Формы половозрастной стратификации в обществе индейцев науа доколониального и раннеколониального периодов

4. В силу обусловленности половозрастных институтов страти­фикации характером общественной структуры в целом они не могут рассматриваться изолированно, а только во взаимосвязи с основными социальными составляющими структурами того или иного общества, такими как семья, община, социально-дифференцированные группы (страты) Исследоваться должны также и идеологические представления о поле и возрасте, порожденные данным обществом.

Что же касается конкретных методических приемов настоящей работы, то в соответствии с тремя основными стадиями исследования (сбор фактов, упорядочивание фактов, приведение их в определенную систему, интерпретация фактов) основными методическими приемами были следующие:

- на первой стадии (сбор фактов) — изучение документальных источников и их анализ, поскольку речь идет об уже не существующем на сегодняшний день обществе;

- на второй стадии (систематизация фактов) — метод историче­ской реконструкции на основе системного подхода. Последний подход включает в себя следующие процедуры: выделение системы из окру­жающей среды, определение ее структурных компонентов и структуро­образующих связей, исследование ее функционирования и развития Как система в данном случае рассматривается половозрастная страти­фикация. т.е. множество взаимосвязанных элементов, обеспечивающих деление общества по полу и возрасту. Па основе принципа иерархично­сти. социальная организация в целом трактуется как метасистема, со­ставным компонентом которой является система половозрастной стра­тификации:

- на третьей стадии (интерпретация систематизированных фак­тов) - сравнительно-исторический метод, который подразумевает со­поставление системы половозрастной стратификации общества науа с аналогичными системами других обществ. При этом учитываются сход­ство институтов стадиально близких обществ и сходство переживаемых процессов.

Источники

Настоящая диссертация основана исключительно на письменных источниках. Археологические памятники данной эпохи практически не содержат какой-либо значимой информации по теме данной работы. Все источники, которые были привлечены для написания данной рабо­ты, по характеру содержащейся в них информации можно разделить на две основные группы:

1) сочинения и документы, написанные в течение второй полови­ны XVI-XVII вв., которые содержат в себе сведения, относящиеся не только к современному их создателям раннеколониальному периоду, но и к периоду, непосредственно предшествовавшему испанскому завоеванию;

2) сочинения и документы, написанные в течение второй полови­ны XVI-XVII вв., которые содержат информацию, относящеюся исклю­чительно к раннеколониальному периоду;

Большинство использованных в работе источников относятся к первой группе и среди них в свою очередь, в соответствии с их проис­хождением и особенностями передачи информации, можно разделить на следующие пять категорий:

А) пиктографические рукописи раннеколониального периода, из­вестные в американистике, как «кодексы», восходящие непосредствен­но к доколониальной традиции фиксации и передачи информации. Они представляют собой серии пиктографических изображений, снабжен­ных глоссами на испанском языке или науатле, которые выполнялись индейскими мастерами по заказам миссионеров или колониальных вла­стей. В настоящей работе использованы такие документальные памят­ники этой группы как «Кодекс Мендосы» (1541-1542 гг), выполненный индейскими мастерами из Мехико по распоряжению первого вице- короля Новой Испании Антонио де Мендосы, «Ватиканский Кодекс А» или «Кодекс Риоса» и «Кодекс Маглибечиано», составленный во второй половине XVI в. кем-то из миссионеров-францисканцев для изучения доиспанских верований, а также два занимающих пограничное положе­ние памятника, выполненных индейскими мастерами как серии иллюст­раций к сочинениям хронистов-миссионеров. Это «Флорентийский ко­декс», один из вариантов «Всеобщей истории вещей Новой Испании» францисканца Бернардино де Саагуна и так называемый «Атлас Дура­на», созданный в дополнение к трудам доминиканца Диего Дурана.

B) донесения, мемуары и послужные списки (пробансы) конки­стадоров, участников экспедиции Э. Кортеса. Из памятников данной категории в диссертации привлечены «Правдивая история завоевания Новой Испании» (ок. 1568 г.) Берналя Диаса дель Кастильо, участника основных завоевательных походов Э. Кортеса, и «Рассказ о некоторых вещах Новой Испании и великом городе Теместитане» (1553 г.) безымян­ного автора, вошедшего в историю как «Анононимный Конкистадор»;

С) труды испанских и индейских хронистов второй половины XVI первой половины XVII вв., основанные на сведениях, имевших­ся в утраченных ныне пиктографических кодексах и устных опросах индейских информаторов. Основными источниками этой группы для написания настоящей работы послужили сочинения одного из первых 12 миссионеров вице-королевства Новая Испания Торибио де Бенавенте Мотолинии — «Мемориалес» (середина XVI в), «История индейцев Новой Испании» (40-50-е годы XVI в.) и «Всеобщая история вещей Но­вой Испании» (40-70-е XVI в) другого францисканца Бернардино де Саагуна. Поскольку работа Б. де Саагуна не была завершена до конца и неоднородна по своему составу, в настоящей диссертации были исполь­зованы следующие варианты работы Саагуна: 1) «Кодекс Матритенсис» в факсимильном издании Ф. Пасо и Тронкосо 1905-1906 гг.; 2) руко­пись из Лас-Навас-де-Толоса; 3) факсимильное воспроизведение «Флорентийского кодекса», выполненное в 1979 г. В Мехико; 4) пере­вод на английский язык выполненный в 1950-1969 гг. А. Андерсоном и Ч. Дибблем той части «Флорентийского кодекса», которая написана на науатле. Текст «Примерос Мемориалес» также приводится в соответст­вии с переводом, выполненным одним из ведущих специалистов по культуре науа мексиканским социальным антропологом А. Лопесом Аустином, который был сделан этим автором в качестве приложения к своей книге «Человеческое тело и идеология: концепции древних науа». Среди источников данной группы также были использованы работы доминиканца Д. Дурана «История Индий Новой Испании и островов твердой земли» (1589г) и «Об обрядах и церемониях на праздниках бо­гов и их отправлении» (около 1571 г.), историческая хроника неизвест­ного автора, получившая название «Кодекс Рамиреса», по имени ее пер­вооткрывателя (ок. 1588 г.), «Общая хроника Индий» капеллана Э. Кортеса Ф. Лопеса де Гомара, (1540-1545 гг.) «История деяний кас­тильцев на островах моря-океана и материке» официального историо­графа при Совете Индий А. де Эрерры и Тордесильяса (1601 г.) «Аполо­гетическая история» доминиканца Б. де Лас Касаса (ок. 1569 г.), «Естественная и моральная история Индий» иезуита X. де Акосты, (1589 г.), «Церковная индейская история» фрацисканца X. Мендиеты, (1571 г.) «Индейская Монархия» францисканца X. де Торкемады (1590— 1600-е гг.), «Трактате об идолопоклонстве, суевериях, обрядах, колдов­стве и других языческих традициях аборигенных рас Мексики» доми­никанца Э. Руиса де Аларкона (начало XVII в). Важное место среди ис­пользованных в работе источников занимают также произведения потомков правителей различных этнополитических союзов, как индей­цев, так и метисов. Это посвященная непосредственно истории мешика (астеков) «Мексиканская хроника» (1598 г.) и «Хроника мешикайотль» (1600-е годы XVII в ), которые принадлежат перу Эрнандо Альварадо Тесосомока, внука правителя мешика Мотекусомы Шокойонина. «Чичимекская история» (1600 г.), метиса Эрнандо Альвы Иштлилшочитля. потомка правящей династии Тескоко по материнской линии, «История Тлашкалы» метиса Диего Муньоса Камарго (между 1576-1596 гг.) и «Восьмое сообщение» (около 1613 г.) Антонио Доминго Чнмальпаина Куаухтлеуаницина, потомка вождей чальков, населявших юго- восточную часть долины Мехико.

D) словари классического науатля, составленные как миссионе­рами раннеколониалыюго периода, так и позднейшими исследователя­ми на основе текстов на этом языке, собранных этими миссионерами, или написанных индейскими авторами; Наиболее ранним из использо­ванных в настоящей диссертации словарей является словарь франци­сканца Алонсо Молины (1552 г.). В диссертации также были привлече­ны трехьязычный (испанский-науатль-отоми) словарь августинца Августино Урбано, представляющий собой вторую часть его «Краткого руководства по языку отоми» (1605 г.) и латино-астекский словарь, соз­данный Б. де Саагуном, который был издан в 1869 г. итальянским ис­следователем Бернардо Бьонделли и «Словарь языка науатль или мехикано» французского исследователя Рсми Семиона, составленный на основе текстов Б. де Саагуна, А. Ольмоса, Э. Альварадо Тесосомока. А. Молины и Ф. Клавихеро .

E) официальные сообщения, отчеты и переписи коренною насе­ления, составленные самими чиновниками колониальной администра­ции или по их по распоряжению для ознакомления, как с реалиями пе­риода, непосредственно предшествовавшему испанскому завоеванию, так с текущим состоянием дел в колониях. Из переписей для настоящей работы наибольшее значение имеют документы № 550 и № 551 из Ар­хива Национального Музея Истории и Антропологии, происходящие из окрестностей г. Куэрнавака, принадлежавших Э. Кортесу (тер. совр.шт. Морелос), датируемые 30-ми годами XVI столетия, «Переписи из Тласкалы» (сер. XVI в.) и манускрипт № 387 из Парижской Национальной Библиотеке известный как «Матрикула из Уэшотцннко» (1560 г). Из сообщений, составленных по распоряжению Главного Совета Индий, огромное значение для данного исследования имеют «Краткое и общее сообщение о сеньорах Новой Испании» Алонсо де Сориты, судьи коро­левской аудиенсии Мехико (между 1553-1570 гг) и «Памятная записка Гонсало Гомеса де Сервантеса ойдору Королевского Совета Индий Эухенио Саласару» (1599 г), а также «Сообщение из Тескоко» (около 1589 г.) Хуана Батисты Помара, внука верховного вождя аколуа Несуальпилли документ из серии «Географические сообщения», составленный в 80-е гг. XVI в. по распоряжению испанского короля Филиппа II с целью описания его заморских владений.

Вторая группа источников включает в себя сочинения и докумен­ты, относящиеся к категориям F, G и Е.

F) Документы, составленные монахами, членами нищенствую­щих орденов, в ходе их миссионерской деятельности: подробные отчеты центральным властям в виде писем и донесений, характеризующее современное положение дел в колониях, руководства по отправлению христианских таинств и по борьбе со старыми верованиями, призванные облегчить распространение новой религии, повествующие об истории миссионерской деятельности в Новой Испании; Первостепенное значе­ние для данной работы имеют: «Францисканский кодекс. Донесение виситадору Хуану де Овандо о провинции Святого Евангелия» (ок. 1569 г.) и «Письма священников 1539-1594 гг.», собрание писем мис­сионеров из нищенствующих орденов, адресованных непосредственно королю или же Совету Индий и повествующих о результатах проповеди христианства в Новой Испании, и «Трактат о служителях идолов для ознакомления с их идолопоклонством и его искоренению», созданный в 1630 г. ректором Колехио де Мехико Хасинто Серной и «Главный испо­ведник» (1569 г.), написанный на двух языках — испанском и науатле автором уже упомянутого выше словаря Алонсо де Молиной. Попытку синтеза традиционных форм наставления и христианской проповеди представляют из себя — «Уэуэтлатолли» (науат. «древнее слово» или «речь стариков»), свод поучений, касающихся как христианских та­инств, так и обрядов жизненного цикла и норм взаимоотношения поко­лений, собранное в самом начале XVII в. францисканцем Хуаном Бати­стой Висео для облегчения проповеди на языке науатль. Для пополнения знаний о жизни общества науа в первой половины XVIIb. небезынтересен и трактат «О добродетели индейца» (1612 г.) епископа г. Пуэблы Хуана Палафокса и Мендосы.

G) Законодательные акты и постановления, изданные как цен­тральными, так и местными колониальными властями. К этой категории относятся «Собрание законов царств Индий», составленное в 1682 г. по распоряжению испанского короля Карла II и сборник законодательных актов «Седуларио де Нуэва Эспанья». касающихся индейцев, собран­ный в 50-х XVI в. испанским юристом В. де Пугой .

H) документы официального характера, написанные латиницей на языке науатль и относящиеся к повседневной жизни науа после Кон­кисты: завещания, акты о наделении землей, судебные разбирательства, петиции частных лиц и муниципальных органов. Это 11 документов, найденных Г. Саливан в Государственном Архиве шт. Тласкалы, собра­ние завещаний из Кулхуакана, изданное С. Клайн в ее монографии «Ко­лониальный Кулхуакан: 1580-1600. Социальная история ацтекского поселения», а также завещание дона Хуана Гусмана из Койокана (1622 г.) и акт о наделении землей из маленького поселения Теопакиахуак (1583 г.) в окрестностях Тескоко, изданные Д. Локхартом в сборнике его статей «Науа и испанцы: история и филология Централь­ной Мексики после Конкисты», а также подборка документов в сборни­ке «За страницами кодексов: взгляд науа на колониальную Мексику».

Научная новизна и теоретическая значимость

Настоящая диссертация представляет собой первую в отечест­венной науке попытку исследования, полностью посвященного значе­нию половозрастной стратификации в обществе науа с середины XV в. до начала XVII в., т.е. от времени образования Тройственного союза, конфедерации трех фупп науа: мешика (астеков), аколуа и тепанеков. оказавшей сильнейшее влияние на геополитическую обстановку и соци­альную ситуацию на значительной части территории современной Мек­сики, до завершения формирования принципиально иного типа общест­венной организации и политического устройства, где индейцы занимали маргинальное положение. Автор делает принципиальный по своей но­визне в отечественной американистике вывод о том, что половозрастная стратификация играла одну из ведущих ролей в функционировании данного общества.

Материалы настоящей работы могут быть использованы в педа­гогических и просветительских целей, в первую очередь, для составле­ния учебных пособий, курсов лекций, методических изданий посвященных культуре и социальной организации коренных народов Мексики и Цен­тральной Америки в доколониальный и раннеколониальный периоды.

Апробация работы

Ряд основных положений настоящей диссертации был представ­лен в виде доклада на конференции «Первые Кнорозовские чтения» осенью 1999 г., а также изложены в 7 статьях, опубликованных в сбор­никах «Алгебра родства» Вып. 3, (1999), «Астарта: проблема женствен­ности» (вып. 1-2), «Ранние формы социальной организации» (СПб. 2000), журнале Этнографическое обозрение (№ 2 за 2002) и сборнике «История и семиотика индейских культур Америки» (М., 2002).Настоящая диссертация также получила материальную поддержку со стороны пра­вительства Мексиканских Соединенных Штатов в виде трехмесячной стипендии для осуществления дополнительного сбора материалов в библиотеках и архивах г. Мехико с правом посещения лекций профес­сора А. Лопеса Аустина, одного из крупнейших специалистов по куль­туре и общественной организации науа, и курса языка науатль XVI- XVII вв. магистра Я. Валинаса Коалы в Институте Антропологических Исследований при Национальном Автономном Университете г. Мехико. Работа прошла обсуждение и была одобрена на заседании сектора Аме­рики ИЭА РАН.

Содержание работы

Работа состоит из общего введения, и двух частей, каждая из ко­торых разделена на главы, а те в свою очередь делятся на тематические параграфы. Во Введении оговаривается содержание понятийного аппа­рата, формулируются основные теоретические и методические положения, а также предмет и цели исследования и дается характеристика источни­ков и историографии. Первая часть посвящена периоду, непосредственно предшествовавшему испанскому завоеванию (сер. XV — первая чет­верть XVI вв.). Она состоит из 4 глав. В главе 1 «Индейцы науа накануне Конкисты: Этнолингвистическая ситуация и социальный строй» дается общая характеристика науа как этнической общности и их обществен­ной организации накануне испанского завоевания. Особое внимание здесь отводится характеристике социально-потестарных институтов и социальных страт общества науа доколониального периода. Рассматри­вая особенности социо-потестарной организации доконтактного обще­ства науа, автор вопреки установившейся традиции приходит к выводу об отсутствии на территории современной Центральной Мексики еди­ного государства, в качестве которого часто рассматривают конфедера­цию мешика, аколуа и тепанеков, известную в месоамериканистике как «Тройственный союз». Автор обращает внимание на такие факты, как разделение зависимой территории на сферы влияния между тремя чле­нами конфедерации при отсутствии единого контролирующего центра, четких границ и целостной территории, а также значительную автоно­мию союзников в своих внутренних делах. Одновременно автор выска­зывает предположение, что в существовавших до прихода испанцев не­больших этнопотестарных образованиях науа, существовавших на территорий современного федерального округа Мехико и шт. Мехико, Гласкала, Пуэбла, шли процессы перерастания их в ранние государства, однако эти процессы еще были далеки от своего завершения. Обраща­ясь к анализу xаpaктepa социальных страт доколониального общества науа, автор заключает, что они также находились в стадии формирова­ния: границы между отдельными стратами были еще весьма размыты, а наследственная принадлежность к страте еще не гарантировала полно­правного членства в ней: полное разделение функций между социаль­ными группами также не было достигнуто. В этих условиях было бы логичным предположить, что возраст и пол, точнее культурные версии данных биологических явлений — социальный возраст и социальный пол (гендер) являлись одними из главных принципов социальной стра­тификации.

Глава 2 первой части посвящена реконструкции представлений науа о ходе возрастных процессов и характере половых различий, т.е. культурных интерпретаций возраста и пола как биологических явлений. Опираясь на анализ данных раннеколониальных источников, в первую очередь категорий А (пиктографических кодексов), С (трудов миссио­неров) и D (словарей т. н. классического науатля) автор приходит к за­ключению о том, что восприятие возрастных процессов в мировоззре­нии науа явно тяготело к циклической модели, весьма характерной для мышления представителей архаических доклассовых и раннеклассовых обществ, хотя по свидетельствам раннеколониальных источников, пред­ставление о ходе возрастных процессов как о полном цикле у науа на­кануне Конкисты уже отсутствовало. Тем не менее, полностью оно ис­чезло только под испанским влиянием в конце XVI века. Что же касается представления о самом механизме роста, то на основе свиде­тельств тех же источников автор заключает, что само взросление чело­века, по представлению науа, происходило не за счет физиологических процессов, а за счет социально значимых действий, которые производи­ли над индивидом либо старшие члены общества, либо совершал он сам. Относительно гендерной концепции науа в диссертации отмечает­ся, что исходные биологические различия между полами были положе­ны в основу бинарной оппозиции: «мужское — женское», семантиче­ский охват которой был гораздо шире этих исходных различий между полами и служил основой для классификации всего природного мира. При этом, судя по данным источников, категория “мужское начало” включала в себя следующий ряд: свет — тепло — жизнь — физическая и духовная сила — жизненная активность — сфера социума, а категория «женское начало» объединяла диаметрально противоположный семан­тический ряд: земля — фертильность — мрак — холод — слабость — пассивность — сфера физиологического. Автор также акцентирует вни­мание, на том, что в социальной сфере на основе этой оппозиции с мо­мента появления социально значимых половых признаков стадии жизни делился на два самостоятельных цикла (мужской и женский), с каждым из которых соотносилось специфическое социокультурное содержание. Даже в тех случаях, когда человек начинал выполнять роль, предписан­ную традицией противоположному полу, на него немедленно переноси­лись термины и формулировки, связанные с последним.

В последующих главах рассматривается социокультурное содер­жание каждой из возрастных степеней, т.е. стадий жизненного цикла, выделявшихся в доколониальной культуре науа с помощью специаль­ных терминов, символических действий и внешних обозначений.

Глава 3 первой части посвяшена анализу процесса усвоения ген­дерных и социовозрастных характеристик детьми, принадлежавшим к разным социальным стратам. В ней делается попытка выявить взаимо­действие пола и возраста с принадлежностью к определенной социаль­ной страте, а также обращается внимание читателя на те функции, кото­рый выполняли в доконтактном обществе науа такие институированные формы половозрастной стратификации, как дома молодежи (науат. телпочкалли). По мнению автора, важной особенностью доколониального общества науа было то, что существование социально-дифферинциированных групп, (страт), представлявших собой зачатки сословий, и функ­ционирование системы управления обеспечивались за счет половозра­стной стратификации. Так, каждая страта делилась на социовозрастные группы, которые можно условно обозначить как группы «учеников» (теточтин. тламакаске. тлалкатин), «исполнителей» (почтека. те­куаке, тленамакаске) и «лидеров» (кальпульуэуэтке, почтекауэуэтке куакуилтин). Функции, которые выполняли представители этих групп социальных сверстников, определялись не столько принадлежностью к определенной страте, сколько той стадией жизненного цикла, на кото­рой они находились (возрастной степенью). Эти обстоятельства могут служить достаточно серьезными аргументами в пользу гипотезы о пре­вращении половозрастной стратификации в сословную в период воз­никновения раннегосударственного общества.

В главе 4 первой части рассматривается роль пола и возраста как принципов социальной регуляции уже в период наибольшей социальной активности, в рамках соответствующих возрастных степеней окичтли, уэуэ - для мужчин и сиуатль, иламa (илантли) — для женщин. Автор подробно рассматривает распределение хозяйственных, управленческих и культовых функций между представителями данных возрастных сте­пеней. Особое внимание уделяется, такому явлению, как «орден воинов-орлов и воинов-ягуаров», известный у мешика. Рассматривая свидетель­ства раннеколониальных источников относительно характера этого ин­ститута, автор приходит к выводу, что «орден воинов-орлов и воинов-ягуаров» представлял собой ту форму мужских союзов, которая весьма распространена в предгосударственных и раннегосударственных обще­ствах, где происходит трансформация понятий «социально взрослый», «старший» в понятие «знатный». Членство в союзе теснейшим образом ассоциировалось с достижением статуса зрелого мужчины окичтли. В текстах понятия воин-орел, воин-ягуар часто идут как синонимы поня­тия «мужчина». Одновременно это состояние рассматривалось как со­стояние знатности и по свидетельству «Кодекса Рамиреса» у мешика к числу воинов-орлов и воинов-ягуаров принадлежала вся правящая эли­та, включая самого правителя (науат. тлатоани). Автор также отмечает, что подобная ситуация у мешика сложилась в ходе т.н. «переворота Итцкоатля», когда верховная власть в Теночтитлане перешла от совета старейшин, глав наиболее важных общин, в руки военного вождя и его окружения. Подобная ситуация, по-видимому, была характерна и для соседнего Аколуакана. В целом до прихода испанцев управление нахо­дилось в руках двух возрастных групп — старейшин (на уровне общи­ны) и зрелых мужчин-воинов, по крайней мере, на уровне всего территориально-потестарного образования.

Вторая часть посвящена рассмотрению тех изменений, которые претерпели традиционные формы половозрастной стратификации в раннеколониальный период на фоне радикальной трансформации всего общественного устройства науа и изменений этнодемографической си­туации в зоне Центрального Плато в этот период. Подробно трансфор­мация общественной организации науа в целом и изменения в этноде­мографической ситуации, произошедшие под влиянием политики испанской короны, католической церкви и местных властей, освещены в главе 1 второй части. Автор отмечает деструктивное влияние испанско­го завоевания на общество науа, что выразилось, прежде всего, в разру­шении и регрессе традиционных социопотестарных образований и во вторичной эгалитаризации его структуры. Фактически к началу XVII в. из всех разновидностей социопотестарных организмов науа, которые накануне прихода испанцев переживали процесс превращения в госу­дарственные образования, сохранилось только простое вождество (науат. алтепетль), которое в XVIIв. продолжало эволюционировать в сто­рону своего превращения в небольшую муниципию по образу и подобию испанской. Что же касается традиционных форм социальной стратификации, то, несмотря на первоначальную консолидацию таких страт аборигенного общества, как пипилтин и ремесленники, в первые три десятилетия после Конкисты, к середине XVII столетия из всех страт доиспанского общества науа фактически осталась только одна - масеуалтин, которая стала отождествляться с индейцами, в целом, как с социально-расовой категорией. Другие страты либо влились в ее состав, либо как ремесленники и верхушка знати науа растворились среди ана­логичных страт нового общества, созданного завоевателями. Само об­щество науа в результате всех преобразований завоевателей, а также связанных с ними этнодемографических и социальных процессов ран­неколониального периода было инкорпорировано в другое гораздо бо­лее сложное общество, основанное на социально-расовом делении, где индейцам отводилась роль рабочей силы населения, призванного свои трудом обеспечивать существование потомков испанских завоевателей. Прямыми следствиями испанского завоевания стали также увеличение смертности среди науа, сокращение продолжительности жизни и, соот­ветственно, нарушение устоявшихся хронологических рамок возрас­тных степеней.

В последующих двух главах рассматриваются те изменения, ко­торые претерпели прежние проявления половозрастной стратификации вследствие общих изменений в социальной структуре общества науа и демографического кризиса раннеколониального периода. В главе 2 вто­рой части внимание акцентируется на том, что тяжелая демографиче­ская ситуация сочеталась с целенаправленной политикой испанской короны и католической церкви по преобразованию традиционных форм семейной организации и прежних форм половозрастной стратификации наряду с попытками синтеза некоторых испанских и доколониальных институтов социализации детей и подростков в виде школ при мона­стырях для детей и подростков обоего пола. Отмечается, что данная политика привела к кризису традиционных форм половозрастной стра­тификации в семье науа, которые прежде обеспечивали нормальное функционирование семейной организации, и вызвала исчезновение це­лого ряда институтов, основанных на половозрастной стратификации, таких, как например, дома молодежи. Только ограниченные возможно­сти светских властей и представителей католической церкви в проведе­нии данных преобразований и последующий отход от них предотврати­ли дальнейшую дезинтеграцию традиционных форм половозрастной стратификации в обществе науа и способствовали их частичному со­хранению на уровне семейной и общинной организации. Те же особен­ности изменений традиционных форм половозрастной стратификации отмечаются и в главе 3 второй части. Здесь отмечается, что реально после испанского завоевания сохранились лишь те формы половозраст­ной стратификации, которые были связаны с функционированием об­щественных институтов, отвечавших или, по крайней мере, не противо­речивших интересам завоевателей и потому инкорпорированных в состав колониального общества. Так, включение общины науа в качест­ве низшего звена в административно-территориальное устройство вице­-королевства Новая Испания определило сохранение в ней и даже после­дующее усиление значимости (в XVII—XVIII в.) такого доиспанского института как совет старейшин. В Заключении подводятся итоги про­веденного исследования. Они сводятся к следующим выводам:

1. К моменту испанского завоевания в районе Центрального Плато не было единого государства, а имелся целый ряд этнопотестарных образо­ваний, в рамках которых шли процессы перерастания их в ранние государ­ства, однако данные процессы еще были далеки от своего завершения.

2. Социальные страты доколониального общества науа также на­ходились в стадии формирования: границы между отдельными стратами были еще весьма размыты, а наследственная принадлежность к страте еще не гарантировала полноправного членства в ней разделение функ­ций между социальными группами также не было достигнуто.

3. В условиях незавершенных процессов политогенеза и сложе­ния социально-дифференицированных групп (страт) возраст и пол, точ­нее культурные версии данных биологических явлений, «социальный возраст» и «социальный пол» (гендер), являлись одними из главных принципов социального регулирования и социальной стратификации.

4. Восприятие возрастных процессов в мировоззрении науа доко­лониального периода явно тяготело к циклической модели, свойствен­ной мышлению представителей доклассовых и раннеклассовых об­ществ. Сам процесс взросления человека, по представлениям науа, происходило не за счет физиологических процессов, а за счет социально значимых действий, которые производили над индивидом либо старшие члены общества, либо совершал он сам. Биологические различия между полами были положены в основу бинарной оппозиции: «мужское — женское», семантический охват которой был гораздо шире этих исход­ных различий между полами и служил основой для классификации все­го природного мира.

5. В обществе науа существовало деление на социо-возрастные группы и имелись такие институализированные формы половозрастной стратификации как дома молодежи и мужские союзы, за счет которых обеспечивалось существование страт и функционирование системы управления. Каждая страта делилась на социо-возрастные группы, кото­рые можно условно обозначить как группы «учеников» (теточтин, тламакаске, тлалкатин), «исполнителей» (почтека, текуаке, тленамакаске) и «лидеров» (кальпульуэуэтке, почтекауэуэтке куакуилтин). Функции, которые выполняли представители этих групп социальных сверстников определялись не столько принадлежностью к определенной страте, сколько той стадией жизненного цикла на которой они находи­лись (возрастной степенью). Управление же находилось в руках двух возрастных групп — старейшин (на уровне общины) и зрелых мужчин-воинов, которые, по крайней мере, у мешика объединялись в мужской союз. (В последнем случае допуск к властным полномочиям и почетным правам определялся членством в «ордене» воинов-орлов и воинов-ягуаров.) Происходила трансформация понятий «социально взрослый», «старший» в понятие «знатный». Эти факты могут служить серьезными аргументами в поддержку гипотезы о возможности в период возникно­вения раннегосударственного общества формирования на основе поло­возрастной стратификации сословной стратификации. К сожалению, процесс естественной эволюции общества науа был слишком рано пре­рван испанским завоеванием, оказавшим деструктивное влияние на об­щества науа.

6. Деструктивное влияние испанского завоевания на общество науа выразилось, прежде всего, в регрессе традиционных социопоте­старных и во вторичной эгалитаризации его структуры. Само общество науа в результате всех преобразований завоевателей, а также связанных с ними этнодемографических и социальных процессов раннеколониаль­ного периода было инкорпорировано в другое гораздо более сложное общество, основанное на социально-расовом делении, где индейцам отводилась роль тяглового населения, призванного свои трудом обеспе­чивать существование потомков испанских завоевателей.

7. Прямым следствием эгалитаризиции общества науа должно было стать то, что родство, возраст, и пол стали вновь основными прин­ципами его социального конституирования. Но едва ли общество науа колониального периода стоит рассматривать на основе тех же подходов, что используются при анализе структуры любого эгалитарного слабо затронутого европейским влиянием общества. Последствиями испан­ского завоевания стали увеличение смертности среди науа, сокращение продолжительности жизни и соответственно нарушение устоявшихся хронологических рамок возрастных степеней. Кроме того, тяжелая де­мографическая ситуация сочеталась с целенаправленной политикой ис­панской короны и католической церкви по преобразованию традицион­ных форм семейной организации и прежних форм половозрастной стратификации, которая обеспечивала нормальное функционирование доколониального общества науа. Несмотря на первоначальные попытки синтеза некоторых испанских и испанских и доколониальных институ­тов, в частности, связанных с воспитанием детей, данная политика при­вела к кризису традиционных форм половозрастной стратификации в семье науа, которые обеспечивали нормальное функционирование се­мейной организации, и вызвала исчезновение целого ряда институтов, основанных на половозрастной стратификации, таких как, например дома молодежи. Только ограниченные возможности светских властей и представителей католической церкви в проведении данных преобразо­ваний и последующий отход от них предотвратили дальнейшую дезин­теграцию традиционных форм половозрастной стратификации в обще­стве науа и способствовали их частичному сохранению на уровне семейной и общинной организации. Реально после испанского завоева­ния сохранились лишь те формы половозрастной стратификации, кото­рые были связаны с функционированием общественных институтов, отвечавших или, по крайней мере, не противоречивших интересам за­воевателей и потому инкорпорированных в состав колониального обще­ства. Так, включение общины науа в качестве низшего звена в админи­стративно-территориальное устройство вице-королевства Новая Испа­ния определило сохранение в ней и даже последующее усиление значи­мости (в XVII—XV1I1 в.) такого доиспанского института как совет ста­рейшин.

8. Весьма широко распространенная точка зрения на половозра­стные институты как на явление, характерное лишь для архаических эгалитарных обществ, слабо затронутых контактами с европейцами, не соответствует действительности. Напротив, половозрастные институты могут играть одну из ключевых ролей в функционировании системы социальной стратификации, разделении труда и организации аппарата управления в так называемых раннегосударственных или раннеклассо­вых обществах, как это демонстрируют свидетельства относительно социальной организации общества науа в доколониальный период. Кроме того, автор обращает внимание на возможность социального рег­ресса в постконтактном обществе и возрождения более архаичных форм социальной стратификации, в том числе половозрастных, чем те, кото­рые были присущи этому социуму в доконтактный период, как это по­степенно произошло в обществе науа после испанского завоевания.

Приложение включает в себя упоминаемый в тексте иллюстра­тивный материал, а также данные по возрастной терминологии и но­менклатуре родства доколониального и раннеколониалыюго периодов, сведенные в 3 таблицы.

По теме диссертации автором опубликованы следующие работы:

1. Гендерные отношения в культурной традиции ацтеков // Исто­рия ментальности: Традиционная культура в контексте музея. 1998 Вып. 3. СПб. С. 43-46.

2. Женщина в духовной культуре астеков-мешика предколониального периода // Астарта: культурологические исследования из исто­рии Древнего мира и Средних веков; проблема женственности. Вып. I. 1999. С.113-130.

3. Сиуатлатоани и сиуапилли: женщина в потестарной организа­ции науа // Астарта: женщина в структурах власти архаических и тради­ционных обществ; проблема женственности. Вып. 2. 1999. С. 56-69.

4. СТР древних науа: опыт историко-типологической реконст­рукции // Алгебра родства. Вып. 3. 1999. С. 213-231.

5. Воины-орлы и вонны-ягуары: к вопросу о мужском союзе у ац­теков // Ранние формы социальной организации М., 2000. С. 123-142.

6. Социализация детей у индейцев науа в позднем предколониальном периоде (вторая половина XV — первая четверть XVI) // Этнографическое обозрение. 2002. № 2. С. 23-36.

7. Возраст и пол в традиционном мировоззрении индейцев науа // История и семиотика индейских культур Америки. М.. 2002. С. 216-225.

Источник - библиотека американиста-антрополога на сайте "Антропология Америки"