«Земля нас кормит...»

Кукуруза, представлявшая собою экономическую основу цивилизации майя, была предметом куль­та, остатки которого и сейчас еще живы в индейской крестьянской среде, особенно в равнинных районах Центральной Америки. Разумеется, любовь к земле, которая кормит, более или менее свойственна любому крестьянину в любом уголке земного шара, но нигде она не обретает такого мистического облачения, как в сельскохозяйствен­ных районах Центральной Америки, Один монах двести лет назад писал о крестьянах майя: «Все, что они делают и что говорят, в такой степени связано с кукурузой, что она считается почти бо­жеством. Когда они созерцают свою мильпу, на лице их написано такое удовольствие, что все - дети, жена, все наслаждения забываются, как будто мильпа — конечная цель их существования и источник счастья».

Один майя-мам из западной Гватемалы выска­зал перед каким-то путешественником европейцем свое презрение к белым, которые хоронят своих мертвецов в каменных или цементных склепах. Индейцы предпочитают питать землю своими тру­пами — в расплату за пищу, которую она давала им при жизни. «Земля нас кормит, полагается и нам питать ее».

Важность значения кукурузы в жизни индей­цев вытекает и из того факта, что хотя в Цен­тральной Америке выращиваются самые различные продовольственные культуры, завезенные из Старого Света, по статистике, пища местного на­селения на 80 процентов состоит из кукурузы, без которой не обходится никакое застолье. Во всех городах с индейским населением есть булочные, выпекающие маисовый, то есть кукурузные, тортильи, где кукурузу размалывают между двумя каменными жерновами (похожими на метате древ­них майя), смешивают кукурузную муку с... известняком, придающим тортилье белизну, особый вкус и избавляющим потомство едоков этих лепе­шек от рахита и авитаминоза (неизвестно почему называемого местными жителями «английской бо­лезнью»). По всей вероятности, добавляемый в кукурузную муку кальций укрепляет и зубы ин­дейцев; у всех у них зубы здоровы до старости и зубная боль — редкое явление.

В более процветающих индейских селах вместо метате сейчас в ходу кукурузные мельницы с га­золиновыми моторчиками — молино де нихтамаль (нихтамаль — чисто индейское слово, вероятно, астекское, вошедшее в язык майя еще в доколумбовские времена). И булочных, выпекающих тортильи, здесь тоже нет; эти вкуснейшие лепешки каждая хозяйка сама готовит для всей семьи. На заре она поднимается в синколоте — высокий, сплетенный из кукурузных стеблей амбар на сваях, а чтобы не добрались мыши, — достает зерно, сколько ей надо на день, идет с ним на мельницу, затем, вернувшись с мукой, принимается стряпать. К обеду, когда семья возвращается с поля, еда уже готова.

Говоря о кукурузе, как о главной пищевой базе индейцев Центральной Америки, следует немного остановиться и на разнообразии блюд, приготовляемых здесь из кукурузной муки, тем более, что Румыния принадлежит к числу тех немногих стран, где кукурузная мука тоже употребляется в пищу (в Европе ее едят еще только в двух странах — в СССР и Италии).

Во-первых, здесь едят элоте — сваренные или испеченные на углях, совсем как у нас, молодые початки. Причем индейцы натирают их не только солью, но и толченым или молотым острым крас­ным перцем. Впрочем, без этого перца у них не обходится ни одно маисовое блюдо. В некоторых местах острый красный перец индейцы называют чилийским, в других - кайенским или испанским, ЧТО не совсем верно, имея в виду, что это растение из семейства пасленовых (Capsicum annuum), происходит из Мексики и из Гватемалы, то есть является чисто местным... А слово элоте, чвошед- шее в испанский язык, индейского происхож­дения; в Центральной Америке есть даже такое выражение pagar los elotes, дословно «заплатить за початки», в смысле «расплачиваться за чьи-либо грехи». В Испании же в этом смысле употребля­ется выражение pagar el pato — «заплатить за утку»; так что каждый народ со своим любимым блюдом... Обычное зрелище в мексиканских горо­дах — индейские женщины, сидящие на углу ули­цы перед жаровней с решеткой и занятые приго­товлением кокумы — печеной кукурузы.

Из всех маисовых блюд наиболее распростра­нены четыре: тамалес, пышные лепешки из мо­лотой кукурузы со свиным мясом, завернутые в зеленую оболочку початков (как наши голубцы в капустные листья) и сваренные на пару; энчиладас, свернутые в трубочку сочни с мясной (обыч­но индюшачьей) начинкой или же с брынзой, в помидорном соусе с луком; такос, две тонкие тор- тильи с прослойкой из фасоли, разных овощей или мяса; кесадильяс, тоже своего рода тортильи с мясом, колбасками, брынзой или же с кабачко­вым цветом, сваренные в жире.

Наконец, кукуруза — главный составной эле­мент мексиканского национального блюда посо­ле — нечто вроде супа. Посоле готовят из сухих кукурузных зерен, сваренных лучше всего с голо­визной, с добавлением красного лука и различных специй. Из кукурузы же (с добавлением фрукто­вых соков) приготовляется и атоле — водка индейцев-бедняков и, говорят, не случайно его на­звание происходит от испанского слова атолондрадо, что значит «ошеломленный, потерявший го­лову, сбитый с толку».

Неистощимое разнообразие маисовых блюд, с добавлением в них приправ и жиров, оберегает население Центральной Америки от пеллагры — очень редкой в этих местах болезни, вызванной недостатком в организме некоторых витаминов. Европейцы же, перенявшие из Нового Света .культуру кукурузы, но не перенявшие рецептов, ее приготовления, сильно страдали от этой болез­ни. (В 1910 году в Румынии официальной стати­стикой было отмечено 58 000 случаев). Заметим кстати, что очень долго пеллагра (по-итальянски pella agra — «жесткая кожа») носила в Европе название колумбовой болезни.

Главная пища бедняков Мексики и Централь­ной Америки, кукуруза, как уже говорилось выше, еще и сегодня является предметом культа, напо­минающего обряды древних майя. В этом отно­шении интересно, что рассказывает американский ученый Д. Э. С. Томпсон (о котором мы уже упо­минали), по поводу праздничных церемоний в пе­риод посева кукурузы у майя-мопанов из восточ­ного Британского Гондураса.

В ночь перед севом мешки с семенным зерном кладут на стол, где стоит крест и четыре горящие свечи. Крестьяне жгут ароматическую смолу, чаще всего тот же древний благовонный копал с копайеро (Copaifera officinalis), который, прослужив тысячи лет древним верованиям, с успехом служит и но­вой религии. На заре крестьянин выходит в поле, бросает четыре горсти зерна на все четыре сто­роны и произносит молитву: «О господи-боже, наш прадед и наша прабабка, бог гор, бог долин, бог святой! Приношу тебе этот дар от всего сердца. Будь милостив ко мне и делам моим, истинный боже и дева святая! Дай мне добрый урожай ку­курузы, где бы я ни посеял ее на этом поле тру­дов моих. Храни ее мне, береги, чтобы с ней ничего не случилось от момента, когда я посею ее, и до поры, когда я ее соберу».

Такие же обряды, смесь верований в древних богов с элементами христианства, отправляют и майя-мам, майя-чорти и майя-кекчи. В некоторых местах перед посевом кукурузы у крестьян принят тринадцатидневный пост. А утром первого посев­ного дня в поле воздвигается нечто вроде алтаря и глава сельского управления ставит тринадцать тыкв с бальче в честь чаков, богов дождя, а так­же богов, покровителей мильпы, после чего режет нескольких птиц, Окропляя землю их кровью. К алтарю привязывают какого-нибудь сельского мальчишку, и он время от времени изображает гром и лягушачье кваканье, а молодежь пляшет вокруг. Гром и лягушка, как мы уже знаем, сим­волы древних божеств дождя.

И Томпсон вполне справедливо заключает: «Эти обряды — не простые Этнологические свидетель­ства; в них находит выражение тот факт, что в душах майя глубоко укоренился образ живой ку­курузы и богов, которые питают ее, давая ей влагу».

Из традиционных продовольственных культур на «трапеции» возделывают еще картофель, этот дар человечеству от Нового Света, завезенный Вальтером Ролей в 1584 году в Ирландию, а Френсисом Дрейком в 1586 году — в Англию (в действительности же, в 1560—1570 гг. картофель уже выращивали в Испании и в Италии). Картофель, который растет сейчас в Европе (Solatium tuberosum), происходит с плодородных плоскогорий Анд, из Перу и Чили. В Центральной Аме­рике его выращивают уже много веков, и там есть еще несколько родственных ему сортов батата или патата (Ipomoea batatus), со стелющимися стеблями и клубнями до двадцати килограммов (в настоящее время в Румынии делаются попытки акклиматизировать это богатое крахмалом, саха­ром и витаминами растение).

Фасоль (Phaseolus vulgaris), как и картофель, происходит из Южной Америки. В Гватемале вы­ращивают сорта черной фасоли — пито; для сред­неамериканского индейца это один из главных пи­щевых элементов. Один из видов пито (Phaseolus multiflorens) выращивается и в Европе — но толь­ко как декоративное растение.

Из других местных растений отметим бутылоч­ную тыкву (Lagenaria vulgaris) и тыкву (Cucurbita pepo maxima) с вьющимся стеблем. Выдолблен­ные тыквы, использовавшиеся майя, с самых древ­них времен, получили в новейшую эпоху название, прямо указывающее на их назначение: хикара, что значит по-испански — чашка. А тыквенный цвет широко употребляется в пищу.

Из технических культур на первом месте стоят хлопок (американский, мексиканского происхож­дения сорт, в промышленности известный под на­званием упланд, а в науке — под латинским названием Gossypium hirsutum, а также агава. Эта последняя, выращиваемая в Европе только как декоративное растение, на просторах «трапе­ции» использовалась и сейчас используется для са­мых различных надобностей. Три ее сорта — аме­риканская агава, мексиканская агава и агава atro- virens (первая, называемая еще и магей, наиболее распространена) — дают очень прочное во­локно для промышленности, а также богатый са^- харом сок, из которого при брожении получается пульке, мексиканский национальный напиток. Пу­тем дистилляции настоя цветочных бутонов и мо­лодой листвы агавы мексиканцы получают вод­ку — мескаль. Вместе с бальче; древним хмель­ным напитком из перебродившего дикого меда, ко­торый, как мы знаем, был по вкусу даже богам, вместе с посолем и атоле — из кукурузы в смеси с фруктовым соком, — пульке и мескаль составляют полную гамму среднеамериканских алкогольных напитков, которые у нас очень мало известны.

Разведение американской агавы — одно из глав­ных занятий мексиканских крестьян-индейцев. В период созревания в середке этого растения обра­зуется нечто вроде початка в форме кегли, где содержится много ценного сока. Хозяин поля, вы­ращивающий агаву, — тлачикеро (вероятно, это слово астекского происхождения, но сейчас оно вошло и в северные наречия майя и даже в ис­панский мексиканский язык), надрезает эту «кег­лю», подставляет к ее основанию выдолбленную тыкву и собирает сладкий сок — агуамиель (агуа - вода, миель — мед), очень приятный прохла­дительный напиток, особенно в смеси с плодовым соком одного из кактусов. Три раза в день в те­чение четырех-шести месяцев тлачикеро собирает натекающий сок в тыквы и очищает агаву от па­разитов. Из этих последних агавовые черви, так называемые гусанос де магей — ценятся как се­зонный деликатес; едят их обычно поджаренными в масле (и пользуются они таким спросом, что в последние годы мексиканская пищевая промыш­ленность закупает их в большом количестве и пускает в продажу законсервированными).

В Мексике и в других странах Центральной Америки агаву разводят главным образом ради пульке; в других частях света, особенно, в Индо­незии и в восточной Африке, разводятся крупные плантации агавы sisalana. дающей очень прочную пеньку сизаль (пита, или «конопля Тампико»), идущую на изготовление веревок, канатов и раз­ных тканей.

Центральная Америка дала Старому Свету не­сколько очень полезных растений и сама заимство­вала у него другие, например, сезам и банановое дерево. И все-таки среднеамериканские индейцы продолжают отдавать предпочтение кукурузе, или маису, — главной пище своих предков.