Развитие капитализма

После Семилетней войны и американской революции Ка­нада стала для Англии единственным оплотом в борьбе против США на Североамериканском континенте. В связи с этим метрополия стремилась как можно быстрее коло­низировать ее территорию.

Население Канады в период английского господства росло очень быстро. В 1836 г. в Британской Северной Америке — Нижней и Верхней Канаде, Новой Шотландии и Нью-Брансуике — проживало уже свыше 1 млн. чело­век. Важнейшим источником роста населения колонии явилась интенсивная эмиграция с Британских островов, которая с 20-х годов XIX в. приняла особенно широкий размах. В те годы после семи—девяти недель трудного пути в Канаду прибывали тысячи обездоленных, жаждав­ших обрести землю, работу и начать новую жизнь. Одна­ко возможность получения участка за небольшую плату или бесплатно, да еще в удобном месте — недалеко от города или рынка, была для простого иммигранта прак­тически исключена, хотя, как мы помним, Конституцион­ный акт 1791 г. установил систему так называемого сво­бодного держания, или фригольда. Английское правитель­ство и губернаторы провинций бесплатно давали землю лишь тем, кому хотели. Например, в тот период, когда Канаду захлестнула волна лоялистской эмиграции, только в Верхней Канаде перебежчики получили 3,2 млн. акров земли. Львиная доля земли вообще превратилась в собст­венность лиц, принадлежавших к правительственным кру­гам, т. е. тем, кто заправлял всей внутренней жизнью колонии. Бесплатные дарения представителям местной правящей верхушки составляли в среднем от 5 до 20 тыс. акров.

В результате в Канаде процветали коррупция и зло­употребления властью, ибо сама система позволяла коло­ниальным властям распоряжаться землей по своей прихо­ти, в своих политических интересах и в интересах свое­го кармана. Этот «фаворитизм» в распределении фонда земель был, по справедливому мнению канадского истори­ка Н. Макдональда, главным пороком земельной поли­тики, «самой гадкой и самой скандальной страницей ран­ней колониальной истории и основным препятствием про­грессу, вызывающим горькое разочарование, подозритель­ность и недовольство»¹.

К 30-м годам XIX в. общее количество земли, дер­жавшейся на феодальном праве крупными лендлордами-латифундистами, как «старыми» сеньорами долины реки Св. Лаврентия, так и «новыми», появившимися после английского завоевания, было весьма значительным: в Нижней Канаде, например, около 10 млн. акров. Боль­шая часть этой земли не обрабатывалась.

Немало земель резервировалось в пользу церкви. При размежевании седьмая часть всех участков в каждом тауншипе сразу же отдавалась англиканскому духовенству. Столько же отходило церкви и от частных пожалований. Хотя пустующие земли не приносили доходов, церковни­ки не стремились их заселять и обрабатывать: земель­ные отрезки являлись выгодным объектом для спекуля­тивной продажи в условиях, когда цена на землю по­стоянно повышалась.

Седьмую часть всех пожалованных земель получала и корона. Доход от них поступал в королевскую казну. В 30-х годах XIX в. коронные земли и церковный фонд составляли внушительную цифру — около 5 млн. акров только в Верхней Канаде!

Стихийным проявлением борьбы колонистов против попыток английских властей насадить в колонии крупное землевладение явилось скваттерство. Скваттеры занимали участки земли и нередко без всяких помех пользовались ею десяток лет и более.

Аграрная политика метрополии и местной олигархии привела к подрыву хозяйства колонии, к бедственному положению народных масс и к росту недовольства среди населения. Вокруг вопроса о земле сложился целый комп­лекс противоречий, важнейшим из которых было противо­речие между колониальной политикой Великобритании, направленной на сохранение в колонии феодальных инсти­тутов и крупного землевладения, с одной стороны, и стремлением канадских поселенцев добиться владспия землей на принципе свободной буржуазной собственно­сти — с другой. Это противоречие явилось одной из глав­ных предпосылок для антиколониальной буржуазной ре­волюции в Канаде.

План типичного тауншипа с участками земли, зарезервированными в пользу короны и церкви

Аграрная экономика колониальной Канады имела мно­гоукладный характер. В деревне уживались и полунату­ральные хозяйства: феодально зависимых абитанов и фермеров-пионеров на передовой черте поселения; мелко­товарные хозяйства: свободных фермеров — производите­лей зерна; крупные хозяйства капиталистического типа.

Сельское хозяйство Нижней Канады еще на заро XIX в. начало переживать упадок. Кривая экспорта хле­ба из провинции в течение всей первой трети XIX в. па­дала вниз. В 30-е годы неурожаи в долине реки Св. Лав­рентия следовали один за другим. Они сопровождались опустошительными налетами саранчи, уничтожавшей и без того скудные посевы.

Столь бедственное положение рождало естественное недовольство в среде крестьян. Английский лорд Дарэм в докладе о состоянии дел в Британской Северной Аме­рике подчеркивал, что французская система держания земли была непопулярна среди абитанов, и они стреми­лись всячески избавиться от нее. «Причиной страдания масс французского населения были злоупотребления сень­ориальной системой. Есть все основания полагать, что большинство крестьян, сражавшихся у Сен-Дени и СенШарля (места вооруженных сражений повстанцев с коро­левскими войсками в Нижней Канаде в 1837 г.—В. Т.), надеялись, что в случае победы ее главным результатом будет уничтожение церковных податей и других форм феодального бремени» ².

В Верхней Канаде, где крупная буржуазная собствен­ность утверждалась на новых землях, хозяйство сразу же стало строиться на капиталистической основе. Подобно новым дворянам в Англии эпохи буржуазной революции XVII в., «новые» сеньоры сдавали свою землю отдельны­ми участками в аренду, за плату, которая обычно со­ставляла половину урожая. Многие поселенцы, не имев­шие достаточно денег для покупки собственной фермы, арендовали эти участки.

Основной хозяйственной ячейкой в канадской деревне в период английского господства все чаще становятся хо­зяйства свободных мелких фермеров — производителей зерна. В первой трети XIX в. число свободных фермеров в Канаде заметно растет. Обширные районы Верхней Ка­нады к северу от озера Онтарио быстро осваиваются мно­гочисленными иммигрантами. Широкие плечи и жили­стые руки поселенцев-пионеров превращают канадские дебри в плодородные поля, приносящие богатые урожаи хлеба.

Главным рынком сбыта колониального зерна являет­ся метрополия. Но с 1815 г. в Великобритании прини­мается ряд «хлебных законов», от которых канадские фермеры несут большие убытки. В 1831 г. Актом о коло­ниальной торговле английский парламент в интересах английских купцов и судовладельцев, наживавшихся на транзитной торговле между Канадой и США по реке Св. Лаврентия, отменяет все пошлины на сельскохозяйст­венные продукты, ввозимые в Британскую Северную Аме­рику. Американская пшеница получает свободный доступ в Канаду. Это немедленно сказывается на ценах и сильно ударяет по канадским фермерам. Противоречия между ин­тересами канадских фермеров и колониальным режимом все более обостряются.

В первой трети XIX в. прежняя основа канадской экономики — добыча меха и пушная торговля — утратили свое первостепенное значение. Ведущими ее отраслями стали лесная промышленность и судостроение. Лесораз­работки велись в основном в долине реки Св. Лаврентия и в низовьях реки Оттава. В разных местах на террито­рии Канады возводилось большое количество новых лесо­пильных заводов. В 1831 г. в Нижней Канаде насчиты­валось 737 лесопилен, в Верхней Канаде — 680. Важным продуктом лесной промышленности был поташ, который вывозился в Англию для нужд текстильного и химиче­ского производства и составлял одну из доходных статей канадского экспорта. Только в Нижней Канаде в 1831 г. существовало 489 поташных заводов. Что касается судо­строения, то лишь в 1825 г. в Нижней Канаде сошло со стапелей 61 судно общим водоизмещением 22 636 т, а все­го в канадских провинциях — 422 судна. В крупный центр судостроения превратился Квебек. В Монреале и Торонто на литейных мануфактурах наряду с металлическими плугами и другими изделиями уже делали пароходные дви­гатели. Первый деревянный пароход в Канаде был спу­щен на воду в 1809 г. Пароходы имели водоизмещение от 50 до 500 т, и в 1819 г. их насчитывалось в Канаде уже свыше десяти.

Но успешное развитие лесной промышленности и су­достроения продолжалось недолго. С переходом в 30-х го­дах XIX в. от деревянного к металлическому судострое­нию и от парусных судов к пароходам эти две ведущие отрасли вступили в период глубокого кризиса.

В Канаде, хотя и медленно, продолжала набирать си­лу металлургическая промышленность. На железодела­тельном заводе в Сен-Морисе, построенном еще в середи­не XVIII в., в 30-х годах XIX в. трудилось уже около 300 рабочих: в большинстве своем франкоканадцы, над­смотрщиками выступали англичане. В Нижней Канаде действовали три бумажные мельницы (самая крупная из них выпускала 600 т бумаги в год), в Верхней Канаде — пять-шесть фабрик, в Сент-Джонсе — фабрика по произ­водству стекла.

Начинает зарождаться в Канаде и собственная хлоп­чатобумажная промышленность. В Шербруке и Шамбли функционировали фабрики по производству полотна, в Монреале — три специальных завода по производству канатов и веревки из конопли. Правда, предприятия эти мелкие, с ограниченным использованием наемного труда.

О развитии капиталистических производственных от­ношений свидетельствует увеличение городского населе­ния, рост старых и возникновение новых городов. Круп­ными промышленными и торговыми центрами становятся Монреаль и Квебек в Нижней Канаде, Галифакс в Новой Шотландии, Торонто в Верхней Канаде. Вот что писал о Торонто Чарлз Диккенс, посетивший Канаду в конце 30-х годов: «Город лежит на совершенно плоской равнине, а потому его окрестности ничуть не живописны, зато сам он полон жизни и движения, суматохи, деятельности и стремления к усовершенствованию. Улицы прилично вы­мощены и освещаются газовыми фонарями; дома большие и хорошие; магазины превосходные. Витрины многих из них могли бы потягаться с витринами в главном городе какого-нибудь процветающего графства Англии, а иные не посрамили бы и столицы» ³.

В этот период промышленность и внутренний рынок Канады все более требовали активных капиталовложений. Первый банк в Британской Северной Америке возник в 1817 г. в Монреале. К 1837 г. в канадских провинциях было 18 банков. Крупные банки представляли собой при­вилегированные корпорации, тесно связанные с прави­тельственными кругами.

Положение местной канадской буржуазии в период английского господства вряд ли можно назвать процве­тающим. В основном она занималась мелкой торговлей и мелким бизнесом. Вся крупная торговля колонии, экспорт и импорт, сосредоточивались в руках торговых компаний и различных акционерных обществ, финансируемых из-за границы.

Объем внешней торговли Канады постоянно возрастал. «Корабли, построенные в сих колониях (в Канаде.— В. Т.), нагружаются ежегодно 30 тыс. тонн по 7 ф. ст. за тонну, а количество грузов на кораблях, принадлежащих собст­венно колониям, простирается до 350 тыс. т»,— сообща­ла своим читателям в 1837 г. русская газета «Московские ведомости» ⁴. Англия импортировала в Канаду прежде все­го промышленные изделия, спиртные напитки, чай, спе­ции, табак, кофе. Основу канадского экспорта в метропо­лию составлял лес. Кроме этого, Канада вывозила свини­ну, рыбу, поташ, меха, соль и другие товары. Как постав­щик хлеба колония утвердилась еще в самом начале XIX в. Однако на протяжении десяти лет, с 1827 по 1836 г., объем канадского экспорта увеличился совсем незначи­тельно, в то время как ввоз товаров из Англии — почти в три раза. Общий пассив торгового баланса составил в 1836 г. более 2 млн. ф. ст. Английские промышленные товары продавались в Канаде ва 50—75% дороже, чем в Англии. Это был колоссальный косвенный налог для насе­ления колоний и значительный источник доходов для пра­вящих классов Англии. Торговля метрополии с колонией служила одним из основных методов колониальной эксплуатации населения Канады Великобританией.

Канадская национальная экономика и торговля были буквально втиснуты в прокрустово ложе колониальных ограничений. Стремление широких слоев канадцев освобо­диться от них становилось все более настойчивым. «Пусть нам позволят покупать на самом дешевом рынке и про­давать на самом дорогом, который нам доступен, пусть наша торговля будет освобождена от всех ограничений... Ошибочно думать, что паше процветание создается коло­ниальной системой торговли... Оно создается трудолюбивым народом, развивающим страну, обладающую больши­ми природными богатствами, и требование нашего времени заключается в том, чтобы освободиться от английской зависимости» ⁵,— писала канадская пресса.

Экономические связи Канады в период английского колониального господства

Таким образом в Канаде возникает острое противоре­чие между интересами развивающейся самостоятельной канадской экономики и потребностями канадского капита­лизма, с одной стороны, и старыми, отжившими формами хозяйственных отношений и колониальным режимом, с другой. В Канаде зреют экономические предпосылки для буржуазной антиколониальной революции