Третье послание императору Карлу V

[…] [стр. 262-266]
В предыдущих главах я заявлял, что находился в Тесаико с тремя сотнями людей и тринадцатью бригантинами; как только я удостоверился, что часть армии добралась до своих позиций, я погрузился на корабли и взял курс на город, нанося некоторый ущерб каноэ. Хотя я желал находиться на земле с целью командования передвижениями армии, но раз уж капитаны были из тех людей, которым можно уверенно доверить вести дела, а атака бригантин была одной из самых важных и требовала чёткой организации действий и внимания, я решил взойти на них, так как на воде вероятнее всего мы могли получить огромное преимущество, впрочем, и риск был высоким, тем не менее, меня официально попросили главные лица присоединиться к корпусам, так как по их мнению это было наиболее опасным. Следующим днём после праздника Корпус Кристи [праздник тела Христова], в пятницу, на рассвете, я отправил Гонсало де Сандоваля с его корпусом из Тесаико прямиком на город Истапалапа, на расстоянии шести малых лиг; чуть позже полдня они прибыли туда и немедленно начали вести огонь по городу и атаковать жителей. Как только они увидели большое войско под командованием старшего альгуасила (а было с ним 35000 или 40000 наших союзников), люди стали искать прибежище в своих каноэ на озере. Старший альгуасил со всем его войском расквартировался в том городе и оставался там весь день, ожидая моего приказа и наблюдая за моими перемещениями.

После того как я отправил старшего альгуасила, я немедленно отправился на бригантины и с помощью моряков и гребцов мы отплыли; и пока старший альгуасил сражался и вёл огонь по городу Истапалапа, мы подплыли на расстояние взгляда к большому и укреплённому холму возле того города, занимающему изолированное положение на озере; на нём находилось много людей как тех, кто проживал вокруг озера, так и из Теночтитлана; так как они хорошо знали, что первое столкновение будет с людьми из Истапалапы и находились там, чтобы защитить себя и по возможности атаковать нас. Как только они нас увидели, они начали подавать дымовые сигналы, предупреждая все города озёр о нашем приближении, чтобы те могли подготовиться ко встрече с нами. Несмотря на то, что моим планом была атака той части города Истапалапа, что находилась на воде, мы повернули на тот холм, и я высадился на него со ста пятьюдесятью людьми. Он был очень крутым и высоким, и с большим трудом мы начали взбираться на него; и мы взяли штурмом укрепления, которые они возвели на вершине холма для обороны. Мы обрушились на них внезапно и так, что никто из них не смог убежать, за исключением женщин и детей; и в этом сражении двадцать пять испанцев получили ранения, но то была блестящая победа.

Поскольку люди Истапалапы подавали дымовые сигналы с башен где располагались их идолы, находящихся на очень высокой возвышенности очень близко от города, мешики и жители других городов озера знали, что я вхожу в озеро на бригантинах; и внезапно собралась огромная флотилия каноэ, чтобы атаковать нас и разузнать, что из себя представляют бригантины; насколько мы могли оценить, их было пять сотен. Как только я увидел, что они взяли курс прямо на нас, я с людьми, высадившимися на холм, с большой поспешностью взошёл на борт и приказал командирам бригантин без сигнала не выдвигаться, чтобы, раз уж каноэ решили атаковать нас, они думали, что мы в страхе не решили рисковать выйти им навстречу; так, большими силами враги взяли курс на нас. Но на расстоянии около двух выстрелов из лука они остановились и оставались неподвижными; а между тем, пока я беспокоился о том, чтобы первая стычка с ними должна была ознаменоваться знаком победы и внести благоговейный ужас перед бригантинами, которые были ключом ко всей войне, так как и враги и мы в большой степени будем зависеть от использования водного пространства – благодаря Богу, пока мы смотрели друг на друга, подул ветер с берега, благоприятный для атаки на них, и я тотчас отдал приказы командирам прорваться сквозь флот из каноэ и преследовать их пока они не обратятся в бегство в Теночтитлан. Так как ветер был попутным, мы устремились прямо в их центр и, хотя они пытались увернуться как можно быстрее, мы разбили огромное количество каноэ и убили многих врагов в манере, достойной восхищения. В погоне мы преследовали их полных три длинных лиги пока они не скрылись среди домов города; и так, только благодаря и с позволения Бога, была дарована нам более существенная и полноценная победа, такая, о которой мы могли только мечтать в своих смелых фантазиях.

Корпусу армии, расположенному в Куйоакане, было удобнее наблюдать за манёврами бригантин, чем корпусу, расположившемуся в городе Такуба; и когда они заметили тринадцать парусных судов на озере и наблюдали как мы стремительно передвигались и раскидывали все вражеские каноэ, это было для них, как впоследствии они меня уверяли, самым благодарным и желанным зрелищем в мире. Я уже говорил, что оба корпуса чрезвычайно беспокоились по поводу моего прибытия, и не без оснований, потому что они находились в центре огромного количества врагов; но благодаря Богу, наши войска поймали кураж, а враги ослабли так, что уже не могли достаточно мобилизоваться на решительный штурм нашего лагеря; который, если бы они организовали его, испанцы не смогли бы вынести без больших потерь, хотя они и были всегда хорошо подготовленными и решили либо победить, либо умереть, так как они были отрезаны от спасительной помощи и надеялись на Бога. Так, когда корпус в Куйоакане увидел, что мы гонимся за каноэ, большая часть кавалерии и пехоты, которые находились там, поднялась на марш на город Теночтитлан и храбро сражалась с мешиками на дамбе; они добрались до рвов, вырытых врагами, взяли их, и кавалерия с пехотой прошла по нескольким мостам, покинутыми ими, будучи поддерживаемыми по ходу своего движения бригантинами, которые приблизились к дамбе. Индейцы Тлашкалы, наши союзники, и испанцы преследовали врага, сеяли панику среди них и сбрасывали их в воду на противоположной от подошедших бригантин стороне дамбы. Действуя таким образом, они победоносно прошествовали по дамбе более трёх длинных лиг до того места, куда я продрейфовал [подплыл] на бригантинах…

[…] [стр. 298-299]
В этом поражении тридцать пять или сорок испанцев и более тысячи наших индейских союзников были убиты врагами, более того, больше двадцати христиан были ранены, среди которых был и я – в ногу. Мы потеряли небольшую пушку, которую взяли с собой, и много арбалетов, мушкетов и другого оружия. Незамедлительно сразу после победы, с целью внушения страха старшему альгуасилу и Педро де Альварадо, враги собрали всех испанцев, как живых, так и мёртвых, отвели их в Тлателулько, рыночную площадь, и на высоких башнях, находящихся там, их голыми принесли в жертву, разрезая грудь и вынимая наружу их сердца, преподнося их идолам. И это было увидено испанцами из корпуса Альварадо с того места, где они сражались, и по бледности принесённых в жертву голых тел они узнали в них христиан; но несмотря на то, что они испытывали большую скорбь и испуг от увиденного, они отступили к своему лагерю после доблестного сражения того дня, когда они почти добрались до рыночной площади, которую бы взяли если бы Бог в счёт наших грехов не позволил бы свершиться этой ужасной беде.

Мы вернулись в наши лагеря, так переполняла нас печаль, довольно рано, чем обычно в другие дни; и в дополнение к нашим другим потерям, нам сказали, что бригантины пали в руки врагов, которые напали на них на своих каноэ с тыла; но, хвала Богу, это было неправдой, хотя бригантины и каноэ наших союзников подверглись довольно большой угрозе, и даже одна бригантина была близка к потери, капитан и старший этого корабля были ранены, первый из которых умер спустя восемь дней.

В тот день и последующую ночь враги устроили большой праздник с использованием горнов и барабанов, должно быть переполненные от радости; и они сделали общедоступными все улицы и мосты как это было раньше, и воодушевлённые, вместе с ночным караулом, они подошли к нашему лагерю на расстоянии двух выстрелов из лука; но так как мы вернулись с поражением, раненые и лишённые оружия, нам был необходим отдых и починка. В то же время, правители города воспользовались случаем отправить гонцов во многие подчинённые провинции, чтобы сообщить, что они добились знаменательной победы и убили многих христиан, и вскоре они покончат с нами; и гонцы несли с собой в подтверждение две лошадиные головы, которые они демонстрировали с той целью, чтобы показать, что сейчас более подходящее время, чем было раньше для упорного продолжения восстания. Но, несмотря на всё это, чтобы у врагов не возросла самонадеянность и не появилось осознание нашей слабости, каждый день некоторое количество испанцев, пеших или конных, со многими нашими союзниками производили вылазки в город, хотя им и не удавалось достичь большего, чем захвата нескольких мостов на следующей улице перед площадью.

[…] [стр. 319-321]
С той башни я осматривал часть города, что перешла в наши руки, составляющую, без сомнения, семь восьмых всего города; и видел, что невозможно такому большому количеству народа прокормиться на таком узком участке, особенно в тех оставшихся у них маленьких домах, каждый из которых располагался непосредственно на воде; и, прежде всего, учитывая сильный голод, распространившийся среди них, о котором в достаточной степени свидетельствовали найденные нами на улицах наполовину обглоданные корни и кора деревьев; я решил прекратить военные действия на несколько дней и предложить некоторые условия по которым можно было спасти жизни большому количеству людей; и, поскольку продолжающее с моей стороны их изнурение, конечно, глубоко печалило меня и вызывало сожаление, я постоянно убеждал их принять условия мира. Но они заявили, что ни по каким-либо причинам не согласятся на них и что единственное, что для них осталось, так это умереть с оружием в руках; что мы не получим ничего из того, что у них есть, что они сожгут и утопят в воде всё, что у них есть так, чтобы это не досталось никому. Вслед за этим, не будучи склонным платить злом за зло, я скрыл свои чувства, сдерживаясь от нападения на них.

Так как у нас осталось совсем немного пороха, мы планировали за более чем пятнадцать дней построить катапульту; и хотя у меня не было мастера, который бы знал как её построить, несколько плотников предприняли попытку построить небольшой аппарат, с которым я не имел ни малейшего понятия как мы должны его использовать. За несколько дней, в течение которых мы удерживали индейцев в небольшом квартале, мы завершили постройку и доставили аппарат на рыночную площадь, чтобы поставить на здание, напоминающее театр, находившееся в центре площади и сооружённое из камня со строительным раствором, около пятнадцати футов в высоту [фут - единица длины = 30,48 см] и тридцати шагов от угла до угла. Здание предназначалось для использования на их праздниках и состязаниях, так чтобы участники, находящиеся на нём во время этих мероприятий, были видны всему народу на рыночной площади как над, так и под галереями. Когда эту машину туда принесли, случилась задержка в несколько дней, необходимых для подгонки её к нынешнему месторасположению, во время которой наши индейские союзники пугали жителей, что с её помощью мы уничтожим их всех. Никакого толка от этой машины не было за исключением причинённого испуга народу, который, как мы надеялись, приведёт к их капитуляции, чем можно было бы и ограничиться; но ничего такого не произошло, как ни смогли завершить свой замысел плотники, так и враги, хотя они и побаивались эту машину, не склонились к предложению своей капитуляции, а мы скрыли от них дефекты этой машины, притворившись, что из жалости к ним мы воздержались от использования этой машины для их уничтожения.

На следующий день после установки катапульты на рыночной площади, возле входа в город, когда прошло три или четыре дня с момента прекращения военных действий, мы обнаружили, что улицы, через которые мы прошли, заполнились бредущими, умирающими с голода, измождёнными и осунувшимися женщинами, детьми и другими несчастными, являя собой самое мрачное зрелище в мире; и я приказал нашим союзникам не причинять им вреда. Но ни одного воина нигде не появилось там, где можно было бы нанести им урон, хотя мы видели их на террасах в накидках, которые они обычно носили, и без оружия. В тот день я отправил им предложения о мире, но их ответы были обманчивы и поскольку они провели большую часть дня за этим занятием, я сообщил им, что моим намерением было напасть на них, и пожелал, чтобы они велели своим людям уходить, в противном случае я дал бы разрешение своим союзникам уничтожить их.

[…] [стр. 331-332]
Тем временем, бригантины неожиданно вторглись в ту часть озера и прорвались в середину флотилии каноэ, воины, находившиеся там, не посмели оказать какое-либо сопротивление. Хвала Богу, что капитан бригантины, коего звали Гарси Ольгин, догнал каноэ, в котором, по-видимому, находились важные особы; и когда лучники, находившиеся на носу бригантины, взяли тех под прицел, они подали знак, что здесь находится касик и чтобы люди не выпускали свои стрелы; тотчас наши люди запрыгнули в каноэ и схватили в нём Куаутемока и правителя Такубы вместе с другими сопровождавшими касика важными особами. Немедленно после происшествия капитан Гарси Ольгин доставил ко мне на террасу, прилегающую к озеру, где я находился, касика города с другими знатными пленными; кто, когда я ему предложил сесть, без выказывания резкого нрава, подошёл ко мне и сказал на своём языке, «что он сделал всё, что входило в его обязанности для защиты себя и своего народа пока не оказался в нынешнем положении; что сейчас я могу сделать с ним всё, что пожелаю». Затем он положил свою руку на кинжал, который я носил, настоятельно прося меня вонзить его ему в сердце. Я говорил с ним ободряюще и предложил ему не бояться. Так был взят в плен касик, война прекратилась с этого момента, который по велению Господа нашего Бога произошёл во вторник, день Святого Ипполита, 13 августа 1521 года. Так, с того дня, когда город был окружён, 30 апреля того года, до момента его взятия прошло семьдесят пять дней; во время которых Ваше Величество видит каким затруднениям, опасностям и бедам подвергались его подчинённые; а их подвиги являются самыми яркими свидетельствами тому, как подвергали они опасностям свои жизни.

Источник: Cortes, Hernan. The Despatches of Hernando Cortes, the Conqueror of Mexico, Addressed to the Emperor Charles V, Written during the Conquest, and Containing a Narrative of Its Events. Edited and Trans. by George Folsom. New York: Wiley and Putnam, 1843.

Перевод - Sam (www.indiansworld.org)