От Королевской прокламации до Индейского акта

На протяжении первых двух веков европейского гос­подства в Канаде в основе отношений с индейцами ле­жали прежде всего экономические и военные факторы. Индейцы были поставщиками пушнины и потребителя­ми европейских товаров. Они также выступали или в роли союзников и защитников европейских поселений в колониальных междоусобицах, или в роли врагов, часто очень грозных. В XVII—XVIII вв. индейская политика французских, а затем английских колонизаторов в Ка­наде сводилась главным образом к стремлению регули­ровать торговлю с индейцами, обеспечивать их дружест­венное отношение с европейскими поселенцами и вла­стями, а также союзническую помощь в ходе дли­тельных колониальных войн в Северной Америке.

Пока белое население оставалось незначительным, а колонии слаборазвитыми, в отношениях между коло­низаторами и коренными американцами сохранялись элементы суверенности и партнерства, хотя все коло­ниальные и европейские правительства придерживались принципа, по которому аборигены в действительности были подчиненным народом. По мере увеличения насе­ления колоний этот принцип суверенитета европейцев над индейцами стал претворяться в жизнь, чему способ­ствовало превосходство колонизаторов в уровне обще­ственного развития.

После перехода Канады от Франции к Англии мехо-₄ торговля с индейцами уже не имела первостепенного значения, и военные аспекты индейской политики во­зобладали над коммерческими, правление индейскими делами в колониальной Канаде было сосредоточено в руках военных ведомств. Особенностью политики бри­танских колониальных властей было хотя бы частичное признание некоторых прав индейцев на их земли. По причинам военно-стратегического характера (желание избежать вооруженных столкновений с индейцами), а также коммерческим (намерение сохранить индейцев как поставщиков пушнины) власти стремились фикси­ровать различными договорными формами отчуждение территорий, занимаемых коренными жителями, а также закрепить за ними особо оговоренные земли.

Эта политика нашла свое отражение в Королевской прокламации 1763 г., оформившей британский коло­ниальный режим в Канаде. Ее суть сводилась к призна­нию за верховным сувереном исключительного права на приобретение аборигенных земель и заключение соот­ветствующих соглашений с авторитетными представи­телями племен или групп с последующим их «утвержде­нием» на собраниях всех членов общин. Но самое важ­ное положение заключалось в следующей фразе:

«Поскольку является справедливым, разумным и важным для наших интересов, а также для безопасности наших колоний, чтобы некоторые нации и племена ин­дейцев, с которыми мы имеем контакт и которые живут под нашей защитой, не обижались и не притеснялись в их правах на владение теми частями нашего доминиона, которые не были уступлены или приобретены нами, эти земли резервируются за индейцами в качестве их охот­ничьих территорий» ⁷

Это было фактическое признание того факта, что кроме приобретенных Англией после Парижского мира колоний в Северной Америке земли к западу от Алле­ганских гор и Миссисипи принадлежат индейцам. Одной из основных причин такого решения был страх коло­ниальных властей: грозное индейское восстание под ру­ководством Понтиака в 1760 г. показало возможную силу и потенциальную опасность аборигенов для евро­пейцев. Кроме того, метрополия стремилась сохранить за короной привилегию грабительского обмена, прежде всего меховой торговли с лесными охотниками обшир­ных и еще не тронутых колонизацией территорий.

Американская революция конца XVIII в. вызвала массовый приток колонистов во вновь осваиваемые районы, и этот процесс сопровождался систематическим отчуждением земель у аборигенов с одновременным образованием особых районов поселения индейцев — ре­зерваций. Когда после англо-американской войны 1812—1814 гг. военная угроза. Британской Северной Америке фактически исчезла, управление индейскими делами перешло в 1830 г. от военных к гражданским властям. Свою задачу последние видели не просто в обеспечении мирных отношений с индейцами, но и в осу­ществлении «цивилизаторской» миссии — превраще­нии аборигенов в оседлых жителей на манер европей­ских колонистов.

После образования доминиона Канада в 1867 г. была сформулирована политика в отношении приобретения земель, населенных аборигенами и перешедших в 1869 г. от Компании Гудзонова залива, под суверенитет канад­ских властей (так называемая Земля Руперта). Эта по­литика также предполагала своего рода «выкуп» суще­ствовавших у индейцев исконных прав на занимаемые ими земли с целью дальнейшего развития колониза­ционного процесса.

Затем последовал период заключения так называе­мых индейских договоров, оформлявших уступки огром­ных территорий, на которые претендовали канадские власти. В итоге, начиная с договора № 1, подписанного в 1871 г. относительно восточной части Манитобы, до договора № 11, подписанного в 1921 г. относительно района долины р. Маккензи, коренное население было вынуждено формально уступить обширные территории правительству доминиона. Обычными условиями дого­воров были двусторонние обязательства: индейцы «пе­редавали» или «уступали» земли, открываемые для ко­лонизации, и сохраняли мир и доброе согласие с властя­ми и поселенцами, а власти в свою очередь брали обязательства по отношению к так называемым статус­ным, или договорным, индейцам. Обязательства включи­ли прежде всего выделение резервированных земель для проживания индейцев, предоставление преимуществ в охоте и трапперстве, денежную и прочую помощь для поддержания хозяйственной жизни, организацию обра­зования и т. д. Если взять для примера договор № 4, подписанный в 1874 г. правительством и общинами кри и сото (передавалась часть нынешней провинции Саскачеван), то размер резерваций устанавливался в расчете 1 кв. миля (260 га) на семью из пяти человек. Денежные субсидии включали единовременный дар в 25 долл. каждому вождю и 12 долл. каждому члену общины. Занимавшимся охотой индейцам полагались ежегодные поставки небольшого количества пороха, пуль и другого снаряжения. Тем, кто занимался земле­делием, выделялся некоторый инвентарь, скот и семена.

Вся политика взаимоотношений властей с индейцами на протяжении более ста последних лет строилась на той основе, что «примитивные» институты и образ жизни аборигенов должны неминуемо трансформироваться, как только коренное население познает блага цивилиза­ции, и эта трансформация должна завершиться асси­миляцией аборигенов окружающим евроканадским об­ществом.

К 1923 г. было заключено более 10 договоров с аборигенными народами, по которым они уступили зем­ли правительству в обмен на определенные платежи, подарки, услуги и право поселения в резервациях. В по­давляющем большинстве собственность и права индей­цев ущемлялись при подписании договоров, что с самого начала стало источником споров и недовольства индей­цев. К тому же правительство не выполняло взятые на себя обязательства. Чаще всего нарушалось право ин­дейцев на охоту в определенных районах и на ры­боловный промысел на уступленных, но еще не за­нятых белыми поселенцами землях.

Со временем все больше распространялась практика отказа федеральных властей подписывать какие-либо договоры с индейцами и ставка на своего рода «явоч­ное» освоение территорий, где проживали аборигены. В результате в пределах границ Канадского доминиона оказались огромные территории, вообще не охваченные договорными обязательствами. Это прежде всего суб­арктические регионы от Ньюфаундленда, Лабрадора и северного Квебека на востоке до Северо-Западных тер­риторий, Юкона и Британской Колумбии на западе.

После второй мировой войны вопрос о положении коренного населения стал предметом рассмотрения спе­циальной комиссии сената и палаты представителей. Результатом ее деятельности было принятие в 1951 г. но­вого закона, так называемого Индейского акта, который устранил некоторые явно дискриминационные и откро­венно ассимиляционистские положения прежнего зако­нодательства. В частности, правительство предоставило коренным жителям страны некоторые возможности местного самоуправления через советы общин. Однако всеми делами в индейских резервациях и поселениях по-прежнему управляли специальные служащие феде­рального правительства, так называемые индейские агенты. По-прежнему сохранялось деление индейцев на статусных и нестатусных, и только за первыми призна­вались права на владение землей в резервациях, закреп­ленных за определенными племенными группами и об­щинами. Только статусные индейцы освобождались от налогов на землю и имели право выбирать местные органы в индейских резервациях. Сохранились ограни­чения на участие коренных жителей в федеральных выборах. Закон 1951 г. по мере нарастания индейского протеста все больше превращался в символ дискрими­нации аборигенов и образец расистского законодатель­ства.