Простолюдины

Ацтекским словом «масеуалли » (во множественном числе «масеуалтин») в XVI веке обозначали любого, кто не принадлежал ни к одной из перечисленных выше социальных категорий, но и не был рабом: это было «простонародье», «плебеи» в испанском переводе. Похоже, что изначально это слово значило попросту «труженик». Оно происходит от глагола «масеуало» – «работать, чтобы снискать заслуги». Отсюда слово «масеуалицтли», что означает не «работа», а «деяние с целью снискать заслуги»: так, например, называли некоторые танцы, которые исполняли перед изображениями богов, чтобы выслужиться перед ними. Видно, что в этом слове нет ничего пренебрежительного. В литературе много случаев, когда «масеуалтин» можно перевести просто как «люди», без всякого оттенка ущербности. С другой стороны, не вызывает сомнений, что с течением времени это слово приобрело слегка презрительный оттенок Масеуалли  заведомо не знаком с хорошими манерами. «Масеуаллатоа» значит «говорить по‑деревенски», а «масеуалтик» – «вульгарный».

В большом городе, где проживало несколько тысяч сановников, купцов и ремесленников, подавляющее большинство свободного населения состояло из масеуалтин  – полноправных членов племени и квартальной общины, на которых тем не менее накладывали неизбывные обязанности. Перечислив права и обязанности, относящиеся к их положению, мы сможем точно его определить.

Член кальпулли  Теночтитлана или Тлателолько из сословия масеуалли  имел право пользоваться участком земли, на котором строил дом, и наделом, который обрабатывал. Его дети ходили в квартальные школы. Его семья и он сам принимали участие в церемониях в квартале и в городе, в соответствии с обрядами и традициями. Он получал свою долю при раздаче продуктов питания и одежды, устраиваемой властями. Проявив ум и храбрость, он мог возвыситься над своим сословием, достичь почестей и богатства. Он способствовал избранию местных начальников, хотя в конечном счете их назначение зависело от императора.

Но если он оставался «простолюдином», ничем не проявив себя в первые годы активной жизни, на него налагались тяжелые обязанности. Главной была военная служба, которую ни один мешик не считал повинностью, а, скорее, честью и одновременно религиозным обрядом. Будучи записан в реестры городских чиновников, он мог в любой момент быть вызван на общественные работы по уборке, ремонту, сооружению дорог или мостов, возведению храмов. Если во дворец нужно принести дрова для очагов или воду – за ними быстренько отправляют масеуалтин.  Наконец, наш простолюдин платит налоги, которые распределяются внутри каждого квартала начальником и старцами из совета с помощью чиновников, следящих за их сбором.

Однако следует подчеркнуть, что масеуалли  из Мехико, Тескоко или Тлакопана – гражданин одного из трех городов конфедерации, стоявшей во главе империи, – принадлежал к привилегированной категории по сравнению с жителями покоренных городов, а тем более сельской местности. Хотя он платил подать, эти поборы ему в значительной мере компенсировали при раздаче продуктов и одежды за счет дани, поступающей из провинций, – это очень похоже на зерновой налог у римлян. Занимая определенное место в структуре общества, он получал свою выгоду от системы, превратившей его племя в доминирующую нацию. Эту выгоду оплачивали жители провинций. Что до крестьян, то они‑то и были настоящими простолюдинами с грубым языком и неотесанными манерами – их труд требовался всегда, а урожай они никогда не получали полностью. На них общественное здание давило всем своим весом. Однако свободное население, что в городе, что в деревнях, обладало хоть и скромным, но достойным статусом, который не лишал будущего тех людей, которые могли возвыситься над общей судьбой благодаря личным качествам или удачному стечению обстоятельств. Никто не мог лишить масеуалли  земель, которые он обрабатывал, или изгнать его из кальпулли , разве что в виде кары за серьезные проступки или преступления. Если не считать природных катастроф или войн, он не подвергался риску умереть от голода, разлучиться со своей общественной средой, соседями, богами.

Что же до шансов на успех и возвышение, то мы видели, что их было довольно много: военная карьера или жречество (хотя туда пробиться было посложнее) открывали путь к самым высоким должностям. А в тени влиятельных особ было множество менее блестящих, но почетных и, вероятно, прибыльных должностей – судебные приставы и исполнители, гонцы, мелкие чиновники всякого рода. Наконец, жизнь простолюдина могла преобразить милость правителя или благородной женщины. Такое случилось в правление Мотекусомы II с одним садовником из пригорода Мехико по имени Шочитлакоцин. Хоть и будучи простолюдином, он имел дерзость возразить императору, и тот, покоренный его прямотой, сделал его вельможей, говоря, что «относится к нему, как к родственнику». Чимальпаин рассказывает, что дочь императора Ицкоатля влюбилась в масеуальцинтли  (маленького простолюдина) из Атотонилько; она вышла за него замуж, и благодаря этому царскому браку он стал господином своей деревни. Все это значит, что между сословиями не было непреодолимых преград; жизнь самого распоследнего простолюдина не была беспросветной.

Между свободными общинниками и сословием рабов находилась еще одна категория – безземельные крестьяне. Обозначающее их слово тлальмаитль  (буквально «рука земли», то есть «сельская рабочая сила») переводят как «сельскохозяйственный рабочий, поденщик». Довольно трудно объяснить, каким образом могла сложиться эта общественная категория, поскольку любой член племени имел право на участок возделываемой земли. Возможно, безземельные крестьяне были теми, кого мы сегодня назвали бы «перемещенными лицами», жертвами войн и государственных переворотов, происходивших в центрально‑мексиканских городах на протяжении двух‑трех последних столетий. Покинув свое племя, они были вынуждены предложить свои услуги мешиканскому сановнику, снабдившему их наделом. Возможно также, что, когда обрабатываемые земли, отнятые у покоренных городов, распределялись между ацтекскими господами, некоторые семьи так и оставались на них.

Как бы то ни было, тлальмаитль  живет вместе с семьей на земле, которую ему предоставили, и остается к ней прикреплен, если пользование поместьем переходит к наследникам. В уплату за землю, которую он обрабатывает для себя самого, он поставляет «воду и лес», трудится по хозяйству и платит подать – либо отдавая часть урожая, либо обрабатывая другой надел для сановника, которому подчиняется. То есть здесь речь идет об испольщине или об аренде земли. Тлальмаитль  – не гражданин, как масеуалли.  Он не имеет прав гражданина, но и не исполняет его обязанностей. Он не платит налога, не выходит на общественные работы, то есть ничего не должен ни городу, ни кальпулли.  В целом, он зависит лишь от человека, который предоставил ему землю. Однако есть две черты, которые приближают его положение к статусу простолюдина: во‑первых, он несет (важное исключение) воинскую повинность; во‑вторых, с судебной точки зрения, он находится в юрисдикции ацтекского правителя как в гражданских, так и в уголовных делах. Таким образом, он не передан совершенно в частную собственность. Это всё еще свободный человек.