Предисловие

Когда заходит речь о древних культурах Мезоамерики, прежде всего о майя, трудно найти тему, которая по отклику и живому интересу среди широкой аудитории могла бы сравниться с их сложным календарем. Любого лектора обязательно попросят рассказать о мезоамериканском календаре, его особенностях и невероятной точности. В последнее время в связи с окончанием в 2012 году большого 5 125-летнего цикла по календарю майя интерес перерос в настоящую манию и панику, многие ожидали «конца света», который якобы был предсказан древними мудрецами. Конец света не случился, но именно теперь, когда поутих нездоровый ажиотаж, имеет смысл спокойно рассказать о календаре майя. Какое место занимал календарь в этой древней культуре? Почему в нашем сознании майя в первую очередь ассоциируются именно с календарем?

Константэн Самюэль Рафинеск-Шмальц

Повышенный интерес к календарю майя отчасти можно объяснить историей изучения этой цивилизации. Дело в том, что, когда в XIX веке были сделаны первые попытки дешифровать иероглифическую письменность майя, легче всего поддалась истолкованию именно календарная часть надписей. Иероглифы, обозначающие названия дней и месяцев календаря майя, приводит в своем знаменитом «Сообщении о делах в Юкатане» францисканский миссионер Д. де Ланда. Система записи чисел, использовавшаяся древними майя, очень проста, ее смог дешифровать еще К. С. Рафинеск-Шмальц (1783-1840). Позднее немецкий ученый Э. Ферстеманн (1822-1906), тщательно проанализировав страницы Дрезденского кодекса, открыл основные принципы системы Долгого счета. Американец Д. Гудмэн (1838-1917) повторил его выводы в ходе работы с монументальными надписями из Копана, Киригуа и Паленке и, кроме того, установил, что даты на большинстве монументов соответствуют VI-IX векам нашей эры по европейскому летоисчислению. Наконец, в 1930-х годах Д. Типл проанализировал лунную часть дат Начальной серии, примерно тогда же Э. Томпсон уточнил предложенную Д. Гудмэном корреляцию Долгого счета с европейскими календарями.[i]

Эрнст Ферстеманн

Таким образом, в начале XX века специалисты уже могли свободно читать календарные записи на монументах и переводить их в даты европейского календаря. При этом содержание всех остальных (некалендарных) текстов еще долго оставалось загадкой. Понятно, что в таких условиях календарь стал центральной темой многих солидных исследований. К сожалению, концентрация на календаре достигла крайних форм и отрицательно сказалась на изучении письменности в целом. Уже упоминавшийся Д. Типл в исследовании по астрономии майя предрекал, что даже после полной дешифровки иероглифического письма ученые не узнают из древних надписей и кодексов абсолютно ничего, кроме календарной и астрономической информации.[ii] Известный археолог С. Морли в 1922 году писал, что, в отличие от египтян, вавилонян и ассирийцев, майя на своих монументах не вели хронику политических событий, а сосредоточились на наблюдении небесных явлений.[iii] В фундаментальной пятитомной публикации «Надписи Петена» Морли в большинстве случаев ограничился прорисовками календарных дат на монументах, отказавшись документировать тексты целиком. Сегодня мы можем об этом только сожалеть, ведь за время, прошедшее после выхода в свет «Надписей…», многие скульптуры были разрушены или повреждены, и бесценная информация, которую Морли мог бы сохранить для следующих поколений, теперь, видимо, навсегда утрачена.

Сильванус Морли (Копан, Гондурас. Ок. 1912 г.)

Итак, в определенной степени акцент майянистов на проблемах счета времени и астрономии был вызван субъективными факторами. Вместе с тем, невозможно отрицать, что в доколумбовой Мезоамерике календарю, его символике и влиянию на космический порядок уделяли огромное внимание. По подсчетам специалистов, записи календарного характера занимают не менее четверти от общего объема надписей майя классического периода.[iv] Важнейшим источником наших знаний об истории майя того времени являются установленные по случаю окончания определенных календарных циклов каменные стелы, украшенные портретами царей, а также иероглифическими текстами. При внимательном анализе этих текстов можно заметить, что основное внимание в них уделяется не политическим, а ритуальным событиям. Более или менее подробное описание обряда, будь то календарная церемония или освящение нового сооружения, встречается практически во всех монументальных надписях, рассказ же о политике служит дополнением к нему. Таким образом, надписи на майяских стелах не были простой хроникой событий или даже средством политической пропаганды в нашем понимании этого слова. Майя проявляли интерес к прошлому в контексте духовной связи людей с богами и важности поддержания надлежащего течения времени для стабильного существования Вселенной.

Вот почему без изучения календаря, его структуры, происхождения и связанных с ним обрядов невозможно составить адекватное представление о мировоззрении не только древних, но даже и современных майя. В их картине Вселенной такие понятия как время, пространство, человек и бог неразрывно связаны, неотделимы друг от друга. Рассказ о календаре и составляющих его элементах неизбежно подведет нас к фундаментальным проблемам человеческого бытия и мышления.

Автор очерка выражает сердечную благодарность Ю. Полюховичу за ценные замечания и возможность использовать его неопубликованное диссертационное исследование.