Часть VIII

Собака - друг человека на всю жизнь и даже после неё…

[…]
...в древней Америке котов не было - они появились вместе с испанцами и сразу же заняли подобающее им место. Причем первые коты-мигранты стоили огромных денег. Собаки на Американском континенте жили всегда. […]
Считается, что предок американской собаки был выведен на северо-востоке Сибири или на Аляске из некоей разновидности китайского волка. И случилось это судьбоносное событие по крайней мере 20 тысяч лет тому назад...
[…]
Как бы то ни было, уже в VI тысячелетии до н.э. на территории Мексики появляются первые фигурки собаки. А в древних городах Тлатилко (1700-1100 годы до н.э.) и Куикуилко (500-200 годы до н.э.) обнаружены захоронения человека и собаки вместе. […]
Собачьи кости часто встречаются в погребальных сосудах. Возможно, собаки помещались туда в качестве еды. Подобное встречается в Тлатилко, Куналане (210-90 годы до н.э.) и Темаматле (110-500 годы до н.э.).
В Терремоте-Тлалтенко (100-200 годы до н.э.) и Тлалчиноплане (500-100 годы до н.э.) собачьи останки появляются в мусорных кучах, куда они попадали как пищевые отбросы.
В Теотиуакане в мусорных кучах, относящихся к классическому периоду, обнаружено около 240 скелетов собак - больше было съедено только кроликов. Зато здесь нет ни одного человеческого погребения, которое сопровождалось бы полным скелетом собаки.
[…]
...археологические материалы убедительно показывают, что знать потребляла собак в религиозных целях, в захоронениях и для ритуальной еды. Обычное же население - просто для еды. Собачатина составляла 10% потребляемого мяса. Кроме того, наблюдается и еще одна закономерность: на раннем этапе, в формативный период, собак или хоронили специально, или же вместе с человеком, как это часто наблюдается в Тлатилко. Позже, в классический период, ритуальное захоронение собак выходит из практики. Собак прежде всего съедают, а потом уже используют в ритуальных целях.
[…]
Как показывают археологические материалы, традиция погребения собак приходит в центральную Мексику с северо-запада, но двумя волнами, как бы от двух разных традиций.
Начиная с IX века, то есть накануне постклассического периода, традиция использования собак в ритуалах видоизменяется и становится более ограниченной. Так, например, в Лас-Минас (Гватемала) была обнаружена мешикская стена, сооруженная в конце XV века, рядом с которой находились два сосуда с останками кремации человека. Рядом лежал скелет трех-четырехмесячного щенка без костей лап. Под самим комплексом были обнаружены останки трех детей - и тоже без костей пальцев! Остается предполагать, что и собака, и дети были неким подношением кремированному персонажу.
...кое-что стало известным лишь из устных преданий и письменных источников. Прежде всего это касается использования собак в календарно-ритуальных обрядах. Так, например, в первый день девятого месяца полагалась ритуальная еда из собак в честь Уицилопочтли. Считалось, что приношение собаки в жертву означало приношение на землю жизненного огня.
[…]
У индейцев существует немало мифов о собаках. Причем мифов самых разнообразных, которые, правда, можно объединить в две группы: размножение человека и путешествие по миру мертвых. Согласно одному из них, из первой группы, солнце, когда ухаживало за женщиной, превратило ее в собаку. По другой версии мифа, человеческое существо появилось после того, как женщина была оплодотворена собакой. Нельзя не вспомнить и миф о близнецах, воплощение которого часто встречается на древней иконографии. И мать, и сами близнецы зачастую изображаются в образе собаки с двумя одинаковыми щенками. Это же трио занимает место одного из созвездий в зодиакальном круге, соответствуя Рыбам. Видимо, этот элемент и является связующим со второй группой мифов о собаках.
О собаке как "связнике" между мирами говорится и в эпосе майя-киче "Пополь-Вух". Согласно тексту, собачка перевозит душу умершего в страну предков, помогая ему перебраться через реку гноя и другие препятствия. Легенда "Шуок" современных индейцев чолей также повествует о собаке - посреднике между мирами. Крестьянин отправляется на поиски сбежавшей со священником жены, но его обманом посылают искать смерть. В горах он встречает свою уже умершую собаку по имени Шуок, которая помогает в поисках и благополучно перевозит его в страну мертвых и обратно, соблюдая необходимые меры предосторожности. Человек должен крепко держаться за собачьи уши и не открывать глаз - иначе он навсегда останется в преисподней. Пес же по дороге рассказывает седоку об опасностях, которые встречаются им на пути. Любопытно, что сам процесс перемещения между мирами описан в легенде весьма детально, как-то перекликаясь с "Пополь-Вух", но результат всех этих действий, в общем-то, остается маловразумительным.
[…]

Ритуальное очищение костей - каннибализм.

По мере проведения археологических работ мексиканским антропологам удалось обнаружить немало случаев ритуального очищения человеческих костей и черепов от плоти и их дальнейшей температурной обработки. Самые крупные находки были сделаны в центральном районе Мексики - городах Тлателькомила, Тетельпан и Тлателолко. Исследования показали, что пиршества здесь происходили еще до начала нашей эры. Сразу было высказано предположение о том, что это ритуальный каннибализм - явление, достаточно широко распространенное не только в Мексике или Мезоамерике, но и у других народов.
[…]

Жертвоприношения или посланничество?

Авторы приключенческих романов, и не только они, немало потрудились над созданием образа "кровожадного, жестокого индейца", забывая об обычаях собственных предков - ведь не секрет, что кровавые жертвоприношения практиковались фактически у всех древних народов. По их представлениям, кровь и дыхание являлись вместилищем души. Именно душа человека, освобожденная от тела, отправлялась к богам и передавала им просьбы и молитвы людей. Таким образом, то, что принято называть человеческим жертвоприношением, ни в коей мере не свидетельствовало о какой-то "исключительной жестокости". Этот акт рассматривался как послание избранного, лучшего из лучших, к богам - наподобие Христа-Спасителя.
Появившись в XVI веке в новом Свете, испанцы запретили эту, по их авторитетному заключению, варварскую практику. Индейцы же не переставали удивляться жестокости обитателей Старого Света, распявших Христа - а индейцы воспринимали его именно как посланника к Единому Богу - без всякого наркотического снадобья и причинивших ему невыносимые физические мучения. Кроме того, в древности посланников к богам отправляли лишь в особо важные и сложные моменты. Посланники должны были ходатайствовать о благополучии и предотвращении бедствий. К богам отсылались как регулярные посланники (во время праздников), так и чрезвычайные - по каким-то исключительным причинам: неурожай, засуха, бедствие, эпидемия и т.д. Большинство жертвоприношений не предполагало умерщвления человека. Это могла быть подносимая богам пища, или животные, или же просто ритуальные курения копала или пома - смол наподобие ладана.
[…]
К экзотическим, но не смертельным способам общения с божественными прапредками можно отнести известный у майя "обряд нанизывания", который Ланда расценивал как вариант принесения в жертву собственной крови: "В одних случаях они приносили в жертву собственную кровь, разрезая уши лоскутками... В других случаях они протыкали щеки или нижнюю губу, или надрезывали части своего тела, или протыкали язык с боков и продевали через отверстие соломинку с величайшей болью. Или же надрезали себе крайнюю плоть, оставляя ее как и уши. В других случаях они делали бесчестное и печальное жертвоприношение. Те, кто его совершали, собирались в храме, где, став в ряд, делали себе несколько отверстий в мужских членах, поперек сбоку. Сделав это, они продевали сквозь отверстия возможно большее количество шнурка, сколько могли, что делало их связанными и нанизанными. Затем они смазывали кровью всех этих членов демона".
Другим способом жертвоприношений известен, например, "Колодец жертв" в Чичен-Ице, куда сбрасывался связанный посланник, и, если богам было угодно, они возвращали его в течение трех дней. История сохранила лишь один случай такого "возвращения". Некий Хунак Кеель, сброшенный в воду и чудом (или же в результате заговора) спасшийся, стал править Майяпаном от имени богов, претендуя на гегемонию уже во всем Юкатане. Отправляли к богам юношей и девушек, по преимуществу девственных - за этим следили специально. Жрецы считали важным сохранение чистоты "души-крови", к тому же необходимо было исключить постороннее влияние.
[…]
...практиковалось также вырывание сердца еще "живым". Этот способ также описан Диего де Ландой: "Они делали во дворе храма большой курган из камней и клали человек или собаку, которых должны были принести в жертву, на что-либо более высокое... Связанную жертву, брошенную с высоты на камни, схватывали служители и с большой быстротой вырывали сердце. Несли к новому идолу и подносили ему между двумя блюдами. Подносили дары из пищи. В этот праздник старухи селения, избранные для этого, танцевали, одетые в особые одеяния. Они говорили, что спускался ангел и принимал это жертвоприношение". В некоторых случаях уже мертвое тело сбрасывали с лестницы пирамиды, чтобы оно скатилось по ступеням вниз. Специальные служители подбирали его и сдирали всю кожу целиком, кроме кистей рук и ступней. Эти части тела забирал жрец, поскольку они не могли находиться в послетрапезном захоронении. После чего жрец, раздевшийся догола, надевал на себя эту кожу и участвовал в коллективных торжествах.
Головы, в случае если принесенный в жертву был членом общины, тоже забирались жрецами. Надо заметить, что отрезание головы относилось к самым архаическим способам принесения жертвы, о чем свидетельствуют самые ранние мезоамериканские монументальные изображения. Отчасти это связано с тем, что знак, передающий глаз и на языке майя читавшийся ич, обозначал еще и понятия "голова", "душа", "плод", которые становились как бы тождественными. Если же в жертву приносились пленники, то с их головами поступали иначе. Например, их могли высушивать, вынимая особым способом кости черепа, затем, уже маленькими, головы подвешивались к поясу победителя. От пленников оставляли челюсти и берцовые кости. […]
Другой способ отправления посланника относился к разряду кровопусканий и боле всего напоминал ритуал распятия Христа. Уходящего к богу (мужчину или женщину) привязывали к столбу и начинали наносить раны копьем или стрелами, чтобы извлечь кровь. Кровь должна была "дымясь" вытекать из тела - это считалось высвобождением души. Если же кровь сворачивалась, то душа оказывалась взаперти. Для того, чтобы облегчить страдания жертвы, использовалось наркотическое питье и даже гипноз. Да и весь обряд, сопровождавшийся специальными песнопениями и ритмическими танцами, производил на всех участников завораживающее (фасцинирующее) воздействие. Отправлявшийся к богам считался не страдальцем, а достойнейшим героем, отказавшимся от личного ради общественного.
[…]

Игра в мяч и вопросы жизни и смерти.

...нельзя не поговорить о знаменитой "игре в мяч". Наиболее детальные подробности этой древней индейской игры содержатся в знаменитом эпосе народа майя-киче "Пополь-Вух".
Как известно, хроника "Пополь-Вух" представляет собой комбинированную версию разновременных мифов, отражающих достаточно позднюю и претерпевшую много изменений религиозно-историческую модель мира гватемальских индейцев киче. Помимо исторических событий, последовательность которых в изложении носит весьма условный характер, этот памятник содержит важные сведения о системе родства и характере родоплеменных связей между киче и их предками. Тема родства является одной из ключевых в повествовании, поскольку книга, собственно, и была записана с целью доказательства индейцам своих исторических и наследственных родовых прав на занимаемые ими земли, с которых в колониальный период самих киче начали активно вытеснять.
Сюжет игры в мяч является как бы ключевым в борьбе героев-близнецов против владык преисподней и восходит, по всей видимости, к чрезвычайно древним племенным соревнованиям-соперничествам, когда один род (фратрия) выяснял отношения с другим, определяя право на главенство. Отголоски подобных реликтов социальных отношений в той или иной форме сохраняются практически у всех народов - достаточно вспомнить кулачные драки "деревня на деревню" у русских.
Близнецы отправляются в Шибальбу - преисподнюю, спускаясь из реального мира вниз по лестнице в ущелье. После всяческих козней владыки преисподней предлагают героям сыграть в мяч. Те соглашаются, но начинаются препирательства по поводу того, чьим мячом следует играть. Забив в кольца по голу каждый своим мячом, команды игру прекратили. Владыки Шибальбы устроили еще целую серию испытаний для близнецов, и в результате одному из них Летучей Мышью была отрезана голова, которая тут же была выставлена над полем для игры в мяч. Второй близнец при помощи животных-союзников подменил ее на черепаху, возродив тем самым брата. Таким образом, тоже с помощью жульничества, близнецы победили владык Шибальбы. […]
Наиболее ранним свидетельством существования игры в мяч в Мезоамерике являются керамические фигурки из погребений Опеньо XV века до н.э. Примечательно, что композиция воспроизводит группу из пяти мужских и трех женских персонажей. Мужчины являются игроками, на них нет одежды - только соответствующие уборы и протекторы, в руках - нечто вроде лапты. Длинные поджарые тела раскрашены в красный цвет. Изящные женщины возлежат неподалеку, как бы наблюдая за игрой.
Богатую пищу для размышлений предоставляет анализ археологических памятников - стадионов для игры в мяч, встречающихся по всей территории Мезоамерики. Стадионы органично вписываются в городскую структуру, занимая в ней отнюдь не случайное место. […]
Даже на периферии мезоамериканской цивилизации (например, на западе Мексики, в штате Найярит, - Теучитлан, Саусильо, Кальдера-де-Лобос) в классический период создавались ритуальные центры, которые воспроизводили архаическую схему представлений о мире. Это круговые сооружения на платформе с пирамидой в центре. По границам основного круга располагались небольшие, также округлые, платформы. Их могло быть восемь или четыре, что указывает на фратриально-родовую структуру общества. Но самое любопытное, что на север от центра уходит дорога, завершающаяся площадкой для игры в мяч и выглядящая как продолжение пути в холодную страну предков.
Естественно, что совершенно особое место стадион для игры в мяч занимал в крупных городах. Сцены из матчей майя изображали в росписях на керамических сосудах. Любопытно, что в этих случаях одним из главных "опознавательных" элементов пейзажа выступают ступени, которые обычно интерпретируются как элементы пирамид или платформ. Если же рассмотреть устройство обычной площадки для игры в мяч, то в первую очередь обращает на себя внимание помещение между ее скошенными боковыми стенами или же в некотором понижении рельефа относительно окружающих построек, так что поле оказывается как бы в окружении ступеней. Эти архитектурные элементы являлись ничем иным, как неким монументальным "знаком" с семантической нагрузкой "пещера, прародина, ущелье", которых, как известно, в древней прародине было семь.
Поэтому отнюдь не случайно, что в Тахине (штат Веркарус) было найдено семь полей для игры в мяч, что должно соответствовать "семи оставленным ущельям", где проживали прапредки. На боковых стенах главного поля сохранились великолепные изображения, иллюстрирующие сцены отправления посланника путем отрезания головы - этот способ жертвоприношения считался, как уже упоминалось, одним из наиболее архаических. Да и сам каучуковый мяч, весом около 4 кг и размером с человеческую голову, символизировал голову.
[…]
В крупных городах часто встречается несколько стадионов. Размеры их могут быть разными - от маленьких до очень больших. Но каждый раз эта часть акропольного ансамбля является архитектурным воплощением "нижнего2 мира, или "мира мертвых", по отношению к пространству живых. Если площадь с пирамидами находится на приподнятой платформе и устремлена вверх, то антимир стадиона уходит на нижние уровни рельефа, как бы проваливаясь вниз.
[…]
...стадионы демонстрируют свое противостояние миру живых двояко: с одной стороны, их уровень намеренно занижен относительно вертикальной схемы города, а с другой - он всегда ориентирован на север или на запад относительно зоны жизненной активности, маркируя вход в пространство мертвых.
[…]
Всего в Чичен-Ице было сооружено 13 стадионов. Сама эта цифра (если, конечно, это не случайность) является ключевой в воспроизводстве модели мира майя, выраженной в устройстве зодиакального круга. При этом 12 стадионов имеют достаточно стандартные характеристики, в отличие от называемого "Большого стадиона", отличающегося своей необычной архитектурой и размерами: прямоугольная площадка, имеющая 146 м в длину, 36 м в ширину, кольца укреплены на высоте 8 м от поверхности.
Большой стадион Чичен-Ицы расположен в северном акрополе, связанном с сенотом дорогой. Как и весь комплекс, стадион ориентирован по оси юг-север, с небольшим отклонением на восток - то есть прямо на "Священный колодец", благодаря которому Чичен-Ица и считался одним из важнейших культовых центров Юкатана начиная с классической и заканчивая колониальной эпохой. В соответствии с датой, появляющейся на обнаруженном на стадионе алтаре, он был сооружен не позднее 864 года н.э.
Большой стадион Чичен-Ицы с западной и восточной сторон ограничен вертикальными стенами с кольцами посередине, а с юга и севера - специальными постройками. Он окружен четырьмя храмами: Северным и Южным, а также Нижним и Верхним Храмами Ягуаров. Рельефы на стенах стадиона, внутри Нижнего Храма Ягуаров и Северного Храма, а также на алтаре изображают сцены игры в мяч. Примечательно, что среди росписей, помимо основной темы - жертвоприношения, отчетливо прослеживается "реинкарнационная" тематика: знаки "небесный, блистающий", элементы крови, заменяющиеся семью змеями.
Несколько иной тип стадиона мы видим в Монте-Альбане. Здесь уже на третьем этапе существования города широкое распространение приобретают площадки для ритуальной игры в мяч тлачтли, ориентированные с юга на север.
Поле для игры в мяч в Оахаке напоминает заглавную латинскую букву I. В Дайнсу поле для игры в мяч было ориентировано с востока на запад. Скошенные боковые стены площадки выполнялись иногда в виде ступеней, что прекрасно иллюстрировало идею спуска в преисподнюю по "холодной лестнице". Но самое впечатляющее - это десятки рельефов, размещенных на выходе скальных пород высоко над городищем. Рельефы изображают головы игроков в мяч в сопровождении знаков имен, что наводит на мысль об увековечении памяти ритуально обезглавленных героев.
Оахакский вариант игры, в отличие от остальной Мезоамерики, изначально не предполагал колец на боковых стенах для забивания мяча. И потому в период постройки стадиона в Монте-Альбане еще не использовались кольца, которые появились только вместе с тольтеками. На северо-восточном и юго-западном углах поля были обнаружены небольшие ниши неизвестного назначения. В центре сохранились остатки круглого каменного диска, через который проходит воображаемая линия, соединяющая эти ниши. По сторонам поля поднимаются ступенчатые платформы с наклонными стенами-лестницами. Наверху располагались четыре храма, от которых сохранились основания и части стен. Последняя перестройка стадиона относится к VI-VIII векам. Тогда же на помосте с восточной стороны были установлены две скульптуры, на одной из которых сохранился фрагмент даты.
Как ни странно, несмотря на обилие археологического материала, точных сведений ни о назначении, ни о правилах мезоамериканской игры в мяч до сих пор не существует. Как известно, игра в мяч носила ритуальный характер. Считается, что по правилам майя классического периода побежденный (или победитель?) приносился в жертву - то есть отправлялся с посланием к богам. Археологи предполагают, что в Оахаке на поле для игры в мяч инсценировалось представление перехода Солнца из одного полушария в другое. С другой стороны, сохранилось предание, согласно которому правивший в столице астеков Теночтитлане Моктесума II якобы проиграл правителю Тескоко, и это стало знамением того, что вновь созданный союз не будет долговечным. Так оно и оказалось.
Известно, что в некоторых случаях мяч нужно было загнать в кольца, расположенные на боковых панелях стадиона. Хотя возможность попадания четырехкилограммовым мячом в кольцо, расположенное на восьмиметровой высоте, кажется сомнительной. Впрочем, в других случаях, как, например в ранние времена Монте-Альбана, таких колец и вовсе не существовало. Правда, точно известно, что касаться мяча можно было лишь бедрами и плечами. Игроки имели специальное защитное снаряжение - протекторы для груди, коленей и локтей, шлемы. В Дайнсу к шлему крепилась еще и защитная сетка.
До настоящего времени эта древняя игра, именуемая "миштекской игрой в мяч", сохранилась лишь в одном месте - в мексиканском штате Оахака. Игроки гоняют плотный каучуковый мяч диаметром 12 см по длинной и узкой площадке.
[…]

Тайники и тайны происхождения племени.

В мезоамериканской археологии подобный объект ["тайник"] считается достаточно типичным. Древние индейцы, начиная с самых ранних времен и вплоть до появления испанцев, регулярно закладывали всевозможные "тайники" - культовые предметы, спрятанные с непонятной для нас целью в укромных ямках.
Одиночные глиняные фигурки, датируемые 2300 годом до н.э., были обнаружены в тайниках Сохапилко в долине Мехико. После 1500 года до н.э. подобные тайники появились повсеместно и в больших количествах; археологи связывают это с развитием оседлых постоянных поселений. Таким образом, появление тайников можно расценивать как желание коллектива закрепить за собой определенную территорию путем создания своеобразного "информационного пространства" - то есть символического или даже магического включения этой территории в собственную модель мира.
Подобный тайник, относящийся к 1500-1000 годам до н.э., был обнаружен в древнем центре сапотеков Сан-Хосе-Моготе. Четыре фигурки были помещены в специальную ямку под полом пристройки или навеса дома. Вместе они представляли собой некую композицию, о смысле которой мы можем только гадать. Три персонажа стояли со сложенными на груди руками (левая поверх правой), чуть приподнятыми головами. Четвертый сидел скрестив ноги и опершись руками на колени. При этом все четверо как бы глядели вверх, а рты были приоткрыты, как если бы они что-то говорили или молились. […]
В Ла-Венте был обнаружен так называемый "тайник 4", датируемый 800-300 годами до н.э. Он располагался к северу от главной пирамиды, посреди двух вытянутых построек, формирующих поле для игры в мяч... В тайнике находились 16 фигурок, которые воплощали глав родов племени, собравшихся на совет у шести нефритовых стел, покрытых иероглифическими знаками. Тонкие вертикальные стелы наподобие странных длинных столбов не имели аналогов среди археологических памятников. В композиции они были выставлены по оси юг-север. Один, явно главный, персонаж был поставлен спиной к столбам, тогда как справа от него, также по оси юг-север, располагались еще четыре фигурки, стоящие друг за другом лицом на север. Остальные 11 выстроились полукругом с западной стороны композиции.
В конце 90-х годов неожиданно удалось обнаружить аналог странным столбам из тайника Ла-Венты. Причем в довольно далеко расположенном от ольмекских земель месте - в Куикуилко, находящемся в долине Мехико. Куикуилко - это, пожалуй, самая древняя и уникальная пирамида в Мексике. Она была построена в виде раковины-спирали, на которой располагалось сооружение, условно названное алтарем. Судя по количеству обнаруженных сверху, одна над другой, построек, пирамида использовалась в течение чрезвычайно долгого времени, пока извержение вулкана не залило лавой земли вокруг нее и не вытеснило окрестное население. […]
С южной стороны от пирамиды Куикуилко мексиканский археолог Марио Перес Кампа совсем недавно обнаружил странную стелу, которую до того принимали за небольшой "столб". Добравшись почти до основания "столба", оказавшегося четырехметровым, Марио Перес Кампа достиг, по всей видимости, нижнего культурного горизонта, предположительно датируемого по крайней мере 1000 годом до н.э. Но нетолько величина и дата делают эту стелу уникальной. Она-то и стала единственным аналогом столбов-стел из ольмекского святилища!
Во-первых, сама форма стелы наводила на мысль о граненом базальтовом столбе вулканического происхождения - именно из таких базальтовых столбов сложено культовое погребальное сооружение в Ла-Венте, где найдены останки двух детей. Оно расположено к северу от мозаичного ягуара. Во-вторых, столб из Куикуилко покрыт такими же знаками, как и те, что передают структуру племени на мозаичном изображении ягуара, которое, в свою очередь, расположено на дороге смерти между тайником и погребальным сооружением.
[…]
Все в том же штате Табаско, в районе Манати, отмечены случаи захоронения скульптурных человеческих изображений. При этом соблюдался весь обрядовый комплекс человеческих погребений, который реконструируется по косвенным деталям. Вместе с тем, было бы неверно утверждать, что речь идет лишь о погребенных скульптурах, - здесь присутствуют также захоронения людей и животных. Однако основное значение, судя по всему, придается именно имитации погребального обряда. Археологи рассматривают этот центр как место ритуальных подношений.
События происходили в далекие ольмекские времена. Радиоуглеродный анализ, полученный из дерева скульптуры, дает возраст примерно 3300 лет, что приблизительно соответствует 1300 году до н.э.
Район Манати (Табаско) расположен на противоположном от городища Сан-Лоренсо берегу реки Чикито. Археологический комплекс примыкает к подножью холмов, возвышающихся посреди болот и находящихся в непосредственной близости от бьющих из-под земли источников. Памятник уникален еще и тем, что совершенно неожиданно для местных климатических условий, во влажной тропической жаре, сохранились такие материалы, как дерево, веревки и органика. Сначала было найдено три фигуры, затем еще шесть целых скульптур и голова от седьмой.
Две фигуры были захоронены по отдельности. Причем одна из них оказалась зарытой вниз головой прямо у подножия холма.
[…]
...племенное деление было определенным образом связано со сторонами света - приблизительно так, как об этом записано в текстах майя или изображено на пиктографических кодексах науа. Каждой из четырех фратрий соответствовало в географическом пространстве свое направление: юг, север, запад или восток. А каждое из направлений символизировал определенный цвет. Причем у майя, астеков и сапотеков, формально сохранявших четырехчленную племенную структуру, эти цвета распределялись между сторонами света по-разному, и потому предлагать без дополнительных доказательств какую-либо цветовую версию для ольмеков было бы преждевременно.
[…]