Решающее совещание

Весь день 3 мая 1958 года в Сьерра-Маэстре, в местечке Лос-Альтос-де-Момпье, шло совещание, о котором до сих пор почти ниче­го не было известно, но которое сыграло очень важную роль в разработке революционной стратегии. С раннего утра до двух часов ночи участники совещания анализировали причины и по­следствия поражения общей забастовки 9 апреля, обсуждали, ка­кие меры следовало принять для реорганизации "Движения" и преодоления слабостей и ошибок, которые помогли диктатуре одержать победу.

Хотя я и не принадлежал к Национальному руководству, меня пригласили участвовать в совещании по настоянию товарищей Фаустино Переса и Рене Рамоса Латура (Даниэля), которых я рань­ше резко критиковал. Кроме вышеназванных товарищей в сове­щании участвовали Фидель, Вильма Эспин (Дебора), Нико Торрес (Зойло), Айде Сантамария, Давид Сальвадор, и в полдень к нам присоединился Энсо Инфанте (Бруно).

Совещание было напряженным, так как нужно было обсудить деятельность товарищей из равнинных районов, которые до на­стоящего момента на практике проводили линию "Движения 26 июля". Огромную роль сыграл авторитет Фиделя, и при принятии на этом совещании решений со стороны большинства революци­онеров была дана правильная оценка совершенных ошибок: ру­ководство равнинных революционных организаций недооцени­ло силы противника и слишком преувеличило свои собственные, использовало неправильные методы борьбы. Но самым важным явилось то, что была дана оценка двум различным концепциям, представители которых вели между собой спор на протяжении всего предшествующего этапа войны. Победила концепция, под­держиваемая повстанцами. В результате престиж и авторитет Фиделя упрочился, он был провозглашен Главнокомандующим всех революционных сил, включая народную милицию, подчи­нявшуюся до этого времени руководству равнинных организа­ций. Кроме того, Фидель был назначен Генеральным секретарем "Движения".

Ожесточенная дискуссия развернулась при разборе деятельно­сти каждого руководящего члена "Движения" во время рассмат­риваемых событий. Но особенно жаркие споры разгорелись тогда, когда представители от рабочих выступили против всякого уча­стия Народно-социалистической партии в организации борьбы. Анализ причин поражения забастовки показал, что при ее подго­товке и проведении проявился субъективизм и путчистские тен­денции; организациям рабочих, которые шли за "Движением 26 июля" во время забастовки был нанесен огромный урон. Авантю­ристическая политика руководителей рабочих потерпела крах, столкнувшись с неумолимой действительностью. Мы считали, что самая большая ответственность ложилась на делегата от ра­бочих Давида Сальвадора, ответственного за работу подпольной организации Гаваны, Фаустино Переса и командира отрядов на­родной милиции, действующих в равнинных районах, Рене Ра­моса Латура.

Первый был виновен в том, что придерживался концепции сектантской стачки, согласно которой остальные революцион­ные организации должны были плестись в хвосте нашего "Дви­жения". Ошибка Фаустино состояла в том, что он верил в возмож­ность взятия столицы силами народной милиции, которой он руководил. Он явно недооценивал силы реакции, располагавши­еся в главном бастионе. Для Даниэля, руководившего отрядами народной милиции в равнинных районах, была характерна та же узость кругозора. Эти отряды были организованы для того, чтобы они могли действовать параллельно с нашей Повстанческой ар­мией, но их бойцы не были достаточно обучены, не имели насто­ящего боевого духа и не прошли суровой школы партизанской борьбы.

Разногласия между повстанцами из Сьерра-Маэстры и револю­ционерами из равнинных районов действительно существовали. Для этого были объективные причины: представители Сьерра- Маэстры достигли большей революционной зрелости в партизан­ской войне, в то время как революционное сознание борцов с тиранией из равнинных районов страны было более низким; но была и еще одна чрезвычайно важная причина, которую можно назвать "профессиональной болезнью". Товарищам из равнин­ных районов приходилось работать в своей привычной обстанов­ке, и они считали те методы борьбы, которые подходили для их условий, идеальными и единственно возможными для "Движе­ния" в целом; больше того, они стали думать (и чисто по-челове­чески это можно понять), что роль равнинных районов в борьбе неизмеримо выше, чем роль Сьерра-Маэстры.

Неудачи, постигшие революционеров при столкновении с си­лами батистовского режима, со всей очевидностью показали, что единственной силой, способной возглавить наше движение, яв­лялось руководство повстанцев в Сьерра-Маэстре во главе с Глав­нокомандующим Фиделем Кастро. В конце утомительной дискус­сии, много раз принимавшей самый острый характер, было реше­но отстранить Фаустино Переса и Давида Сальвадора от обязан­ностей, которые они выполняли, и заменить их соответственно

Очоа и Нико Торресом.

Третьим товарищем, которого было решено освободить от вы­полняемых им обязанностей, был Даниэль. Ему не нужно было искать замену, поскольку руководство отрядами милиции в рав­нинных районах переходило непосредственно к Главнокоманду­ющему - Фиделю Кастро. На совещании также было принято ре­шение послать Айде Сантамария в Майами в качестве специаль­ного агента нашего "Движения", поручив ей заведование финан­сами в эмиграции. Национальное руководство "Движением " пе­реходило в горы Сьерра-Маэстры и Фидель должен был занять пост Генерального секретаря; создавался секретариат из пяти че­ловек. Члены секретариата занимались финансовыми, полити­ческими и организационными вопросами. Я сейчас не помню, какие точно товарищи вошли в секретариат, но все, что касалось отправки оружия и вообще связей с заграницей, начиная с этого момента, решалось непосредственно Генеральным секретарем. Три освобожденных от своих обязанностей товарища должны были отправиться в Сьерра-Маэстру, где они должны были пред­ставлять организации рабочих, которые раньше представлял Да­вид Сальвадор. Даниэлю было поручено командование колонной, принимавшей активное участие в боевых действиях во время нашего последнего выступления. Даниэль погиб во время атаки на одну из отступавших колонн противника. Имя его было зане­сено в список лучших борцов, отдавших жизнь в борьбе за победу революции.

Фаустино попросил разрешения вернуться в Гавану, чтобы привести в порядок некоторые партийные дела для передачи, а затем снова включиться в борьбу в Сьерра-Маэстре. Такое разре­шение было ему дано. Он все сделал, как намечал, и закончил войну в 1-й колонне имени Хосе Марти, которой командовал Фи­дель.

Хотя история и должна фиксировать события в том виде, как они происходили, следует, однако, отметить, что Фаустино, кото­рый в данный момент был нашим противником внутри "Движе­ния", заслуживал все-таки высокой оценки. Он всегда был, без­условно, достойным товарищем, никогда не боявшимся самых серьезных опасностей. У меня есть неопровержимые доказатель­ства, свидетельствующие о его бесстрашии. Вот один случай, ко­торый подтверждает это. Самолет, на котором нам оставили ору­жие из Майами, был обнаружен авиацией противника и повре­жден. Фаустино сделал все возможное, чтобы этот самолет не попал в руки батистовцев. Под сильным огнем противника он подобрался к самолету и поджег горючее, которое вылилось из пробитых пулями баков. Весь жизненный путь этого человека свидетельствует о том, что он настоящий революционер.

На этом совещании были достигнуты соглашения и по другим, менее важным вопросам; таким образом, было выяснено все то, что до сих пор оставалось неясным в наших взаимоотношениях. На совещании был заслушан доклад Марсело Фернандеса об орга­низации "Движения" в равнинных районах. Ему же было поруче­но затем подробно проинформировать низовые организации "Движения" о тех результатах и соглашениях, которые были до­стигнуты во время дискуссий в национальном руководстве. Кро­ме того, был сделан доклад об организации гражданского сопро­тивления - о его структуре, формах работы, о составных частях этого движения, о расширении и укреплении его рядов. Товарищ Буш проинформировал собравшихся о работе комитета, действу­ющего в эмиграции, о шатком положении Марио Льерены и его разногласиях с Уррутией. Было решено утвердить Уррутию в ка­честве кандидата на пост президента от "Движения 26 июля" и передать ему те деньги, которые до сих пор получал Льерена единственное официальное должностное лицо, которое поддер­живало нас в эмиграции. Кроме того, было принято решение, что, если Льерена и впредь будет мешать работе, он будет снят с поста председателя эмиграционного комитета. При работе за границей приходилось сталкиваться со многими проблемами. Так, напри­мер, в Нью-Йорке группы Баррона, Переса Видаля в Пабло Диаса работали изолированно друг от друга, и иногда между ними воз­никали ожесточенные споры и столкновения. Мы решили, что Фидель пошлет эмигрантам письмо, в котором будет указано, что впредь единственной официальной организацией будет считать­ся работающий в эмиграции комитет "Движения 26 июля", про­анализировали все возможности, которые предоставляло нам правительство Венесуэлы, когда президентом там был Вольфган Ларрасабаль. Он обещал поддержать "Движение 26 июля" и вы­полнил свое обещание. Единственная претензия, которую мы могли иметь к Ларрасабалю, это то, что на самолете вместе с оружием он прислал нам "достойного" Мануаля Уррутию Льео. Правда, в этом его можно было бы и не винить, поскольку мы сами сделали столь неудачный выбор.

На совещании были достигнуты также и другие соглашения. Помимо Айде Сантамария за границу должен был отправиться и Луис Буш. Ему поручалось поехать в Каракас. В отношении Урру- тии Буш получил точные инструкции. Карлосу Франки предпи­сывалось отправиться в Сьерру и взять в свои руки руководство повстанческой радиостанцией "Радио Ребельде". Связь с эмигра­цией осуществлялась по радио через Венесуэлу с помощью спе­циальных кодов, разработанных Луисом Бушем и действовавших до конца войны.

Это совещание, как видно из принятых на нем решений, сыгра­ло чрезвычайно важную роль в нашей борьбе, На нем были реше­ны конкретные проблемы "Движения". Во-первых, нам удалось добиться согласия, что военное и политическое руководство борь­бой будет осуществлять Фидель, выполняя функции одновремен­но Главнокомандующего всеми вооруженными повстанческими силами и Генерального секретаря нашей организации. Во-вто­рых, было решено, что и впредь будет проводиться курс на всеоб­щую вооруженную борьбу, предложенный повстанцами из Сьер- ра-Маэстры. Было покончено с наивными иллюзиями тех, кто верил в успех всеобщей революционной забастовки в то время, когда условия для ее проведения еще недостаточно созрели и не была проведена соответствующая подготовка. Кроме того, факти­ческое руководство "Движением" находилось в Сьерра-Маэстре и в связи с этим возникали определенные трудности практического характера.

Сама жизнь показала, что у бойцов из Сьерра-Маэстры была более высокая политическая сознательность, подтвердилась пра­вильность их позиции и оценки происходящих событий.

Наши сомнения в успехе всеобщей революционной забастов­ки, как ее намечали провести на совещании, состоявшемся перед 9 апреля, оказались справедливыми.

Предстояло еще решить и ряд других очень важных проблем. Прежде всего надо было сорвать готовящееся наступление про­тивника. Батистовцы начали стягивать свои войска и окружать главный бастион революционных сил - штаб 1-й колонны, кото­рой командовал Фидель, После отражения этого наступления мы намеревались приступить к занятию равнинных районов и цен­тральных провинций, а затем к уничтожению всего аппарата военно-политической власти в стране, Для выполнения этих за­дач нам потребовалось семь месяцев.

Самым неотложным делом в эти дни было укрепление фронта Сьерра-Маэстры, а также обеспечение безопасности небольшой радиостанции, чтобы можно было говорить с Кубой и сеять рево­люционные семена в нашем народе. У нас была налажена связь с заграницей и ее важно было поддерживать.

За несколько дней до этого совещания я присутствовал при разговоре по радио между Фиделем и Хусто Каррильо, представ­лявшим группу Монтекристи, или, говоря другими словами, кан­дидатов в "гориллы"; в эту группу входили такие представители империализма, как сам Каррильо и Баркин. Хусто сулил нам "златые горы", но при этом просил Фиделя сделать заявление о том, что военные, не запятнавшие свой мундир преступлениями против народа, не будут преследоваться. На это Фидель ответил, что подобное заявление можно было бы сделать, но его не поймут участники "Движения", поскольку сейчас, когда идет война и продолжают гибнуть люди и когда все смешалось, невозможно провести четкую грань между хорошими военными и плохими. И Фидель не сделал такого заявления. Помнится, был также раз­говор с Льереной и Уррутией с целью призвать их к единству и не дать распасться этому непрочному союзу совершенно разных людей, которые из Каракаса пытались направить "Движение" по выгодному им пути. Но в то время от этих людей зависело отно­шение к нам за рубежом, и поэтому мы должны были соблюдать осторожность.

Тотчас же после окончания совещания его участники разъеха­лись.

Мне было поручено изучить всю контролируемую нами терри­торию и выяснить возможность создания оборонительных пози­ций, используя которые, мы смогли бы противостоять противни­ку небольшими силами. Особое внимание следовало уделить наиболее гористым районам от Сьерра-де-Каракаса, где находи­лись небольшие и плохо вооруженные отряды Кресенсио Переса, до зоны Ла-Ботелья или Ла-Меса, где дислоцировались войска Рамиро Вальдеса. Когда через несколько дней начнется наступле­ние батистовской армии под девизом "окружить и уничтожить", нам придется оборонять эту небольшую территорию, располагая всего лишь 200 пригодными винтовками.