Часть V

Майя: создатели государственного письма.

[…]
Индейцы майя освоили в древности и продолжают населять области, охватывающие территории южных штатов Мексики (Чьяпас, Табаско, Кампече, Юкатан, Кинтана-Роо), Гватемалы, Белиза, севера Гондураса и Сальвадора. Этот ареал делится на три четко различимых по климатическим и культурно-историческим особенностям региона. Северная область - полуостров Юкатан, сформированный известняковой платформой, - отличается засушливым климатом, бедной почвой и отсутствием рек. Единственные источники пресной воды - карстовые колодцы сеноты. Центральная область включает южные мексиканские штаты, а также Белиз и гватемальский департамент Петен. Эту область составляют низменности, изобилующие естественными водоемами и пересекаемые крупными реками - Усумасинта, Мотагуа и др. Здесь растут влажные тропические леса с богатым выбором съедобных плодов и растений. В сельве водится множество животных, птиц и рептилий. Как и на севере, здесь практически нет полезных ископаемых. К южной части относится горная часть мексиканского штата Чьяпас и Гватемальское нагорье, образованное горными цепями высотой до 4000 м. Эта территория покрыта хвойными лесами и отличается умеренным климатом. Здесь встречаются различные минералы - жадеит, нефрит, обсидиан, пирит, киноварь, - ценившиеся майя и служившие предметами торговли.
[…]
Характерной климатической особенностью всех областей, заселенных майя, является смена сухого и дождливого сезонов, требующая точности в определении времени посева, что невозможно без развития астрономических знаний и календаря.

Периодизация культуры майя.

Датировка - Период
... - 1500 г. до н.э. - Архаический
1500-800 гг. до н.э. - Ранний формативный
800-300 гг. до н.э. - Средний формативный
300 г. до н.э. - 150 г. н.э. - Поздний формативный
150-300 гг. н.э. - Протоклассический
300-600 гг. н.э. - Раннеклассический
600-900 гг. н.э. - Позднеклассический
900-1200 г. н.э. - Ранний постклассический
1200-1530 гг. н.э. - Поздний постклассический

Много неясного остается в вопросе заселения непосредственно земель майя. Некоторые данные позволяют предполагать, что некие группы протомайя пришли с севера, следуя вдоль побережья Мексиканского залива, вытесняя или смешиваясь с местным населением. Между 2000 и 1500 годами до н.э. они стали расселяться по всей зоне, распадаясь на различные языковые группы. В I-II тысячелетиях до н.э. возникает цивилизация ольмеков, которая к началу нашей эры прекращает свое существование, уступая место своим культурным наследникам.
В VI-IV веках до н.э. в центральной области майя появляются первые городские центры с монументальной архитектурой (Накбе, Эль-Мирадор, Тикаль, Вашактун), отличающиеся грандиозностью построек. В этот период городская планировка приобретает характерный для более поздних городов майя вид: приспособленное к рельефу сочленение самостоятельных, астрономически ориентированных акрополей, представляющих собой прямоугольную площадь, окруженную храмовыми и дворцовыми постройками, поднятыми на платформы.
Классический период - III-IX века н.э. - это время окончательного оформления и расцвета культуры майя. На всей территории майя возникают городские центры с подчиненными территориями - города-государства. Как правило, подчиненные города отстояли от центра не далее 30 км, что, видимо, было обусловлено проблемами коммуникации из-за отсутствия тягловых животных в регионе. Население наиболее крупных городов-государств (Тикаль, Калакмуль, Караколь) достигало 50-70 тысяч человек. Правители больших царств носили титул ахав, а подчиненные им центры управлялись местными правителями - сахалями. Последние, очевидно, не были назначаемыми чиновниками, а происходили из местных правящих родов. Можно предположить и существование сложной дворцовой иерархии, в которой выделялись писцы, чиновники, церемониймейстеры и др. Особую группу составляли жрецы, также выполнявшие различные функции. Одни являлись идеологами, даже претендовавшими на власть, другие скорее выполняли роль шаманов - ясновидцев, "видящих", или целителей. Были и жрецы-ученые, занимавшиеся астрономией, математикой, письмом и историей. Для прорицаний использовались психоделические практики. Обо всем этом нам сообщают иероглифические тексты на керамических сосудах майя V-IX веков.
Несмотря на развивающуюся структуру социальных отношений, власть в городах-государствах продолжала передаваться по родоплеменной схеме, что находило свое выражение в пышном культе обожествленных царских предков. Любопытно, что, согласно иероглифическим текстам, власть в городах-государствах майя в некоторых случаях могла принадлежать и женщинам. Свидетельством тенденции к централизации власти в классический период становится и то, что ритуальная игра в мяч, возникновение которой восходит ко временам внутриплеменной ротации власти и коллективного принятия решений, узурпируется правителями столичных центров.
Основу общества составляли свободные общинники, селившиеся семейными домовладениями иногда вблизи городов, а иногда и на значительном удалении, что было связано с характером землепользования и необходимостью смены (из-за потери урожайности) обрабатываемых каждой семьей посевных участков каждые четыре года. Общинники участвовали в общественных работах, когда были свободны от посевов и сборов, и в военных кампаниях. Только в постклассический период начала выделяться особая прослойка полупрофессиональных воинов - хольканов, которые даже требовали от общины "услуг и подношений".
В иероглифических текстах часто упоминаются военачальники. Войны носили характер кратковременных набегов для разорения противника и иногда захвата пленников. Судя по текстам, войны в регионе велись постоянно, усиливая одни города, ослабляя и подчиняя другие. Данных о рабовладении у классических майя нет. Если рабов и использовали, то лишь в качестве домашних слуг.
Сведения о правовой системе майя отсутствуют. Складывается впечатление, что общественные отношения регулировались традиционными общинными нормами.
Общественная организация майя классического периода формально продолжала сохранять родо-фратриальную структуру. И потому акрополи и городские ансамбли носили "генетический" характер, то есть были связаны только с конкретными представителями того или иного рода. Именно это обстоятельство становилось причиной периодического запустения отдельных акрополей. Здесь же кроется и объяснение "таинственного оставления" центров майя в X веке, когда жители "вдруг" покидают величественные города, исчезают в густой сельве или уходят в горы, а политическая жизнь замирает. Как и почему это произошло?
Дело в том, что в конце IX века на территорию майя вторгаются захватчики. Ведется немало споров о том, кем являлись эти воинственные пришельцы - были ли это тольтекские войска или же родственные майя, но подчиненные тольтекам западные племена? Как бы то ни было, тактический расчет захватчиков строился на уничтожении правящей элиты майя, связанной кровным родством с захороненными в пределах акрополей родовыми предками. Без такой связи между живыми и мертвыми город утрачивал значение символа власти. Вместе с тем, никакой чужак не мог претендовать на власть в городе, восходя на пирамиду, в которой находилось погребение не его предка. Города майя превратились в величественные памятники мертвым. После отчаянного сопротивления те, что остались в живых, но лишились своих правителей, вынуждены были вернуться к общинной форме существования и традиционному образу жизни - правда, уходя в более безопасные места. В результате к Х веку население центрального района майя сократилось в 3-6 раз, а городские центры окончательно пришли в запустение. […]
На Юкатане кризис конца классического периода не привел к сокращению населения и падению городов. Однако в ряде случаев наблюдается переход гегемонии от старых классических центров к новым. Процессы социальных и политических изменений после разрушения тольтеками традиционной для майя системы городской власти наблюдаются в постклассический период в таких городах, как Чичен-Ица тольтеков в X-XIII веках; Майяпан под правлением Кокомов в XIII-XV веках; постклассический Мани, в подчинении которого в XVI веке находилось 17 городков и селений. К моменту появления испанцев на юго-востоке Юкатана сформировалось государство Акалан (майя-чонталь), где уже выделился столичный город Ицамканак с подчиненными 76 городами и селениями. Здесь располагалась администрация, храмы, 100 домов из камня, четыре квартала со своими покровителями и их храмы, совет глав кварталов.
Конфедерации городов при выделяющейся столице стали новым типом политико-территориальных образований, контролировавших политическую, административную, научную и религиозную сферы жизни. В духовной сфере концепция реинкарнации уходит в область религиозной абстракции, что позволяет городам (возникающим столицам) сохранять свои функции и после смены власти. Междоусобные войны становятся нормой, город приобретает оборонительные характеристики. Одновременно происходит рост территории, усложнение систем контроля и защиты.
В обществе юкатанских майя существовало и рабовладение, привнесенное тольтеками. Рабов использовали для переноски тяжестей и для домашней работы, но чаще приобретали для принесения в жертву. Была развита торговля рабами.
В горной Гватемале с наступлением постклассического периода распространяется так называемый "майя-тольтекский стиль". Очевидно, что проникшие науакультурные группы были, как и на Юкатане, ассимилированы местным населением. В результате образовалась конфедерация четырех племен майя - какчикелей, киче, цутухиль и рабиналь, - подчинившая в XIII-XIV веках различные майя- и науаязычные племена горной Гватемалы. Однако в результате междоусобиц конфедерация вскоре развалилась, что произошло почти одновременно с вторжением астеков и появлением испанцев в начале XVI века.

Как майя вели своё хозяйство.

Майя практиковали экстенсивное подсечно-огневое земледелие с выжиганием и регулярной сменой участков. Главной культурой были маис, или кукуруза, и фасоль - они составляли основу рациона. Особую ценность представляли бобы какао, использовавшиеся и в качестве обменной единицы. […]
В классический период майя активно применяли ирригацию и другие способы интенсивного земледелия, в частности так называемые "приподнятые поля", схожие со знаменитыми астекскими чинампами. Данная техника заключалась в том, что в долинах рек создавались искусственные насыпи, которые при разливах возвышались над уровнем воды и задерживали ил. Тем самым участки получали достаточно воды, что значительно повышало их плодородие. Для повышения урожайности использовался прием одновременного засевания участка маисом и бобовыми, что создавало эффект удобрения почвы. […]
Землевладение, в силу характера землепользования, продолжало оставаться общинным. Институт зависимого населения был развит мало. Главной сферой его применения могли быть плантации долголетних культур - какао, фруктов, - находившиеся в частной собственности.
Торговцы в Мезоамерике издревле занимали особое положение. Параллельно они занимались еще и шпионажем. Но в классический период аристократия концентрирует в своих руках торговлю ценными предметами, бобами какао и минералами, используемыми для изготовления украшений и ремесленных изделий, - обсидианом, "зеленым камнем" (разновидности нефрита и жадеита) и др. В качестве монеты использовались красные раковины, кусочки нефрита и уже упоминавшиеся зерна какао. Торговые пути пролегали как по суше, так и по рекам и морям, они пересекали все земли майя и уходили далеко на чужие территории - вплоть до нынешней Панамы. Можно предположить, что особое значение придавалось развитию водных грузоперевозок - из-за отсутствия тягловых животных. Вместе с тем, развитию сети дорог сакбе майя придавали исключительное значение, но колесо так и не нашло своего полноценного применения, хотя и было известно. Так, например, на Юкатане археологами был обнаружен древний каменный каток для укладки насыпных дорог. Известны и игрушки на колесиках.

Архитектура. Наивысшего расцвета архитектура майя достигает в классический период, когда активно воздвигаются церемониальные комплексы, условно называемые акрополями, с пирамидами, дворцовыми сооружениями и стадионами для игры в мяч. Строения группировались вокруг центральной прямоугольной площади. Здания возводились на массивных платформах. При строительстве использовался так называемый "ложный свод": каменная ступенчатая кладка, при которой высокая крыша постепенно сужалась кверху. […]
Выделяются два типа построек: дворцы и храмы на пирамидах. Дворцы представляли собой длинные, как правило одноэтажные здания, стоявшие на платформах и иногда имевшие несколько ярусов. При этом переход по анфиладам комнат напоминал лабиринт. Окон эти здания не имели, и свет мог попадать внутрь помещения сквозь дверные проемы и специальные вентиляционные отверстия. Возможно, что дворцовые постройки отождествлялись с длинными ходами пещер. Почти единственным примером постройки в несколько этажей является дворцовый комплекс в Паленке, где, кроме того, еще и возведена башня.
Храмы ставились на пирамидах, высота которых иногда достигала 50-60 м. К храму вели многоступенчатые лестницы. Пирамида воплощала гору, в которой находилась легендарная пещера прапредков. Поэтому здесь же могло помещаться элитное захоронение - иногда под пирамидой, иногда в ее толще, а чаще сразу под полом храма. В некоторых случаях пирамида возводилась непосредственно над естественной пещерой. Сооружение на верху пирамиды, условно называемое храмом, не обладало эстетикой внутреннего пространства, которое было весьма ограниченным. Функциональное значение имел дверной проем и помещавшаяся у стены напротив этого проема скамья. Храм служил лишь обозначением выхода из пещеры прапредков, о чем свидетельствует его внешнее убранство и иногда связь с внутрипирамидальными погребальными камерами.
В период постклассики появляется новый тип площади и сооружений. Ансамбль организуется вокруг пирамиды. По бокам площади возводятся крытые галереи с колоннами. В центре располагается небольшая церемониальная платформа. Появляются цомпантли - платформы для стояков с жердями, унизанными черепами. Сами сооружения значительно сокращаются в размерах, иногда вплоть до несоответствия человеческому росту.
[…]

О чём писали древние майя.

Греки рассматривали древнее рисуночное письмо египтян с благоговейным удивлением, как нечто священное. "Отец истории" Геродот, живший в V веке до н.э., назвал его "священными знаками". Климент Александрийский, раннехристианский теолог, пустивший в ход слово "иероглифы", именовал это письмо не иначе как "священными вырезанными знаками". Исследователь древних цивилизаций Герман Гессе был совершенно прав, когда писал: "У всех народов слово и письменность представляют собой нечто священное и магическое; наименование, равно как и написание, первоначально было магическим действием, магическим обладанием природой посредством духа, и повсеместно дар письма почитался божественным откровением. У большинства древних народов письмо и чтение считались священными. Тайным искусством, составляющим привилегию жречества; было великим и необыкновенным событием, если какой-либо молодой человек решался изучить это сообщающее особую силу искусство. Такое давалось нелегко, такое давалось немногим, а искуплением тут могли служить лишь посвящение и жертва. С точки зрения нашей демократической цивилизации, духовная жизнь была тогда чем-то более редкостным, но и более благородным и священным, нежели сегодня, она находилась под защитой божества и предназначалась не каждому, к ней вели трудные пути, она не давалась зря. Мы способны лишь отдаленно представить себе, что значит в культурах, устроенных строго иерархически, среди полностью неграмотного народа, владение тайной письма! Это - величие и власть, это черная и белая магия, талисман и волшебный жезл!
[…]
Тексты майя писались на стенах, лестницах, притолоках каменных строений - пирамид, храмов и дворцов. Наносились на стелы и алтари, ставившиеся перед величественными зданиями. (Одна из наиболее ранних надписей майя обнаружена на стеле 29 из Тикаля, содержащей дату 292 г. н.э.) Эти надписи еще называются "монументальными". Они, как правило, носили официально-парадный характер.
[…]
В настоящее время известны четыре сохранившиеся рукописные книги майя...
Дрезденский кодекс представляет собой полоску индейской бумаги длиной 3,5 м, высотой 20,5 см, сложенную гармошкой в 39 страниц. Рукопись была создана ранее XIII века на Юкатане, откуда ее вывезли в Испанию для подношения императору Карлу V в числе прочих даров... Бессмысленная бомбардировка англичанами Дрездена в конце Второй мировой войны нанесла рукописи сильный ущерб. Она отсырела в затопленном подвале, из-за чего краски частично смылись или отпечатались на соседних страницах...
Парижский кодекс представляет собой полосу индейской бумаги общей длиной 1,45 м и высотой 12 см, сложенной в 11 страниц. Начальные страницы полностью стерты. Рукопись относится к периоду правления династии Кокомов на Юкатане, что соответствует XIII-XV векам. […]
Мадридский кодекс был написан никак не раньше XV века. Он состоит из двух отрывков бумаги высотой 13 см, без начала и конца, составляющих полосу длиной в 7,15 м, сложенную в 56 страниц. Последние исследования бумаги показали, что некоторые страницы рукописи были реставрированы индейцами уже после появления испанцев, и вставки выполнены уже на европейской бумаге. […]
И, наконец, кодекс Гролье, находящийся в частном собрании в Нью-Йорке. Это скорее фрагменты 11 страниц без начала и конца. Впервые опубликовавший ее в 1973 году знаменитый американский археолог Майкл Ко датирует документ XIII веком. Очевидно, что эта майяская рукопись, происхождение которой неизвестно, была составлена под сильным влиянием тольтеко-миштекского стиля. Об этом свидетельствует специфическая запись цифр и особенности утративших майяскую пластику изображений. Некоторые специалисты даже оспаривают подлинность этого документа.
Стоит заметить, кстати, что в последнее время сложилось стойкое предубеждение против всяких сведений о новых майяских рукописях. Подделок действительно чрезвычайно много, но вместе с тем не следует сразу же пренебрегать неожиданными новинками.
[…]
Совершенно очевидно, что, хотя до нас и дошли книги лишь позднего периода истории Юкатана, это не значит, что майя не писали их значительно раньше. К счастью, искусство этого народа сохранило для нас множество изображений, так или иначе связанных с темой книг. Это рисованные и скульптурные изображения развернутых и сложенных кодексов. Письменных приборов и складных футляров-пюпитров.
Как же выглядела рукописная книга майя? Как уже ясно из описания, она являла собой длинную, иногда даже очень (один из рисуночных миштекских кодексов достигает 13,55 м), полосу из индейской бумаги, которая приготовлялась из коры одной из разновидностей фикуса. Эту длинную полосу складывали наподобие гармошки или веера таким образом, что на ширину каждой страницы приходилось в среднем от 9 до 12 см. […]
Чтобы книга не мялась, ее в сложенном виде покрывали "обложками" - двумя деревянными, иногда обтянутыми ягуарьей шкурой, дощечками, которые скреплялись ремешками-застежками.
[…]
В сценах, представленных на расписных сосудах майя классического периода, книги изображались в виде свешивающейся ленты с цифровой записью.
Во время многих обрядов и праздников книги торжественно доставляли в специальных каменных шкатулках, придавив сверху тяжелой (весом до 10 кг) крышкой, реалистично выполненной в виде рельефного лица человека. По всей видимости, это могли быть своеобразные "Книги мертвых", где речь шла о возрождении душ усопших. Мы можем говорить об этом, так как подобная шкатулка появляется в изображении на другом керамическом сосуде. Ее держит в руках обезьяна-писец. Позади обезьяны сидит помощник, из-под руки которого высовывается полоса книги с цифровыми знаками. Текст на сосуде посвящен моменту выхода души из преисподней - для очередного возрождения в младенце. Не исключено, что в шкатулках хранились и так называемые "книги судеб", по которым предсказывались судьбы младенцев. Такие предсказания имели большое значение для индейцев.
Каменные шкатулки использовались в исключительных случаях - среди археологических находок их очень мало. Однако книгами майя должны были пользоваться постоянно, и для этого существовали специальные "пюпитры". На языке майя они так и назывались - мабен, что означало "баул или секретер, где пишут и хранят бумаги".
[…]
Естественно, что разворачивать многометровую рукопись целиком было бы страшно неудобно. "Листание" же страниц "по-европейски" попросту не имело никакого смысла, как, впрочем, и свертывание рулонов, поскольку рукописи читались не "постранично", а "пораздельно". Дело в том, что содержание книги состояло из отдельных тематических разделов, которые в пространственном отношении охватывали лишь по несколько страниц. Кроме того, раскрыв книгу майя, мы видим, что каждая страничка горизонтально как бы поделена на три части - "параграфы". Параграф легко узнать по расположенному в его начале вертикальному столбцу знаков дней и небольшому рисунку в сопровождении иероглифического текста.
В подобной организации рукописи была, безусловно, своя логика. Во-первых, "листание" в нашем понимании рукописи было крайне неудобно со всех точек зрения, но особенно во время нанесения текста и рисунка - поскольку писцу было необходимо следить за композиционным пространством, а краске нужно было дать время для высыхания (а накладывалась она весьма толстым слоем). Во-вторых, жрецу предпочтительно было раскладывать сразу весь раздел, чтобы видеть и читать его целиком. И потому совсем не случайно тематические разделы занимают в среднем по семь страниц, общей длиной примерно 70-80 см.
[…]
Другим важным объектом с текстами древних майя считаются расписные глиняные сосуды.
[…]

История дешифровки текстов майя: Шерлок Холмс, Юрий Кнорозов и другие.
[…]

«Судьба, завидуй!» Парадоксы Кнорозова.

[…]
Не имеют ничего общего между собой дешифровка исторических систем письма (в частности, майя) и дешифровка секретных шифров. В древних текстах знаки стоят в обычном порядке, но чтение их забыто, а язык либо неизвестен, либо сильно изменился. В шифрованных записях известные знаки замещены другими, порядок их смешан, а язык должен быть известен. Таким образом, общим при обеих дешифровках можно назвать лишь конечный результат - достижение понимания записанного текста. Все остальное различно: и общая научная подготовка дешифровщика, и необходимый для обработки объем текста, и методологический подход. […]
Дешифровка проводилась на основе трех сохранившихся иероглифических рукописей майя - Парижской, Мадридской и Дрезденской. Оказалось, что в текстах всех трех рукописей встречается 355 самостоятельных знаков. Это позволило Кнорозову определить тип письма как фонетический, морфемно-силлабический - то есть каждый знак майя читался как слог. Слоги могли быть следующих типов:
- гласный;
- гласный-согласный;
- согласный-гласный;
- согласный-гласный-согласный.
[…]
Для удобства исследования текст приходится рассматривать как ряд морфем, расположенных в последовательности, свойственной данному языку. Как известно, все морфемы делятся на корневые и служебные. С помощью служебных морфем образуются словоформы и осуществляется связь между словами в предложении. Надо заметить, что в одной словоформе редко бывает более пяти морфем. Каждому ясно, что служебных морфем в языке очень мало по сравнению с корневыми. Поэтому частота наиболее употребимых служебных морфем в обычном тексте должна намного превышать частоту корневых морфем.
[…]
По своей позиции в строке иероглифы были разделены на шесть групп. Проанализировав их сочетаемость с переменными и полупеременными знаками, Кнорозов сумел выделить иероглифы, передававшие главные и второстепенные члены предложения. Стало ясно, что переменные знаки в составе иероглифов должны были передавать аффиксы и служебные слова (частицы, предлоги, союзы).
После этого, на основании определения грамматических референтов иероглифов и отдельных переменных и полупеременных знаков, на следующем этапе уже не составило особого труда предположить общий смысл типов предложений (их оказалось пять), в которых члены предложения комбинировались в достаточно жесткой последовательности: сказуемое - дополнение - подлежащее - определение - обстоятельство.
[…]

Что представлял собой древний город майя Паленке?

[…]
Название "Паленке" по-испански означает всего лишь "плетень" или "частокол". Сами майя называли свой город "Каменным Домом Змея". […]
Паленке возведен в отрогах Чьяпасских гор, образующих естественное плато, как бы приподнятое примерно на 70-метровую высоту. Таким образом, с юга и востока город прикрыт горным массивом. Вместе с тем, он доминирует над низинами и болотами, тянущимися с западной и северо-западной сторон вплоть до побережья Мексиканского залива. По этой неширокой (до 80 км) полосе на стыке трех современных мексиканских штатов Чьяпаса, Табаско и Кампече издревле проходили пути, связывавшие основную территорию с полуостровом Юкатан. Под контролем оказывались и прибрежные воды, где проходили главные торговые пути. С высоты Паленке прекрасно просматривалась вся округа, вплоть до моря, и потому никто не мог незаметно напасть на защищенный с тыла горами и воздвигнутый на обрывистой платформе город, ни пройти мимо него. Стратегически выгодная платформа была облюбована местными жителями еще до появления майя - археологи обнаружили здесь фрагменты керамики, датируемые концом I тысячелетия до н.э. Но расцвет "Каменного Дома Змея" наступил лишь в VII веке. Самая ранняя из обнаруженных здесь исторических дат указывает на 638 год, а самая поздняя на 785.
По мнению некоторых археологов, общие размеры Паленке вполне могли достигать 16 км2, а население насчитывало несколько тысяч человек. […]
Архитектора и строительным рабочим пришлось немало потрудиться, чтобы выровнять основные неровности рельефа и разобраться с руслами ручьев и речушек, доставлявших жителям горных районов немало неприятностей, - особенно в паводки. Одну из речушек, протекавшую прямо по центральной площади города, даже пришлось заключить в каменную трубу, чтобы избежать подмыва дворцовых зданий.
Дворцовый ансамбль расположен с восточной стороны Главной площади. Это самое значительное сооружение города, возведенное на платформе, длина которой составляет около 100, ширина 75 м, а высота - до 9 м. Надо заметить, что архитектура Паленке не очень характерна для классических городов майя, как правило, состоявших из типичных акрополей. Но в целом она сохраняет все основные мезоамериканские характеристики, что косвенно указывает на стремление архитекторов к намеренной архаизации канонов. На платформе дворцового комплекса Паленке были возведены многочисленные постройки, расположенные вокруг внутренних прямоугольных двориков. Сам комплекс отчасти напоминает лабиринт - благодаря многочисленным переходам, лестницам и даже этажам.
Уникальным сооружением считается и четырехэтажная прямоугольная башня, возвышающаяся над комплексом. Вообще майя строили башни - остатки одной из них в 2001 году были обнаружены нашей экспедицией в местечке Койтес, вблизи селения Эль-Тесоро на границе Кинтана-Роо и Кампече. Но башня Паленке отличается от своих соседей монументальностью. Мнения о ее назначении у специалистов расходятся. Одни обоснованно полагают, что это была сторожевая башня, а другие не менее обоснованно видят в ней своеобразную обсерваторию.
Другая особенность Паленке проявилась в некоторых декоративных деталях архитектурного стиля - почти полном отсутствии стел с алтарями и, вместе с тем, невероятном обилии росписей и рельефов на колоннах и на стенных панелях... но главной "нестандартной" особенностью Паленке стали погребальные сооружения, который явно строились до возведения над ними пирамиды и храма. Такие гробницы обнаружены в Храме XVIII-A, в Храме Прекрасного рельефа, в Храме Льва, в Храме Креста и т.д.

Правитель из саркофага Храма Надписей.

Саркофаг правителя майя был найден Альберто Русом в склепе внутри 20-метровой пирамиды так называемого Храма Надписей. К погребальной камере сверху, от пола храма, вела лестница, которая, как оказалось, сразу же после захоронения была засыпана каменными блоками и землей. Склеп и саркофаг были заложены уже при строительстве пирамиды Храма Надписей, а лестница использовалась лишь в момент помещения в саркофаг умершего правителя. У входа в гробницу в каменный ящик были помещены сопровождающие - пять юношей и девушка, явно умершие насильственной смертью. После этого лестница как символ входа в пространство мертвых была перекрыта навсегда. Погребальная камера представляла собой помещение 7 м в длину, 3,75 м в ширину и 6,50 м в высоту. На стенах были помещены изображения девяти персонажей, условно названных "владыками ночи". Посреди усыпальницы находился выполненный из единого каменного блока саркофаг, размеры которого составляют 3х2,10х1,10 м. Он был установлен на шести кубовидных ножках. Все элементы поверхности саркофага были покрыты рельефными текстами и росписями. Судя по почерку и по организации пространства, нанесением надписей занимались два человека - один опытный мастер, а другой - явно подмастерье.
Крышка саркофага представляла собой каменную панель весом почти в 5 т и размерами 3,80х2,20х0,25 м.
Верхняя ее поверхность также была покрыта барельефами. Сверху лежали три каменные топорика (такие обычно подвешивали на пояс), кусочки нефрита и раковины. Под саркофагом, в качестве подношения, лежали две скульптурные человеческие головы, выполненные в натуральную величину. Они были явно отбиты от целых статуй. Существует предположение, что одна из голов изображает самого похороненного правителя. Там же стояло несколько сосудов без росписи, видимо, для ритуальной пищи.
В самом саркофаге в вытянутом на спине положении лежал скелет мужчины 40-50 лет. Череп его оказался разбитым. Останки были густо покрыты яркой пурпурной краской и буквально усыпаны нефритовыми украшениями: диадема, трубочки для прядей волос, серьги, погребальная мозаичная маска, подвески, ожерелья, браслеты... Одна нефритовая бусина лежала во рту умершего. У ног находилась нефритовая статуэтка, изображавшая бога солнца. В гробнице присутствовали все атрибуты власти древних майя: скипетр, маска, щит.
Самым поразительных оказалось то, что от саркофага к храму наверху пирамиды тянулся так называемый "душепровод" - специальная трубка неясного назначения. Она была выполнена в виде змеиного тела, выходящего прямо в храм. Выходное отверстие, по всей видимости, было замаскировано соответствующей скульптурой. Можно предполагать, что трубка была проведена не только для передачи посланий покойнику, но и для создания специальных акустических эффектов, способных убедить доверчивое население в том, что предки их не забывают. […]
Альберто Рус был, безусловно, прав, когда отмечал, что усыпальница в пирамиде Храма Надписей является исключительным сооружением.
Подробное изучение уникального саркофага подтвердило догадки о том, что и архитектура, и убранство погребальной камеры, созданные в классический период цивилизации майя, носили явно архаизированный характер - жрецы Паленке пытались детально воссоздать древние представления о легендарной прародине предков, о "Семи Пещерах". Основная идея оказалась воспроизведенной на лицевой стороне крышки саркофага.
[…]
Как считал Ю.В.Кнорозов, который и начал работу над текстами саркофага Паленке, представления о стране предков, отраженные в этих текстах и изображениях, уже в классический период считались устаревшими. Отдельные элементы восходят к традициям чуть ли не собирательства и раннего земледелия. Видимо, существовавшие в те времена легенды сохранили память о хозяйстве времен ухода с прародины и обнаружения новых, богатых на еду земель.
[…]

В поисках прекрасной госпожи.

Прочтение в конце 80-х годов некоторых текстов на саркофаге, помимо основной информации, привело нас к выводам о существовании захоронения некой дамы, "близкой" правителю из Храма Надписей, по имени "Дева из рода Гуакамайи".
[…]
Мы все больше узнавали о таинственной даме, как вдруг, наконец, мексиканские археологи обнаружили женское погребение, которое вызвало изумление у всех зарубежных археологов, но не у нас. […]
Погребение было найдено археологами Арнольдо Гонсалесом и Фанни Лопес в пирамиде храма, который получил название Храм Красной Царицы, - женский скелет был буквально засыпан киноварью. Самое поразительное, что пирамида с Храмом Красной Царицы располагалась в непосредственной близости от Храма Надписей, буквально примыкала к нему, составляя часть ансамбля. Вход в погребальное помещение располагался с южной стороны, и к нему вели пять ступеней.
Расположенная внутри пирамиды погребальная камера была почти полностью заполнена каменным монолитным саркофагом прямоугольной формы. Размер саркофага составлял 3х2,10х1,10 м - то есть точно совпадал по размерам с саркофагом правителя. Совершенно очевидно, что создавались саркофаги одновременно. Существенные различия обнаруживались в декоре. Во-первых, верхняя крышка-панель не имела никакого орнамента и размеры ее составляли 2,45х1,18 м. На крышке лежала курильница, в нише были обнаружены три свистульки, а в углу камеры - три сосуда, в которых, возможно, была пища. Не было росписей и на самом саркофаге.
С восточной стороны в узком промежутке между стеной камеры и саркофагом был обнаружен скелет женщины 35-40 лет и ростом 1,58 м. С западной стороны лежал скелет мальчика 7-12 лет.
В саркофаге, под слоем красной краски, оказалась женщина в вытянутом на спине положении, головой на север. К моменту смерти ей было 35-40 лет. Ее рост составлял 1,65 м, череп был деформирован, как это практиковалось у знатных майя. Судя по некоторым антропологическим признакам, при жизни она обладала плотной комплекцией.
Найденный в захоронении инвентарь полностью подтверждает гипотезу ее царского происхождения: богатые украшения (ручные и ножные браслеты, ушные вставки, головные украшения), 1250 нефритовых пластинок, из которых некогда была сложена погребальная маска. Здесь же, на теле и вокруг него, находились изделия из нефрита, жемчуга, обсидиановые ножички, костяные иглы, раковины.
Итак, погребение царицы стало вторым по богатству после погребения правителя. К нему, как и в Храме Надписей, вела лестница, оба тела были помещены в каменные монолитные саркофаги - практически уникальный случай для зоны майя. И в первом, и во втором погребении были найдены сопровождающие захоронения. У обоих присутствовали мозаичные маски и богатый инвентарь.
Захоронения отличаются по следующим признакам. Если Храм Надписей был сооружен ради погребения, то Храм Красной Царицы был приспособлен к погребению позже. Погребальная камера и прочие сооружения во втором случае имеют более скромные размеры, нежели в первом. Но самым важным отличительным штрихом является полное отсутствие декора и каких бы то ни было надписей.
Обнаружение погребения таинственной дамы только добавило загадок, связанных с ее происхождением. Дело в том, что перечисленные характеристики, с одной стороны, подтверждают высказанное на основании анализа текстов предположение о том, что у правителя была жена, претендовавшая на власть и, возможно, убитая после его смерти. При этом, если допускать, что она была законной супругой правителя, остается непонятным постоянное присутствие в ее имени титула zac ch-up - "дева" иди "ненастоящая женщина"... Какими бы ни были обстоятельства смерти таинственной дамы - естественной или насильственной, - ее явно хоронили второпях, без полагавшейся царице почета и уважения.
[…]

Уйти, чтобы вернуться.

[…]
Все памятники монументальной скульптуры и архитектуры Древней Америки, начиная с ольмеков и вплоть до астеков, были подчинены одной-единственной цели - передать идею цикличного возрождения душ умерших. Считалось, что, умирая, человек отправлялся к своим предкам, на далекую прародину, располагавшуюся в пещерах где-то на севере.
[…]
Есть немало свидетельств того, как индейцы майя поддерживали родовую связь "по крови" между живыми и умершими. С ритуальным кровопусканием связан обряд "нанизывания" на единую веревку - символ Млечного Пути и пуповины, - известный по описанию францисканского монаха Диего де Ланды.
Современному европейцу сложно понять схему наследования души по крови. В привычной нам древообразной разветвляющейся системе родства родственники характеризуются описательно, через отношение к жене или мужу. При этом с каждым поколением дедушки все больше удаляются от внуков. У древних майя, как и у большинства коренных обитателей Американского континента, был распространен совсем иной тип брака, называемый иногда кросс-кузенным. Род представлял собой две постоянно перекрещивающиеся линии двоюродных братьев и сестер, и таким образом все члены рода имели единых общих предков, начиная с дедушек. Более того, через поколение повторялись по женской линии и названия, которыми именовались эти родичи. Так, например, дед по матери, брат жены и внук по дочери назывались одинаково: мам. Это же слово означало и мифического прапредка майя. Словом кик, что буквально означает "кровь", именовали бабку, сестру и внучку. Таким образом, можно представить, как все мужчины рода, именовавшиеся мам, путем ритуального смешивания своей крови протягивали живую нить связи между собой и далеким прародителем, божественным Мамом. Этим актом как бы надстраивались и закреплялись все новые звенья в цепи реинкарнационных воплощений - и одновременно эти звенья заключались в некий замкнутый цикл.
Возрождение души у майя не связывалось ни с какими названиями за грехи и носило нейтральный, чисто наследственный характер. Тело умирало, а высвободившаяся душа отправлялась к прапредкам, чтобы получить в нужный момент новое назначение. При этом вместе с душой рождающийся младенец наследовал социальное положение, физический облик, психические характеристики и родовое имя своего предшественника. У майя и до сих пор сохраняется память о своеобразном обряде крещения, который назывался в древности капут сихил, что означало "родиться снова".

«Совет мудрецов».

Ещё на рубеже нашей эры в Мезоамерике была создана мифологизированная модель мира, полностью подчиненная циклу возрождения души. Об этом, считал Ю.В.Кнорозов, должно было быть объявлено на неком "Совете мудрецов", собравшемся в... 354 году до н.э. Этот "Совет мудрецов" был посвящен не только объяснению модели мира - на нем, в первую очередь, была изложена календарная реформа, согласно которой лунный календарь уступал место солнечному как главному. Совет явно был приурочен к некоему важному астрономическому событию - наподобие прецессионного перехода.
[…]
Откуда мы берем дату - 5 июня 354 года до н.э., конец полнолуния? Она, конечно же, была выбрана не случайно. Сама же дата, записываемая согласно майяской системе как 7.0.0.0.010 Ахав, считается началом исторической эры, означая, что до конца "8000-летия" (1.12.0.0.0.0.0.0) остается ровно 13 "400-летий", то есть 5200 лет.
По всей вероятности, на гипотетический "съезд" должны были собраться мудрецы и астрономы со всей Мексики, Гватемалы, Гондураса и Белиза - поскольку с этого момента во всем регионе начал действовать единый календарь. Кроме того, археологические исследования показывают, что начало нашей эры ознаменовало начало нового цивилизационного этапа по всей Мезоамерике.
[…]

Модель мира майя.

Сущность модели была достаточно проста. Пространство человека делилось на три главных уровня: пространство живых, пространство мертвых и переходное пространство. Определение расположения уровня мертвых по отношению к уровню живых не было постоянным.
Ещё в глубокой древности майя полагали, что мир мертвых находится внизу, под землей, в глубине пещер или могильников, куда удавалось поместить тело покойника. И именно такие представления нашли самое широкое распространение в памятниках местных культур. Однако развитие человеческой мысли привело к тому, что местоположение страны мертвых стали определять по звездному небу - и именно тогда души покойников начали улетать на небеса. По большому счету, мезоамериканцы, как и другие древние народы, не разделяли них и верх по отношению к вневременному пространству потустороннего мира. Однако мир мертвых всегда оставался "пространством позади" человека, что подразумевало, с одной стороны, нижний мир, располагающийся за затылком покойника, а с другой стороны, Полюс мира как место-антипод по отношению к наблюдаемому Солнцу. Судя по иероглифическим текстам, к концу классического периода у майя сложилось достаточно оформленное представление о том, что вниз, в пещерную прародину, покойники отправляются сразу после смерти и там проходят очищение. Оттуда души выходят наверх в виде больших мух, называющихся, как и роман основоположника магического реализма Мигуля Анхеля Астуриаса, "Глаза погребенных". […]
Гармония Вселенной, построенная на взаимозависимости Млечного Пути и зодиакального пояса, выражала цикличность человеческой жизни. Считалось. Что, будучи очищенной и сокращенной до размеров эмбриона, душа возвращается для возрождения откуда-то сверху, из бездны Космоса. Ее изображали в виде "падающей звезды". Отсюда среди майя долго сохранялось поверье, что для того, чтобы забеременеть, женщина должна была подняться ночью на пирамиду и ждать появления "мистического отца". Эти данные, записанные в колониальные времена, конечно же, являются осколками некогда разработанного мифологического комплекса, когда звездный Млечный Путь (Небесная Рептилия или Кецалькоатль) почитался в качестве "Творца всего сущего" и потому мог посылать свою часть - звезду - для воспроизводства жизни.
С миром живых все было достаточно ясно: здесь вставало и светило солнце, существовало пространство, время, предметы, растения и животные, сам же человек рождался, жил в постоянных трудах и опасностях, заботился о природе, вступал в брак и имел детей.
В мире мертвых все было несколько иначе. Во-первых, он являлся антиподом мира живых - здесь всегда было темно, пространства и времени не существовало. Души мертвых людей и животных вели такую же жизнь, как и на земле, но с той существенной разницей, что не знали никаких забот и опасностей.
Однако наибольшие сложности представляло третье - разделяющее и соединяющее - пространство между мирами. Изображали его... весьма реалистически - как верхнюю толщу земли с расщелиной, куда падает душа умершего и откуда пробивается наружу росток новой жизни. Иногда его представляли в виде разинутой пасти - ягуара, рептилии или птицы.
Однако "пересечь" это пространство душа человека могла лишь отделившись от тела, которое навсегда застревало упрятанным где-то в толще переходного уровня или даже оставаясь на территории живых. Естественно. Что чаще всего подобное происходило при смерти тела. Но иногда душа могла отлучиться и во время сна или болезни. И уж совсем в особых случаях подобное могли проделать избранные - колдуны, жрецы и нагуали - с помощью специальных приемов и средств, например, используя психоделики. Как правило, для пересечения этого опасного пространства требовались специальные "связники". К "связникам" относились те представители фауны, образ жизни которых позволяет им менять "среду обитания", то есть самостоятельно перемещаться из живого пространства в мертвое. К ним относились насекомые, рептилии, особенно змеи, и некоторые птицы - одним словом, все те, кто может бывать на земле, под землей, в воздухе, кто может бодрствовать в ночи.
Важным элементом связи между мирами считалось мировое дерево. Его образ также менялся с течением времени. Сначала оно было "пещерным" - своими корнями дерево питалось девственными водами, выходившими из прародины предков; по ветвям и стволу души могли подниматься в мир живых. Позже стало считаться, что оно растет на земле, а уровни его кроны пересекают небесные пространства, доходя до богов верхнего мира.
[…]
Одним из первых шагов в построении модели мира стало определение семантики сторон света. Север у майя расценивался как место далекой прародины, откуда пришли прапредки. На языке майя север назывался хат-аап - "исчезающий позади". Именно с этим исчезающим позади местом и связывалось расположение "того мира", антипода реального, куда попадают души умерших и откуда они в очищенном виде появляются для возрождения. Юг считался направлением движения племени и именовался ma-ho, "большой вход". Восток, откуда появляется солнце, древние майя связывали с идеей жизни и возрождения, а запад, соответственно, примыкал к миру предков.

Млечный Путь: творец сущего.

[…]
Уникальны ли майя в своем видении мировой гармонии? Вообще-то нет. Дело в том, что одной из важнейших проблем ля всех древних астрономов было выявление и сочетание различных астрономических циклов для обнаружения постоянной величины, позволяющей отсчитывать временные отрезки. Удивительно иное: несмотря на разные периоды существования различных древних цивилизаций, системное осмысление астрономических наблюдений и появление первых календарей повсеместно приходится на V-III тысячелетия до н.э. Об этом свидетельствуют записи наблюдений у египтян, вавилонян, китайцев и майя. Так, например, по древнему византийскому календарю, которым даже пользовались на Руси с X века по начало XVIII века, сотворение мира датировалось 5508 годом до н.э. Древние евреи относили это событие к 3761 году до н.э. Начальная дата астрономии майя приходится на 3114 год до н.э. В Древнем Китае начало календарного отсчета времени приходится на 2637 год до н.э. В Древней Индии уже к III тысячелетию до н.э. был разработан календарь, обеспечивающий хозяйственную деятельность населения долин Инда и Пятиречья.
[…]
Наиболее отчетливо следы... архаического солнечного календаря мы встречаем в Древней Индии, где выделяется лишь день начала года - в весеннее равноденствие. Точка восхода ориентировалась отнюдь не по поясу Зодиака, а по созвездию Ориона, расположенному точно на Млечном Пути, между Тельцом и Близнецами. Помимо прочего, привязка весеннего равноденствия к созвездию Ориона позволяет нам "удревнить" индийский календарь вплоть до середины V тысячелетия до н.э.
[…]
На американском континенте такими умниками стали мезоамериканцы - именно поэтому "начальная" дата календаря майя, приходящаяся на 3114 год до н.э., и отмечает окончание периода пересечения Млечным Путем эклиптики в день весеннего равноденствия. Следует добавить, что для земного наблюдателя Млечный Путь в дни равноденствий и солнцестояний (в разные часы) в эти времена располагался по линии восток-запад.
[…]
Модель мира - это гармония жизненного цикла человека в пространстве и времени. Майя воспроизвели эту модель в своем видении Зодиака, пересекаемого Млечным Путем. В качестве астрономического объекта майя называли Млечный Путь тамкас - середина сферы". Однако слово тамкас в языке майя имеет несколько значений, которые можно объединить в блоки понятий:
1) середина (глубина) сферы
2) раздваивание, деление
3) семяизвержение и менструация (мужская и женская жидкости)
4) роды и детородный орган
5) чистота, девственность
6) змея (вытянувшаяся и с пятнами)
7) темная сила, порождающая безумие, и болезни, вызывающие паралич.
Более поздние мексиканские мифы несколько преобразовали эти скрытые сакральные значения, сохранив их в виде более понятных образов. У науа Млечный Путь считался дорогой через небо, которому покровительствовали два божества: мужское Citallatonac - "Сияние Звезд" и женское Citalinicue - "Звездная юбка". Млечный путь - престол "Звездной юбки" - был источником всеобщей мудрости.
С другой стороны, Млечный Путь сам считался телом Великой Матери - Прародительницы, из темного чрева которой появились Солнце, Луна и звезды.
Кетцалькоатль, по определению астеков, - это тот, кто сделал людей, одновременно Господин и Госпожа дуальности (т.е. одна из ипостасей Творца). А Млечный Путь - дорога, по которой передвигались Тескатилпока и Кецалькоатль, будучи богами звезд.
Книга истории народа майя-киче "Пополь-Вух" также интерпретирует божество Кукумац ("Змея, покрытая зелеными перьями" - майяский вариант Кецалькоатля) в качестве двуединого образа Творца: Созидательница и Творец, Тепеу и Кукумац, Великая Мать и Великий Отец. Кукумац - двуединый бог, Великая Мать и Великий Отец, подчиняющийся "слову" триединого одноногого божества по имени Хуракан - "Сердце Небес" и отождествляемый с Млечным Путем. Кукумац предстает в "Пополь-Вух" как творец всего сущего, когда "все было в состоянии неизвестности, все холодное, все в молчании; все бездвижное, тихое; и пространство неба было пусто".
Поэтому неудивительно, что Млечный Путь, в каком бы мифологическом образе его ни представляли, считался Творцом всего сущего. Именно это значение Млечного Пути подтверждает и звездная карта майя в качестве модели мира. Млечный Путь, олицетворявший путь уперших от смерти к возрождению, делил зодиакальный пояс на две неравные половины: живое и мертвое пространства.
Следует заметить, что остается еще один загадочный вопрос: если все так ясно, то почему в древней иконографии мы видим как бы два противоборствующих образа? Уже у ольмеков Творец всего сущего появляется то в виде Пернатого Змея, то в виде Ягуара. Складывается впечатление, что в те далекие времена шла яростная борьба между сторонниками двух религиозных направлений. Отблески этой идеологической войны мы встречаем у майя, вплоть до совсем поздних времен.
Так, например, ольмекские мудрецы явно были сторонниками ягуарьего направления (видимо, принадлежа роду Ягуара) и постоянно подчеркивали свою принадлежность к нему. На памятниках "промежуточной" между ольмеками и майя культуры Исапы Млечный Путь изображался порой странным гибридом, сочетающим в себе черты Ягуара и Каймана. А южная майяская жреческая школа Копана была явной сторонницей рептильной тематики, в то время как горная Гватемала отдавала предпочтение Ягуару.

Зодиак майя.

Животных зодиакального пояса майя удалось реконструировать по разным источникам. Однако впервые эта информация была обнаружена на последних страницах Парижской рукописи. Любопытно, что эти последние страницы Парижской рукописи написаны отличным от обычного для письма майя способом - зеркально, справа налево. Возможно, это была попытка жрецов простейшим способом закодировать самый мистический и сакральный раздел рукописей.
[…]
...13 созвездий зодиакального круга. Из которых некоторые были полностью стерты, а некоторые опознавались с трудом. Кнорозову, первым прочитавшему тексты рукописей, стертый фрагмент не давал покоя на протяжении 30 лет. Он надеялся убедить владельцев рукописи, французов, попытаться просмотреть эти страницы во всяких специальных лучах, как это делают криминалисты. Однако все было безуспешно. И тут судьба в виде археолога Майкла Ко послала нам подарок - альбом с изображениями текстов на керамике майя, где был опубликован так называемый "шестидесятый сосуд". Чтение текста на этом сосуде заняло около 15 лет (!), но вознаградило все затраченные на него усилия - Зодиак древних майя был восстановлен!
Слева от Летучей Мыши (Змееносец, центр Галактики) по часовой стрелке располагались созвездия: Кабан (Стрелец), Олень (Козерог), Обезьяна (Водолей), Собака/Ягуариха с близнецами (Рыбы), Белка (Овен). Все эти животные - млекопитающие и относятся к "жизненной" сфере деятельности человека.
По другую сторону Млечного Пути - справа и против часовой стрелки от Летучей Мыши - расположены созвездия так называемых "связников" между мирами - птиц, рептилий и насекомых: Лягушка (Скорпион) Попугай (Весы), Удав - Пернатый Змей (Дева); Сова (Лев), Скорпион (Рак), Черепаха (Близнецы) и Гремучая Змея (Телец).
В зодиакальном круге Млечный Путь - Небесная Рептилия - своим "хвостом" (рукав Персея) накладывается на стык созвездий Близнецов и Тельца, выходя на вклинивающееся в зодиакальный пояс созвездие Ориона. "Голова Рептилии" ложится на Стрельца, Змееносца и частично Скорпиона. Его часть в созвездии Летучей Мыши (Змееносца) - это раскрытая пасть, созданная контурами галактических облаков. Как уже упоминалось, у многих народов - как и у древних майя - эти темные пятна символизировали тайный вход во Вселенную. […]
Разделение Зодиака на две половины отнюдь не было случайным: мир "связников" оказался на половине Малой Медведицы - северного Полюса мира, олицетворявшего собой "оставшийся позади" мир мертвых, и справа от созвездия Летучей Мыши. У майя и других народов Центральной Америки север расценивался как некие "поля блаженные" - место прапредков. Как уже упоминалось, на языке майя север назывался "исчезающим позади". Любопытно, что так называлось и созвездие Малой Медведицы, маркировавшее северный Полюс мира на рубеже нашей эра, когда точка полюса была ближе к b Малой Медведицы, а в классические времена (конец I тыс.) название "исчезающий позади" стало относиться лишь к a Малой Медведицы - Полярной звезде. Кроме того, у майя название chimal-ek - "созвездие-щит" - применялось для обозначения и Малой и Большой Медведиц, поскольку основным признаком этих созвездий является их указание на Полюс мира. Около 4000 лет до н.э. именно Большая Медведица ближе всего находилась к Полюсу мира. Следует заметить, что принципиальной разницы в различении Большой и Малой Медведиц, судя по совпадению наименований, у майя не было, так как важным было лишь указание на север, тем более что большая Медведица из-за большей яркости звезд всегда считалась куда более надежным ориентиром, нежели достаточно тусклая Малая Медведица, которую в южных широтах, вблизи линии горизонта разглядеть бывает достаточно сложно. Обе Медведицы состоят из семи звезд, что и послужило, по всей видимости, поводом для появления мифов о "Семи Пещерах", "Семи Оставленных Домах".
[…]
Малая Медведица, как указатель Полюса мира, изображалась в виде перевернутого сосуда, из которого льется вода. Естественно, что "перевернутый сосуд" располагался на "мертвой" половине зодиакального круга, со стороны "связников" между мирами.
"Девственная вода" для Древней Америки имела исключительно важное и сакральное значение. Во-первых, она употреблялась в различных обрядах, и в частности при обряде крещение, сохранявшемся даже в период присутствия испанцев на Юкатане. Если же обратиться к мифологии, то происхождение девственной воды следует искать в майяских мифах о сотворении мира, когда после пустоты, в которой звучит "слово" бога, вода уходит под землю, тем самым обнажая ее, - это и есть создание материального мира. "Пусть воды отступят и образуют пустоту, пусть появится Земля и будет прочной... Подобно туману, подобно облаку и подобно облаку пыли была земля при своем сотворении, в начале своей телесности. Затем горы появились из воды; большие горы выросли мгновенно". Таким образом, для древних мезоамериканцев вода - это первозданная сущность, из которой возникает материя и все сущее.
Совершенно очевидно, что понятие первозданной воды связывалось с местом творцов-прапредков, и потому, помимо мифологической интерпретации, появляется понятие связи воды с прародиной, ориентированной на Полюс мира, на соответствующее созвездие. Отсюда и возникает образ созвездия: вода, льющаяся из перевернутого сосуда. А этот сосуд держит в руках старуха с ягуарьими лапами - древняя прародительница людей, почитавшаяся как богиня. Для проведения таких обрядов, как крещение, инициация, свадьба, девственную воду собирали особым образом, не прикасаясь к ней руками, в естественных углублениях камней или деревьев в труднодоступной сельве или же в глубине пещер. Так на материальном уровне происходило прикосновение к Космосу.
Название юга у майя - "большой вход" - также указывало на положение человека в неком пространственно-временном континууме. Это было живое пространство. Мир живых находился, естественно, с противоположной по отношению к Полюсу мира стороны Млечного Пути - там, где в день весеннего равноденствия встает солнце, слева от Летучей Мыши.
[…]
...двоичность Млечного Пути послужила прообразом мирового древа, которое в изображении майя иногда появляется в виде сплетения двух змей. Такое "змеиное" дерево было символом единства племени из двух фратрий и упоминавшейся кросскузенной системы родства. Головы рептилий при этом располагались у питающегося девственной водой корня, а туловища одновременно являлись ветвями тыквенного дерева с плодами вместо хвостов. Плод же являлся символом возрождающейся души.
Говоря о символике изображений, стоит вспомнить и еще одного важного персонажа мифологии майя. Это старейший прапредок главной фратрии Дух-Улитка, изображавшийся в виде беззубого, часто горбатого старика, вылезающего из раковины. Пространство пещеры предков отождествлялось с пространством завитков раковины Улитки, что странным образом вновь приводит нас к Млечному Пути - поскольку центр галактики представляет собой спираль. Пространством Духа-Улитки, согласно текстам майя, заведовала Летучая Мышь - и именно дом созвездия с этим названием приходится на область галактического ядра. Однако как майя сумели придти к подобной модели, остается для нас пока темой для размышлений, как невозможно, по мнению астронома П.Ходжа, объяснить понимание галактики древними греками. […]

Земные проекции «небесной верёвки»: археоастрономия.

Увидев созданную Космосом на звездном небе модель мира, майя постоянно пытались воспроизвести ее и на земле. Признаком этого служил культ пещер, как естественных, так и искусственных, распространенный по всему региону. Кроме того, эту модель они воплощали не только в памятниках архитектуры, но и в распределении городов в географическом пространстве.
Так, например, в некоторых текстах майя, записанных в колониальный период, Млечный Путь упоминается как "живая веревка", соединяющая по небу некоторые города Юкатана. Эта "веревка пересекает Юкатан с востока на запад в день летнего солнцестояния в момент захода солнца (примерно после 19 часов) в классический и постклассический период. В IV-V тысячелетиях до н.э. совпадение ориентации Млечного Пути с осью запад-восток приходилось на полночь с отклонением от зенита всего на 18^о. Согласно этим поздним записям, млечный Путь как бы начинался от Тулума (20^o15), затем проходил над Коба (20^o30), далее следовала Чичен-Ица (20^o41) и Ушмаль (20^o23). Но если продолжить эту линию, то крайней точкой на западе полуострова становится уходящий в пространство моря искусственный остров-некрополь Хайна (20^o15). Именно местоположение острова Хайна совпадает с "пастью" рептилии и олицетворением прародины, куда отправлялись души умерших.
[…]
Вторая "живая веревка" - положение млечного Пути, максимально приближенное к оси север-юг, пересекала территории майя наискосок через 90^о долготы. Путь "веревки" начинался от копана (Гондурас), проходил через Уканаль (Гватемала), Тикаль, Шультун, Калакмуль (Мексика), через центр Эцна и завершался... на острове Хайна!
[…]
...отношение к Зодиаку в Мезоамерике не было постоянным. Во-первых, его могли использовать как чисто космогоническое учение, связанное с мифологическими представлениями, - и в этом случае пространственная конфигурация созвездий воспринималась по-своему. Во-вторых, по Зодиаку строили годовой цикл из равных 13 месяцев по 28 (27,69) дней, что давало в результате 360-дневный год, к которому добавлялись остаточные 5 дней "без имени". А в поздние времена наметилась тенденция к сокращению количества созвездий до 12 равных по протяженности - для упрощения календарных расчетов, как это делалось и в Старом Свете.
[…]

Остров Хайна: вход в царство смерти.

Этот искусственный остров [Хайна] расположен на широте 20^o15, а на карте выглядит расположенным на широте 20^o20... Этимологически название острова Хайна возможно интерпретировать как haa-na - "водный дом". Вокруг полуострова Юкатан в прибрежных водах имеется несколько мест, где посреди морской воды бьет родник пресной воды, который на ровной глади заметен и производит довольно странное впечатление. Местное население называет этот природный феномен "водный глаз". Надо сказать, что "водным глазом" индейцы называют и воду, просачивающуюся в пещерах и собирающуюся в углублениях (не только на Юкатане, но и в горных районах Мексики, включая центральную). Повсеместно "водный глаз" обладает сакральным значением и используется как место святилища в обрядовой практике. Вода же из "водного глаза" считается святой и девственной.
[…]
От Юкатана остров отделен неширокой полосой моря - от 10 до 100 м шириной. Он имеет овальную форму, самое длинное место - 750 м. По крайней мере два раза производилась досыпка для поднятия уровня. Опознаются следы некогда существовавшей насыпной дороги, связывавшей остров с полуостровом.
[…]
Церемониальный центр расположен прямо посредине островка с общей ориентацией с юго-востока на северо-запад. С севера центр ограничивается каналом. Хотя ориентировка многих строений иная: север-юг или восток-запад.
Жилая зона располагалась вокруг церемониального центра. Неисследованный центр Zac-Pol ("Белая голова") расположен на обширной платформе, с северной стороны которой помещены пять пирамидальных холмов - наподобие общемайяской классической модели. На западе и востоке расположены постройки иного типа.
Расцвет Хайны приходится на классический период - около 600 года н.э., когда максимально поддерживаются связи с зоной Пуук, Кампече, Юкатаном. Исходя из количества захоронений, Пинья Чан оценивал население Хайны в 2500 человек. Но это, скорее всего, является ошибкой, поскольку сам остров в первую очередь являлся не жилым центром, а специальным некрополем для достаточно большого региона Юкатана и Кампече. Тем более, что оценка поселенческого комплекса предполагает одновременное проживание не более 300 человек.
Если привязать ориентировку построек к рельефу, то все они выстроены точно по направлению к "водному глазу", а ближайшая к нему вытянутая пирамидальная постройка имеет и ориентацию строго на запад.
Сразу же после начала возведения архитектурного центра возникает некрополь и приобретает особое значение в жизни острова. Дело в том, что здесь хоронили не только местных обитателей, но и людей из разных, даже весьма удаленных, регионов, о чем свидетельствуют особенности инвентаря некоторых погребений. Погребения расположены в основном в прилегающих к церемониальному центру землях или же размещаются по окраинам острова. Всего к настоящему времени обнаружено и обследовано около 1000 захоронений, не считая разграбленных. При этом следует отметить отсутствие каких бы то ни было сложных погребальных сооружений. По всей видимости, это связано с тем значением, которое придавалось некрополю острова Хайна в майяском сакральном пространстве, - остров сам по себе был отождествлен со входом в преисподнюю, поэтому не требовалась никакая дополнительная реконструкция "места мертвых", достаточно было придать покойнику эмбриональное положение.
[…]
Те немногочисленные детские погребения, что найдены по окраинам острова, обычно располагаются на глубине 40-50 см. Те, что оказались в центральной части, находятся на глубине 1,5-3 м. Возможно, что эта разница объясняется тем, что почва на берегах острова постоянно размывается морем, а уровень поверхности снижается. Однако замечена любопытная закономерность: чем глубже захоронение, тем качественнее положенные туда предметы.
[…]
В одном из могильников из 24 сохранившихся черепов взрослых 13 были мужскими. В восьми случаях присутствует намеренная черепная деформация. 11 были женскими, из которых только в четырех случаях присутствует намеренная деформация черепа. В целом же соотношение деформированных и недеформированных черепов составляет 12:12. В большинстве случаев деформация носит традиционный для майя лобно-затылочный характер, но иногда заходит даже на область носа. Зубы несут следы подпиливания и инкрустации.
Фигурки, помещаемые в погребения в качестве инвентаря, изображали следующих животных: обезьяна, черепаха, сова, броненосец, рептилия, дикий индюк, ягуар, попугай, змея, олень, летучая мышь. Пинья Чан, не обладавший информацией о Зодиаке майя, отмечал, что фигурки выполнены "с поразительным реализмом, не исключавшим творческое воображение; и они демонстрируют нам не только образцы местной фауны, составляющей пищевой рацион, но и отражают некоторые религиозные мотивы того времени". Надо отметить, что предположение Пинья Чана относительно религиозного значения было абсолютно верным - все перечисленные им животные относятся к животным-знакам звездного неба майя, и прежде всего зодиакального круга, который составлял основу представлений о вечных циклах жизни и смерти в модели бесконечной Вселенной.
[…]