СЕНСАЦИЯ В САН-ЛОРЕНСО

В январе 1966 года Йельский университет (США) направил в джунгли Южного Веракруса известного американского археолога Майкла Ко. Целью его экспедиции было максимально полное исследование нового ольмекского центра Сан-Лоренсо, расположенного в бассейне реки Коацакоалькос. К этому времени чаша весов в великом споре между майя и ольмеками о приоритете той или иной цивилизации уже явно склонялась в пользу последних. Однако требовались более убедительные доказательства связи ранних форм ольмекской керамики с величественными каменными монументами. Именно этим и хотел прежде всего заняться Майкл Ко. Три года вел он интенсивные работы в зоне древнего города. И когда пришла пора подвести предварительные итоги, стало ясно: мир стоит у порога новой научной сенсации. Судя по весьма архаичной на вид керамике и внушительной серии радиоуглеродных дат, большинство типично ольмекских скульптур Сан-Лоренсо появилось на свет между 1200—900 годами до н. э., то есть намного раньше, чем даже в Ла-Венте. Да, здесь было над чем поломать голову. У любого специалиста это сообщение тут же вызвало бы массу недоуменных вопросов. Каким образом удалось М. Ко установить взаимосвязь между архаической керамикой и каменными скульптурами ольмеков? Что представляет собой Сан-Лоренсо? Как соотносится он с другими ольмекскими центрами, и прежде всего с Трес-Сапотесом и Ла-Вентой? Кроме того, как объяснить сам странный факт неожиданного появления вполне зрелой цивилизации в 1200 году до н. э., когда в остальных областях Мексики жили лишь примитивные раннеземледельческие племена? Выяснилось, что все постройки Сан-Лоренсо, общим числом более двухсот, стоят на крутом и обрывистом плато, вздымающемся почти на 50 метров над окружающей плоской саванной. Длина этого своеобразного «острова» составляет примерно 1,2 км. В разные стороны от плато отходят узкие «языки» в виде непрерывных цепей холмов и возвышенностей.

Когда начались раскопки, то Майкл Ко, к своему большому удивлению, обнаружил, что по крайней мере верхние семь метров плато в Сан-Лоренсо — искусственное сооружение, насыпанное руками человека! Сколько же труда нужно было затратить для того, чтобы передвинуть такую гигантскую гору земли! Анализ находок позволил исследователю выделить два главных этапа в жизни города: более ранний — Сан-Лоренсо A 200—900 годы до н. э.) и этап Палангана, совпадающий в целом по времени с Ла-Вентой (800—400 годы до н. э.). Благодаря одной остроумной догадке Майклу Ко удалось установить совершенно поразительный факт: в один прекрасный день древние обитатели Сан-Лоренсо разбили и попортили большую часть своих каменных кумиров, а затем «похоронили» их в специальных местах, положив правильными рядами, ориентированными строго по странам света. Сверху это необычное «кладбище» было засыпано многометровым слоем мусора и земли, в котором встречаются черепки глиняных сосудов только этапа Сан-Лоренсо. Следовательно, и захоронение разбитых статуй производилось именно в это время. Во всяком случае, так думал сам Майкл Ко и сотрудники его экспедиции.

Отсюда вытекал и другой неизбежный вывод — ольмекская цивилизации во вполне сложившемся и зрелом виде существовала уже в конце 2 тысячелетия до н. э. Майкл Ко подкрепляет свою гипотезу двумя доводами: серией радиоуглеродных дат для керамики этапа Сан-Лоренсо (1200—900 годы до н. э.) и тем, что в засыпке, скрывающей каменные изваяния ольмеков, встречаются черепки только ранних типов.

Но тот же самый факт можно истолковать и по-иному. Не исключено, что землю и мусор для «захоронения» своих статуй жители Сан-Лоренсо взяли с территории заброшенного поселения более ранней эпохи, расположенного либо в самом городе, либо в его окрестностях. Известно, что так называемый «культурный слой» — мягкая черная земля, образующаяся на месте постоянного обитания человека,—копать гораздо легче, чем чистый грунт. Это особенно важно, если учесть, что у ольмеков были только деревянные и каменные орудия.

Вместе с землей были принесены на «кладбище» статуй и содержащиеся в ней древние предметы: керамика, глиняные фигурки и т. д. Что касается радиоуглеродных дат, то излишняя доверчивость к ним не раз уже в прошлом подводила археологов.

Прежде всего необходимо отчетливо уяснить один несомненный факт: подавляющее большинство каменных скульптур из Сан-Лоренсо ничем не отличается от монументов Ла-Венты и, следовательно, относится по времени к 800—400 годам до н. э. Но эта последняя дата тоже получена по методу С-14 и не может считаться абсолютно точной. С другой стороны, в нашем распоряжении есть одна вполне надежная хронологическая веха — стела «Ц» из Трес-Сапотеса с календарной датой, равной 31 году до н. э. На лицевой ее стороне изображена типично ольмекская маска бога-ягуара.

Больше того, три крупных ольмекских центра (Сан-Лоренсо, Трес-Сапотес и Ла-Вента) имеют среди других внушительных скульптур и гигантские каменные головы. Стилистическое сходство последних настолько велико, что они, бесспорно, были изготовлены приблизительно в одно и то же время. Весь комплекс археологических находок из Трес-Сапотеса (включая и стелу «Ц») относится к концу I тысячелетия до н. э.— первым векам н. э. Это позволяет считать, что по крайней мере часть каменных монументов Сан-Лоренсо и Ла-Венты и уж, во всяком случае, гигантские головы из базальта имеют тот же возраст.

Если мы бросим взгляд на другие области древней Мексики, то при ближайшем знакомстве с ними станет очевидным, что в конце I тысячелетия до н. э. они мало в чем уступали ольмекам по своему развитию. Как показали раскопки на территории майя, первые образчики письменности и календаря тоже появляются здесь в I в. до н. э. Видимо, майя, ольмеки, нахуа (Теотихуакан) и сапотеки пришли к порогу цивилизации более или менее одновременно— в конце I тысячелетия до н. э. При таких условиях места для культуры-родоначальницы уже не остается.

Затянувшийся на десятилетия спор противников и сторонников приоритета ольмекской цивилизации не решен до конца и в наши дни. Но ждать осталось уже недолго. Многочисленные отряды археологов во всеоружии современной техники штурмуют сейчас болотистые джунгли Веракруса и Табаско.