Ягуар: тёмная сторона ацтекской власти
Антропологи считают особенно полезным анализировать связи людей с животными, в т.ч. значения, приписываемые им, и способы их классификации (Mullin 1999:207, Foucault 1970, Ritvo 1991, Haraway 1991, Geertz 1994). В частности Леви-Стросс считал, что животные служили «концептуальной поддержкой социальной дифференциации» (1963:101). В своём исследовании кошачьего символизма, Сондерс (1994a, 1994b, 1994c, 1998, 2001), в свою очередь, заявил, что изучение этой темы предлагает перспективы понимания «имеющей глубокие корни, панамериканской, фундаментальной шаманской концепции политической власти» (1998:43). В дополнение к этому Сондерс проанализировал ацтекского бога Тескатлипоку, чтобы выявить свидетельства в поддержку ягуарьей метафоры ацтекской царской власти. Ничего нового в этих аргументациях нет[1]. Я продемонстрирую, однако, что сила ягуара не является представлением царской власти в целом, а лишь самого её тёмного аспекта в ацтекской двойственной концепции вселенной.
Если животных из семейства кошачьих можно считать серьезным объединяющим фактором в доколумбовых культурах, то лишь ягуар (Panthera onca) и пума (Felis concolor, известный также как кугуар или горный лев) занимали умы индейских художников и религиозных мыслителей. Одной из фундаментальных черт царской власти в Центральной и Южной Америке считается ягуаро-шаманский религиозный комплекс[2]. Это архаичный шаманский субстрат, пронизавший всю Америку, как это отметил Фёрст (1972:67, 42), предположив его азиатское происхождение, когда метафорические кластеры птицы, тигра и змеи в Месоамерике превратились в орла, ягуара и змею. С другой стороны, центральный в ацтекском военном культе в Теночтитлане ягуаро-орлиный комплекс был зарождён у тольтеков, а сам Тескатлипока считается тольтеко-чичимекским элементом и поэтому, вероятно, имеет северное происхождение (Caso 1953, Tozzer 1957:129-35).
Вкратце, в основе науатльской теологии, которую последними развивали ацтеки, лежит принцип дуализма: неразрывно связанная черта двойственности, двуполого характера многих божеств, и борьбы противоположностей, дополняющих пар (или двойников) божественных существ (Léon-Portilla 1990 [1959])[3]. Вселенная также была выстроена вокруг противоположных/дополняющих пар; женского/мужского, холодного/тёплого, нижнего/верхнего, ягуара/орла, числа 9 (9 уровней подземного мира)/ числа 13 (13 уровней верхнего мира), подземного мира/небес, ночи/дня, сухого сезона/дождливого и т.д. Тескатлипоку можно понять лишь в рамках дуализма: он создал первое и самое тёмное из пяти солнц, называемое Науи Оселотль или «4 Ягуар», которое было уничтожено ягуарами (Léon-Portilla 1990 [1959], Durand 2004). Тескатлипока – бог волшебников, участников прелюбодеяний и убийц, акробатов, шутников и кукловодов, покровитель рабов и воинских школ для простолюдин, которые назывались тельпочкалли (Caso 1953)[4]. Он символизирует собой ночное небо (дневное небо и юг представлен племенным богом ацтеков - Уицилопочтли[5]), земное солнце с лунными чертам. Красивый, молодой, хромой, левша Тескатлипока связан с сексуальной невоздержанностью, в т.ч. гомосексуальностью[6], грехом и наказанием, покаянием и жертвоприношением, судьбой и обманом (Léon-Portilla 1990 [1959]). Его дымящее зеркало больше скрывает, нежели предъявляет[7]; он создатель-демиург, трикстер и бог раздора. В то же время, он покровитель принцев и в качестве Один Акатль восседает на банкетах; его иероглифом является жертвенный нож (Caso 1953, Léon-Portilla 1990 [1959])[8]. Ягуарий трон – метафора ацтекской власти (Benson 1997), правда обычно она встречается в фразе «орлиный и ягуарий трон» (Davies 1973:152).
Кроме того, ацтекские верования о ягуаре можно суммировать по версии Кублера (1972) следующим образом: во-первых, это образ Чёрного Тескатлипоки[9] – покровителя севера, пронзённого копьём планеты Венеры (Кецалькоатля в образе бога рассвета) во второй фазе своего оборота. Он правил ночью из своего северного жилища при помощи ягуара (Большой Медведицы); он управлял космической площадкой для игры в мяч, где боги играли в игру, на кону которой стояла судьба человечества. Он зажигал факелы (Пояс Ориона), приносящие тепло в домашние очаги в конце каждого 52-летнего цикла, он «запаял» хвост гремучей змеи (Плеяды), чтобы та приходила в полночь, а фестиваль в его честь проводился в день зимнего солнцестояния (Aveni 2001). Во-вторых, он был связан с храбрыми воинами (орденом ягуаров, который представляли коварные, искусные, хитрые бойцы), в ритуальных песнопениях, поэзии и кодексах упоминаемые обычно вместе с воинами орлами (Léon-Portilla 1990 [1959]). В-третьих, это пожиратель солнца во время затмений, поскольку представляет ночь и землю (Aveni 2001, Caso 1953). В-четвёртых, являясь образом Тласольтеотль, лунной богини 14-го дня. Она была одной из 4-х жён Тескатлипоки и важной богиней для асоциальных типов – проституток, прелюбодеев и содомитов. Её имя обычно переводится, как Божество грязи, однако есть и другой перевод – Божественная грязь или же Божественные экскременты. Она «съедала» духовный мусор, выслушивала все признания и очищала от грязи (Klein 1993). В-пятых, как ягуарья форма (нагуаль) Тепейоллотли, бога пещер и правителя запада и заката, небесного региона, где умершие при родах матери сопровождали солнце (Graulich 1981)[10]. Нагуаль Тескатлипоки (животные-двойники) – это ягуар Тепейоллотли (Сердце гор), койот (canis latrans) Уэуэкойотль (Старый койот, существовал также и орден койотов), индейка или Драгоценная птица (Уэй Шолотль, Великий шолотль, божество собака), и зловещий призрак Йоальтепуцтли (Ночной топор), чья грудь и живот были открытыми и кто совершал проверку обладал ли человек храбростью (Klein 1993). В-шестых, ацтеки отделили тольтекский культ Тескатлипоки-ягуара от Кецалькоатля, выступавшего пернатым змеем. Особо Тескатлипоку почитали в Тескоко, в интеллектуальной столице ацтеков (Caso 1953).
Дуализм был главной идеей не только в ацтекском пантеоне, но и в государстве, которым являлся Тройственный союз мешиков Теночтитлана, акольуа Тескоко и тепанеков Тлакопана. В хрониках говорится, что тлатоани («оратор» или «говорящий», например, Моктесума II представлял Уицилопочтли, воина солнца) не принимал решений без совета сиуакоатля, Женщины-Змеи, и ни одно решение не считалось правомерным без согласия Женщины-Змеи (Davies 1973, Olguin 2004). Должность сиуакоатля всегда занимал мужчина, что, вероятно, отражало концепцию ацтекской вселенной, которая была создана из женского и мужского начала. Тот факт, что сиуакоатль был женским именем (оно также было именем земной богини, покровительствующей деторождению и плодородию, одной из четырёх жён Тескатлипоки), указывает на вероятное олицетворение женского начала[11]. Таким образом, тлатоани представлял собой «внешнюю», мужскую созидательную силу, а сиуакоатль – «внутреннюю», женскую созидательную силу.
У Сондерса (1994a, 1994b, 1994c) не очень хорошо получается объяснить почему вулканический обсидиан и сердце вулканов ассоциируется с Тескатлипокой и с его нагуалем – ягуаром. В то же время, связь между пещерами, обсидианом и магматическим огнём даёт нам ключ к пониманию реального значения как животной метафоры, так и представления в науатле о власти. Обсидиан замораживает огонь, который становится «холодным» или «старым» огнём: действительно, слово ицтли на науатле входит в состав слова Ицлаколиуки (Изогнутый обсидиановый нож), имя бога холода и льда, одного из аспектов Тескатлипоки, выступающего владыкой севера и Полярной звезды[12]. В пространственном отношении обсидиан был представлен пещерами-утробами, а во временном – первым солнцем, уничтоженным ягуарами (Caso 1953, Léon-Portilla 1977, 1990 [1959], Matos Moctezuna 2003, Durand 2004). Таким образом, ягуар представлял не только хтонические и ночные аспекты женского созидательного начала, но и связь с предками посредством «старого», «заледенелого» вулканического огня, обсидиана. В самом деле, оба, и бог, и ягуар связаны с созданием огня для домашних очагов и зажжением Нового огня после 52-летнего цикла. Так они связаны с началом. С династической точки зрения этот аспект соединяет царскую линию даже вновь пришедших, например, ацтеков, с давним прошлым первого сотворения; также прагматично подчёркивалось, что воинской храбрости и жреческой мудрости недостаточно для сохранения власти. В мире дуализма ацтеков существовал конфликт между двумя силами – дневной и ночной, сформированной из хитрости, предательства и волшебства, шаманских «чёрных дел». Ягуар больше принадлежал к хтонической сиуакоатль, «женской», шаманской стороне ацтекской царской власти, нежели к солнечному тлатоани, и разумно думающих тламатиниме, «мудрецов», пишущих кодексы. Сексуальная и моральная неопределённость и минимальность – это своеобразная торговая марка шаманов во всех Америках (и всего мира. Eliade 1962). Таким же неопределённым является и ягуар: в Южной Америке он в ряде случаев являет женское начало, а в других – мужское. И его можно определять по мужской линии или по женской (Turner in Coe 1972:14-15). Он может символизировать собой «образец совершенства», но также и «опасность»: верхняя часть тела ягуара и сами жёлтые кошки являются мужскими основателями сообщества, а ягуарьи когти и чёрные ягуары считались негативными, женскими угрозами сообществу (Roe 1998). Ягуар – это владыка «внутреннего» огня: внутри гор и земли, а также огня, на котором готовят пищу (Lévi-Strauss 1964, 1966). Эти кошки являют собой выражение жизненной энергии природы (особенно мужской энергии, которая может легко стать деструктивным элементом), которую шаманы должны приручить, чтобы стать агентом социального контроля (Gossen 1975, Reichel-Dormatoff 1972, Knab 1995).
У ацтеков данное противостояние – природы и культуры, необработанного и готового (Lévi-Strauss 1964, 1966), контролируется дуалистическими, противоположными силами, которые дали рождение Оллин Тонатиу, Солнцу движения или Пятому солнцу. Ацтекский ягуар имеет связь с моральным, социальным и космическим беспорядком, грехом и смертью, а также с необузданной, первоначальной, двуполой созидательной силой. Он и хтонический, и лунный, и небесное созвездие, распоряжающееся опасным периодом года. По пессимистическому ацтекскому мировоззрению, однако, в конце всё равно наступит хаос и космическое равновесие текущего Пятого солнца будет нарушено разрушительными аспектами Тескатлипоки. Рёв его нагуаля ягуара из глубины земли вызовет ужасные землетрясения и разрушит их мир.
Ссылки
Aveni, A. F. 2001. Skywatchers: A Revised and Updated Version of Skywatchers of Ancient Báez-Jorge, F. 1998. Entre los naguales y los santos. Xalapa, Mexico: Universidad Veracruzana.
Benson, E. (ed.) 1972. The Cult of the Feline. A Conference in Pre-Columbian Iconography. October 31st and November 1st, 1970. Washington, DC: Dumbarton Oaks Research Library and Collections.
Benson, E. 1997. Birds and Beasts of Ancient Latin America. Gainsville: University of Florida. Press.
Benson, P. E. and Coe, M. 1972. Preface. In E. Benson (ed.) The Cult of the Feline. A Conference in Pre-Columbian Iconography. October 31st and November 1st, 1970. Washington, DC: Dumbarton Oaks Research Library and Collections. Trustees for Harvard University.
Brinton, D. G. 1894. Nagualism. A Study in Native American Folklore and History. Philadelphia: MacCalla & Co.
Buchler, I. 1980. Nagualism: AStructural Sketch of Tales from a Mexican Village. Anthropology 4:1-14.
Caso, A. 1953. El pueblo del Sol. Mexico City: Fondo de Cultura Economica [Eglish Trans. 1958]
Coe, M. 1972. Olmec Jaguars and Olmec Kings. Discussion. In Benson, E. (ed.) The Cult of the Feline. A Conference in Pre-Columbian Iconography. October 31st and November 1st, 1970. Washington, DC: Dumbarton Oaks Research Library and Collections.
Davies, N. 1973. The Aztecs. London: Macmillan. Durand, G. O. 2004. L’universo sacro degli Aztechi. In I tesori degli aztechi. Milano: Electa.
Eliade, M. 1962. Mephistopheles et l’androgyne. Paris : Gallimard.
Foster, G. 1982. Nagualism in Mexico and Guatemala. Acta Americana 2 (1944): 85-103.
Foucault, M. 1970. The Order of the Things: An Archaeology of the Human Sciences. New York: Random House.
Geertz, C. 1994. Deep Play: Notes on the Balinese Cockfight. In A. Dundes (ed.) The Cockfight: a Casebook. Madison: University of Wisconsin Press.
Gossen, G. H. 1975. Animal Souls and Human Destiny in Chamula.” Man 10:448-461.
Gossen, G. H. 1994. From Olmecs to Zapatistas: A Once and Future History of Souls. American Anthropologist 96:553-570.
Graulich, M. 1981. The Metaphor of the Day in Ancient Mexican Myth and Ritual. Current Anthropology 22:45-60.
Haraway, D. J. 1991. Symians, Cyborgs, and Women: The Reinvention of Nature. New York: Routledge.
Kaplan, L.N. 1956. Tonal and Nagual in Coastal Oaxaca, Mexico. The Journal of American Folklore 69:363-274.
Kein, C. F. 1997. Teocuitlatl, “Divine excrement”: The Significance of “Holy Shit” in Ancient Mexico. In M. S: Werner (ed.) Encyclopedia of Mexico: History, Society & Culture. Vol. 2. Chicago: Fitzroy Dearborn.
Knab, T. J. 1995. AWar of Witches: A Journey into the Underworld of the Contemporary Aztecs. New York: HarperCollins.
Kubler, G. 1972. Jaguars in the Valley of Mexico. In Benson, E. (ed.) The Cult of the Feline. A Conference in Pre-Columbian Iconography. October 31st and November 1st, 1970. Washington, DC: Dumbarton Oaks Research Library and Collections.
Léon-Portilla, M. 1990 [1959 La Filosofia Nahuatl] Aztec Thought and Culture : A Study of the Ancient Nahuatl Mind. Norman: University of Oklahoma Press.
Léon-Portilla, M. 1977. Los Antiguos Mexicanos através de sus cronicas y cantares. Mexico City: Fondo de Cultura Economica.
Lévi-Strauss, C. 1964. Le cru et le cuit. Paris : Plon [Italian Transl. 1966].
Lévi-Strauss, C. 1966. Du miel aux cendres. Paris : Plon. [Italian Transl. 1970].
Lévi-Strauss, C. 1969 [1963]. Totemism. London : Pelican.
Matos Moctezuma, E. 2003. Aztec History and Cosmovision. In D. Carrasco and E. Matos Moctezuma (eds.) Moctezuma’s Mexico. Visions of the Aztec World. Boulder: University of Colorado Press. Mexico, University of Texas Press, Austin. 7
Mullin, M. 1999. Mirrors and Windows: Sociocultural Studies of Human-Animal Relationship. Annual Review of Anthropology 28:201-224.
Musgrave-Portilla, L. M. The Nahualli or Transforming Wizard in Pre- and Postconquest Mesoamerica. Journal of Latin American Lore 8:3-62.
Olguin, F. S. 2004. L’impero azteco. In I tesori degli aztechi. Milano: Electa.
Paz, J. 1995. The Vicissitude of the Alter Ego Animal in Mesoamerica: An Ethnohistorical Reconstruction of Tonalism. Anthropos 90:445-465.
Pitt-Rivers, J. 1970. Spiritual Power in Central America: The Naguals of Chiapas. In Witchcraft Confessions and Accusations. M. T. Douglas (ed.). London: Tavistock Publications.
Reichel-Dormatoff, G. 1972. The Feline Motif in Prehistoric San Augustìn Sculpture. In Benson, E. (ed.) . The Cult of the Feline. A Conference in Pre-Columbian Iconography. October 31st and November 1st, 1970. Washington, DC: Dumbarton Oaks Research Library and Collections.
Ritvo, H. 1991. The Animal Connection. In J.J. Sheenan and M. Sosna (eds.) The Boundaries of Humanity. Berkeley: University of California Press.
Roe, P. 1983. The Cosmic Zygote: Cosmology in the Amazonian Basin. New Brunswick: Rutgers University Press.
Saler, B. 1964. Nagual, Witch, and Sorcerer in a Quiché Village. Ethnology 3:305-328.
Sandstrom, Alan R. Corn is Our Blood: Culture and Ethnic Identity in a Contemporary Aztec Indian Village. Norman, OK: University of Oklahoma Press, 1991.
Saunders, N. J. (ed.)1998. Icons of Power: Feline Symbolism in the Americas. London: Routledge.
Saunders, N. J. 1994a. Predators of Culture: Jaguar Symbolism and Mesoamerican Elites. World Archaeology 26:104-117.
Saunders, N. J. 1994b. A Dark Light: Reflections on Obsidian in Mesoamerica. World Archaeology 33:220-236.
Saunders, N. J. 1994c. Tezcatlipoca: Jaguar Metaphors and the Aztec Mirror of Nature. In R. Willis (ed.) Signifying Animnals: Human Meaning in The Natural World. London: Unwin Hyman.
Séjourné, L. 1957. Burning Water. Thought and Religion in Ancient Mexico. London: Thames and Hudson.
Soustelle, J. 1940. La Pensée Cosmologique des anciens mexicains. Paris : Hermann et Cie.
Tozzer, A.M. 1957. Chichen Itza and Its Cenote of Sacrifice; a Comparative Study of Contemporaneous Maya and Toltec. Cambridge: Memoirs of the Peabody Museum of American Archaeology and Ethnology, Vols. 11-12.
Tranfo, L. 1979. Tono y Nagual. In I. Signorini (ed.) Los Huaves de San Mateo del Mar.. Mexico, D.F.: Instituto Nacional Indigenista.
Villa Rojas, A. 1947. Kinship and Nagualism in a Tzeltal Community, Southeastern Mexico. American Anthropologist 49:578-587.
Источник: SANDRA BUSATTA. The Jaguar: The Aztecs’ Dark Side of Power. Antrocom 2007 - Vol 3- n. 1 -5-7
[1] Смущает меня в статьях Сондерса (1994a, 1994b, 2001), во-первых, то, что он даже не упоминает предыдущие обсуждения по тематике, например, примечательную Конференцию по культу кошачьих (1970); во-вторых, то, что он сравнивает ацтекского бога Тескатлипоку с этнографическими амазонскими культурами и просто игнорирует неплохо изученный месоамериканский нагуализм (см., например, Brinton 1894, Foster 1944, Villa Rojas 1947, Kaplan 1956, Saler 1964, Pitt-Rivers 1970, Tranfo 1979, Buchler 1980, Musgrave-Portilla 1982, Sandstrom 1991, Paz, 1995, Baez-Jorge 1998, Gossen 1975, 1994, Knab 1995, Klein 2002.), очевидно уходящий корнями в доколумбовые религиозные концепции. Кроме того, для того, чтобы продемонстрировать шаманские основы ацтекской власти, Сондерс (1994a, 1994c) описывает лишь те аспекты Тескатлипоки, которые соответствуют его модели, но, поступая таким образом, он лишь усугубляет и без того шаткое понимание религии науа в целом и ацтекской теологии в частности (см., например, Soustelle 1940, Léon-Portilla 1990 [1959], 1993, Caso 1953, Séjourné 1956, Graulich 1981, Klein 1997, Matos Moctezuma 2003, Durand 2004). Науа – это группа индейских народов Мексики. Их принадлежащий к юто-ацтекской языковой семье язык называется науатлем, у него множество диалектов. Очень часто, когда используют термин науатль, то подразумевают классический науатль, административный язык Ацтекской империи. По сути, все говорящие на науатле народы долины Мехико были ацтеками, а доминирующей культурой в районе было племя мешика, называемые теночками.
[2] См., например, дискуссию Фёрста и Ко (в Coe 1972:16) или Рейчел-Долматофф (1972:54-62).
[3] Высшее божество, Ометеотль, Два Божества, живёт на 13 небе, самом высоком, в Омейокане, Два Места или Места двойственности. Он(а) разделен(а) на два божества – Ометекутли, Два бог или Господин двойственности и Омесиуатль, Два богиня или Госпожа двойственности. Миктлан, последний, 9-й уровень подземного мира, было обиталищем пары Божеств смерти (Léon-Portilla 1990[1959]).
[4] Кецалькоатль, Пернатый змей, был богом военной школы для знати, кальмекак, и жрецов.
[5] Синий колибри левой стороны, верховное божество ацтеков, которые именовались так по названию мифической страны Ацтлан, расположенной где-то на севере, откуда они прибыли. Он вёл свой избранный народ на юг, будучи богом войны и богом дня, покровителем ордена воинов-орлов, который дополнял орден воинов-ягуаров. Другое название ацтеков – мешика, происходит от ещё одного из имён этого бога, Мешитли (Matos Mosctezuma 2003).
[6] Ацтеки были строги и чрезвычайно нетерпимыми к гомосексуализму. Топор был напоминанием их судьбы; в этом аспекте Тескатлипоку называли «презренным содомитом» (Klein 1993).
[7] Фактически было даже два зеркала, как отмечено в кодексах. Одно находилось на лбу, а другое было вместо ноги, которую он потерял, когда вместе с Кецалькоатлем расчленял Земного монстра. Его обсидиановую статую разрисовывали с порошком, имеющим металлический отблеск, это называлось тескапоктли или «отражающий дым». Астрономически в южных широтах это означало, что одна из звёзд Большой Медведицы оставалась за горизонтом, т.е. «исчезала» (Caso 1953).
[8] Жертвенный нож был сделан из кремня или обсидиана (ланцеты для самопожертвований и пускания крови в основном были из обсидиана): а если так, то он Ицлаколиуки, Изогнутый обсидиановый нож, бог холода и льда. Он также Несауальпилли, Постящийся аристократ, и Йаотль, Враг (Caso 1953, Léon-Portilla 1990[1959]).
[9] У Господина и Госпожи двойственности было 4 сына, которым они вверили создание других богов, мира и человечества. Вот их сыновья: Красный Тескатлипока или Шипе-Тотек, Наш господин ободранный, он был связан с востоком; Чёрный Тескатлипока, которого чаще именуют просто Тескатлипокой, он был связан с севером; Кецалькоатль, бог ветра и планеты Венеры, также именуемый Белым Тескатлипокой, он был связан с западом, и Уицилопочтли, ацтекский племенной бог войны, называемый Синим Тескатлипокой, он был связан с югом. Шипе-Тотека позаимствовали у южных народов и вместе с Кецалькоатлем они, вероятно, заменили первоначальные аспекты пары богов-творцов. Во многих рассказах о сотворении у науа, возможно происходящих от тольтеков, соперничающими братьями/создателями являлись Кецалькоатль и (Чёрный) Тескатлипока (Léon-Portilla 1990 [1959]).
[10] Для древних мексиканцев, как и для некоторых современных майя, солнце восходит в небе до полудня, а затем возвращается на восток. Т.е. после полудня мы наблюдаем лишь отражение солнца в чёрном (обсидиановом) зеркале, т.е. «лунное», обманчивое солнце. Утро – это Дом солнца, где героически умершие в бою или на жертвенном одре воины сопровождают солнце до полудня. После полудня «героические» умершие при родах женщины (ребёнок считался своеобразным «пленником») перенимали эстафету у воинов и сопровождали солнце далее до его исчезновения на западе (Graulich 1981:45).
[11] Сколько по времени длилось такое разделение власти остаётся неясным, поскольку известен лишь один человек, который обладал реальной властью, будучи Сиуакоатлем. Этим человеком был Тлакаэлель (1398-1496), который 80 с лишним лет обладал властью над по крайней мере тремя тлатоани. Тлакаэлель был вдохновителем военно-религиозной реформы, которая сделала Уицилопочтли и Тлалока высшими божествами, что нашло отражение в главном храме Теночтитлана, центре вселенной, места соприкосновения небесного, подземного и нашего миров (Durand 2004).
[12] Кодекс Борджиа, лист 21. Леон-Портилья (1977-49:52) утверждает, что Красный Тескатлипока был Большой Медведицей, а Чёрный Тескатлипока – Малой Медведицей.