КАК УНИЧТОЖАЛИСЬ ИНДЕЙСКИЕ ИМПЕРИИ
У всякого преступления, а убийство, как известно, — это преступление, должен быть виновник, тот, кто его совершил. В преступлениях, описанных в этой главе, основным, хотя далеко не единственным виновником был Франсиско Писарро. Поэтому с него и начнем. Кто такой Франсиско Писарро? Если Кортеса родители растили как будущую гордость семьи и послали в Саламанку учиться в университете, то о судьбе Франсиско Писарро никто не позаботился. Он был незаконнорожденным, а в ханжеской католической Испании это почиталось куда более тяжким грехом, чем убийство сотен индейцев. Отцу, офицеру высшего ранга, он был не нужен, отреклась от него и мать, Франсиска, чье имя он получил при крещении. Поэтому ему вообще не пришлось учиться. С детских лет он был вынужден трудиться. Он стал свинопасом. «Это был способный парень, любивший приключения, и такое занятие было ему не по душе», — пишет один из его биографов, не замечая комизма своих слов. Но поскольку «такое занятие» было ему действительно «не по душе», Писарро вскоре сбежал и оказался на юге Испании, в Севилье. А Севилья со времен первых плаваний Колумба была перевалочным пунктом на пути из Испании во вновь завоеванные территории Америки. Первое свое плавание Писарро совершил по обычному для того времени маршруту: Севилья — Эспаньола. На Эспаньоле еще одна пересадка, после чего Писарро попадает в Панаму. Это как раз то время, когда Васко Нуньес де Бальбоа пересек перешеек и открыл Тихий океан. Писарро жадно прислушивается к толкам в экспедиции о новых планах Бальбоа, который задумал поход в «Пиру» — золотоносную страну, лежащую где-то на юге.
В ту пору до Панамы дошли слухи о сказочных сокровищах огромного города Теночтитлана, которыми так легко завладела кучка конкистадоров во главе с каким-то Кортесом. «Если это мог сделать Кортес, то почему не могу и я», — говорит себе один из «панамских помещиков» — Франсиско Писарро. И вот неграмотный свинопас замышляет поход, цель которого — похоронить величайшую империю доколумбовой Америки. В отличие от Кортеса, единоличного предводителя и вдохновителя завоевания Мексики, Писарро ищет себе компаньонов. Так возникает сообщество кровожадных хищников, которые рано или поздно перегрызут друг другу горло. Но пока что мы присутствуем при первом акте драмы...
Их было трое — все из Панамы. Первый член триумвирата — Писарро, военный руководитель похода и глава общества по ликвидации «Пиру». Второй — молчаливый маленький Диего да Альмагро, невежественный, жестокий воин; впрочем, на фоке «элиты» тогдашних конкистадоров он все же, пожалуй, честнее и лучше многих. Его обязанность — вербовка солдат и снаряжение судов. И наконец, третий — хитрый, одаренный коммерческим талантом священник Бернардо де Луке. Он ведает денежной стороной предприятия. С денег, собственно, все и начинается. Прежде всего эта троица собрала «акционерный капитал», с которым компания могла бы приступить к делу. Но нельзя было упускать из виду главное... Все трое отправились к панамскому нотариусу и в его присутствии подписали договор, которым взаимно обязались разделить между собой поровну все золото и вообще все, что найдут в стране, о которой они еще ничего не знали. После этого они разошлись. Луке остался в Панаме, чтобы заготовлять провиант и защищать их общие интересы перед испанскими колониальными властями. А двое других пустились в плавание на двух кораблях, купленных на имевшиеся в их распоряжении средства. На поиски и завоевание Перу Писарро затратил значительно больше времени, чем Кортес на свой поход в Мексику.
Поначалу экспедиции сильно не везло. Писарро отплыл первым 14 ноября 1524 года. Через несколько дней поднял паруса и второй корабль, которым командовал Альмагро. Писарро достиг устья реки Виру, следуя вдоль, берегов нынешней Колумбии. Это была печальная земля. Болотистое побережье, комары, тропическая жара и никаких следов человека. Скоро дал знать о себе и голод. Видя, что его экспедиции грозит серьезная опасность, Писарро принял решение высадиться на берег, а корабль послать к не слишком отдаленным Жемчужным островам за провизией. Корабль уплыл. Голод все усиливался. Только через семь недель Монтенегро, замещавший на корабле Писарро, вернулся с припасами. К этому времени около сорока человек умерло от голода. Место, где экспедиция Писарро испытала столько мучений, до сих пор сохранило название Пуэрто-дель-Амбре (Голодная гавань).
Ослабевшие конкистадоры, так и не дождавшись корабля Альмагро, продолжали путь на юг. Достигнув небольшого гористого полуострова, они увидели индейскую деревню. Когда завоеватели сошли на берег, деревня эта — позднее ее назвали Пунта Кемада — была пуста. Писарро хотел здесь обосноваться, но уже во время первой разведки, окрестностей, которую возглавил Монтенегро, индейцы напали на его отряд, и много солдат при этом было убито. Вслед за тем индейцы, опередив отступающего Монтенегро, атаковали основные силы экспедиции. Испанцы опять понесли потери, и сам Писарро получил несколько ранений. Немного золота Писарро все же нашел, и поэтому экспедиция (так и не встретившись с кораблем Альмагро) могла вернуться в Панаму. Между тем Альмагро, напав на след Писарро, высадился на том же полуострове и захватил даже деревню Пунта Кемада. Правда, для самого Альмагро эта битва кончилась плохо: индейская стрела лишила его глаза.
Тем не менее Альмагро решил двинуться дальше. Он достиг устья неизвестной ему реки, которую назвал Сан-Хуан. Здесь жили индейцы-земледельцы, более миролюбивые, чем их северные соседи. Не обнаружив нигде больше следов Писарро, Альмагро тоже повернул на север. В Чикаме, на Панамском перешейке, оба конкистадора наконец встретились. Ни неудачи, ни большие потери не отбили у них охоты к новым авантюрам. Ведь золото они нашли (особенно повезло в этом отношении Альмагро) и теперь уже не сомневались, что где-то не очень далеко, за рекой Сан-Хуан, лежит «золотая страна». Было решено, что Альмагро вернется в Панаму. С помощью золота он добьется согласия губернатора на новую экспедицию и найдет для нее солдат. Писарро же тем временем будет залечивать раны в Чикаме.
В Панаме план новой экспедиции, которую предлагал Альмагро, не вызвал большого энтузиазма. У губернатора Педрариаса Давила были свои планы. Он готовил поход на север, в Никарагуа, и был заинтересован в том, чтобы поселенцы присоединились к его экспедиции. К тому же особого успеха первое плавание Писарро, казалось, не принесло... Зато священник патер Луке был настроен более оптимистично. Он вложил в дело последние свои сбережения и употребил все красноречие церковника, чтобы смягчить Давилу и добиться его согласия на новую экспедицию. 10 марта 1526 года в панамском соборе (и на что только не пригодны церкви!) был подписан новый договор; согласно ему вся слава, вся прибыль, которые будут приобретены в завоеванных землях, должны опять быть поделены на три части.
Вторая экспедиция насчитывала 180 человек, и в ее распоряжении было снова два корабля. Писарро привлек к участию в ней видного мореплавателя, кормчего из Андалузии Бартоломе Руиса. На этот раз плавание началось гораздо благополучнее. Оба корабля уже знакомым путем добрались до устья реки Сан-Хуан — до самой южной точки, которой достигла первая экспедиция (точнее, корабль Альмагро). Здесь конкистадоры высадились и сразу же напали на индейскую деревню, расположенную близ устья реки. Добыча оказалась богатой. В деревне испанцы нашли множество золотых украшений. Теперь Писарро и Альмагро были уже уверены в том, что приближаются к границам «золотой страны». Но они хорошо понимали, что 180 усталых солдат — недостаточная сила для осуществления их великолепных замыслов. И снова было решено, что Альмагро на одном из кораблей вернется с золотом в Панаму и навербует новых солдат, а тем временем Писарро с несколькими помощниками высадится на берег и обследует устье реки Сан-Хуан. Кормчий же Руис на втором корабле поплывет с остальными членами команды дальше на юг... Самым интересным было плавание Руиса. Первую остановку он сделал у небольшого острова Гальо (примерно на 2° северной широты), а затем, выйдя в море, увидел нечто удивительное. Это была так называемая бальса — большой перуанский плот из нескольких стволов бальсового дерева, с маленьким навесом и четырехугольным парусом. Надо сказать, что до этих пор испанцам еще ни разу не приходилось видеть, чтобы индейцы пользовались парусами. На плоту находилось не менее 20 мужчин и женщин, одетых в шерстяные и бумажные ткани, с украшениями из золота, серебра и драгоценных камней. Здесь же был сложен большой груз, предназначенный для продажи или обмена. Индейские купцы без всякого страха поднялись на борт испанского корабля и рассказали Руису о замечательной стране на юге, о ее плодородных полях, больших городах и о дворце ее властителя, который якобы весь выложен золотом. Двое из этих купцов были родом из большого торгового центра Тумбеса. Руис уговорил нескольких индейцев остаться на его корабле, чтобы подтвердить свой рассказ самому Писарро. Спустя несколько дней корабль достиг пункта, лежащего уже южнее экватора, который мореплаватели обозначили как Кабо Пасадо. Так Бартоломе Руис стал первым европейцем, пересекшим экватор в Тихом океане. Из своего успешного разведывательного плавания, продолжавшегося десять недель, Руис вернулся к устью реки Сан-Хуан. И вернулся как раз вовремя.
Горстке людей Писарро в прибрежных джунглях жилось прескверно. Досаждали москиты, не давали покоя враждебно настроенные индейцы, и более всего мучил голод. Оптимистическое сообщение Руиса несколько, подняло настроение. У экспедиции появилась теперь конкретная цель — Тумбес. Но прежде чем конкистадоры доплыли до сказочного города, им пришлось пережить немало черных дней. При неблагоприятной погоде они бросили якорь у острова Гальо. Отсюда Альмагро отправился в Панаму вербовать пополнение — теперь уже для захвата конкретной страны. Прочие под командой Писарро остались на острове.
Прошел месяц, второй, запасы истощились, голод усилился. А Альмагро не возвращался. На этот раз его встретили в Панаме крайне неприязненно. Губернатор не только не разрешил ему вербовать солдат, но и самому Альмагро запретил покидать Панаму. А на остров Гальо он послал собственные корабли под командой капитана Тафура с приказом вернуть остатки экспедиции Писарро в Панаму, даже если для этого понадобится применить силу. Подавляющее большинство ослабевших, изголодавшихся людей на острове Гальо встретило Тафура как своего спасителя. Но некоторые проявили упорство. И тут Писарро произнес свой широко известный драматический монолог. Выхватив из ножен огромный меч, он провел им черту на прибрежном песке и сказал: «Вот север. Это путь к Панаме. Кто пойдет на север, вернется к лишениям и бедности. А это юг — там Пиру со своим золотом, со своими сокровищами. Выбирайте. Я выбираю юг». И он перешагнул черту. За ним последовали грек Педро де Кандиа, еще один офицер — Родригес де Вилья и одиннадцать солдат. Итак, всего, включая Писарро, четырнадцать человек! Верность Писарро сохранил и Бартоломе Руис. Теперь он вынужден был на своем корабле вернуться вместе с Тафуром в Панаму, чтобы рассказать о намерениях Писарро патеру Луке и, главное — Альмагро, от которого целиком зависела дальнейшая судьба всего предприятия.
Корабли Тафура и Руиса отплыли в Панаму, оставив кучке смельчаков лишь небольшое количество риса. Положение их стало еще труднее. Теперь их мучил не только голод, но и страх. Ведь на острове Гальо завоеватели обращались с индейцами ничуть не лучше, чем в других местах. Все это побуждало их скорее покинуть остров. Но как это сделать? Ведь у Писарро теперь не было корабля. Наконец они решили соорудить небольшой плот, и морское течение отнесло их к находившемуся неподалеку необитаемому острову Горгона. Так завоеватели превратились в робинзонов. Они построили себе хижины и стали ждать возвращения Альмагро, пополняя свои скудные припасы охотой.
Семь месяцев провел Писарро с тринадцатью товарищами на этом острове. Наконец по прошествии двухсот дней приплыл из Панамы корабль, снаряженный двумя другими членами триумвирата. Командовал им Руис, Альмагро на борту не было.
И снова Писарро с горсткой своих верных соратников и несколькими десятками людей из команды Руиса отправился в поход на Тауантинсуйу. Ближайщая их цель — сказочный Тумбес.
И они достигли его после двадцати дней плавания. Город этот находился в той части Тауантинсуйу, которую присоединил к империи предпоследний инка (юг и запад нынешнего Эквадора). Тумбес был построен незадолго до появления Писарро и целиком возведен из камня. Окрестные поля прекрасно орошены и хорошо возделаны. Когда жители заметили в заливе огромный удивительный корабль, они послали к нему бальсу с воинами. Но переводчики Писарро убедили их, что белые люди пришли к ним сюда «как друзья».
Тогда к Писарро явился местный курака со множеством даров. Как раз в это время в Тумбесе находился один из рода Больших ушей, принадлежавший к семье инки. Он тоже посетил конкистадора. Писарро дружески потчевал его вином, которое очень понравилось, и подарил ему железный топор. Это было первое железо, попавшее в Тауантинсуйу! Так Тумбес и экспедиция Писарро прощупывали друг друга. Жители Тумбеса в свою очередь позвали испанцев в гости. В первый день Писарро послал в город двух своих людей — Альфонсо де Молино и негра из Панамы. Необыкновенный цвет кожи обоих посланцев Писарро и великолепная борода Молины, можно сказать, покорили сердца жителей Тумбеса. Многие горожане пробовали стереть с лица негра черную краску, а когда это им не удалось, дивились еще пуще. Уважение к полубожественным пришельцам все росло. Но испанцев, естественно, куда больше, чем знаки почтения, интересовало золото. И они обменивали на него все, что имели, Тумбес стал первым успехом экспедиции Писарро. Испанцы увозили не только золото и драгоценные камни, но и запасы провизии и даже... живых лам. Писарро прихватил на корабль также нескольких индейцев, чтобы сделать из них переводчиков. Один из этих индейцев, Фелипильо, позднее особо способствовал успеху предприятия Писарро.
Экспедиция отправилась еще дальше к югу. Обогнув Агухский мыс, она достигла залива Санта. Только после этого Руке повернул кормило на 180°, и конкистадоры поплыли «домой», в Панаму.
Участники экспедиции добились определенных успехов. Тем не менее Панама и ее губернатор Педро де лос Риос встретили прибывших скорее с удивлением, чем с радостью. Ведь все считали Писарро и его сподвижников давно погибшими. А о новой экспедиции де лос Риос и слышать не хотел. Положение оказалось более сложным, чем вначале. И тут хитрый патер Луке дал добрый совет: пусть Писарро едет к королю...
Члены триумвирата собрали деньги на дорогу, и вот Писарро с Педро де Кандиа, несколькими ламами, а главное — с грудой тумбесского золота направляется в Испанию, в Толедо, к Карлу V.
Едва ступив на берег Испании, Писарро был арестован и заключен в тюрьму за какие-то старые долги. Однако сам король, уже прослышавший о настойчивом конкистадоре, приказал, чтобы Писарро выпустили, а затем дал ему аудиенцию. В течение нескольких дней рассказывал Писарро толедскому двору о своих невероятных приключениях. Он продемонстрировал дотоле невиданных лам, передал золото, но в награду, по сути дела, не получил ничего. Король даже уехал. И все же счастье улыбнулось конкистадорам. 26 июля 1529 года королева, управлявшая государством в отсутствие Карла, скрепила своей подписью патент на завоевание Перу, в котором были определены права Писарро, Альмагро, Луке, Руиса, Кандиа и других организаторов экспедиции.
Поскольку все главные заслуги Писарро приписал собственной персоне, то он выговорил себе и львиную долю всех благ — 725 тысяч мараведи, пожизненную должность вице-короля Новой Кастилии (так была названа еще не завоеванная страна) и множество титулов: верховный судья, аделантадо, верховный повелитель Новой Кастилии и т. д. Альмагро получил неизмеримо меньше: 300 тысяч мараведи и губернаторство в городе Тумбес. Патера Луке назначили «охранителем перуанских индейцев», а поскольку это громкое звание не сулило никаких доходов, ему дополнительно была дарована ежегодная пенсия в тысячу дукатов. Руису был пожалован титул «великого кормчего Южного моря», а все робинзоны с острова Горгоны были посвящены в рыцари. Итак, Писарро увозил из Толедо громкие титулы и огромные суммы денег, проставленные на бумаге. Фактически он не получил ничего: деньги, на которые конкистадоры могли претендовать, они должны были отчислять из будущих доходов с еще не завоеванной страны.
Из Толедо Писарро первым делом отправился к себе на родину, в Трухильо. За двадцать лет здесь мало что изменилось. Но зато как изменился он сам, Писарро! Бывший свинопас въехал в родную общину во главе пышной кавалькады, в одеянии рыцаря ордена святого Яго. Это, несомненно, был самый памятный день в истории города. По улицам пронесли герб Писарро, дарованный королем. На гербе были изображены индейский город, лама и корабль Писарро. Приветствовать его явились четверо младших братьев. Собственно, он их почти не знал. Трое из них, как и он сам, были незаконные дети: со стороны матери — Франсиско Мартин де Алькантара, со стороны отца — Хуан и Гонсало. Только четвертый брат был законным сыном полковника Писарро. Но теперь все четверо всячески выражали старшему брату свои родственные чувства и отправились вместе с ним «завоевывать Пиру». Навербовав достаточное число людей, Писарро вернулся в Панаму.
Но Альмагро, Руис и остальные встретили его весьма холодно. Ведь он заверял их всех, и особенно Альмагро, что они получат равную долю в барышах и славе, а между тем все сливки снял сам. К тому же брат Писарро, Эрнандо, этот желторотый птенец среди конкистадоров, вел себя по отношению к Альмагро в высшей степени заносчиво и вызывающе. И прошло много времени, прежде чем патеры Эспиноса и Луке помирили поссорившихся завоевателей.
Только в январе 1531 года Писарро с двумя сотнями солдат уже в третий раз отправляется завоевывать Тауантинсуйу. Позднее экспедицию догнали два корабля с новым подкреплением — примерно сотней солдат под командованием Эрнандо де Сото. А еще до этого к ней присоединилась горстка людей, возглавляемых Белалкасаром, одним из позднейших завоевателей страны «золотого короля». Однако Альмагро, первого соратника Писарро, среди конкистадоров уже не было.
И вот наконец экспедиция прибыла в Тумбес. Но какое разочарование! Испанцев кто-то опередил. Прекрасный город был разрушен, а от золота и следов не осталось. Оказалось, что на Тумбес совершили набег индейцы с расположенного неподалеку острова Пуна. Так рухнули планы завоевателей Тумбеса, а главное — надежды на добычу. Понятно, это не прибавило рядовым членам экспедиции пыла для участия в новых авантюрах. Писарро справедливо рассудил, что экспедиции нужен отдых. Он двинулся дальше на юг и в устье реки Чиры основал первый европейский город на территории Перу, который назвал Сан-Мигель. Здесь Писарро получил конкретные сведения о властителе этой страны — инке, а также, что было особенно важно, узнал о начавшейся войне между двумя претендентами на трон — наследником престола Уаскаром и его братом Атауальпой. Уаскар, как мы уже знаем, был законным сыном предшествующего инки — Уайна Капака, и его сестры (то есть законной жены). В отличие от своих предшественников Уайна Капак часто пребывал вне Куско. Любимым его городом был Кито, находившийся в самой северной части Тауантинсуйу. Там он держал в своем дворце еще нескольких жен. Одна из них, дочь вождя племени кара, родила ему сына Атауальпу. Атауальпа уже в молодые годы проявил замечательный военный талант, и ему был определен удел военачальника. После смерти отца Атауальпа сосредоточил вокруг себя отборные инкские войска и стал готовить своего рода военный путч. Он потребовал, чтобы государство было разделено на две части и чтобы в северной части он был провозглашен инкой. Инка Уаскар отверг это требование. Началась междоусобная война. Атауальпа с помощью своих полководцев Кискиса и Чалькучимы нанес Уаскару поражение в нескольких битвах и в решающем бою у реки Апуримак взял его в плен и победоносно вступил в Куско. Здесь он сначала перебил всех членов династии, оставшихся верными Уаскару, а самого инку бросил в темницу, после чего завладел его троном. Итак, Атауальпа стал инкой, властителем Куско. Но огромное государство Тауантинсуйу, естественно, еще признавало правителем плененного Уаскара. К тому же брат свергнутого инки, Манко, успел бежать из Куско и представлял для нового инки потенциальную угрозу. Таким образом, в момент, когда Атауальпа получил первые известия о вступлении в его страну белокожих людей, Тауантинсуйу, это самое прочное из всех индейских государств, впервые за свою долгую историю было ослаблено братоубийственной смутой.
Прослышав о войне между двумя инками, Писарро решил действовать. 21 сентября 1532 года он покинул Сан-Мигель, покинул свои надежные корабли и начал переход через прибрежные горы. В экспедиции не было и 180 человек. К тому же некоторые из ее участников не выдержали тягот пути через горы, вернулись в Сан-Мигель. Инка благодаря «курьерской службе», о которой мы уже упоминали, очень скоро получил первые донесения о непрошеных гостях. Но поскольку белые люди были загадочны и непонятны, в этих донесениях было много фантастичного. Так, например, в одном из сообщений, уведомлявшем инку об «огромных животных» (у индейцев тогда еще не было слова для обозначения лошади), утверждалось, что ноги этих животных из серебра. Ошибка была вызвана, очевидно, тем обстоятельством, что лошади были подкованы. Впрочем, многие сообщения, доходившие до инки, вызывали его справедливый гнев. Особенно возмутило Атауальпу преступление испанских захватчиков в Кашасе, где они согнали на городскую площадь и изнасиловали 500 девственниц из местного монастыря.
Вскоре после «преступной оргии» Атауальпа встретился с конкистадорами лицом к лицу. Инка в это время находился неподалеку — лечился в Кахамарке, славившейся своими теплыми источниками. Из Кахамарки к Писарро прибыл гонец: Атауальпа предлагал белым пришельцам посетить его лагерь. Писарро и инка обменялись еще несколькими посланиями. Писарро направил вперед лазутчиков, а затем перешел андские перевалы. 15 ноября 1532 года, ровно через восемь лет после того дня, когда экспедиция в «золотую страну» впервые покинула Панаму, отряд Писарро подошел к Кахамарке.
Поначалу Писарро направил в лагерь инки лишь небольшую группу посланцев, возглавляемых его братом Эрнандо и многоопытным Эрнандо де Сото. Атауальпа принял их дружелюбно, предложил им угощение и ночлег в Кахамарке и обещал, что на следующий день встретится с Писарро, облеченным доверием «великого заморского короля».
Посланцы Писарро вернулись с тревожными вестями. По их словам, они всюду видели многотысячные войска, охранявшие инку. Приблизительно 80 тысяч воинов! Но они рассказывали также и о великолепных золотых украшениях, и о прелестных «невестах солнца»!
Что делать? Вспомнив, как в Толедо ему рассказывали о пленении Монтесумы, Писарро решился на такую же дерзкую затею.
Утром следующего дня, 16 ноября, Писарро приступил к осуществлению своего плана. Треугольник кахамаркской площади, где испанцам предстояло встретиться с инкой, был образован рядом одноэтажных зданий, широкие выходы из которых вели на площадь. В больших залах этих зданий, предоставленных гостеприимным инкой испанцам, Писарро разместил два отряда кавалерии. Одним командовал де Сото, другим — брат Писарро Эрнандо. В кахамаркской крепости расположился Педро де Кандиа, установив в ней обе пушки. Пехота укрылась в остальных зданиях, окружавших площадь. Наконец, 20 самых надежных солдат составляли личную гвардию Писарро. Потом патер Висенте де Вальверде, духовник экспедиции, отслужил мессу, конкистадоры еще раз осмотрели оружие и были готовы к «дружескому приему инки». Пышный кортеж инки прибыл в Кахамарку только к вечеру. Сначала появилось несколько сот слуг, убиравших мусор с дороги, по которой несли инку. Затем проследовали роскошно одетые чиновники инки, за ними — Большие уши, потом личная стража Атауальпы — 5 тысяч отборных воинов и, наконец, на золотых носилках сам божественный сын солнца, недавний победитель Уаскара, инка Атауальпа.
Он остановился посреди площади, но испанцев нигде не было. Оскорбленный Атауальпа разгневанно спросил, где же белые пришельцы. И тогда вперед выступил доминиканский монах Вальверде. Он стоял на площади один, в своем жалком монашеском рубище, лицом к лицу с великолепным многотысячным эскортом инки. Держа в одной руке крест, в другой — библию, он обратился к инке с речью. Он говорил ничего не понимающему Атауальпе о сотворении мира, об Иисусе Христе, о святой троице, о папе — божьем наместнике на земле, а также о том, что вместе со своим командующим доном Франсиско Писарро они явились сюда в качестве послов великого и могущественного испанского короля. Вальверде потребовал от инки, чтобы он покорился испанскому королю и отрекся от своих «языческих заблуждений». Толмач Фелипильо перевел его длинную речь. Атауальпа страшно разгневался. Он обрушился на папу, который раздает не принадлежащие ему земли, отверг бога белых людей и указал на заходящее солнце — единственного истинного бога, который вовсе не был распят на кресте, а продолжает жить на небе. Отказался он подчиниться и белому королю за морем. Наконец инка спросил омерзительного монаха, кто дал ему право так говорить. Вальверде молча указал на библию и протянул книгу инке. Атауальпа недоуменно ее полистал, а затем отбросил. Тут фанатичный монах впал в неистовство. Он начал кричать: «Убивайте их! Уничтожьте язычников! Убивайте, убивайте! Всем вам даю отпущение!..»
И тогда Писарро подал знак. Педро де Кандиа выстрелил из пушки, испанская пехота закрыла выходы с кахамаркской площади, и началась бойня. Только к инке, сидящему на золотых носилках, Писарро запретил прикасаться. Он даже был ранен, когда заслонил его от меча одного из своих солдат.
Три тысячи индейцев перебили испанцы, причем ни один из участников экспедиции, за исключением Писарро, не был даже ранен.
Вечером того же дня в одном из зданий, окружавших кахамаркскую площадь, среди неубранных трупов Писарро, согласно договоренности, устроил для инки пиршество. Инка принял свой удел со стоическим спокойствием. Испанцы разрешили, чтобы к нему вернулась его свита и его любимые жены.
Но наивный Атауальпа больше, чем испанцев, боялся своего брата Уаскара, находившегося под стражей в недалекой Андрамарке. Он опасался, что Уаскар бежит из заключения и вновь займет в Куско опустевший престол. И когда Атауальпа понял, что испанцы жаждут не столько обращения язычников в «истинную веру», сколько золота, он предложил Писарро великолепную, фантастическую, небывалую сделку. В обмен на свою свободу он предложил наполнить золотом на высоту вытянутой вверх руки помещение, в котором они находились! Разумеется, Писарро принял предложение Атауальпы. На уровне, до которого инка достал рукой, он обвел все помещение красной чертой и дал Атауальпе два месяца сроку. Атауальпа разослал по всему Тауантинсуйу гонцов с приказанием отовсюду приносить золото. Когда Уаскар узнал о предложении Атауальпы, он направил к Писарро посла с обещанием выплатить за возвращение престола еще большую дань. Предложение Уаскара страшно взволновало Атауальпу. Узнав о нем, он приказал немедленно убить своего сводного брата. Тайный приказ был выполнен тотчас же. Уаскара утопили.
В Кахамарку между тем стекались сокровища империи, а испанцы осторожно обследовали завоеванную страну. Писарро, например, посетил священный религиозный центр инков Пачакамак.
А тем временем в Кахамарку явился с долгожданным подкреплением Альмагро. Долгожданное подкрепление, но не столь уж долгожданные участники дележа добычи! А добыча, по самым трезвым подсчетам, составляла 60 центнеров золота! Серебра же — в два раза больше. Понадобились месяцы, чтобы переплавить великолепные золотые украшения в золотые песо (4,6 грамма). Так драгоценнейшие шедевры Тауантинсуйу были навсегда утрачены для человечества. Ведь один Франсиско Писарро получил свыше
После того как Атауальпа выполнил свое обещание и собрал несметные золотые сокровища, он должен был получить свободу. Но в награду за все это его ждала не свобода, а смерть: ведь от него больше нельзя было ожидать никакой выгоды. Писарро назначил трибунал и предал Атауальпу суду. Поскольку налицо был «обвиняемый», в чем-то его нужно было обвинить. Завоеватели обвиняли инку в многоженстве, в убийстве брата Уаскара, судили его за подготовку восстания против испанцев (хотя в это время он уже находился в плену), за то, что он плохо распоряжался финансами империи (!) и т. д. Суд выслушал последнее слово инки, посовещался и вынес смертный приговор. Теперь можно было убить инку, так сказать, на законном основании.
19 августа 1533 года. Только что зашло солнце. Кахамаркскую площадь окружают испанские солдаты с факелами в руках. Зачитан приговор. Выводят связанного Атауальпу. На площади приготовлен большой костер для сожжения «идолопоклонника». И вновь, как и во время первой встречи инки с испанцами, собеседником его становится вероломный доминиканский монах Вальверде. Он в последний раз предлагает Атауальпе принять крещение и веру: тогда его не сожгут, а «только задушат». Атауальпа соглашается. Его крестят (поскольку это происходит в день святого Хуана, он получает имя Хуан де Атауальпа), после чего следует казнь. А через несколько часов в лагерь возвращается Эрнандо де Сото, который должен был проверить обоснованность выдвинутого против Атауальпы обвинения в том, что он готовит восстание. Согласно этому обвинению, инкские войска должны были уже приближаться к лагерю испанцев. Разумеется, де Сото нигде не встретил ни одного инкского воина.
Так погиб инка Атауальпа. Но это еще не конец драмы. Хищные стервятники, а их много, разлетаются по всему великому Тауантинсуйу и грабят, стараясь урвать побольше. Писарро вступает в Куско. Здесь его просит о свидании брат убитого Уаскара, законный сын Уайна Капака — Манко. Писарро объявляет Манко новым инкой, рассчитывая сделать его своим посредником и помощником в ограблении всей обширной империи. Но расчеты его не оправдались. Новый инка исчезает из Куско и отправляется на восток страны, в горы, чтобы собрать силы против захватчиков.
А самоуверенные и самодовольные завоеватели обшаривали дворцы, святилища и гробницы Куско в поисках новых сокровищ. Так был разграблен и золотой храм Инти — бога солнца. Опустошив Куско, конкистадоры рассеялись по всей огромной стране.
Борьба, которую еще в течение многих месяцев вел против захватчиков Манко, существенно не изменила положения. Белые завоеватели стали хозяевами Тауантинсуйу. Теперь они могли пожинать плоды своих усилий! И действительно пожинали... Ученые, которые еще не утратили веры в конечное торжество исторической справедливости, могут с удовлетворением констатировать, что конкистадоров, столь щедро проливавших индейскую кровь, настигло возмездие. Первым в сражении с восставшими индейцами был убит Хуан Писарро. Диего де Альмагро тем временем направляется в Чили, в страну арауканов, о которых мы будем говорить позднее.
Вернувшись оттуда, Альмагро занял Куско, но в середине 1538 года старого конкистадора (к тому времени Альмагро было уже почти 70 лет) предательски захватывает самый жестокий из семьи Писарро, Эрнандо, и приговаривает к смерти. Старика сначала задушили в темнице, а затем публично обезглавили его труп.
Достопочтенный монах Висенте де Вальверде, затем епископ Куско, человек, осенявший крестным знамением все преступления испанских авантюристов, был убит на острове Пуна. Жестокий и честолюбивый Эрнандо Писарро был вынужден явиться в Испанию и предстать перед королем, чтобы отвести обвинения, выдвинутые против него сторонниками Альмагро. Писарро был приговорен к тюремному заключению, несмотря на огромные взятки, которые он раздавал налево и направо, и более 20 лет провел в крепости Медина-дель-Кампо. Остались еще три последних Писарро — Мартин, Франсиско и Гонсало. Гонсало пытал счастье первооткрывателя где-то у Амазонки. Мартин и «маркиз» Писарро, наместник Перу, жили большей частью в Лиме.
26 июня 1541 года в дом Писсаро проникли сын Альмагро Диего, его ближайший друг дон де Нада и еще несколько заговорщиков. В рукопашной схватке они одолели сначала Мартина, а затем и самого завоевателя Перу Франсиско Писарро. Заговорщики зарыли трупы и в ту же ночь вынесли из дворца найденное в нем золото.
Но и молодой Диего де Альмагро, убийца убийц своего отца, не избежал смерти. Он был схвачен новым королевским поверенным — Бака де Кастро, обвинен в «мятеже против королевства» и казнен. А затем его торжественно похоронили рядом с отцом.
Итак, оставался только один Гонсало Писарро, вознамерившийся узурпировать всю власть в стране, которую он со своими братьями завоевал. Разгорелась новая междоусобная война. Участие в ней принимало несколько враждующих сторон. Победителем стал Писарро со своим помощником Карвахалем, необыкновенно одаренным военачальником. В конце 1544 года Гонсало торжественно вступил в Лиму и сразу же приговорил к смерти всех своих недругов. После этого у него остался лишь один противник — вице-король Перу Бласко Нуньес (для нас он интересен тем, что пытался несколько облегчить жестокий удел индейцев). Нуньес отступил из Лимы в горы. Однако там остатки его войска настиг полководец Писарро Франсиско де Карвахаль, и вице-король был убит. Последний из братьев-завоевателей стал наконец хозяином всей огромной территории бывшей империи инков. От Эквадора до северной части Чили поселенцы признавали одного властителя — Гонсало. Точно так же и на море — в Тихом океане безраздельно господствовала флотилия кораблей Гонсало. Его люди обнаружили у Чукисаки (Потоси) новое, необыкновенно богатое месторождение серебра и построили там рудники. Чукисакское серебро ежедневно текло в сокровищницы Гонсало в Лиме. Писарро распространил свою власть и на Панаму, единственную перевалочную станцию на пути из Европы в западную часть Южной Америки. А его адмирал Уинохосо овладел вдобавок главными воротами Панамы — поселением Номбре-де-Диос.
Теперь Испании грозила настоящая опасность. Гонсало Писарро стал бесспорным властелином всей западной части Южной Америки и ее дверей — Панамы. Правда, он принес испанскому королю присягу в верности. Но Карвахаль, главный советчик и помощник Писарро, подстрекал Писарро провозгласить себя императором Перу и прервать с Испанией все сношения. А в это время в Парагвае против Испании поднял мятеж капитан Ирала. Королевский двор прекрасно понимал опасность такого хода событий. Понимал он также, что военной силой ему вряд ли удастся сломить мощь Писарро. Совет по делам Индий решил послать в Южную Америку не солдат, а самого обыкновенного и никому неведомого священника Педро де ла Каска. Дипломатической изворотливостью он сделал то, что не удалось вице-королю Нуньесу силой. Вскоре Писарро был покинут всеми, кроме Карвахаля и еще нескольких приверженцев, и тогда по приказу Каски казнен.
А что же стало с индейцами? Что стало с инками? Сородичи и потомки дописарровских инков жили еще в течение долгих лет. После Атауальпы на престол вступило еще несколько инков, большинство из которых продолжало в восточной части страны борьбу против испанских завоевателей.
Преемником Атауальпы стал, как мы уже говорили, инка Манко, некоторое время живший среди испанцев и использовавший приобретенный у них опыт в войне против захватчиков, начатой им в 1535 году. В 1536 году Манко целых 10 месяцев осаждал Куско. Индейцы Тауантинсуйу продолжали борьбу против испанцев и после смерти Манко, при его преемниках. Центром освободительной борьбы стала область Вилькабамбы в восточной части страны.
Сопротивление перуанских индейцев было окончательно сломлено жестоким вице-королем Франсиско де Толедо. В 1572 году, когда индейские войска были полностью уничтожены, Толедо постарался истребить и всех оставшихся в живых членов правящей династии. Примерно 40 представителей рода инков были изгнаны и вскоре умерли, а последнего инкского властителя, Тупака Амару, Толедо казнил. Но сломить в индейцах дух сопротивления и стремление к свободе захватчикам не удалось. С именем последнего инки Тупака Амару мы встречаемся на протяжении всей послеколумбовой истории андских земель. Это имя вновь и вновь принимали индейские революционные вожди, о которых мы расскажем в другом месте.