Начало земледелия на перуанском побережье

В настоящее время в исторической науке все более усиливается инте­рес к проблемам становления производящего хозяйства. Одним из районов, особенно благоприятных для изучения этих вопросов (древний земледель­ческий очаг, уникальная сохранность материалов), является побережье Перу. Наряду с открытиями Мак-Нейша в Мексике раскопки соответст­вующих памятников перуанского побережья представляют мировой инте­рес. О них уже упоминалось в советской литературе[1]. За последние годы за рубежом появился ряд новых статей и публикаций, дающих довольно полное представление об облике данной культуры.

По-видимому, вплоть до начала III тысячелетия до н. э. и во всяком случае в VII—VI тысячелетиях до н. э.[2] вдоль западных склонов Анд оби­тали бродячие племена, занимавшиеся охотой на лам и гуанако, сбором диких семян, кореньев и наземных улиток и в меньшей степени морских моллюсков[3]. Затем в Перу на берегу океана возникают постоянные посе­ления, экономика обитателей которых носила иной характер. Важнейшим местонахождением, дающим представление об этих памятниках (правда не о самых ранних), является Чилька-1, открытая Ф. Энжелем в 1962 г.[4] Жизнь там протекала непрерывно с начала IV до середины III тысячеле­тия до н. э. Стоянка расположена на берегу сухого русла в 3 км от моря. Сейчас это группа холмов высотой несколько метров, состоящих из песка, углей, раковин, различных органических остатков. Вместо сегодняшней пустыни в IV—III тысячелетиях до н. э. ее обитателей окружала расти­тельность из тростника, трав и небольших деревьев. Жилищами служили дома типа чума. Для их сооружения выкапывалась круглая яма глубиной около 40 см и диаметром 2,5—3,5 м. Связанные по три-четыре, стебли тростника вкапывались по краям в землю и на высоте 2 м от пола своди­лись посредине. Постройка покрывалась сверху стеблями травы, а ребра кита подпирали ее изнутри.

Основная пища жителей состояла из моллюсков, раковины которых в изобилии встречаются в культурном слое. О занятии рыболовством говорят два крючка с обрывком лески, один из раковины, другой костяной, а также сети из растительного волокна. Добычей обитателей становились морские птицы, черепаха, крупные морские млекопитающие (морской лев, тюлень, дельфин). Возможно, не брезговали и выброшенными на берег китами. Из китовой кости сделан плоский треугольный гарпун длиной 16 см. Листо­видные наконечники изготовлялись с помощью двусторонней ударной ре­туши из кварца, базальта, кремня. На некоторых из них заметны остатки клея, которым они были прикреплены к деревянным и тростниковым древ­кам. Однако, хотя основой существования обитателей Чильки-1 являлось море, их деятельность была уже направлена и на выращивание полезных растений: тыквы-горлянки, фасоли, батата (найдено два клубня). Плотную кожуру тыквы обрезали и получали сосуды нужной формы (тарелки, кув­шины, черпаки). Фасоль являлась основным растительным продуктом пи­тания, уступая, возможно, лишь диким клубням хунко. Энжель выделяет две ее разновидности: домашнюю и дикую[5]. Растения, вероятно, высажи­вались во влажную почву после весеннего речного паводка. Этот способ не требует никакого дополнительного полива и применялся в Перу еще срав­нительно недавно[6]. Возможно, что при посадке пользовались заостренны­ми костями крупных морских млекопитающих. Урожай растирали на плоских, слегка вогнутых зернотерках с помощью терочного камня. Пищу, очевидно, пекли на угольях или варили, бросая горячие камни в сосуды из тыкв.

В нижних слоях поселения найдены плащи или покрывала (в захоро­нениях), сделанные из травяного волокна методом twining[7]. Тот же метод применялся и при плетении корзин. В верхних слоях покрывала заме­нены шкурами ламы или вигони (хотя костей этих животных на стоянке нет). Тростниковые циновки встречаются во всех горизонтах. Для изготовления всех этих предметов применялись плоские костяные иглы с ушком и более толстые без него.

Умерших жители хоронили тут же, близ домов в неглубоких ямах в вытянутом положении без определенной ориентировки. Тела обернуты в тростниковые циновки. Иногда между циновками или под ними оказыва­ются травяные покрывала, сети, возможно, остатки одежды, в верхних слоях — шкуры. Кроме покойников в ямах обернутые в циновки костяки обнаружены лежащими на полу в двух домах. На умерших лишь те предметы, которыми они украшали себя при жизни: несколько бусин на шее, а чаще вообще ничего нет. Правда, на одном из покойников была надета шапка с узорами из веревки, а в погребение младенца положена бусина из лазурита.

Кроме Чильки, поселения и могильник этого раннего периода найдены на полуострове Паракас и в бассейне реки Рио-Гранде-де-Наска[8]. Облик культуры примерно тот же. В основном она базировалась на использова­нии ресурсов океана: моллюсков, ракообразных, морских птиц и живот­ных. В Монте-Гранде (5 км от моря на берегу Рио-Гранде) была найдена фасоль, а в Бока-дель-Рио-Гранде (устье реки) — пока только горлянка. Существуют отличия от Чильки в типе домов: на первом из двух упомя­нутых местонахождений чумы уступают место столбовой конструкции с перекладинами, а на втором — сооружениям из камня, глины, дерева и тростника, общий вид которых неясен. По словам Энжеля, в центре одного из поселений в Паракас находились, видимо, помещения из сырцового кирпича и камня, а вокруг — столбовые постройки[9]. Здесь же (Кабесас Ларгас) обнаружен могильник из шести погребений. Покойники лежат я скорченном или вытянутом положении головой на юг и завернуты в ци­новки, шкуры вигони и куски тканей хорошего качества, изготовленные из растительного волокна. С каждым из погребенных — один-два мелких предмета (кварцевый скребок, костяная игла, ожерелье из каменных бу­син, или раковин, моток веревки). Кроме того, найден оссуарий, содер­жавший останки примерно 60 человек[10]. С захороненными были положе­ны дубины или длинные палки. Энжель допускает, что это орудия труда- первых пастухов — погонщиков лам.

В нескольких пунктах в Паракас и Чильке найдены стоянки, относя­щиеся, судя по радиоуглеродным датировкам, к VII—V тысячелетиям до н. э.[11] Их обитатели не знали фасоли, но пользовались тыквами (дико­растущими или намеренно высаживаемыми, сказать трудно). В пищу шли продукты моря, а также корнеплоды, в том числе, может быть, маниок. Жилища строились из тростника и травы. Покойников обертывали в циновки. Возможно, это были прямые предшественники жителей Чильки-1.

Несомненное появление экономики нового типа на перуанском побережье следует отнести к первой половине IV тысячелетия до н. э. (начало выращивания фасоли). В конце III — II тысячелетии до н. э. культура первых земледельцев, незнакомых с керамикой, достигает своего расцвета. В настоящее время известно уже более 50 местонахождений, некоторые из которых открыты в 40-е годы, но большая часть обнаружена за послед­нее десятилетие. Большинство стоянок находится в пределах или непода­леку от современной орошаемой зоны или на берегу старых русел совре­менных рек, но обитатели некоторых поселений могли пользоваться лишь выходами подземных вод. Море почти всегда расположено рядом пли отде­лено узким участком низменной прибрежной равнины.

На севере района крупнейшим памятником является Уака Приета[12]. За 1000 лет (вторая половина III — первая половина II тысячелетия)[13] здесь вырос холм высотой 12 м. В нижних слоях остатков жилищ пока не найдено. Обитатели более позднего периода рыли землянки глубиной око­ло 2 м. состоявшие из одной-двух квадратных или овальных комнат пло­щадью 4—5 м². Вертикальные стены были выложены галькой, скрепленной глиной, пол покрывала утрамбованная глина, а завершала все сооружение плоская крыша из деревянных балок и ребер кита. Узкий вход со ступень­кой вел внутрь. По мере роста холма, чтобы предохранить жилую терри­торию от эрозии, были сооружены четыре террасы, укрепленные галькой. Высота нижней более 5 м.

Основную пищу жителей составляли моллюски, морские ежи и прочие «дары моря», а также рыба. Для ее ловли использовали как сети, найден­ные вместе с прикрепленными к ним поплавками из тыкв, и грузилами (гальки с отверстиями), так и крючки (из раковин и колючек). Кроме редких костей морского льва, морской свинки и птиц, остатков животных не найдено. Очень мало изделий из кости (лишь несколько шильев). Нет ничего, кроме двух игрушечных пращей, что могло бы быть истолковано как оружие. Отсутствуют даже наконечники. Довольно многочисленные ядрища и отбойники служили лишь для откалывания грубых отщепов. Зато в выращивании растений были достигнуты серьезные успехи. К тыкве-горлянке прибавилось два других вида тыкв (Cucurbita ficifolia и Cu­cúrbita mochata). Разводили три или четыре вида бобовых, ачиру (Сannа edulis), красный перец. Сажали или, скорее всего, собирали дикими раз­личные фрукты. Встречается много диких клубней и кореньев. Многочис­ленные обожженные камни, очевидно, бросали в сосуды из тыкв для варки пищи. Одна из находок может, видимо, рассматриваться как уплощенная на конце палка-копалка. Каменные сосуды, чьи обломки обнаружены, воз­можно, выполняли роль зернотерок. Важным нововведением в Уака Приете по сравнению с местонахождениями времени Чильки является культи­вирование хлопка. Это 26-хромосомный (Gossipium barbadense) гибрид американского и азиатского (возможно, когда-то произраставшего и в Но­вом Свете) видов[14]. Употреблялись и другие растительные волокна (моло­чай, кактус). Из 3000 фрагментов ткани 78% текстиля сделано методом twining. Есть и настоящее ткачество (4%). Не имея ткацкого станка, люди этой эпохи, очевидно, просто прикрепляли нити основы к палке, а между ними продевали уток. Ткацких грузиков также нет. Видимо, нить скручи­вали рукой[15]. Иногда на тканях заметны следы окрашивания. Есть трост­никовые циновки и плетеные корзины.

Как и в Чильке, покойников хоронили на поселении в неглубоких ямах без определенной позиции и ориентации. Несколько позже стенки ям стали выкладывать булыжниками, а в верхних слоях скелеты обнаружены лежа­щими целыми группами на полу покинутых жилищ. В погребениях найде­ны великолепные образцы тканей с изображениями фантастических су­ществ, похожих на змей с двумя симметрично расположенными головами на обоих концах тела, кондоров, крабов, а также людей. Кроме того, мерт­вых снабжали сосудами из тыкв, два экземпляра которых богато украше­ны. Композиция состоит из сильно стилизованных антропоморфных изоб­ражений и геометрических элементов, выполненных в сложившемся и оригинальном стиле. Все произведения искусства происходят из погребе­ний, относящихся к нижним слоям.

Южнее Уака Приеты, в долине Виру, в 1 км от моря расположен холм Серро Прието [16]. Толщина докерамических отложений около 1 м. В ниж­них слоях находились жилища из прямоугольного сырцового кирпича (камня вокруг нет) невыявленной конструкции. К верхним принадлежат дома из глины, смешанной с раковинами, из двух-трех смежных прямо­угольных комнат каждая площадью 3—4 м². По крайней мере в одной из стен находилась прямоугольная ниша. Предметов найдено мало, однако известно, что жители ловили рыбу на крючки из раковин, собирали мол­люсков и крабов, охотились на морских птиц, сажали горлянку и хлопок, растирали что-то на небольших плоских терках, изготовляли ткани ме­тодом twining и даже знали настоящее ткачество.

Между долинами Уачо и Чанкая на прибрежной равнине находится крупное древнее поселение Рио Секо[17]. Это несколько пологих холмов вы­сотой до 4 м, которые, видимо, не вполне одновременны. В его середине располагались дома из каменных и коралловых блоков (камень доставлял­ся за 2 км), глины, сырцового кирпича прямоугольной формы. Раскопаны комплексы, состоящие из маленьких (3—6 м²), примыкающих друг к дру­гу помещений. В стене одного из них находилась ниша, а верх стены был украшен рядом чередующихся каменных плит и сырцовых кирпичей. Роль перекрытия играли стволы деревьев и кости кита. Кроме того, обнаружены какие-то небольшие глиняные платформы. В радиусе 300 м от этих соору­жений замечены остатки столбов.

Как и в Уака Прнете, в Рио Секо собирали моллюсков, ловили рыбу сетями с поплавками и грузилами. Найдены крючки из раковин, а также их заготовки. Объектом охоты были тюлени и птицы. Оружие — деревян­ные копья, к которым, возможно, прикреплялись базальтовые наконечни­ки, пращи и копьеметалки. Из птичьих костей делали иглы, шилья, не­понятного назначения трубочки длиной 1—9 см, обрезанные с обоих кон­цов, и даже флейты. Кости тюленя и куски дерева превращали в «мальерос». Этим простейшим приспособлением до сих пор пользуются перуанские рыбаки. На кость наносятся зарубки, и по ним отмечают величину ячеек сети[18]. Остатков растений, кроме хлопка и горлянки, не об­наружено[19]. Есть терки с терочными камнями. Сосуды делались из тыкв. Один сосуд диаметром 20 см выдолблен из позвонка кита. Текстиль пред­ставлен только плетеными тканями. Основной орнамент — ромб. Иногда ткань окрашивали охрой. Практиковалось и плетение корзин. Жители ук­рашали себя ожерельями и браслетами из яшмовых бусин, просверленны­ми позвонками акулы и ската, подвесками из раковин. Некоторые пред­меты сделаны из необожженной глины. Это довольно многочисленные фрагменты грубых антропоморфных статуэток, непонятного назначения маленькие конусы высотой 2—3 см и толстые, с закругленными краями диски диаметром 2,5 см с одним или двумя отверстиями. В Рио Секо мы опять встречаем обычай хоронить покойников близ жилищ. Они лежат в овальных ямах на боку с подогнутыми ногами.

К северу от Рио Секо, в устье р. Кулебрас, находится другой памятник с каменной архитектурой[20]. Там, на склоне и у подножия холма, встрече­ны квадратные и прямоугольные, углубленные в землю небольшие дома, сложенные из грубых камней с включением отдельных шлифованных плит. Пол сделан из необожженной глины или глины с камнем. Система террас и стен близ вершины холма группируется вокруг центральной лест­ницы, ориентированной на север. На одной из террас обнаружены два по­гребения с обычным для данной культуры инвентарем. Под поверхностью террасы оказался один черепок. Кроме того, найден некрополь. С трех сто­рон его окаймляют стены террас, не входящих в комплекс с лестницей. В стенках были сделаны ниши размером 30 X 30 см и глубиной 20 см из каменных плит, скрепленных глиной. На площадке между стенами нахо­дилась группа погребений. Все покойники лежали в вытянутом положе­нии. Инвентарь могил относительно богат: корзины, тыквы, в некоторых из которых находилась известь, употребляемая при жевании коки, рако­вины, ожерелья из раковин и рыболовный крючок из того же материала[21].

В долине р. Чильон (к югу от Лимы) в 4,5 км от устья, Ф. Энжелем в 1965 г. было раскопано поселение Эль Параисо[22]. Комплекс из 50 ком­нат занимает площадь 50 X 50 м². Помещения в центре углублены в зем­лю, а террасы и платформы по краям значительно возвышаются над ними. К центральным комнатам ведет несколько лестниц. Стены в основном сло­жены из прямоугольных каменных блоков размером 30 X 15 X 15 см (их было использовано около 300 тыс.) и тщательно оштукатурены. Слоем глины покрыты и полы. Перекрытие, вероятно, состояло из легких мате­риалов и не сохранилось. В одном из помещений найдено святилище. Се­редину комнаты там занимает большое прямоугольное углубление, по углам которого расположены четыре меньшие конические ямки. Все уг­лубления носят следы огня.

Погребальный обряд (раскопано шесть могил) характеризуется обыч­ными для докерамической эпохи чертами (захоронения в ямах рядом с по­селением, покойники завернуты в ткань). Среди тканей относительно мно­го изделий, изготовленных методом настоящего ткачества (12%). Среди остатков культурных растений ведущее место принадлежит фасоли. Раз­водили также хлопок, хикиму (Pachirrhizuz Tuberosus), горлянку, воз­можно, мускатную тыкву. Как обычно, сохранились остатки съедобных плодов и кореньев, кости рыб и млекопитающих (в основном морских), но раковины моллюсков занимают довольно скромное место. Кроме вере­тенец с пряслицами, игл, терок и пр. найдены две очень грубые антропо­морфные статуэтки (из глины и камня) и рукоятка орудия из кости с изображением человеческого лица.

Поселение в Асии[23] находится в 100 км к югу от Лимы, на берегу пересыхающей речки Омас, в 2,5 км от моря. Его метровые отложения разделены на пять слоев. Планировка раскопанных сооружений довольно правильная. Над прямоугольным комплексом стен площадью 24 X 25 м² располагалась соломенная крыша (найдены ее остатки), покоившаяся на столбах. Первоначально материалом для строительства служил сырцовый кирпич круглой и яйцевидной формы, позже его сменил камень, скреп­ленный глиной. Строения опоясаны рядом двойных степ толщиной 30— 40 см, между которыми оставлен проход шириной около метра. Главное помещение внутри делилось на комнаты. Общий вход находился в север­ном углу. На несколько десятков метров вокруг центрального комплекса обнаружены остатки столбовой архитектуры. Некоторые стены также уходят далеко в сторону. На протяжении трех последних из пяти перио­дов комплекс использовался в качестве места захоронения. Покойников погребали в овальных ямах глубиной около 30 см. Большинство умерших лежит в скорченном положении на боку, но твердо закрепленной позиции или ориентировки нет. Все покойники завернуты в тростниковые циновки, обычно в несколько: более грубые поверх более тонких. В некоторых слу­чаях при раскопках открывались настоящие спеленутые мумии. Количе­ство и характер инвентаря сильно колеблются, но не настолько, чтобы можно было отметить какие-то качественные различия. Интерес представ­ляют одиночные и групповые захоронения черепов, в частности детских.

Подобно обитателям всех других рассматриваемых памятников, жители занимались сбором моллюсков. Сетями с грузилами и на леску с костяным или раковинным крючком ловили рыбу. Большинство костей принадлежит крупным морским млекопитающим и птицам. На охоте применялось раз­нообразное оружие: деревянные копья, дротики, гарпуны, обсидиановые и кварцитовые наконечники к ним, копьеметалки, палицы (одна из них снабжена акульими зубами), пращи. Выращивали хлопок, горлянку, фа­соль, красный перец, корневища хикимы, в пищу употребляли плоды, яго­ды, клубни хунко. Семена и коренья растирали на зернотерках с помощью пестов и терочных камней, хранили и приготовляли в сосудах из тыкв, камня, деревянных и выдолбленных из китовой кости колодах. Некоторые заостренные палки, как и в Эль Параисо, видимо, служили для вскапыва­ния земли. Два орудия из китовой кости могли быть мотыгами. Часты на­ходки листьев коки. Известь для жевания наркотика иногда клали в могилы.

Ткачество было развито довольно высоко. На покрывале, положенном в одно из погребений, сохранилось изображение двухголового существа, сходное с найденным в Уака Приете. Это один из распространеннейших впоследствии мотивов на побережье Перу. В текстильном производстве пользовались в основном хлопковым волоком, реже — другими материала­ми. Встречаются и изделия из перьев. Найден богатый набор текстильных инструментов: шилья, иглы, веретенца с пряслицами. Большинство пряс­лиц сделано из семян, плодов, смолы, но есть и каменные, на одном из которых выгравировано три изображения: млекопитающего, змеи, птицы или человека. Жители поселения носили бусы из камня, кости, раковин, семян, подвески из раковин. На одном из костяных инструментов, превра­щенном в подвеску, изображены обезьяны(?), трусящие в рожки. Инте­ресны два зеркала, одно из обожженной, другое из сырой глины. Они под- квадратной формы со стороной около 10 см. В центре к глине приклеен полированный кусок антрацита, а поверхность украшена перламутровыми бусинами. На оборотной стороне обожженного зеркала вырезано какое-то стилизованное изображение.

Таковы основные памятники рассматриваемой эпохи. Сведения о дру­гих стоянках[24] подтверждают данные, изложенные выше. Характерные черты этих памятников уже отмечались Ф. Энжелем[25]. Если взять важ­нейшие из них, присущие всем местонахождениям, начиная с нижних сло­ев Чилька-1 и кончая Асией и Уака Приетой, то сюда, видимо, следует включить: 1) расположение близ берега моря[26]; 2) большое количество в культурном слое раковин морских моллюсков. Почти полное отсутствие костей наземных млекопитающих; 3) остатки тыквы-горлянки и фасоли; 4) погребения вблизи или внутри жилищ в неглубоких ямах или на полу в вытянутом или скорченном на боку положении. Покойники укрыты тростниковыми циновками; 5) текстильные изделия с применением техни­ки twining и looping; 6) техника обработки камня, включающая в основ­ном точечную оббивку, шлифовку, в отдельных случаях скобление, пиле­ние, сверление. Полное отсутствие топоров, тесел и тому подобных инстру­ментов. Чрезвычайная бедность и невыразительность каменной индустрии палео-мезолитической традиции; 7) зернотерки и терочные камни различ­ных форм; 8) деревянное копье и дротик, копьеметалка, праща, палица, видимо, гарпун и болас, несомненное отсутствие лука и стрел.

Среди множества памятников в настоящее время представляется воз­можным выделить два типа: более ранний тип Чильки-1 и более поздний тип Уака Приеты, что в основном соответствует делению докерамического периода Энжелем на два горизонта: хлопковый и дохлопковый. Их отли­чия в следующем:

Кроме того, можно отметить увеличение в памятниках второй группы количества погребального инвентаря (при сохранении старого обряда). Характер жилищ следует признать наиболее показательным признаком, отличающим эти два типа. Смена небольших построек, состоящих из одно­го помещения, многокомнатными комплексами-поселками, возможно, отра­жает не только рост общественного богатства, но и определенные измене­ния в социальной организации. С комплексом Уака Приеты, очевидно, связаны Серро Прието, Кулебрас, Асия и другие местонахождения, в ко­торых найден хлопок. Что же касается Чильки, то здесь какие-то связи прослеживаются с местонахождениями VII—V тысячелетий на полуостро­ве Паракас (тростниковые хижины), но об этих поселениях пока слишком мало известно. Не хватает также сведений и о более поздних, но «дохлопковых» местонахождениях в Кабесас Ларгас и в бассейне Рио-Гранде. Энжель[27] сближает Монте-Гранде с Чилькой-1, а Бока-дель-Рио-Гранде с поселением в Кабесас Ларгас, опираясь на особенности устройства жи­лищ. Весьма возможно, что употребление на этих поселениях в качестве строительных материалов камня и глины указывает на иную, чем в Чильке, культурную традицию, получившую свое развитие уже в период после появления хлопка.

Таким образом, памятники побережья Перу VII — II тысячелетий до н. э. рисуют своеобразную картину становления производящего хозяйства. По-видимому, в VIII—VII тысячелетиях до н. э. здесь появились коллек­тивы, занявшиеся преимущественно морским промыслом. Обитатели бере­га океана были поставлены в исключительное положение по сравнению с остальными бродячими племенами. В их распоряжении оказались огром­ные и, самое главное, постоянные пищевые ресурсы моря. Морской про­мысел, делая людей независимыми от летней засухи, позволял им жить оседло и в качестве дополнения к пищевому рациону или в иных целях собирать, а затем и самим выращивать горлянку и другие культуры. Не­большие речные долины, в которых достаточно обильные, но не разруши­тельные паводки оставляли после себя пространства плодородной орошен­ной земли, были идеальным местом для первых опытов по разведению домашних растений. Иными словами, предпосылкой возникновения раз­витого собирательства была оседлость, во всяком случае в летнее время, а та стала возможной лишь за счет использования ресурсов моря. Но, воз­никнув, земледелие само стало способствовать интенсификации морского промысла и еще более прочной оседлости. Замечательно, что из трех глав­ных культур, выращивавшихся на побережье в докерамический период (горлянка, хлопок, фасоль), первые две применялись при изготовлении рыболовной снасти.

Морской промысел, сыграв выдающуюся роль в процессе возникнове­ния производящего хозяйства, оставался, видимо, главным источником пи­щевых ресурсов и в последующее время. Даже если стоянки удалены от океана на 2—3 км, раковины составляют важнейшую часть культурного слоя. Мы не располагаем данными, позволяющими утверждать, что роль моря в хозяйстве существенно упала к концу этой эпохи по сравнению с временем Чильки-I. Лишь для Эль Параисо можно предполагать больше обычного удельный вес земледелия, хотя и здесь нет прямых доказательств того, что оно уже стало господствующей отраслью экономики. Важное место занимало наземное собирательство. Возможно, оно в течение всего периода значило по крайней мере не меньше, чем выращивание растений. Исследования с целью установить, какой точно процент совокупного про­дукта давала та или иная отрасль хозяйства, не проводились, но земледе­лию следует, вероятно, отвести лишь второе или третье место[28]. Возникнув в исключительно ранний период, оно долгое время развивалось довольно медленно, что, очевидно, в основном объясняется отсутствием высокопро­изводительного вида, разведение которого отодвинуло бы на второй план все прочие источники средств существования. Значительный культурный прогресс в докерамическую эпоху, сопоставимый с последствиями неоли­тической революции на Ближнем Востоке (каменная и глинобитная архи­тектура, развитое искусство, в конце периода, возможно, храмы), насту­пил на базе комплексного хозяйства, в котором земледелие еще не играло главной роли. Окончательная его победа на данной территории, по-види­мому, произошла лишь после появления кукурузы — во второй половине II тысячелетия до н. э., что приблизительно совпало с широким распрост­ранением керамики.

J. Е. Beriozkine

LES DEBUTS DE L’AGRICULTURE SUR LA COTE PERUVIENNE

Résumé

L’article dresse le bilan des nouveaux matériaux archéologiques obtenus ces dernieres années lors des fouilles des premiers hameaux d’agriculteujs sur la cote péruvienne (IV^е — II^е millénaires avant notre ere).

A la base des données péruviennes l’auteur examine un des plus importants problemes de l'histoire ancienne: la formation de l’économie produisanie au sein de l’ancienne économie d’appropriation.

Источник - «Советская Археология», № 1, 1969. Изд-во «Наука», Институт археологии РАН, Москва.