Антонио де Эррера-и-Тордесильяс. Декады (отрывки)

Перу Антонио де Эрреры-и-Тордесильяса (1549 - 1626), занимавшего с 1596 г. пост официального Хрониста Индий^[1], принадлежит огромное по объему (80 книг) сочинение, посвященное установлению испанского владычества в Новом Свете: «Всеобщая история деяний кастильцев на Островах и Материке Моря Океана, называемых Западными Индиями» («Historia general de los hechos de los castellanos en las Islas y Tierra Firme del mar Océano que llaman Indias Occidentales»), именуемое также «Декадами Эрреры». Хотя сама работа была выполнена между 1596 и 1615 годами, при её написании Эррера имел неограниченный доступ к имевшимся в то время в испанских архивах документам по истории Конкисты. При всем при этом, освещение истории завоевания земель майя Юкатана занимает в ней весьма скромное место. Оно ограничивается периодом с 1526 по 1534 год и совершенно не охватывает события 1540-1546 годов, когда полуостров собственно и был подчинен Кастильской Короне. Больше того, даже не очень глубокий анализ текста Эрреры, посвященного Юкатану, показывает, что он вторичен по отношению к известным источникам: Гранадским капитуляциям 1526 г., «Сообщению» Алонсо Давилы 1533 г. и «Сообщению о делах в Юкатане» Диего де Ланды. Поэтому сведения «хрониста Индий» на эту тему, как правило, не вызывают интереса исследователей. Однако, у Эрреры во многих случаях имеются детали, которые в доступном для нас извлечении из сочинения Ланды, обнаруженном в 1862 г. Ш. Э. Брассёр де Бурбуром в архиве Королевской Исторической Академии в Мадриде, отсутствуют. Это можно объяснить только тем, что Эррера имел в своём распоряжении более полный текст «Сообщения о делах в Юкатане» или записей, послуживших его основой, в настоящее время утраченный. По всей видимости, он был оставлен Ландой в Испании перед возвращением в Америку в 1571 г. [2] Учитывая, что согласно данным анализа бумаги и почерков рукописи из Королевской Исторической Академии, последняя была составлена не ранее 1660 года, текст Эрреры оказывается самой ранней копией соответствующих записей Диего де Ланды.

Диего де Ланда, появившийся на Юкатане в 1548 г., всего через полтора года после окончания активных военных действий на полуострове, и составлявший записи, известные как «Сообщение», по меньшей мере с 1553 по 1566 годы, производит впечатление хорошо информированного автора, осуждавшего жестокости конкистадоров и даже высказывавшего искреннее восхищение мужеством индейцев, защищавших свою свободу. При этом, однако, его работа содержит очевидные странности. Из них наиболее серьёзная состоит в том, что походы Монтехо 1527 – 1528 и 1531 – 1534 годов в ней излагаются как единая непрерывная кампания, так что приход испанцев в Текох, а затем в Чичен-Ицу в 1531/1532 г. описывается непосредственно после событий, происходивший на северо-востоке  полуострова в 1528 г. Наиболее простое объяснение состоит в том, что к моменту, когда в XVII в. некие переписчики делали извлечение из записей Ланды, соответствующие страницы, посвященные 1529-1531 годам, были потеряны. Однако, такой же порядок изложения мы встречаем и у Эрреры, следовательно, пробел в изложении событий между 1528  1531 годами имелся уже в тех материалах, которые имел в своем распоряжении главный хронист Индий.

АНТОНИО ДЕ ЭРРЕРА-И-ТОРДЕСИЛЬЯС. ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ ДЕЯНИЙ КАСТИЛЬЦЕВ НА ОСТРОВАХ И МАТЕРИКЕ МОРЯ ОКЕАНА.

ДЕКАДА ЧЕТВЁРТАЯ[3]

 

<…>

/31/ 1527.  Книга II, глава III. Как Франсиско де Монтехо, Педро де Альварадо и Панфило де Нарваэс были назначены отправиться совершать свои открытия и осуществлять свое управление

 

Когда Франсиско де Монтехо получил свои назначения, он начал готовить свой отъезд на Юкатан. Король дал ему титул аделантадо и капитан-генерала всего, что населяло бы его округ. Он приказал, чтобы его не лишали репартимьенто, которое он имел в Новой Испании, ни владения в Вилья-Рике, хотя бы он переехал в другое место. Ему дали должность главного альгуасила и владение двумя крепостями, которые он должен был соорудить. Вместе  с ним были отправлены Алонсо Давила [Alonso Dauila] в качестве финансового контролёра [Contador], Педро де Лима [Pedro de Lima] в качестве казначея [Tesorero] и Эрнандо Морено де Кито [Hernando Moreno de Quito] в качестве смотрителя переплавки [Veedor de las fundiciones][4].

Было приказано, чтобы он не выходил за свои пределы и не вступал в чужую юрисдикцию. Ему дали позволение, чтобы он смог привести некоторых поселенцев с островов, и вывезти кобыл и коней, в которых имел бы потребность. Священнослужителям, которые отправились в этот поход, было приказано дать точную копию статей [capitulacion], которые король с ним заключил, поручив отслеживать [исполнение] и возражать [против нарушений], чтобы освободить от этого короля, так, чтобы всеми своими силами они имели особую заботу об исполнении статей, не мирясь с тем, чтобы поселенцы переставали бы их соблюдать, и применяя для этого все  подходящие увещевания и возражения, и сообщая об этом королю, равно как и о средствах, которые по их мнению должно было бы употребить, и что если бы проступки, совершенные в нарушение их предписаний, были таковы, что их невозможно было бы терпеть и их продолжение было бы во вред Господу, позаботились бы о том, чтобы покинуть их, и постарались прибыть как только можно быстрее, чтобы известить Его Величество, чтобы он употребил надлежащие средства /32/ на пользу служению Господу.

И поскольку в статьях, заключенных с Франсиско де Монтехо, имелась также статья, которая говорила, чтобы, принимая во внимание образ жизни и способности индейцев, если покажется священникам и монахам, что это будет услугой Господу и на благо самим индейцам, дабы отдалить их от гнусного греха[5], поедания человеческой плоти и других мерзостей, и чтобы они были лучше научены Вере, и жили в общественном порядке [policia], отдавать их на попечение христианам, для того, чтобы они служили бы им, как свободные, то он мог бы это делать, заручившись в этом согласием священников и монахов, имея в виду служение Господу и благо индейцев, и чтобы никаким из этих дел не отягощалась совесть короля, и пусть с первым же кораблём, который придёт, доставят сведения о качествах индейцев и о том, как в связи с этим распорядились, для того, чтобы, рассмотрев это в Совете по Индиям, позаботились о том, как оказать наибольшую услугу Господу, и что в случае, когда он должен был бы произвести распределение индейцев, не мог бы делать этого собственной властью, и ничего не брал бы в репартимьенто для себя, но чтобы оставил это дело священнослужителям, с согласия должностных лиц короля, и чтобы репартимьенто, которые должны были бы дать таким должностным лицам, давал им губернатор, с согласия священнослужителей.

Аделантадо снарядил в Севилье за свои средства три корабля и погрузил на них более пятисот кастильцев с некоторыми лошадьми, снаряжением, оружием и пропитанием, и он собрал столько народу, потому что алчность, которую пробудила в народе Кастилии серебряная пушка, посланная Эрнандо Кортесом императору, побудила многих отправиться за лучшей жизнью в Индии.

Он минул острова, где, по королевскому приказу запасся некоторыми вещами и успешно прошёл к острову Косумель в провинции Юкатан, с тем же самым языком и народом. Некоторые солдаты высадились на сушу, и так как жители острова привыкли уже видеть кастильцев, не пришли в смятение, хотя, так как те не привели с собой переводчика, испытывали большие трудности, но индейцы были такими непосредственными, что когда Аделантадо справлял малую нужду, к нему подошёл один и сказал ему: «Бааш у к’аба?» [Baxurrauá], что означает: «Как это называется?» Он записал это слово и, спрашивая с ним о каждой вещи, так что индейцы ему отвечали, сам, как и другие, пришёл к их пониманию. Он вновь погрузился на корабли и прошёл дальше, прибыл в одно селение, называемое Шамансаль [Xamanzal], высадил людей и лошадей на сушу и принял землю во владение, и после того, как люди отдохнули, хотя часть из них заболела, кротко дал начало своему предприятию, ибо был человеком здравомыслящим и умеренным, но при всём при том имел потребность в руках, потому что жители Юкатана были доблестными, и, увидев, что только его великое усердие может ему помочь, ибо об этой стране не знал большего, чем можно было увидеть с моря, когда там прошли со своими отрядами Хуан де Грихальва и дон Эрнандо Кортес, решил пройти, с наименьшим возможным шумом, вниз по побережью, которое было тогда весьма населённым, спрашивая при помощи слова «Башук’аба», от селения к селению до Кониля [Conil]. Индейцы, которые не привыкли видеть на земле таких людей и лошадей, были изумлены и растеряны, обсуждали, браться ли за оружие, или нет, но, опасаясь, что те люди могли желать только их подчинения, предупредили всю страну, чем вызвали большое смятение, хотя ожидали исхода предприятия.

/33/ После того как прошло некоторое время, в течение которого аделантадо держал своё войско размещённым в Кониле, владыки области Чуака [Chuaca] решили посетить его. Он любезно принял их, хотя уже разослал по стране отряды, чтобы разведать её, и пока аделантадо разговаривал с индейцами, один из них, который был похрабрее, увидев беспечность кастильцев, и негритёнка с кривым кинжалом [alfange], вырвал его у него и набросился на аделантадо, котрый защищался другим кинжалом, имевшимся на поясе, пока не подоспела помощь, и стычка кончилась смертью индейца, и на этом примере кастильцы узнали, что следует быть начеку с индейцами[6].

Наибольшей заботой, какую с тех пор имел аделантадо, было получить сведения о том, какое селение является главным в этой стране, и кто её владыка[7], ибо он рассудил, что, как это случилось в Мехико, если будет подчинена столица, он легко приведёт в подчинение и всю остальную землю, и приложил к этому столько старания, что наконец узнал, что ниже на побережье, на той же дороге, находилось главное поселение той области, которое называли Тик’ох [Tirroh], и тут же решил идти к нему[8].

 

<…>

 

/54/ Книга III, глава II, в которой продолжается то, что аделантадо Франсиско де Монтехо делал на Юкатане

 

Когда аделантадо Франсиско де Монтехо, следуя своему намерению подчинить столицу провинций Юкатана, узнал, что главным поселением был Тик’ох где владыками были благородные мужи, называемые Челями [Cheles], то в начале этого года[9] он отправился туда. Индейцы, которые с одной стороны уже взволновались, а с другой видели, как испанцы идут по побережью вниз, как будто чтобы покинуть эту землю, были в нерешительности, выжидая, где остановятся эти люди, и хотя произошло несколько стычек, в которых индейцы отважно сражались и с упорством обороняли некоторые проходы, и по мнению некоторых, с большей доблестью, чем мексиканцы. Наконец он прибыл в Тик’ох, испытывая недостаток продовольствия, хотя когда отправлялся на его поиски, нес с войском его запас, в соответствии с добрым порядком, которого во всем придерживался аделантадо. И он обнаружил, что новости о селении были правдивыми, и дал знать владыкам этой земли, что хотел бы поселиться в ней, с ними, как с людьми кроткими и мало склонными к войне, благодаря многими доводам, которые он им высказал, он это легко осуществил, о чем следует сказать, что если бы он наметил это у Ковохов [Couohes] из Чампотона или других родов, которые были более горделивыми, имел бы трудности. Итак, когда он объяснил Челям, что заботится более об их благе, чем об ущербе, они указали ему местность Чичен-Ица [Chicheniza], которая располагалась за семь лиг оттуда в глубине страны, и, удовлетворённый, он решил остановиться там[10]. 

Именно из того места была умиротворена страна и в ней утверждена вера, без особого труда, потому что провинция Ахк’инчель [Aarrinchel] не очень сопротивлялась. Тутуль Шиу [Tutuxiú] приняли его и помогали ему: как для того, чтобы получить содействие кастильцев в усобице, которую имели с другим родом из числа своих неприятелей, называемых Кокомами [Cocomes], и те междоусобицы Монтехо скрытно поощрял[11], так и убеждённые пророчеством Чиланканбаля [Chilācābal], о котором ранее сделано упоминание, который вел речь о приходе кастильцев на Юкатан и о таком знаке, как Крест, и благодаря содействию этих Тутуль Шиу показалось аделантадо, что он уже имел большую часть страны признавшей его и мирной, и он созвал общее собрание владык страны и попросил, чтобы они помогли ему людьми, чтобы построить поселение. И благодаря оказанной ему помощи оно в короткий срок было построено способом, которого они до тех пор придерживались, с деревянными домами, покрытыми пальмовыми листьями и длинной соломой, как индейцы делали для себя.

В стычках, которые кастильцы имели с местными, они обнаружили, что те более воинственны, чем какая-либо другая нация Новой Испании, так как кроме того, что они сражались в лучшем порядке, образуя, чтобы дать сражение, два крыла /55/ из своих людей с отрядом посредине, где находились владыка и верховный жрец, они использовали пращи, и длинные копья, снабжённые кремневыми остриями и круглые щиты, как у мексиканцев, мечи из крепчайшего дерева, в пять пядей, с краями, уснащенными широкими остриями в три пальца, и длинные кинжалы [dagas] из того же самого, и для своей защиты носили куртки из хлопка, простеганные, которые в других краях называют эскаупили [escaupiles][12], подпоясанные, которые доходят до середины бедра, строили крепости и земляные укрепления, которые кастильцы называют валами [albarradas], в местах, подходящих для защиты проходов и входов по суше, один раз сделанные из камня, другой – из толстых брёвен, с бойницами, откуда причиняли большой ущерб без того, чтобы на них могли напасть. И из их военных хитростей, и из формы мечей стало понятно, что их обучил этому для междоусобных войн некий моряк по имени Гонсало Герреро [Gonçalo Guerrero], который, так как он оказался женатым, и имеющим детей, и с татуированным лицом и руками, отрастив волосы и проткнув нос, губу и уши по обычаю индейцев, не захотел пойти с доном Эрнандо Кортесом, как Херонимо де Агиляр на остров Косумель, когда Кортес шёл со своим флотом в Новую Испанию. Аделантадо Франсиско де Монтехо приложил немало усилий, чтобы заполучить в свои руки этого моряка, и сначала очень хотел этого, чтобы он служил ему переводчиком, дело, из которого он извлёк бы большую пользу, но никак не смог его получить, ни узнать о нем больше сведений, но только то, что тот находился в Четемале, который находится там, где сегодня заселен городок Саламанка, и с ним там хорошо обошёлся один владыка по имени На Чакан [Nachacan], так как сделал его своим военачальником, и что он проявил такие способности в руководстве делами войны, что внушил немалый страх соседним владыкам, недругам На Чакана, ибо много раз побеждал их, благодаря чему, а также поступая во всем как индеец, заслужил такую славу, что враги его очень боялись, и такое уважение со стороны На Чакана, что тот женил его на одной богатой и знатной госпоже, от которой он имел детей, от которых, как и от его жены и его самого, хотя о том и весьма старались, не осталось никакого следа.

 

Книга VII, глава IV. О событиях в Годурасе, Никарагуа и на Юкатане

 

<…> 1530

 

/164/ Аделантадо Франсиско де Монтехо весьма потрудился, и в это время уже была построена Чичен-Ица со ста шестьюдесятью жителями, что для кастильцев было весьма большим поселением в Индиях, и когда он это увидел, и что индейцы безропотно служили, определил пересчитать людей и распределить их, и их оказалось много, так что энкомендеро, которым досталось меньше всех, имели от двух до трёх тысяч индейцев, а остальные утешились подарками и надеждами, и, чтобы указать индейцам порядок, какой они должны были соблюдать по отношению к своим господам, их собрали с кислыми лицами, и, притворившись в то время, они перешли к такому образу жизни, но спокойствие длилось недолго, ибо аделантадо очень торопился с этим поселением, не заботясь о его сохранении, ибо должен был бы позаботиться о том, чтобы иметь открытую дверь для входа и выхода в Кастилию или Мехико, для того, чтобы получить помощь в том, в чем возникла бы необходимость, потому что каждый день подходило к концу то, что он имел.

И когда индейцы поняли, что кастильцы испытывают недостаток подкреплений, начали показывать сожаление, которое имели по поводу своего подчинения, и во многих местах не приходили с данью, и защищались с оружием в руках. При всем этом аделантадо хитростью и уловками вызывал многочисленные усобицы, и одновременно выведывал тайны этой земли, и искал прииски, хотя нигде их не нашёл, но тем временем все увеличивались обиды индейцев, и начали сражаться по настоящему, потому что вожди, которые были людьми отважными и искусными в военном деле, подбивали народ к тому, что надлежит освободиться от этого рабства, и из-за этого ежедневно происходили стычки. Участвуя в одной свалке, один искусный арбалетчик причинил много зла индейцам, и его хорошенько заприметил один индеец, очень меткий стрелок, и он имел очень большое желание убить его, и одновременно такую же заботу предохранить себя, для чего не находил подходящего случая. Индеец один раз притворился беспечным, чтобы сделать еще более беспечным кастильца, который, заметив беспечность своего неприятеля, быстро опустил на землю свой щит и выстрелил в индейца, который быстрейшим образом натянул свой лук, /165/ но дротик кастильца попал индейцу в грудь и в руку, которой он ему противостоял, а стрела индейца также ранила кастильца, хотя легко, в руку. Индеец, увидев себя смертельно раненым, чтобы не говорили, что его ранил кастилец, ушел в лес и на лиане повесился на виду у всех. Некоторые кастильцы пошли к хижинам индейцев, в поле, где оставались отец и сын с женщинами, а те со множеством детей, чтобы за ними присматривать, и они подстерегли кастильцев со своими копьями и щитами, и одновременно послали людей в лес, и сражались мужественно, дав тем временем возможность людям спастись.

Произошли и другие примечательные события, из которых видно, насколько доблестным и отважным был народ этой страны, хоть и босой и нагой.

 

<…>

Книга IX, глава XV. Как умер губернатор Педрариас Давила, и что произошло после его смерти, и что происходило на Юкатане

 

<…>

/252/ Дела на Юкатане всё больше отклонялись от того, что хотел бы аделантадо Франсиско де Монтехо, так как те индейцы, сильные и непреклонные, любой ценой желали выйти из подчинения, и обеспечивали это, и дело уже дошло до того, что они не довольствовались сражениями по провинции, но осмеливались показываться разными отрядами людей возле города, из-за чего следовало бы основать разные поселения, но кастильцев не хватало, а новые не прибывали, потому что этому препятствовали дела в Перу, откуда разнеслась молва об обилии имевшегося золота и серебра, которых до тех пор не было найдено на Юкатане. И при всем этом Франсиско де Монтехо делал, что мог …

 

<…> [13]

 

1531 Книга десятая, глава первая, которая продолжает дела на Юкатане, и как кастильцы оставили ту провинцию

 

/256/ Пока финансовый контролёр Алонсо Давила был занят упомянутыми трудами, столь же мало отдыхал аделантадо Монтехо, поскольку, по мере того, как росло возмущение индейцев, а он оказался без людей, которых увёл контролёр Алонсо Давила[14], их отвага дошла до того, что они и не ели, но только сражались. [Кастильцы] оказались в большом затруднении, так как каждый день прибывало множество новых индейцев, с одной стороны, чтобы взяться за оружие и беспокоить кастильцев, а с другой, создавая большие сложности [dando rezias cargas] тем, кто возвращался со съестным, и хотя аделантадо  был человеком храбрым и со способностями к правлению, находясь всё время в таком положении, он встревожился и стал опасаться несчастья, поскольку ниоткуда не ожидал подмоги, и, увидев весь народ этой страны возмутившимся, и что от ревизора Алонсо Давилы уже много месяцев нет новостей, послал к кастильцам в Табаско, находившимся в Нуэстра-Сеньора-да-ла-Витория, и они отправили к нему двадцать солдат, но индейцы взялись за дело по настоящему, и все вместе определили отрезать продовольствие, таким образом, чтобы кастильцы ни с какой стороны не могли бы его иметь, и вместе набрасываться на них; и это они делали многие дни с разными стычками и столкновениями, в которых погибли многие индейцы и некоторые кастильцы[15], ибо, чтобы сдержать их дерзость, следовало ежечасно выходить сражаться в поле, где аделантадо командовал как мудрый и прилежный капитан, но у него кончались солдаты, а число индейцев, которые стойко упорствовали в том, чтобы выбросить из своей земли чужестранцев, /257/ росло.

И была такой нужда в пище, что следовало, чтобы кастильцы оплачивали её ценой крови, и тайно выходили небольшими группами искать её, чего индейцы больше всего желали, чтобы ловить их разделёнными[16]. Голод усиливался, угроза отступления, когда захочется это сделать, стала явной, и среди этого смятения обсуждали обсуждали, как нужно было бы поступить, и сочли наилучшим советом оставить город и отступить на побережье, и согласились исполнить это ночью, и для этого привязали одного голодного пса к языку колокола, и положили ему немного хлеба так далеко, чтобы он е мог достать его, и договорились, что прежде, чем стемнеет, они выйдут для стычки, чтобы утомить индейцев и сбить их с толку, и иметь большую возможность для отступления, и наконец осуществили это дело, оставшись незамеченными. Они шли широким шагом, не встречая препятствий несколько часов. Когда рассвело, пёс увидел хлеб и принялся быстро трезвонить в колокол, чтобы достать его, и когда это услышали индейцы, и что колокол не стихал, так как пёс из-за страстного желания хлеба не уставал, индейцы поверили, что это было, потому что кастильцы выйдут сражаться, потому что такой знак подавали в схожих случаях, но когда военачальники индейцев увидели, что кастильцы не появляются, и в городе нет шума, только этот колокол, и это уже привело их в гнев, они подошли, чтобы посмотреть, что там было, и, оскорблённые шуткой и гордые победой, они беспорядочно устремились за кастильцами со многих сторон, и бросились по дороге, по которой двигались кастильцы, и настигли задние ряды, и стали осыпать их оскорблениями и бранными словами, они хотели напасть на них, устроив эту ловушку, но показалось дону Франсиско де Монтехо, сыну аделантадо, который был превосходным капитаном, что следовало бы более позаботиться о собственной целости, и что уберечься и стало бы настоящей победой[17], а не наказать за те оскорбления, но так как неприятели упорствовали на своём, дон Франсиско де Монтехо приказал, чтобы шестеро всадников стали в засаду в месте, где могли бы извлечь пользу от лошадей и, пропустив доброе число индейцев, они напали на них и многих поразили копьями, хотя индейцы отважно предъявили доказательство своей силы, потому что среди них оказался такой, что когда один кастилец проскакал со своим конём галопом, тот схватил его за ногу и удерживал, как если бы это был баран, ибо имелись среди них мужи такой силы, что если бы у них было оружие и выучка, то кое в чём хорошенько дали бы о себе знать кастильцам[18].

Индейцы вследствие этого наказания остались так проученными, что больше не преследовали кастильцев, и так они смогли достичь Силама [Cilam][19], который тогда был красивым селением, и его владыкой был один юноша из рода Челей, который уже был христианином и большим другом капитана дона Франсиско де Монтехо. Тот принял их и разместил в своём доме.

Тик’ох был расположен вблизи Силама, который, как прочие селения побережья, подчинялся Челям, каковые, так как не возымели гнева на кастильцев, позволили им находиться там, и они отдыхали там немногие месяцы, но когда увидели, что не имеют средств обеспечить себя ни людьми, ни вещами из Кастилии, которые были нужны для завоевания, то, привлеченные молвой о богатствах Пиру и опасающиеся индейцев, которые вели речь о том, как бы напасть на них, решили оставить всю эту землю.

Чтобы осуществить уход необходимо было идти в Кампече, за сорок лиг /258/ от Силама, что, так как это была очень населённая земля, считалось очень опасным путешествием, но когда они сообщили о своём решении Ах На Муш Челю [Anamuxchel], владыке Силама, то то ли чтобы выпроводить их из своей земли, то ли потому что он был настоящим другом, он вызвался сопровождать их и обеспечить безопасность пути. Итак, аделантадо отправился, сопровождаемый владыкой Силама и ещё двумя юношами, сыновьями владыки Йобаина, и без труда достиг Кампече, где был хорошо принят, и оттуда отпустил владык из рода Челей, которые вернулись в свою землю. Кастильцы пробыли в Кампече несколько дней, и приняли решение о своём отъезде, откуда отправились в Новую Испанию, а аделантадо – в Мехико, где пробыл несколько лет, хлопоча о продолжении конкисты.

Хотя жителям Юкатана показалось, что они избавились от тяжкого ига кастильцев, они вскоре были удручены другими тяготами, так как из-за недостатка дождей во всей этой земле собрали очень мало хлеба и пришли к такой нужде, что ели кору деревьев, особенно кумче [cumche][20], которое является деревом всередине дряблым и мягким.

Из этого голода последовало, что владыки Мани, которые принадлежат к роду Шиу [Xiues], решили устроить торжественное жертвоприношение индейцев, и когда они повели некоторых рабов, мужчин и женщин, чтобы бросить их в колодец Чичен-Ицы, необходимо было пройти через селение людей из рода Кокомов, их древних и заклятых врагов, и они, не веря, что те в такое время возобновят старые страсти, послали к ним известить о своём пути и попросить о проходе. Кокомы, которые желали отомстить за старые оскорбления, а некоторые говорят, что потому, что [те] из предосторожности приняли с миром кастильцев, ответили, что пусть идут в добрый час, и когда те пришли в одно селение в двух лигах от Кокома, разместились в одном большом доме, который подожгли, и сожгли их, а тех, кто спасся, расстреляли стрелами[21].

 Было столь велико огорчение, полученное от этого дела Тутуль Шиу, что они все собрались и устроили в селениях Кокомов большие опустошения, сжигая, разрушая и убивая, кого находили, из-за чего между ними разгорелось такое пламя, что поглотило множество народа, а из-за сильной засухи в этой земле развелось множество саранчи, которая истребила у них то, что они посеяли, после чего они впали в такую крайнюю нужду, что падали на дорогах от голода, и таким образом были настолько сломлены, что если бы вскоре вернулись кастильцы, то легко их завоевали бы.

 

Глава II, о самом примечательном из обычаев, обрядов и других вещей в Юкатане

 

Итак, благодаря тому, что кастильцы в течение четырёх лет находились в провинции Юкатан, они оказались достаточно осведомлёнными в её тайнах, и в этой главе будет рассказано о самых примечательных.

Многие рассудительные индейцы говорили, что слышали от своих предков, будто эта земля была заселена некоторыми людьми, пришедшими частично с Востока, которых Господь освободил от других, открыв дорогу через море. Язык у них везде одинаковый, хотя в местностях на морском побережье притязают на то, что говорят с большим изяществом. Провинций в этой стране 18, и во всех находятся многочисленные и такие огромные сооружения из тесаного камня, что вызывают ужас, откуда делается вывод, что эта земля имела большой блеск, и удивительно, что в ней не находят никакого рода металла, которым можно было бы /261/ построить такие большие сооружения, которые, кажется, были храмами, потому что для своих домов они всегда использовали дерево, покрывая их соломой. Находятся в этих сооружениях скульптурные фигуры обнажённых людей со втулками в ушах, по индейскому обычаю, идолы, почитавшиеся во всех сооружения, львы, кувшины и другие вещи.

Чичен-Ица, о которой выше говорилось, это очень хорошее место в десяти лигах от Исамаля [Yzamal], где, как говорят древние, царствовали три брата-владыки, которые пришли туда с запада, и собрали большое население, и правили определённое количество лет с миром и справедливо, и они построили большие сооружения, и очень изысканные. Утверждают, что они жили без женщин, очень честно, и со временем, говорят, одного не стало и что его отсутствие причинило такие недостатки [tāta falta], что двое других начали быть бесчестными и приверженными отдельным сторонам [parciales], и таким образом их возненавидел народ, который их убил, и они оставили сооружения, в особенности самое чтимое, находящееся в десяти лигах от моря.

 

Те, кто заселил Чичен-Ицу, назывались ица [Yza], и при этом есть мнение, что царствовал один великий владыка, называемый Кукулькан [Cuculcan], и все соглашаются в том, что он пришёл с запада, и разногласия, которое в этом имеются, только пришёл ли он ранее, или после ица, или с ними. Наконец, название сооружения в Чичен-Ица, и исход дел [sucesso en las cosas] в этой стране после смерти владык, показывает, что Кукулькан правил этой страной вместе с ними; он был человеком хороших склонностей, и не знают ни о его жене, ни о детях, был великим государственным деятелем [gran republico], и за это его считали богом, и чтобы успокоить страну он решил заселить другой город, где сосредоточились бы все дела. Выбрали для этого местность в восьми лигах вглубь страны от того места, где сегодня находится город Мерида, и в пятнадцати от моря, и там построили ограду [cerco] в полчетверти лиги в виде стены из сухого камня, оставив только двое ворот. Построили свои храмы и главный назвали Кукулькан, и построили также, возле ограды, дома владык, между которыми Кукулькан распределил страну, дав и указав каждому селения. Городу дали имя Майяпан, что означает «Знамя майя», потому что майя означает этот язык. Благодаря этому успокоилась страна, и все стали жить в большом мире, некоторое количество лет с Кукульканом, который правил справедливо, пока не организовал своих сторонников [hasta que ordenada su partida], и, поручив им [поддерживать] доброе правление, в котором он их оставил, он вернулся в Мехико той дорогой, по которой пришёл и на некоторое время задержался в Чампотоне, где в память о его путешествии построили сооружение посреди моря, которое и сегодня видно.

Владыки Юкатана, приняв во внимание, что смогут уберечься, только если будет править один, определились дать владычество роду Кокомов, которые были такими богатыми и обладали хорошими селениями.

 И распорядились, чтобы внутри ограды в дальнейшем были только храмы, построили дома вне её, где имели своих домоправителей [mayordomos] (из которых каждый носил толстый и короткий жезл), которые собирали дань и отдавали её владыкам, каковая состояла из маиса, соли, мёда, рыбы, одежды и других предметов этой земли, и из селений приводили увечных, и слепых, и кормили их в домах этих домоправителей, и владыки назначили правителей в селения, которым поручали в первую очередь поддержание мира и доброе обращение с простолюдинами, и чтобы его занимали трудом для пропитания собственного и владык. Они имели для дел почитания своих богов одного, кто был верховным жрецом, которому наследовали в жречестве его сыновья, и у него находились ключи их религии[22], он советовал владыкам, отвечал на их вопросы, ставил жрецов во все селения, которые занимались /262/ обучением их наукам и написанием книг о них.

Когда Кокомы жили в таком согласии с южной стороны, от подножия Лакандонских гор [sierras de Lecandõ] пришли большие толпы народа, которые, как считают несомненным, были из Чиапаса и блуждали сорок лет по безлюдным местностям Юкатана, и в конце концов подошли к горам, лежащим напротив города Майяпана, в десяти лигах от него, и построили очень красивые сооружения, и так как по истечении некоторого количества лет они понравились майяпанцам своим образом жизни, те послали пригласить их, чтобы они построили жилища для владык в городе. Тутуль Шиу, как называли чужеземцев, видя такую учтивость, пришли в город и построили [дома для себя], и их селения распространились по земле, и Тутуль Шиу жили, подчиняясь законам и обычаям Майяпана, в таком мире, что  не имели никакого рода оружия, потому что даже дичь убивали при помощи арканов и силков. Имели при всем этом законы против преступников, и среди них был, что прелюбодея отдавали оскорблённому, и тот его убивал ударом камня по голове, но также мог его простить, если хотел, им казалось, что они вполне были бы наказаны бесчестьем, которое считали серьёзным делом; тот, кто насиловал девственницу, умирал, побитый камнями.

Когда это государство жило в таком мире, червь стяжательства вполз в правителя этого мирного города из рода Кокомов, и, вступив  в сношения с правителем, которого цари Мехико имели в Табаско и Шикаланго, он разместил в Майяпане воинов, с которыми стал тиранить государство и принялся обращать в рабство, но владыка из Тутуль Шиу, не согласился с этим вместе со своими, чем заслужил любовь этой страны, и благодаря общению с мексиканцами местные жители научились владеть оружием, которого до тех пор не знали, таким образом, что оказались очень искусными в стрельбе из лука и владении копьём, и топориком со щитом и прочными латами из просоленного хлопка. После того как умерли владыки, установившие эту тиранию, им унаследовал один надменный и беспокойный, который подтвердил вышеуказанный союз с мексиканцами из Табаско, и впустил ещё большее их число в Майяпан, вследствие чего тиранил страну и обращал в рабство бедняков, и так как другие владыки не могли этого стерпеть, они составили заговор с владыкой людей Тутуль Шиу, и,  собравшись в указанный день в доме владыки Кокома, убили его вместе с его сыновьями, кроме одного, который отсутствовал, и разграбили дом, и отобрали у него  возделанные земли [heredades], и оставили город, так как каждый владыка желал жить на свободе в своих селениях, через пятьсот лет после того, как его основали, в котором жили в большом порядке [con mucha policia], и прошло от того, как он обезлюдел, согласно счету индейцев, до того как кастильцы пришли на Юкатан, семьдесят лет. Каждый владыка позаботился о том, чтобы унести как можно больше книг об их науках в свою землю, где они построили храмы, и это главная причина множества сооружений, которые имеются на Юкатане.

 

Глава III, в которой речь идёт о древностях королевства Юкатан

Весь народ последовал за Ах Шиви [Ahxiui], владыкой тутуль Шиу и поселился в Мани [Maní], что означает «уже прошло», как если бы сказать, «мы напишем новую книгу» /263/, и таким образом они сделали известными свои селения, образовавшие большую провинцию, называемую сегодня Тутульшиу. Коком, который отсутствовал, [будучи] в земле Улуа [Vlúa], когда узнал о гибели отца и разорении города, быстро пришёл и с друзьями и родственниками собрал и построил хорошее селение с храмами для своих богов и назвал его Тибулон [Tibulon], что означает, по нашему суждению, «Осталось время нам отомстить». Эти весьма распространились, и от них происходят многие фамилии, которые зовутся Кокомами.

Во время разорения Майяпана заговорщики не пожелали причинять зла мексиканцам, но оставили их свободными, чтобы, если они захотят остаться в стране, поселились бы где-нибудь отдельно и при этом не роднились с местными жителями, на таких условиях те рады были не возвращаться к лагунам и москитам Табаско, и поселились в провинции Кануль [Canul], и находились там до прихода кастильцев. Другой, зять одного мудрого и уважаемого жреца из Майяпана по имени Ах Чель [Ahchel], который изучил науки тестя и за которым последовало большое число людей из-за его славы в науках, поселился в Тек’охо [Terrohó], и эти владыки Чели всегда продолжали быть весьма сведущими в их религии и поддерживать жречество, и так они стали владыками боьшой провинции, называемой Ах ак’инчель [Aharrinchel], где находится Исамаль.

После того как были заселены эти земли, они начали иметь разные мнения, откуда родилась смертельная вражда, и все владыки имели вождями Кокомов, Челей и Шиу, между которыми до сегодняшнего дня, хоть они и являются христианами, имеется большое отчуждение. После разделения этих владык в течение более чем двадцати лет в этой стране царило такое изобилие, что народ настолько умножился, что старики говорят, будто вся провинция казалась одним селением, и тогда они принялись строить больше храмов, и потому их так много. Когда их было такое множество, одной зимней ночью, когда они находились у огня, поднялась яростная буря, превратившаяся в ураган четырёх ветров, который произвёл такие опустошения на полях, что не осталось стоящим ни одного растущего дерева, и, падая, деревья убили бесчисленную дичь, и попадали все высокие дома, а от огня разгорелись пожары, и дома сгорели вместе с находившимися внутри людьми. Ветер прекратился на следующий день в полдень, и оказалось, что спаслись те, кто жил в маленьких домиках и недавно вступившая в брак молодёжь, которая имела обычай строить себе хижинки напротив своих родителей или тестя с тещей, где жили первые годы, и страна осталась настолько разорённой, что много раз думали покнуть её, но, собравшись с духом, остались, и дождались возвращения хорошей погоды на другие пятнадцать или двадцать шесть лет, по окончании которых на них неожиданно обрушились смертельная лихорадка, которая длилась двадцать четыре часа, после чего они распухали и лопались, полные червей. Этот ужасный мор продлился несколько дней и скосил столько народа, что большая часть урожая осталась несобранной. Они снова стали восстанавливаться, и хорошо прошли ещё пятнадцать лет, в конце которых разгорелись старые страсти и все, вслед за своими вождями, взялись за оружие, и дошли до большого сражения, в котором погибли сто пятьдесят тысяч человек.

После этой войны они возвратились к миру и к тому, чтобы отдохнуть ещё двадцать лет, когда их поразил другой прискорбнейший мор с большими нарывами по всему телу, гнившему от них с сильным смрадом, /264/ так что плоть отваливалась с них кусками в течение четырёх или пяти дней, и кастильцы знали многих, кто от него спасся.

Когда кончился этот мор, в землях Мани в провинции Тутуль Шив один индеец по имени Чилан Камбаль [Chilan Cambal], жрец, произнёс пророчество о кресте, о котором выше было сказано, и дон Хуан Коком [D. Iuan Cocom], который в христианстве так назван, потомок Кокомов, показывал одну небольшую книгу, которую ему оставил его дед, сын, который спасся из Кокомов, убитых в Майяпане, где был нарисован олень, ссылаясь на, что ему некогда было сказано, что когда в ту страну придут некие большие олени, которыми являлись коровы, сменится культ их богов, что, как видно, исполнилось с приходом христиан, и с ними – коров.

<…>

ДЕКАДА ПЯТАЯ[23]

Книга I, глава IX. Как кастильцы Юкатана оставили Вильяреаль и ушли в Гондурас, и о возмущениях и бунтах, произошедших в той провинции

<…> 1532

/23/ … получив сведения, что в Саламанке на Юкатане имелись кастильцы, чудом прибыли два судна с острова Куба, и на одно из них погрузился Диего де Авила [Diego de Auila] с людьми с Юкатана, и прибыл на нем для спасения Саламанки через два года после того, как отбыл аделантадо Франсиско де Монтехо, и от людей узнал, как они потеряли эту провинцию из-за ужасной войны с местными жителями, как уже было упомянуто.