«Заговор» с ведома Кортеса

Между тем в стане Кортеса зрело глухое недовольство. Местность, где расположился лагерь, была болотистой, нездоровой. Над лагерем тучей вились мириады насекомых. Появились больные малярией. Более тридцати человек похоронили искатели золота за короткое время своего пребывания на мексиканском берегу.

В довершение всех бед, индейцы прекратили доставку продовольствия. Солдаты питались ракушками, рыбой и частенько голодали.

Недовольство перешло в открытый ропот. Многие требовали возвращения домой, пока всех не погубили болезни и не перебили индейцы.

– Нам надоели заплесневелые сухари и черствый хлеб с ракушками! – громко жаловались солдаты. – Москиты едят нас поедом, нет от них покоя ни днем, ни ночью… Пора отсюда отчаливать!

Но совсем другие планы лелеял Кортес. Он думал об основании крепости в одной из бухт, разведанной по его поручению моряками. Эта крепость могла бы служить отправным пунктом для похода на столицу государства – город Теночтитлан – и для последующего покорения всей страны.

Весь ход переговоров с послами Монтесумы убедил Кортеса, что правитель Мексики почему‑то страшится испанцев. И необычайно щедрые дары, и настойчивые просьбы вернуться – всё это свидетельствовало о растерянности и нерешительности всемогущего Монтесумы.

Кортес не понимал причин такого болезненного страха, – ведь ацтеки могли буквально в течение часа стереть с лица земли всю экспедицию. Но он решил до конца воспользоваться этим. А одно малозначительное, на первый взгляд, событие определило всю его тактику: воевать с индейцами руками индейцев.

Однажды к лагерю приблизилась, боязливо оглядываясь по сторонам, группа местных жителей. Внешним видом они сильно отличались от ацтеков. Их уши и ноздри были украшены золотыми кольцами с цветными камнями. На нижней губе висела золотая пластинка с затейливым узором. Ни Марина, ни Агиляр не понимали их речей. Но оказалось, что двое из пришельцев знают язык ацтеков – господствующей народности Мексики и родной язык Марины.

Каменный рельеф с изображением правителя тотонаков.

Эти индейцы принадлежали к народу тотонаков, некогда очень сильному и могущественному, а сейчас покоренному ацтеками. «Живет наш народ, – сообщили пришельцы, – среди горных хребтов и на обширных долинах вдоль Мексиканского залива».

Посланцы тотонаков жаловались на нескончаемые поборы и притеснения со стороны ацтеков и их главы – всемогущего Монтесумы.

«Весть об удивительных белолицых иноземцах, – сказали они – распространилась по всей стране, и вожди тотонаков были бы рады приветствовать их в своей столице – городе Семпоале».

Жадно расспрашивал Кортес тотонаков об их стране, ее населении и городах, об ацтеках, правящих Мексикой. Марина едва поспевала переводить. И тут он узнал, что не только тотонаки стонут под ярмом ацтекских правителей. В таком же положении находятся и некоторые другие племена и народы. Лишь воинственным тлашкаланцам удается пока сохранять независимость.

Щедро одарив посланцев, Кортес отправил их на родину, наказав передать своему правителю, что обязательно побывает в столице тотонаков Семпоале.

Между тем дела в лагере испанцев шли всё хуже и хуже. Не стало даже заплесневелых сухарей. И всё выше поднимали голову сторонники губернатора Кубы Веласкеса, требовавшие возвращения. Но не дремали и приверженцы Кортеса, среди которых первую скрипку играл Пуэртокарреро – владелец скакуна, подаренного ему Кортесом. Они уговаривали испанцев предоставить в руки Кортеса всю полноту власти и сделать его независимым от Веласкеса. На тайной ночной сходке Берналю Диасу довелось услышать следующие речи:

– Если войско вернется на Кубу, – мы тогда разорены, а Веласкес преспокойно загребет себе все денежки, как то было и раньше. Вспомните, сеньор Диас, что вы сами уже участвуете в третьей экспедиции и что вы потратили на них всё до ниточки. Вернуться сейчас – немыслимо. Вот почему мы должны настоять, чтобы Кортес был провозглашен войсками главнокомандующим [независимым от Веласкеса],[vii] чтобы он основал здесь колонию…

Когда Кортесу доложили, что «заговор» созрел и преданные ему конкистадоры готовы провозгласить его главнокомандующим, обладающим неограниченными полномочиями, он отдал приказ войску готовиться к отъезду на Кубу.

Тогда «заговорщики» столпились вокруг палатки Кортеса и потребовали, чтобы он отменил этот приказ. «Пусть трусы уезжают, а мы хотим служить королю, основать колонию, идти вперед!» – орали «подстрекатели».

Кортес изобразил на своем лице удивление. Но долго упрашивать его не пришлось. Он заявил, что «готов подчиниться воле солдат» и отменить приказ об отплытии на Кубу. Но если войско его избирает главнокомандующим, независимым от Веласкеса, то ему полагается «пятина» – пятая часть всей военной добычи.

Высадка испанцев на побережье, где был заложен город Вера‑Крус. Справа – Марина убеждает индейцев перейти на сторону Кортеса. Рисунок из ацтекской рукописи.

Солдаты согласились, хотя этим сильно ущемлялись их собственные интересы: ведь «пятина» полагалась также королю, а следовательно, за вычетом того, что выговорил себе Кортес, на долю всех остальных участников экспедиции приходилось лишь 60 процентов доходов.

Это решение сразу получило законную силу посредством надлежащей записи в книге королевского нотариуса.

Тут же было решено основать новый город‑крепость Вилья рика де ла Вера‑Крус («Богатый город истинного креста»), или, короче, Вера‑Крус. Вот как пишет об этом Берналь Диас:

«Избрали мы управителей города, алькальдов и резидентов [должностные лица общины], на рынке водрузили позорный столб, а за городом построили виселицу. Так положено было начало первому новому городу».

Первые сооружения, которые понадобились колонистам при закладке города, – позорный столб и виселица – красноречивая деталь, характеризующая облик и нравы испанских завоевателей.