Фасад
- Добро пожаловать в Анагуак, сеньор, - испанский таможенника был безупречен, а белые зубы на смуглом лице сверкали.
- Благодарю, - Джон Уайтхед улыбнулся, сунул паспорт в карман и зашагал к выходу из зоны досмотра.
Под сводами аэропорта "Куаутемок" царила жара. Старающиеся изо всех сил кондиционеры назойливо гудели и без толку перемешивали горячий, как кофе, воздух. Обсидиановые маски в витринах магазинчиков для туристов блестели, точно покрытые потом.
Едва Джон сделал шаг за дверь, как тут же оказался объектом атаки. На него набросились десятка полтора мужчин весьма свирепой внешности.
- Поедем, сеньор! Поедем! - наперебой вопили они, хватая Уайтхеда за сумку и рукава. - Поедем!
- Поедем! - ощущая, что он сейчас оглохнет или будет разорван на куски, Джон ткнул пальцем наугад.
- Да, сеньор! - обрадовался тощий и смуглый тип. - Клянусь Святой Девой, отвезу куда скажете!
Прочие таксисты, неразборчиво ругаясь, отпрянули.
"Да, - думал Джон, шагая к довольно потрепанному желтому "Форду, - и шеф считает, что мне будет тут легче, потому что я сам немного индеец? Похоже, он крупно ошибается...".
- Куда едем, сеньор? - таксист обернулся и одарил пассажира улыбкой, состоящей в основном из гнилых зубов.
- Отель "Чикомосток", - сказал Джон. - И пожалуйста, не надо возить меня по городу. Я не турист.
В темных глазах таксиста мелькнуло удивление. Судя по всему, он искренне считал, что иностранцы приезжают в Анагуак только затем, чтобы обойти музеи и древние храмы с жуткими статуями кровожадных богов.
Кашляя, с перебоями, заработал мотор и машина сдвинулась с места.
Спустя десять минут она вывернула на шоссе, ведущее на юг, к Теночтитлану. Джон полулежал на неудобном сидении, борясь с сонливостью. Многочасовой перелет из Нью-Йорка измотал его, и больше всего Уайтхеду хотелось принять душ и вздремнуть.
Такси лавировало в потоке транспорта, далеко впереди росли блестящие колонны небоскребов. Со всех сторон виднелись горы. Похожие на исполинов в белых шапках, они окружали долину, точно собираясь растоптать построенное козявками-людьми чудо - город.
Над одной из вершин курился легкий дымок.
С переливчатым воем пролетела красно-белая полицейская машина, за ней вторая. Таксист, бормоча под нос то ли молитвы, то ли проклятия, спешно повернул к украшающим обочину агавам.
Машины шарахались от центра шоссе. По освободившемуся коридору промчались еще несколько автомобилей с мигалками, потом один за другим, величаво и медленно, как большие акулы, проплыли несколько черных лимузинов. На капоте каждого трепетал государственный флажок.
- Кто это? - полюбопытствовал Джон, когда вой сирен стих вдалеке.
- Тлакатекухтли! - ответил таксист торжественно и пояснил, не надеясь на понятливость пассажира. - Король!
Джон кивнул. Как и всякий американец, он с глубоким недоверием относился к монархии в принципе, но лично ничего не имел против правителя Анагуака, Итцкоатля Пятого.
Особенно учитывая, что власть того была чисто номинальной.
За окошком мелькнул громадный плакат "Добро пожаловать в Теночтитлан!" на двух языках, испанском и науатль. По сторонам потянулись пригороды - причудливое скопище разномастных зданий, построенных из чего угодно, от пластика и жести до кирпичей и упаковочных ящиков.
Они оборвались внезапно, и такси оказалось на широкой дамбе, подножие которой облизывали серебристые волны. Там и сям виднелись привязанные к сваям плоты, сплошь покрытые цветами.
- Чинампа! - сказал таксист с такой гордостью, словно лично соорудил все до единого плавучие огороды.
Дамба закончилась, шоссе запетляло между небоскребами. По правую руку ненадолго открылось громадное, заполненное людьми пространство - знаменитый рынок Тлателолько.
Фасады многих зданий в центральной части города увивали бело-алые гирлянды, там и сям болтались полотнища с изображением сидящего на кактусе орла, держащего в клюве змею. По сравнению с американским собратом пернатый хищник выглядел не столь надменным, но зато куда более свирепым.
- Что это у вас? - поинтересовался Джон. - Праздник?
- День Объединения! - сообщил таксист гордо. - В этот день погиб Кортес и была снята осада Теночтитлана! Страшно подумать, чем бы все кончилось, возьми тогда испанцы город!
Машина остановилась у помпезного темно-багрового здания. Джону оно напомнило правительственное учреждение - сплошь колонны и выпирающие карнизы. Но надпись над входом недвусмысленно гласила "Hotel".
- Приехали, сеньор, - сообщил таксист, - вас подождать?
- Нет, благодарю, - Джон расплатился и выбрался из такси. Смесь городских запахов - бензина, выхлопных газов, гниющего мусора и горячего асфальта мгновенно вышибла слезы.
Окунуться в полутьму и прохладу гостиничного холла после этого ада было все равно, что в жару искупаться в бассейне.
- Чем могу помочь? - администратор за стойкой улыбнулся с холодным профессиональным радушием.
- Мое имя - Джон Уайтхед, - Джон вытащил из кармана визитку на испанском, - я сотрудник частного розыскного агентства.
- Э... - администратор даже не поглядел на картонный прямоугольник. - Вы по поводу того американского профессора? Так мы все сказали по телефону!
Под "американским профессором" подразумевался Йен Мак-Келлен, доктор философии, преподаватель истории Принстонского университета.
- Вы сказали это госпоже Мак-Келлен, - Джон улыбнулся, - не сочтите за труд повторить все мне?
Читающие детективы люди часто полагают, что частный сыщик только и делает, что стреляет и дерется. На самом деле его работа чаще всего заключается в том, чтобы внимательно слушать и замечать то, что ускользает от внимания других.
Да, Уайтхед носил с собой пистолет, но пользовался им очень редко. Сейчас оружие мирно лежало на самом дне сумки и Джон искренне надеялся, что оно там и останется.
- Ну... - администратор выложил на стойку журнал регистрации, - сеньор Мак-Келлен прибыл к нам седьмого... Отбыл двадцатого, вечером. Я помню, поскольку было мое дежурство.
Джон кивнул. Мак-Келлен, уехавший в Анагуак осваивать грант по переводу каких-то древних рукописей, звонил жене каждые два дня. Последний звонок, в котором профессор сказал, что уезжает посмотреть какие-то интересные развалины, состоялся как раз двадцатого июня.
После чего Мак-Келлен пропал.
Перепуганная супруга позвонила сюда, в "Чикомосток", выяснила, что муж не объявился. Запаниковав, обратилась в "Паркер и Стил", одну из лучших сыскных контор Северо-востока.
А уж Альберт Стил решил, что с поисками потерявшегося профессора лучше всех справится Джон Уайтхед, хорошо знающий испанский язык, а кроме того на четверть являющийся оджибве.
- Он не говорил, куда именно собирается?
- Нет... - администратор наморщил лоб. - Но он, вроде бы, брал железнодорожный билет...
- Позволите осмотреть его номер? В сопровождении горничной, разумеется? - Уайтхед еще раз улыбнулся. За двадцать лет работы он хорошо усвоил, что улыбка порой бывает эффективнее пистолета. - Ведь профессор так и не съехал?
- Позавчера звонили люди из посольства, обещали забрать его вещи, - администратор потянулся к телефону, - но пока, по-моему, никого не было... Луиза? Сейчас поднимется сеньор, покажи ему семнадцатый номер... Нет, не полиция.
- Благодарю вас, - зеленая бумажка с цифрой и портретом перекочевала в ладонь администратора и тот впервые за всю беседу улыбнулся.
Номер оказался самым обычным - гостиная с телевизором, просторная спальня и санузел. Луиза, глазастая толстушка с кожей темной, как шоколад, торчала рядом, пока Уайтхед осматривал вещи Мак-Келлена, но ее присутствие мало ему мешало.
В любом случае он не нашел никаких зацепок. Отсутствовали деньги, документы и предметы, необходимые каждый день. А вот то, без чего можно обойтись в короткой поездке, Мак-Келлен оставил.
- Добро пожаловать, сеньор, добро пожаловать, - лейтенант Уэмак Бланко был высок и округл, как крепостная башня. Под форменной голубой рубахой колыхалось необъятное брюхо. - Присаживайтесь! Чем могу помочь?
- Я звонил вам из "Чикомостока", - второй экземпляр визитной карточки пошел в ход, - и представляю здесь интересы госпожи Мак-Келлен...
- А, - улыбка полицейского увяла, как цветок, который давно не поливали. - Вы все по поводу этого американца...
- Да, - Джон понял, что тут улыбки не помогут, куда лучше подействует строгий, почти официальный тон, - и мне хотелось бы знать, что предпринимает полиция Теночтитлана?
- Пока нет запроса из посольства, - Бланко насупился, как носорог, - мы не можем открыть дело. Ну а когда откроем, - ручищей, которой можно было глушить китов, он выразительно шлепнул по груде картонных папок, - оно попадет сюда... Ясно?
- Да, - Джон кивнул. Намек выглядел прозрачнее куска горного хрусталя. Вряд ли местные полицейские с энтузиазмом ринутся искать пропавшего американца, когда у них своих забот полон рот.
- А вообще, честно вам скажу, сеньор Уайтхед, - тон лейтенанта стал задушевным, - Теночтитлан - большой город... Всякое может случиться. Люди иногда пропадают на улицах и у вас в Штатах, ведь так?
- Глупо спорить, - Уайтхед пожал плечами. По сравнению с тем же Нью-Йорком Теночтитлан - сущий рай.
- Так что я надеюсь, - на улыбку Бланко должны были слететься сотни ос, - что на меня не будут слишком сильно давить...
- А я надеюсь, - Уайтхед чуть понизил голос, - что полиция Анагуака не станет препятствовать маленькому частному расследованию.
- Упаси нас Святой Атональцин! - Бланко замахал руками, заставив вентилятор на столе смущенно кашлянуть. - Расследуйте на здоровье! Ведь если вы его найдете, то нам же забот меньше...
- Вот и отлично, - Джон встал, ощущая, как пропитавшаяся потом рубашка неприятно липнет к плечам, - если чего, я всего могу сослаться на вас. Ведь так, сеньор лейтенант?
- Истинно так, - на этот раз полицейский улыбнулся по настоящему дружелюбно.
- Еще октли, сеньор? - официант возник рядом с ловкостью хорошо вышколенного джинна.
- Нет, благодарю, - Джон покачал головой. Традиционный анагуакский напиток славился убойной силой, а Уайтхед вовсе не собирался заканчивать вечер под столом.
Отель, где он остановился, назывался "Чапультепек" и даже в Штатах знали о местном ресторане.
Джон успел попробовать жаркое из собачьего мяса с фасолевым гарниром, которое на вкус мало чем отличалось от телятины, и сейчас подумывал о том, чтобы заказать что-нибудь еще вроде запеченного на углях ужа или игуаны с кукурузной кашей.
Меню пестрело всякими хитрыми штуками вроде кактуса "нопаль", рыбы-меч с лимоном или с чесночным соусом, супа с морепродуктами, лангустов с авокадо, так что тут растерялся бы и опытный гурман.
В конечном итоге Уайтхед решил не рисковать.
- Что посоветуете на десерт? - спросил он у официанта.
- Есть жареный сахарный тростник, сладкий королевский хлеб, - затараторил тот, - булочки и кексы, а также вишневое чимичанги, суфле из кукурузы, манго со сливками, кесадильи, тыква в сиропе...
- Давайте тростник, - вздохнул Джон.
Пока ждал десерт, разглядывал развешенное по стенам оружие. Тут были круглые щиты из бамбука, украшенные мозаикой из камней и перьев, копья с обсидиановыми наконечниками, мечи и стрелы, и посреди всего этого - дряхлая винтовка девятнадцатого века.
Такая же висела на стене старого дома в Индиане, где родился Джон, его отец и дед. По семейному преданию, с ней прадедушка участвовал в Первой Юго-Западной войне, в которой на стороне анагуакцев яростно сражались вытесненные из США индейские племена - чероки, семинолы, чактавы...
Насколько Уайтхед помнил, именно тогда США заполучили бывшие испанские земли по Миссисипи.
- Ваш десерт, сеньор.
Сахарный тростник оказался приторным, и Джон доел его с трудом. Расплатившись, поднялся в номер, где улегся на кровать, напоминающую размерами аэродром.
Некоторое время он честно пытался смотреть телевизор. Но на одном из каналов транслировали соккер, на другом тлатоани - депутаты местного парламента, тлатокана, яростно мешая испанский и науатль, обсуждали важный вопрос о каких-то кальпишки.
Не обнаружив ничего интересного, Уайтхед сдался и выключил телевизор. Заснул он с мыслью о том, что попал в другой мир, хотя всего в восьми сотнях километров на север, за рекой Колорадо, все точно так же, как в Нью-Йорке...
Площадь Сокало была столь велика, что на ней без тесноты убрались бы несколько стадионов. В центре возвышался памятник Матлалошичитлю - герою революции, свергнувшей императорскую власть в начале девятнадцатого века. Рука гордо выпрямившегося в седле революционера указывала на дворец, возведенный еще при Монтесуме.
Сейчас в нем обитали потомки того императора, которого Матлалошичитль благополучно изгнал. На окружающей дворец стене виднелись бережно охраняемые оспины от пуль и снарядов. Одни остались от революции, другие - от боев времен французской интервенции и последовавшей за ней Реставрации.
Напротив дворца высился храм Святого Креста. Исполинская ступенчатая пирамида ранее была языческим святилищем, и не одна тысяча человек расстались с жизнью на плоской вершине. Сейчас над венчающими ее двумя строениями торчали кресты, но они выглядели тут чужеродно. Так и казалось, что из двери появится жрец в черных одеждах, потрясая окровавленным, только что вырванным из груди жертвы человеческим сердцем...
Все это было до жути занимательно, но Джона мало интересовали памятники архитектуры. Его целью был скромно втиснувшийся в один из углов Сокало Национальный Музей.
Именно тут работал Йен Мак-Келлен.
За высокими дверями из темного дерева путь Уайтхеду преградил толстый охранник, компактно упакованный в темно-синюю форму:
- Вы куда? Сегодня посетителей не принимаем...
- Мне к сеньору Васкесу, - ответил Джон. Мы с ним договаривались.
Секоатль Васкес, анагуакский историк, в документах на грант, которые Уайтхед просмотрел еще в Нью-Йорке, числился вторым номером после самого профессора из Принстона.
- Да, он говорил, - охранник расплылся в улыбке и отступил в сторону. - Сейчас я вас провожу. Эй, Кинацин, смени меня...
Из полуоткрытой двери, за которой, скорее всего, прятался пункт видеонаблюдения, явился второй охранник, а первый повел Джона за собой. Они поднялись по лестнице и свернули налево.
Когда вошли в длинный зал, где вдоль стен выстроились стеллажи, Джон поначалу решил, что проникающее через узкие окна солнце играет на толстом стекле, и только приглядевшись, понял, что на подложках из темного бархата сверкают бликами самые настоящие сокровища.
Тут были зеркала из драгоценного металла, подвески в виде головы ягуара, бабочки и черепахи, усыпанные драгоценными камнями и целая выставка черепов из золота, в которой самый большой достигал натуральной величины.
"А ведь мир не увидел бы всего этого, захвати Кортес Теночтитлан четыреста пятьдесят лет назад, - подумал Джон. - Как и сокровища инков, попавшие в руки испанцев, все оказалось бы переплавлено в слитки...".
Крошечная комната после сверкающего зала выглядела убогой и пыльной. Находящийся тут невысокий человечек с копной черных, с проседью, волос, бегал вокруг стола, на котором лежали какие-то древние свитки, и судорожно бормотал что-то в диктофон.
Джон вслушался:
- Необходимость языковой идентификации станет тем более очевидной, если вспомнить о том, что в провинции Уашаякак проживает больше языковых семей, чем во всей Европе...
- Сеньор Васкес, - охранник кашлянул с тактичностью, достойной носорога, - к вам пришли...
- А? Да? Что? - темные глаза на узком лице сверкнули недоумением. - А, вы сеньор Уайтхед? Да, прошу, прошу... Я тут занимался статьей... Чем могу быть полезен?
Через пять минут выяснилось, что почтенный ученый не обратил на пропажу коллеги особого внимания. Насколько понял Джон, мир Секоатля Васкеса ограничивался закорючками на камнях или обрывках ткани.
- Э, я думал, что он уехал... - растерянно бормотал историк, - и несколько увлекся... мы с ним занимались расшифровкой одного из кодексов, созданных в шестнадцатом веке сапотекской знатью, "Льенсо Гевеа"...
- Чем именно увлекся? - прервал собеседника Джон. Ему вовсе не улыбалось выслушать лекцию о каких-нибудь индейцах, сгинувших тысячу лет назад.
- Так я и говорю! - Васкес замахал руками так, словно собирался взлететь. - Мы занимались сапотекскими текстами и зашли в тупик. Йен решил съездить в Уашаякак на пару дней, посмотреть еще не описанные надписи в поисках новых идей...
- И вы не знаете, куда именно он отправился?
- Забыл, - историк сокрушенно вздохнул. - Там много пирамид и прочего... вот он наверно и увлекся...
Выходя из музея, Джон чувствовал себя довольно скверно. Надежды закончить дело в Теночтитлане рухнули. Ему предстояло отправиться в южный Анагуак, царство тропических джунглей и древних развалин.
- У вас должен был останавливаться этот сеньор, - на стойку легла фотография. Высокий светловолосый мужчина в очках с толстой оправой улыбался, держа в руке здоровенную форель.
Эту фразу Джон за день повторил наверное раз двадцать. Уашаякак* (совр. Оахака) - не такой большой город, но отелей тут оказалось множество и Уайтхеду ничего не оставалось, как обходить их все.
Поезд из Теночтитлана прибывал сюда к вечеру и Йен Мак-Келлен, вне зависимости от того, куда он собирался отправиться дальше, должен был где-то ночевать.
- Хм, - администратор отеля "Ачиутла" воззрился на фотографию так, словно человек на ней был в робе арестанта, а сверху имелась надпись "РАЗЫСКИВАЕТСЯ!", - что-то я припоминаю... его имя Мак-Клун?
- Мак-Келлен, - Джон даже перестал дышать, не веря собственной удаче. - Вы не могли бы посмотреть, когда он у вас был?
Бумажка в десять долларов исчезла со стойки так стремительно, будто ее сдуло ураганом.
- Он провел у нас одну ночь, - сообщил администратор, изучив журнал регистрации постояльцев, - с двадцать первого на двадцать второе...
- Как вы думаете, куда он мог отправиться?
- Люди приезжают в Уашаякак с одной целью, - администратор пожал плечами с умудренным видом человека, знающего о жизни все, - посмотреть древние храмы. Я бы на вашем месте отправился на площадь Тонатиуичан, откуда уходят автобусы с экскурсантами, и опросил бы проводников...
- Проводников?
- Ну да. Тех, кто водит людей по развалинам...
- Благодарю, - Уайтхед растерянно кивнул и двинулся к дверям, но его остановил окрик:
- Сеньор, не вы потеряли?
Перегнувшийся через стойку администратор указывал на лежащую на полу бумажку. По темно-золотистому цвету можно было легко узнать железнодорожный билет. Когда Уайтхед купил его, то в первый момент решил, что сошел с ума - в одном из углов стояла дата: 20.07.48.
Если верить календарю, шло третье июля тысяча девятьсот семидесятого года.
Вглядевшись в билет внимательнее, Джон нашел на нем и обычную дату и только тогда вспомнил, что Анагуак - одна из немногих стран, наряду с общепринятым григорианским календарем использующая собственный. Год по нему начинается где-то в феврале, состоит из восемнадцати месяцев по двадцать дней и пяти добавочных дней.
Пятьдесят два года образуют цикл. Затем следует праздник Нового Огня и все начинается сначала.
- Благодарю, - Уайтхед наклонился и подобрал билет, выпавший, должно быть, когда он доставал фотографию.
Площадь Тонатиуичан, до которой он добрался за пять минут, напоминала громадную сковороду, где готовилось одно из экзотических блюд анагуакской кухни. Крики, разговоры и смех сливались в громогласное шкворчание, яркие автобусы казались овощами в подливке из суетящихся и бегающих людей, а занимающие края сувенирные лавчонки сверкали, как масло.
И Джону предстояло окунуться в это варево с головой.
Он двинулся туда, где на сером неприметном здании виднелась яркая вывеска "Экскурсионный центр", и на первом же шаге его атаковали торговцы. Крики на дикой смеси испанского и английского звучали причудливо, словно речь попугаев из окрестных джунглей:
- Маски древних богов, сеньор, не проходите мимо...
- ... украшения из гробницы самого Восемь Олень!
- Инкрустации, какие инкрустации! Обсидиан, перламутр!
- Коврики! Знаменитые коврики из Теотитлана!
Но Уайтхед упрямо шел вперед. Возможно когда он закончит дело, то купит пару сувениров.
Но никак не сейчас.
Автобус взревел, как рассерженный слон, и умчался, на прощание обдав Джона облаком пыли и выхлопных газов. Его ждал Монте-Альбан, признанный туристический центр Южного Анагуака, Джону же предстояло отправиться в небольшую деревушку Куилапан, славную разве что пирамидами в ацтекском стиле.
Именно у них дней десять назад видели человека, похожего на Йена Мак-Келлена. Проводник Кинацин Моралес долго разглядывал фотографию и тряс головой, но точной даты вспомнить не мог.
Но Джон был рад хоть какой-то зацепке.
Деревушка, до которой пришлось идти минут двадцать, выглядела довольно обыденно - тростниковые хижины посреди густых зарослей, длинное деревянное здание, похожее на барак, из-за которого торчал венчающий маленькую церковь крест.
В пыли валялись вывесившие языки собаки, ползали смуглые дети.
Пройдя немного по единственной улице, Джон обнаружил строение, напоминающее салун из малобюджетных вестернов. Проржавевший кусок жести с надписью "Pepsi" смотрелся на нем так же, как реклама "Форда" на изуродованном лике египетского сфинкса.
Солнце палило, так что логично было предположить, что спасающиеся от жары находятся именно здесь. Уайтхед осторожно толкнул прогнившую насквозь (если судить по виду) дверь и оказался в прохладной полутьме.
На него уставились пять пар изумленных глаз. Одна принадлежала бармену, другие - устроившимся за угловым столиком мужчинам в одинаковых широкополых шляпах и белых рубахах.
Повисла тишина, нарушаемая только жужжанием кружащихся под потолком мух.
- Добрый день, - на всякий случай сказал Джон и шагнул к стойке. - Пива, пожалуйста...
Из рассказов того же Кинацина Моралеса он знал, что экскурсии тут бывают редко. На юг Анагуака люди приезжаю, чтобы увидеть Монте-Альбан, а не уменьшенную копию храмов Теночтитлана. Поэтому не удивился, когда его появление восприняли как Второе Пришествие.
Но чего Уайтхед никак не ждал - что здесь не понимают испанского!
Бармен выпучил глаза и уставился на посетителя так, словно тот заквакал.
- Э, - Джон несколько растерялся. - П и в о!
Один из сидящих за столом сорвался с места и выскочил на улицу, точно за ним гнался ягуар. Уайтхед посмотрел ему вслед и выразительно пощелкал указательным пальцем по горлу. Потом обхватил ладонью воображаемый стакан и поднес ко рту.
До бармена, похоже, дошло. Он торжественно кивнул и выставил на стойку бутылку коричневой жидкости, мало похожей как на кофе, так и на "Пепси-колу".
- Что это? - подозрительно спросил Джон.
- На вашем месте я бы не стал рисковать, - глубокий, сильный голос донесся от двери, - вряд ли вам понравится...
Уайтхед повернулся. На него, улыбаясь, глядел невысокий мужчина в одежде священника. Выбритые щеки его лоснились, а из-за плеча робко выглядывал недавно сбежавший из "салуна" тип.
- Вы полагаете? - спросил Джон.
- Я знаю, - священник сделал шаг вперед. - Отец Хуан, к вашим услугам. Что вы забыли в нашей глуши?
- Я ищу одного человека, - в ход вновь пошла фотография, несколько измявшаяся и засалившаяся за последние дни. - Говорят, его видели у ваших пирамид несколько дней назад...
Отец Хуан взял фотографию, чуть наклонился, чтобы лучше падал свет. Стало видно, что мочки его ушей исколоты и изрезаны, словно их долго царапали чем-то колючим.
- Нет, сеньор, я его не видел, - священник покачал головой. - Хотя, может быть кто-то из них? - последовал кивок в сторону мужчин в шляпах. - У нас в деревне новости распространяются быстро, если кто заметил чужака, то к вечеру все об этом знают...
Он повернулся и что-то спросил у сидящих за столом. Те дружно замотали головами.
- Увы, сеньор, - отец Хуан с извиняющейся улыбкой протянул Джону фотографию. - Никого не было...
- Жаль, - Уайтхед вздохнул, почесал затылок. - Но для очистки совести мне хотелось бы осмотреть эти пирамиды...
Йен Мак-Келлен мог вовсе не добраться до этой деревушки. Кинацин Моралес, вероятно, что-то напутал. Но, с другой стороны, имелась возможность, что профессор из Принстона побывал в окрестностях Куилапана, но забрел не туда, оказавшись в пасти ягуара или еще какой хищной твари...
На лицо священника набежала тень.
- Сеньор, не стоит тратить время, - сказал он, - ничего интересного. Их возвели во времена ацтекской религиозной реформы в середине шестнадцатого века. Правители Теночтитлана пытались тогда унифицировать культы, чтобы противостоять натиску христианства, и строили везде, где можно, подобия столичных храмов...
- Все равно автобус назад будет только завтра, - Джон улыбнулся, - а заняться мне нечем...
- Что вы, я покажу вам достопримечательности нашей деревни! - священник оживился. - А на ночь приючу вас у себя!
Джон вздохнул. Похоже, он напоролся на одного из тех энтузиастов, что помешаны на старине родного края. Таких можно встретить в Штатах, да и в любом уголке мира, где они с радостью замучат вас историями о событиях, случившихся лет эдак двести назад.
Странно только, что он не хочет вести гостя к пирамидам. Что-то тут не так...
Но сопротивляться было поздно. Уайтхеда за рукав вытащили во двор:
- Вон то здание - тельпучкалли и одновременно кучкалалько, - отец Хуан взглянул на ошеломленное лицо гостя и спешно поправился, - школа и клуб... А вот церковь! Мало кто знает, что это одно из первых христианских святилищ в Анагуаке!
Дальше на Джона обрушился поток информации о проповедниках-иезуитах, приплывших сюда из Испании.
- Их одного за другим приносили в жертву! - трещал отец Хуан, волоча за собой Джона, который сам чувствовал себя жертвой. - Но они шли и шли! В Теночтитлане первый храм был возведен в тысяча шестьсот сорок третьем, а эта церковь - чуть позже...
Священник отцепил от пояса ключ, выглядящий как изощренное орудие убийства и вставил его в замочную скважину. Заскрежетало, так пронзительно, что у Уайтхеда заложило уши, и дверь открылась.
- Прошу вас, сеньор.
Внутри пахло ладаном и пылью. Косые лучи света врывались через узкие окошки, пронизывая воздух полотнищами из золотящейся пыли. Вдоль стен, в полутьме ниш расположились вырезанные из дерева статуи - Христос, Дева Мария с младенцем, кто-то из святых.
Блики играли на деревянных лицах.
- Это все очень древнее, - гордо сказал отец Хуан, - и нигде больше такого нет...
Джон медленно пошел вдоль статуй. Как и большинство обитателей Штатов, Уайтхед считал себя католиком, хотя не так часто бывал в церкви, но даже на его взгляд статуи выглядели необычно. Христос был изображен улыбающимся, но из-под преувеличенно алых губ, словно измазанных кровью, виднелись клыки, а в руке он держал зеркало.
На шее Богоматери висело ожерелье, составленное из чего-то, сильно напоминающего змеиные головы, а плечи одного из святых, в похожем на парус головном уборе, украшал оскаленный череп.
- Как-то все это странно, - сказал Джон, разглядывая алтарь, сплошь покрытый непонятными закорючками и рисунками.
- Иезуиты были умны, - отец Хуан покачал головой, - они знали, что христианство надо подать так, чтобы его поняли и приняли... А с учетом того, насколько отличались воззрения европейцев и анагуакцев, задача перед ними стояла непростая.
Уайтхеду ничего не оставалось, как молча кивать.
- А теперь пойдемте, - священник указал на выход. - Приглашаю вас к себе. Ужин и беседа - что еще нужно хорошему человеку?
Отказаться значило оскорбить. Джон вздохнул и подумал, что гостеприимство порой бывает хуже открытой враждебности.
- Благодарю, благодарю, - Уайтхед выдавил самую дружелюбную из улыбок. - Я сам дойду до дороги. Прогуляюсь маленько...
- Ну, как хотите, - отец Хуан развел руками. - Всего хорошего!
- До свидания, - Джон кивнул и зашагал прочь от деревни. Спину жег пристальный взгляд радушного священника.
Принял тот гостя отменно - напоил, накормил и весь вечер развлекал занимательными рассказами о прошлом этого края. Уайтхед узнал о сапотеках и миштеках, о Монте-Альбане и Митле, о приходе сюда ацтеков, сделавших Уашаякак одной из провинций своей огромной империи.
И тем не менее он ни на миг не забывал о том, зачем сюда приехал.
Мисс Мак-Келлен не поймет, если в отчет о проделанной работе будет включено описание странной церкви и перечисление князей, правивших в какой-нибудь Саачиле, но ничего о том, что именно случилось с ее мужем.
Поэтому Джон свернул с хоженой тропы, не доходя до дороги. Как он понял из рассказов отца Хуана, неприметная стежка, ныряющая в тень деревьев, вела как раз к оставшимся от ацтеков пирамидам.
Некоторое время шел сквозь настоящие тропические джунгли. Гудели насекомые, из чащи доносились птичьи вопли, одуряюще пахли крупные и яркие цветы.
Потом лес разбежался в стороны и впереди открылись три каменных горба - пирамиды. Две были совсем небольшие, метров пять высотой, а третья - посередине, раза в два больше.
Подойдя ближе, Джон обнаружил, что строения вовсе не кажутся древними. Ведущие на плоскую вершину ступени были не сколоты, а украшающие каждый ярус жуткие хари выглядели так, словно их вытесали несколько лет назад.
Если бы не валяющаяся у подножия одной из меньших пирамид раздавленная банка из-под "Кока-колы", впору было поверить, что неведомое волшебство перенесло Уайтхеда на пятьсот лет назад, когда храмы действовали и тут реками текла человеческая кровь.
Если Йен Мак-Келлен и побывал тут, то не оставил никаких следов.
Чтобы осмотреть окрестности, Джон полез на большую из пирамид. Ступени были высоки, и пока он добрался до вершины, рубашка промокла от пота, а в мускулах ног появилась ноющая тяжесть.
На плоской верхушке лежал круглый камень, похожий на пуфик от исполинского дивана. Уайтхед пригляделся к покрывающему его коричневому налету и похолодел, несмотря на нестерпимо палящее солнце.
Это была кровь, причем никак не вековой давности!
Для верности Джон наклонился, колупнул пальцем. Ржавого цвета крупинки легко шелушились, с шорохом падая на серый камень. Когда выпрямлялся, заметил, как в щели между двумя блоками что-то блеснуло.
Встал на колени, сунул туда руку. Пальцы сомкнулись на разогретом металле.
Вытащенные часы сверкали позолотой, время на них застыло, показывая без пятнадцати двенадцать. Ремешок оказался разорван, а на боку красовалась надпись "Таймекс".
Если верить мисс Мак-Келлен, то именно такие носил ее муж...
За спиной что-то зашуршало. Джон повернулся, краем глаза заметил надвигающийся темный силуэт, а потом что-то со страшной силой ударило по затылку.
Очнулся он от дергающей боли в голове. Попробовал двинуться и осознал, что обнажен, лежит на чем-то твердом, а руки крепко связаны за спиной. Над головой виднелось черное ночное небо, усеянное звездами.
- Ты очнулся? Это хорошо, - прозвучал знакомый голос и из тьмы выступил человеческий силуэт.
- Отец Хуан? - встрепенулся Уайтхед. - Что это...
Он осекся. Священник был в длинном черном одеянии, а из разодранных мочек на плечи капала кровь.
- Не стоило вам сюда лезть, сеньор кимичтин* (науатль "мышь" = шпион), - усмешка отца Хуана напомнила Джону оскал Христа в церкви.
- Это вы убили Йена Мак-Келлена, - сказал он.
- Увы мне, не удержался, - отец Хуан вздохнул. - Сейчас не времена Монтесумы, но как тламасак* (науатль "жрец"), я должен обеспечивать приношения богам. Людей, готовых добровольно отправиться в Тлалокан не так много, поэтому не воспользоваться появлением одинокого чужака было бы глупо... Я думал, его никто не хватится, но ошибся. Ну что же, боги получат еще одну жертву...
- Вы что, серьезно верите в них? - Уайтхед глянул на то, что держит в руке его собеседник и вздрогнул. Звездный свет поблескивал на острейшем обсидиановом лезвии. - В этих кровожадных чудовищ?
- А вы серьезно верите в Распятого? - отец Хуан презрительно усмехнулся. - Верите в того, кто принес себя в жертву? Куда логичнее верить в ТЕХ, кому он СЕБЯ принес...
- Но это же бред! Вы же цивилизованный человек!
- О да, это так, - священник кивнул, - и мои предки были цивилизованными задолго до того дня, когда Кортес ступил на берега Анагуака. Вот только вы, его потомки, никак не поймете, что может быть другая цивилизация, помимо вашей! Не мир "Макдональдсов" и бега за наживой, а нечто иное, основанное на служении богам!
Он махнул рукой. Из мрака выступили несколько человек. Джон ощутил, что его распутывают. Он дернулся, но его держали крепко, конечности прижали к камню так, что грудь выпятилась.
- У вас же тоже есть "Макдональдсы", церкви и все остальное...
- О, да! - отец Хуан плавным движением поднял нож. - Но это всего лишь фасад, которым мы прикрываемся, чтобы выжить!
Джон закричал, но от боли в груди подавился собственным воплем. Последнее, что увидел туманящимся зрением, оказалась торжественно вскинутая рука, в которой трепетало нечто округлое...
30 июня 1521 года Эрнан Кортес, предводитель осадивших Теночтитлан конкистадоров, имел все шансы попасть в плен и погибнуть на жертвенном камне.
Что бы изменилось в истории после такого события?
В отсутствие вождя экспедиция Кортеса потерпела бы полный крах и государство ацтеков, во главе которого стоял талантливый полководец Куаутемок, получило бы многолетнюю передышку. До следующего нападения, вероятного не ранее середины шестнадцатого века, оно имело шансы с помощью ренегатов-европейцев перенять у испанцев новое оружие и тактику. При таком положении дел завоевание стало бы невозможным и независимое государство ацтеков могло уцелеть до нашего времени. Оно прошло бы через постепенную и поверхностную христианизацию, революции и потрясения, но в любом случае на территории нынешней Мексики сохранилась бы уникальная культура.
Экспансия испанцев в таком случае была направлена в Северную Америку, в долину Миссисипи, и вероятнее всего, США в продвижении на запад столкнулись бы с большими трудностями, чем в реальной истории, территория Штатов была бы несколько меньше, чем сейчас, а вторым государственным языком стал бы испанский.
Автор - Дмитрий Казаков, нижегородский автор фантастики
сайт автора - http://www.hroft-shade.ru/
e-mail: loky[at]hotbox.ru где [at]=@
В данной публикации заменено Теночитлан на Теночтитлан