УЭРТА РАЗГРОМЛЕН, НО ВОЙНА ПРОДОЛЖАЕТСЯ

В мексиканскую столицу,

словно два родные брата,

нынче въехали бок о бок

Панчо Вилья и Сапата.

В мексиканскую столицу

нынче въехали два друга.

Вилья с Севера приехал,

А Сапата прибыл с Юга.

В мексиканскую столицу

нынче два бойца вступили.

На Сапате - шляпа «чарро»,

а техасская - на Вилье.

Узурпатор готовился к бегству. Два года пробыл он в Чапультепекском дворце. За это время он успел ожесточить против себя все слои мексиканского общества. Вначале его приход к власти восторженно приветствовали крупная буржуазия, церковная верхушка, помещики, иностранные дельцы. Для них Узрта был «спасителем общества» от анархии, от социальной революции, которой якобы способствовал Мадеро.

Пьяный диктатор, как многие называли Уэрту из-за его неумеренного пристрастия к спиртному, не только не сумел установить заветный для эксплуататоров «порядок» в стране, но своими действиями способствовал еще большему подъему революционного движения.

Вооруженная до зубов профессиональная армия Уэрты - 200 тысяч солдат - оказалась не в состоянии совладать с крестьянскими вождями Вильей и Сапатой.

Сапата продолжал по-прежнему оставаться хозяином положения в штате Морелос. Земля в штате была отнята у помещиков и возвращена крестьянам. Последние, когда им угрожала опасность, объединялись в вооруженные отряды и нападали на карателей или защищались от них. Сапата оказался не в состоянии, да и не стремился создать свое правительство и развить деятельность в общенациональном масштабе. Тем не менее его влияние и авторитет в крестьянских массах неуклонно росли. Росли и силы Вильи. Всего два года назад он вступил на землю Мексики с горсткой бойцов, а теперь командовал уже пятидесятитысячной армией, которая двигалась, постепенно увеличиваясь, по направлению к столице.

Вместе с тем новые могучие силы пробуждались в Мексике. В 1913 году трудящиеся страны впервые отпраздновали 1 Мая как свой боевой праздник.

Напрасно Уэрта, силясь пополнить свои войска, прибегал к принудительной мобилизации, силой угонял на фронт рабочих и крестьян. Напрасно засылал он наемных убийц к Сапате и Вилье. Напрасно бросал в тюрьмы, подвергал истязаниям и убивал при «попытке к бегству» своих подлинных и мнимых противников. Силы его таяли изо дня в день.

Уэрта разогнал палату представителей и сенат, провел выборы, на которых, следуя примеру Порфирио Диаса, самоизбрал себя президентом, а заплечных дел мастера генерала Бланкета - вице-президентом республики. Но как ни метался Уэрта, его положение быстро ухудшалось. В июле 1914 года почти две трети территории республики было уже освобождено революционными войсками.

15 июля, сложив с себя полномочия президента, Уэрта бежал в один из портов атлантического побережья. Там он сел на пароход, который увез его в Европу, где коротал свои дни его прежний хозяин, диктатор в отставке Порфирио Диас.

Наступил решительный момент революции. Кто будет теперь править Мексикой, кто окажется победителем? Национальная буржуазия и либеральные помещики в лице Каррансы или революционное - крестьянство и радикальная мелкая буржуазия, которых представляли Вилья, Сапата и их союзники? И те и другие были готовы силой проложить себе дорогу к власти. Правда, деятели революции не были не способны по-настоящему выявить ее движущие силы. Классовые противоречия у них преломлялись через призму личных отношений, симпатий и антипатий, личных качеств тех или других деятелей революции.

Таким образом, классовая неприязнь превращалась в личную ненависть, а борьба развивалась #е вокруг программ или идей, а вокруг вождей, которые не столько сознательно представляли, сколь символизировали интересы тех или других групп классов.

Полтора месяца оставались еще в столице Приближенные Уэрты. Они надеялись, что им удастся договориться с Каррансой, как в свое время наследникам Диаса удалось договориться с Мадерой. Но их надежды не оправдались. В начале августа армия Обрегона подошла к столице и вынудила приближенных Уэрты безоговорочно капитулировать.

13 августа 1914 года в столицу вошли части Северо-Западной дивизии во главе с Обрегоном и Каррансой. Дон Венус добился своего: Северную дивизию Вильи, сыгравшую первостепенную роль в разгроме диктатуры Уэрты, опередил Обрегон. Теперь столица с ее ресурсами, фабриками, арсеналами, банками находилась в руках Каррансы. Вилья так и не смог осуществить свою мечту - первым войти в Мехико.

Как же это произошло? После взятия Сакатекаса Вилья собирался продолжать наступление на юг, по направлению к столице. Формально он все еще признавал главенство Каррансы, которому даже рапортовал о победе у Сакатекаса. Но продвинуться дальше на юг Вилья не смог. Войска Карранса задерживали шедшие с севера поезда, груженые углем, а без него эшелоны Северной дивизии двигаться не могли. Опасаясь, как бы Каррансе не удалось отрезать его от постоянных баз, Вилья прервал свой поход на юг и возвратился с основными силами Северной дивизии в Чиуауа.

Здесь Вилья чувствовал себя неуязвимым и непобедимым. Отсюда он двинулся в поход против Порфирио Диаса и нанес ему поражение. Здесь были заложены основы победы над Уэртой. Отсюда он начнет, если потребуется, поход против Каррансы.

В начале июля в Торреон прибыли полномочные представители поддерживавшей Каррансу Северо-Восточной дивизии. Они решили встретиться с представителями Северной дивизии, чтобы разрешить конфликт между Вильей и Каррансой.

8 июля 1914 года обе стороны подписали соглашение, известное под названием Торреонского пакта. Согласно ему Карранса вновь подтверждался вождем конституционалистского движения, а Вилья - командующим Северной дивизией, которая преобразовывалась в корпус, причем Вилье присваивалось звание дивизионного генерала, Карранса назначался временным президентом. Ему вменялось в обязанность провести выборы, однако он и другие революционные вожди лишались права выдвигать свои кандидатуры на пост президента. Соглашение предусматривало созыв Конвента для выработки программы будущего правительства. Особое значение имел пункт 8-й соглашения, который гласил: «Нынешняя война - борьба обездоленных против притеснений сильных мира сего. Понимая, что главные причины бедствий, которые переживает страна - засилье продажных генералов, плутократии и духовенства, - Северная и Северо-Восточная дивизии торжественно обещают продолжать вооруженную борьбу за полное уничтожение бывшей федеральной армии и ее замену конституционалистской, за учреждение в нашей нации демократического порядка, за благополучие рабочих, за экономическое раскрепощение крестьян путем справедливого раздела земли или путем других мер, должных разрешить аграрную проблему, за наказание представителей римско-католического духовенства, оказывавших материальную и духовную помощь узурпатору Викториано Уэрте».

Карранса, одобряя в общем Торреонский пакт, высказался против созыва Конвента. Вместо него он предложил созвать совет - хунту - генералов и губернаторов. Отказался «первый вождь» признать и пункт 8-й соглашения, а также преобразовать Северную дивизию в корпус и присвоить Вилье звание генерала дивизии.

Несмотря на сопротивление Каррансы, соглашение способствовало некоторому ослаблению напряженности. «Первый вождь» разрешил поставку угля для нужд Северной дивизии, а Вилья возвратил ему захваченное ранее казначейство.

Между тем Карранса вошел в столицу и объявил себя не временным президентом, как предусматривал Торреонскии пакт, а «первым командующим конституционалистской армией, носителем исполнительной власти». Однако положение его было не из прочных. Ведь весь север страны находился под контролем Вильи, а вокруг столицы действовали неуловимые отряды другого крестьянского вождя - Сапаты.

Надеясь выиграть время, Карранса вступил в переговоры и с тем и с другим. К Вилье был направлен Обрегон.

Вилья хорошо встретил посланца дона Венуса. Почти 20 дней совещались командующие Северной и Северо-Западной дивизий. Наконец они пришли к соглашению: Карранса сохраняет власть до президентских выборов, но его кандидатура, как и любого другого военного командира революционной армии, не должна выдвигаться ни на президентский, ни'на какой-либо другой избираемый пост, иначе Карранса или любой другой вождь революции сможет превратиться во второго Порфирио Диаса.

Дон Венус отказался утвердить и это соглашение. Карранса заявил, что такие важные вопросы могут быть решены только органом, представляющим всю страну, и объявил о созыве в столице 1 октября совещания командиров революционной армии. Одновременно Карранса присвоил, наконец, Вилье звание генерала дивизии.

Но если Каррансе удалось в какой-то степени временно нейтрализовать Вилью, то с Сапатои отношения все время продолжали оставаться враждебными. Сапата потребовал от «первого вождя» осуществления революционной программы «Плана де Айала», то есть немедленного раздела помещичьих земель, а также передачи под контроль Освободительной армии юга пригорода столицы Хочимилько.

Карранса отклонил требования Сапаты.

Опасаясь, что Сапату поддержит Вилья, дон Венус вновь послал Обрегона уговорить командующего Северной дивизией принять участие в совещании. Одновременно Обрегону было поручено установить связи с наименее стойкими командирами бригад Северной дивизии и, обещая им деньги и чины, попытаться перетянуть их на сторону Каррансы.

Вилья и на этот раз радушно принял Обрегона. Он, в свою очередь, надеялся уговорить этого молодого генерала оставить Каррансу и присоединиться к нему. Но Обрегон, заверяя Вилью в своей дружбе, настойчиво уговаривал его подчиниться Каррансе в интересах сохранения единства сил революции.

Выведенный из терпения упорством посланца Каррансы и узнав, что Обрегон устанавливает связи с командирами Северной дивизии за его спиной, Вилья рассвирепел.

- Генерал, - заявил он Обрегону, - или вы измените свою точку зрения, или я прикажу расстрелять вас.

- Что же, генерал, - спокойно ответил Обрегон, - этим вы только себя обесчестите.

Вилья долго совещался со своими командирами.

Обрегон же теперь думал только об одном: как бы выбраться живым из этой клетки со львом. Посоветовавшись со своими командирами, Панчо решил отпустить Обрегона и передать через него дону Венусу, что готов участвовать в созываемом им совещании при условии, если оно будет полномочным Утвердить Каррансу в должности временного президента или снять его с этого поста, установить дату новых президентских выборов, принять закон о разделе земель.

Когда Обрегон выехал из зоны, контролируемой Вильей, Карранса отдал приказ разобрать железнодорожные пути. Дон Венус понял, что на этот раз лев вышел из клетки и бросится прямо на него.

22 сентября Вилья опубликовал манифест, в котором объявил Каррансу предателем революции, призвал народ устранить его, создать гражданское правительство и провести социальные и экономические реформы.

«Братья-соотечественники, - писал Вилья в своем манифесте, - мне очень больно требовать от мексиканского народа новых жертв, но я уверен, что каждый честный гражданин увидит, что без этого последнего усилия народа все дело революции пойдет на нет».

И Вилья приказал двинуть свои войска на юг...

По дороге из Чиуауа в Сакатекас на одной из станций к командующему явился высокий и плотный мужчина.

- Генерал, - сказал он Вилье, - моя фамилия Мухика. Я аргентинский гаучо. В Мехико я убил аргентинского консула - врага трудового народа. За это меня посадили в тюрьму. Из тюрьмы я бежал, сражался в рядах Северо-Восточной дивизии за революцию. Читал ваш манифест. Согласен с вами. Примите меня в свою армию.

Вилье понравился смелый аргентинец, которого он тут же определил офицером в бригаду Урбины. Но не прошло и нескольких дней, как Вилье сообщили из столицы, что Мухика завербован генералом Пабло Гонсалесом, военным комендантом города, и получил от последнего поручение убить его, Вилью. Возможно, это поручение дано с согласия Каррансы. Сведения эти исходили из самой полиции, где у друзей Вильи имелись надежные люди.

Вилья велел немедленно доставить к себе Мухику.

- Вот что, гаучо Мухика, ты - предатель. Тебе Пабло Гонсалес поручил убить меня. Если ты храбрый, то выполняй свое поручение. Вот тебе револьвер, стреляй в меня.

Мухика растерялся. Он тут же признался, что действительно получил задание убить Вилью, но вовсе не собирался его выполнить.

- Сохраните мне жизнь, и я убью Каррансу - сказал Мухика.

Это предложение вывело из себя Вилью.

- Я не пользуюсь предателями в борьбе против врагов.

Мухика был расстрелян на перроне, рядом со штабным вагоном Вильи.