоамерики или Старого Света. Т.е. он четко разграничивает числовое и повествовательное значение кипу.
Маленький список вопросов:
1) Как можно точно на нитях зафиксировать КОНКРЕТНОЕ ИМЯ человека и НАЗВАНИЕ СЕЛЕНИЯ, а также название ПОСТОЯЛОГО ДВОРА, где это событие произошло?
2) Как можно было четко увязать первое с тем, что всё это было зафиксировано ещё и в совершенно определённую дату?
3) По какому именно параметру вычислили Кипукамайоки, что именно произошло в ТОТ день и что именно ТОТ индеец оказался убийцей?
Это уже смахивает на неплохую детективную историю:)
Краткий Итог:
1) Выход проводника из Постоялого двора - событие - сопровождался фиксированием в кипу. Т.е. обязательно должен присутствовать глагол "вышел откуда-либо" - действие и место действия.
2) Фиксировалось Имя, и похоже, Селение, откуда он родом (хотя возможен вариант, что данный постоялый двор обеспечивал обслугой какой-то определенный населенный пункт). В любом случае, у нас есть один ключ – Guaytará.
3) Данные сведения хранились в кипу больше Шести лет, никуда при этом не выбрасываясь и бережно хранясь.
4) Фиксировалась Дата (а иначе как отличить, что совершенно разные события не напластовывались: напр, два разных Хуана прошли в один и тот же день, но в разные годы?). Не, всё чётко блюли.
5) Фиксировалось Имя Испанца, т.е. постояльца. Иначе вряд ли можно было заявить, что речь шла об индейце, "приставленного ВЫШЕНАЗВАННОМУ испанцу", т.е. совершенно конкретному живому существу из плоти и крови (на тот момент:) )
На лицо все необходимые для построения предложения составные части: глагол-сказуемое (действие), подлежащее (имя), определения (названия, место действия), косвенные падежи (приставлен к кому?).
Может ли быть, что единичный случай, произошедший шесть лет назад можно вспомнить во всех подробностях, и ГЛАВНОЕ, что этот самый случай (обычный отъезд постояльца в захолустной гостинице) есть такая уж важность передавать из уст в уста, можно сказать из поколения в поколение, и полагаться на свою память?
Кобо ясно подчеркивает, что из кипу взято событие, на кипу полагались, на него одного, а не на память. Полагались на документ, составление которого было обязательным в Перу, дабы потом вспомнить былое, во всех подробностях.
[95] 1880: Marcavillca с примечанием, что в рукописи шло Maycavilca, и Maricabilca в Главе LXXXIV Первой Части.
[96] Guacorapora [Guacra Paucar]; В 1880: в их рукописи значилось: Guacoa (сильно искажено) para que me
[97] Клятвы были не в ходу у индейцев при Инках, так что здесь, похоже, какой-то другой обычай (прим. ред.)