Бартоломе де Лас-Касас. Кратчайшее сообщение о разорении Индий (отрывок)

Первая редакция сочинения Бартоломе де Лас-Касаса «Кратчайшее сообщение о разорении Индий» была закончена в Испании, в Валенсии, в начале декабря 1542 года. К тому времени её автор, родившийся в 1484 г., имел уже сорокалетний опыт жизни в Новом Свете и более тридцати лет священнической деятельности, неразрывной связанной с попытками защитить коренное население континента от злоупотреблений соотечественников.

В дальнейшем Лас-Касас еще в течение 10 лет дорабатывал этот свой труд, пока он не был издан в 1552 г. в Севилье. В части, касающейся Юкатана, различия между двумя редакциями несущественны и касаются главным образом стиля изложения: в напечатанном варианте он более красочный, более художественный, как можно видеть из сравнения отрывков, посвященных работорговле в землях майя:

Бартоломе де Лас-Касас имел непосредственное отношение к Юкатану, так как, будучи назначеным в 1543 г. епископом Чиапаса, осуществлял функции прелата также и в отношении номинально на то время существовавшего юкатанского епископства[1]. Он посетил Юкатан по пути в Чиапу в январе 1545 г., но задержался в Кампече всего на 16 дней, с 5 по 21 января 1545 г., так как местные конкистадоры, возмущенные проповедью, осуждавшей рабство индейцев, отказались предоставить ему продовольствие. Тем не менее, находясь в качестве епископа в Чиапасе до мая 1546 гг. Лас-Касас мог получать известия из Юкатана. Сведения о миссии Хакобо де Тестеры были получены им из первых рук от самого её руководителя, так как в  1540 г. Лас-Касас и Тестера оказались на одном корабле, плывшем в Испанию, где во время путешествия между двумя священнослужителями установились дружеские отношения.

Следует иметь в виду, что «Кратчайшее сообщение» менее всего является беспристрастным повествованием о прошедших событиях. Это острый политический памфлет на злобу дня, имевший совершенно конкретную и практическую цель – побудить испанское правительство внести изменения в законодательство с целью обуздания произвола конкистадоров. При этом в отношении описания событий на Юкатане пристрастность Лас-Касаса подогревалась конфликтом, произошедшим в середине 1540-х годов между ним как епископом и Монтехо-старшим как губернатором Чиапаса из-за попыток конкистадоров построить крепость в Верапасе. Впрочем, там, где это можно проверить, оказывается, что Лас-Касас не придумывал излагаемых им событий. Он использовал более тонкие пропагандистские методы: слухи излагал как несомненные факты, единичное показывал как типическое, эпизодическое как постоянное. Это хорошо видно на примере обвинений Монтехо в торговле обращенными в рабство индейцами. То, что продажа пленных в рабство была важным источником дохода для членов его отряда, они признают сами в письме членов кабильдо Мериды королю (см. ниже). Однако, Лас-Касас пишет об этом так, будто бы работорговля была основным занятием Монтехо и его людей в течение семи лет. На самом деле, обстоятельства похода 1527 – 1528 годов исключают возможность торговли обращенными в рабство индейцами: для этого у Монтехо не было ни пленных, ни порта, через который их можно было бы сбывать. И то, и другое появилось у него только на губернаторстве в Табаско, но оно продолжалось всего около полутора лет, с конца весны 1529 и до осени 1530 г. Наконец, возможность обращать в рабство пленных индейцев и торговать ими Монтехо и его люди получили, обосновавшись в Чампотоне, а затем в Кампече с весны 1531 по 1534 годы. Таким образом, из семи лет остаются самое большее четыре с половиной. Однако, в любом случае, даже преувеличивая и сгущая краски, Лас-Касас показывает темную изнанку Конкисты, как правило, замалчиваемую официальными хронистами.

БАРТОЛОМЕ ДЕ ЛАС-КАСАС

КРАТЧАЙШЕЕ СООБЩЕНИЕ О РАЗОРЕНИИ ИНДИЙ.

КОРОЛЕВСТВО ЮКАТАН[2]

/20/ В году тысяча пятьсот двадцать шестом другой злосчастный человек[3] был назначен губернатором королевства Юкатан вследствие лжи и обмана, сказанных, и подношений, сделанных королю, как и прочие тираны поступали до настоящего времени, чтобы им дали должности и полномочия, благодаря которым они могли бы грабить. Это королевство Юкатан было полно неисчислимого народа, ибо это земля очень здоровая, и изобилующая продовольствием и многими плодами (даже больше, чем в Мехико), и особенно она изобилует мёдом и воском, больше, чем любая другая часть Индий, виданная до сих пор. Названное королевство имеет около трёхсот лиг побережья или в окружности. Его народ выделяется среди всех прочих в Индиях как благоразумием и общественным порядком [policía], так и отсутствием пороков, более, чем остальные, и весьма подготовлен и достоин того, чтобы быть приведенням к познанию Господа, и где испанцы могли бы основать большие города и жить как в земном раю (если бы были его достойны), но так не случилось из-за их великой алчности, и бессердечности, и великих грехов, также как не были достойны и других мест, которые Господь указал им в тех Индиях.

Начал этот тиран с тремястами человеками, которых привёл с собой, жестокие войны с этими добрыми и невинными людьми, которые находились в своих домах, ни на кого не нападая, где убил и уничтожил бессчётное количество людей.

 И так как в этой земле нет золота, ибо если бы оно было, чтобы извлечь его из копей он покончил бы с ними, то чтобы создать золото из тел и душ тех, за кого умер Иисус Христос, обратил всех без разбора, кого не убил, в рабов, и многие корабли, которые приходили на запах и слухи о рабах, отправлял полными людей, проданных за вино, масло, уксус, солонину, одежду, лошадей и то, в чем он и другие имели нужду, согласно своему суждению и оценке.

Он давал на выбор среди пятидесяти и ста девушек, одна пригожее другой, всякую, какую выбирали, за арробу вина, или масла, или уксуса, или за окорок, и точно также хорошо сложенного юношу, выбранного среди ста или двухсот, за то же самое. И случалось отдать мальчика, который, кажется, был княжеским сыном, за круг сыра, и сто человек за лошадь. В этих трудах он пребывал с года двадцать шестого[4] до года /21/  тридцать третьего, каковых было семь, разоряя и опустошая те земли и безжалостно убивая тех людей, пока там не услышали новости о богатствах Перу, отчего испанцы ушли и этот ад на некоторое время прекратился, но затем его служители вновь принялись совершать другие великие злодеяния, грабежи, и захваты людей, и великие оскорбления Господа, и ныне не прекращают совершать их, и сделали почти пустынными все те триста лиг, которые были (как сказано), столь людными и населенными.

Никому не хватило бы ни веры, ни слов для отдельных случаев совершённых там жестокостей. Расскажу только о трёх, произошедших при мне. Когда опечаленные испанцы со свирепыми псами шли, разыскивая и бросая псам индейцев, мужчин и женщин, одна больная индианка, видя, что не сможет убежать от собак, чтобы её не растерзали на куски, как делали с другими, взяла верёвку и привязали к ноге годовалого младенца, и повесилась на перекладине, но сделала это не настолько быстро, чтобы не подбежали псы и не растерзали младенца, хотя перед тем, как он умер, его окрестил один из братьев-монахов.

Когда испанцы уходили из этого королевства, один из них сказал сыну владыки одного селения или области, чтобы тот отправился с ним[5], но дитя сказало, что не хочет покидать свою землю. Испанец ответил: «Иди со мной, а если нет, я отрежу тебе уши». Мальчик сказал, что нет. Тогда тот вынул кинжал и отрезал ему одно ухо, а затем другое. И так как мальчик говорил, что не хочет оставлят свою землю, отрезал ему и ноздри, смеясь, будто ущипнул его, не больше.

Этот потерянный человек бесстыдно хвалился и хвастал перед уважаемым монахом, говоря, что трудился, сколько мог, чтобы обрюхатить многих индейских женщин для того, чтобы, видя их беременными, в качестве рабынь за них давали бы большую цену.

В этом королевстве или области Новой Испании некий испанец обычно охотился со своими собаками то ли на оленей, то ли на кроликов, и однажды, когда он не нашёл дичи, ему показалось, что собаки проголодались, и он отобрал маленького мальчика у его матери и кинжалом отрезал ему ручонки и ножки, и порезал их на куски, дав каждому из псов его часть, а после того, как они сожрали эти куски, бросил на землю всё тельце всем вместе. Посмотрите здесь, какова бессердечность испанцев в этих землях и как Господь привел их к погибельному разумению [in reprobus sensus], и как они ценят тех людей, созданных по подобию Божьему и искуплённых Его кровью. Но ниже мы увидим ещё худшие вещи.

Оставив бесчисленные и неслыханные жестокости, совершённые в этом королевстве теми, кто называет себя христианами, ибо не хватает суждения, чтобы размышлять о них, хочу завершить только этим: когда все эти адские тираны ушли оттуда со страстным желанием, ослепившим их, богатств Перу, подвигнулся отец брат Хакобо[6] с четырьмя монахами из своего ордена Святого Франциска идти в то королевство, чтобы умиротворять, и проповедовать, и вести к Иисусу Христу тех людей, какие остались после адской жатвы и тиранической бойни, совершавшихся испанцами в течение семи лет; думаю, что эти священнослужители отправились в году тридцать четвертом, отправив вперед некоторых индейцев из провинции Мехико в качестве посланцев, сочтут ли они за благо, чтобы названные священнослужители пришли в их земли принести им весть о едином Боге, который является Господом и Владыкой всего мира. Они стали советоваться и провели многочисленные собрания, получив сначала много сведений о том, что за люди те, кто называет себя отцами и братьями [padres e frailes], и в чем состоят их намерения, и чем они отличаются от христиан, от которых они получили сталько обид и несправедливостей. В конце концов, они согласились принять их с тем, чтобы туда вошли только они и никакие другие испанцы. Священнослужители обещали это, ибо это было пожаловано им вице-королем Новой Испании, и было сделано так, что им пообещали, что туда не пойдут другие испанцы кроме священнослужителей, и христиане не причинят им никаких обид.

Они проповедовали им Христово Евангелие, как обычно делали, и рассказывали о святом намерении королей Испании по отношению к ним; и столько любви и впечатлений они получили от учения и примера братии и так обрадовались новостям о королях Кастилии (о которых в течение всех прошедших семи лет испанцы никогда не давали им сведений, что есть другой король кроме того, что там их тиранил и истреблял), что по истечении сорока дней от того, как братья пришли и начали проповедовать, владыки этой земли принесли и отдали им всех своих идолов, которых они сожгли, а после этого – своих сыновей, чтобы их обучали, ибо они желали больше света для своих очей, и построили им церкви, и храмы, и дома, и их /22/ приглашали из других областей, чтобы они пришли проповедовать и принести весть о Господе и о том, о ком говорили, что он является великим королем Кастилии. И, убежденные братьями, они совершили одно дело, какое до тех пор в Индиях никогда не делалось – а то, о чем измышляют некоторые из тиранов, которые разрушили там те царства и обширные земли, является выдумками и ложью. Двенадцать или пятнадцать владык со многими вассалами и землями, каждый по отдельности, собрав свои селения, и, заручившись их мнением и согласием, по доброй воле подчинились власти королей Кастилии, приняв Императора, в качестве короля Испании, как верховного и всеобщего владыку; и сделали некие знаки, как подписи, каковые я имею в своём распоряжении вместе со свидетельством названных братьев.

Когда братья достигли этого успеха веры и имели с величайшие радость и надежду, что принесут Иисуса Христа всем людям того королевства, которые остались после прошлых смертей и несправедливых войн, которых было отнюдь не мало, пришли в некое место восемнадцать испанских тиранов на лошадях, и двенадцать пеших, так что всего их было тридцать[7], и принесли обильный груз из идолов, захваченных у индейцев в других провинциях; и капитан названных тридцати испанцев позвал одного из владык той земли, через которую они вошли[8], и сказал ему, чтобы он взял тех принесенных идолов и распределил их по всей своей земле, меняя каждого идола на одного индейца или индианку, чтобы обратить их в рабство, угрожая, что если он так не сделает, то начнет войну ротив него. Названный владыка, принужденный страхом, распределил идолов по всей своей стране и приказал всем своим вассалам, чтобы они взяли их, чтобы им поклоняться, а ему привели индейцев и индианок, чтобы отдать их испанцам в качестве рабов. Индейцы, из страха, те, кто имел двоих сыновей, отдавали одного, а кто имел троих, отдавал двоих, и таким образом совершили эту столь богохульственную торговую сделку, и владыка или касик удовлетворил испанцев, которые вроде бы были христианами.

Один из этих адски нечестивых разбойников по имени Хуан Гарсиа [Juan García], будучи больным и близко к смерти, имел под своей кроватью два свертка с идолами, и приказал одной индианке, служившей ему, чтобы она хорошенько присматривала, чтобы тех идолов, которые там находились, не обменяли на индюков, потому что они были очень хорошими, но каждого на одного раба; и, наконец, с таким завещанием и полный такой заботы этот несчастный умер; и есть ли сомнение, что он погребен в преисподней?

Посмотрите же и рассудите сегодня, каково служение пользе, и религия, и примеры христианства у испанцев, пришедших в Индии; какое почтение они оказывают Господу, как трудятся над тем, чтобы он был известен и почитаем среди тех народов, какую заботу имеют о том, чтобы в их душах посеять, взрастить и распространить свою святую веру; и рассудите, меньший ли это грех, чем у Иеровоама, который ввёл во грех Израиль [qui peccare fecit Israel], создав двух золотых тельцов, чтобы народ им поклонялся, и не равен ли он греху Иуды, или тому, что вызывает ещё большее негодование. Итак, таковы дела испанцев, пришедших в Индии, что, воистину, многие и бесчисленные разы из-за алчности, какую они имеют к золоту, продали и продают сегодня в эти дни, и отрицают и предают Иисуса Христа.

После того как индейцы увидели, что обещанное им священнослужителями не оказалось правдой (что не должны были входить испанцы в те одласти, и что сами испанцы принесли им идолов из других земель на продажу, тогда как они отдали всех своих богов братии, чтобы те их сожгли во имя почитания единого истинного Господа), восстала и возмутилась против братии вся эта земля, и они пришли к ним, говоря: «Зачем вы нам лгали, обманывая нас, что христиане не должны входить в эту землю? И зачем вы сожгли у нас наших богов, ведь нам принесли на продажу других богов из других областей ваши христиане? Разве наши боги были хуже, чем у других народов?»

Священнослужители успокаивали их, как только могли, не зная, как ответить. Они отправились разыскать тридцать испанцев и сказали им о вреде, который те причинили, они потребовали у них, чтобы те ушли, но они не захотели, но наоборот дали знать индейцам, что сами монахи позвали их туда, что было законченной подлостью. В конечном счете, индейцы решили убить братию; монахи бежали одной ночью, так как некоторые индейцы их предупредили, и после того, как они ушли, индейцы поверили в невиновность и добродетель братии и злобность испанцев, они отправили вслед за ними посланцев за пятьдесят лиг с просьбой, чтобы они вернулись, и прося прощения за причиненные тревоги. Монахи, как слуги Господни и ревностные относительно тех душ, поверили им и вернулись в их землю, и были приняты /23/ как ангелы, индейцы оказали им тысячу услуг, и они пробыли там ещё четыре или пять месяцев.

Но так как никто из тех христиан не захотел уйти из этой земли, и вице-король никак не смог убрать их, ибо это далеко от Новой Испании (хотя и приказал объявить их изменниками), и поскольку они не прекращали совершать свои обычные оскорбления и обиды в отношении индейцев, то, так как священнослужители сочли, что рано или поздно из-за столь дурных поступков индейцы возмутятся и возможно даже нападут на них, а особенно потому, что невозможно было проповедовать индейцам спокойно и без постоянных опасений дурных поступков со стороны испанцев, они решили оставить то королевство, и так оно осталось без света и поддержки учения, а те души во тьме невежества и нищеты, в какой они пребывали, отложив до лучших времён врачевание и возделывание вестью и познанием Господа, каковые они с величайшим желанием уже получали, как если бы мы перестали на короткое время поливать только что высаженные растения, и это из-за неискупимого греха и законченной злобности некоторых испанцев.