Руки пальмы

ГЛАВА XXVIII

САН-ЛОРЕНСО. МЕКСИКА.

И там они похоронили его...
«ЛЕТОПИСЬ КАКЧИКЕЛЕЙ»

Через день после того, как был завершен великий обряд священного посева, Куоку отправился в Тахкум-Чаканг, чтобы навестить Тианг. Хотя он знал, что женщины на эту церемонию не допускались, что Туг-Ансенг находился в Айарсе и не мог ничего рассказать девушке, тем не менее карлик все же беспокоился за нее. И он был поражен, не увидев перед собой прежней Тианг, он понял, что действие средства Чахиля кончилось, что девушка снова обрела память и знает все случившееся.

 — Все уже кончено? — тихо спросила она, увидев Куоку.

Маленький человечек молча кивнул головой, спазма, сжавшая его гор­ло, не давала ему говорить. Бледные щеки девушки стали почти синими, руки беспомощно повисли, глаза Тианг превратились в огромные озера не-пролившихся слез.

Они долго сидели друг против друга и молчали: чем мог утешить ее сейчас карлик?

—Ты должен помочь мне, Куоку, — проговорила наконец Тианг. — Это будет твоя последняя услуга мне, не бойся!

—Говори, и я сделаю! — решительно ответил ее верный друг.

Девушка придвинулась вплотную к карлику и начала шептать ему что-то на ухо. По мере того как он слушал, глаза Куоку испуганно расширя­лись. Но когда Тианг кончила, он выпрямился и мужественно кивнул в знак согласия. После еще нескольких слов о времени и месте встречи карлик встал и они расстались.

Куоку поспешил во дворец. Он уже продумал план действия, но, хотя и знал обычный распорядок дня правителя и его привычки, понимал, что теперь слишком многое зависело от счастливой случайности: заснет ли владыка Красной земли, как обычно в середине дня, или нет?

А Тианг, расставшись со своим другом, долго искала запрятанный где-то в амбаре сверточек, полученный от Чахиля. Она наконец нашла его, развернула и долго-долго глядела на коричнево-черный кусок смолы. Сле­зы заструились по ее щекам, и девушке стало легче. Спрятав колдовское средство в пояс, она принялась за домашние дела, прерванные приходом Куоку.

...Звезды еще светились на побледневшем небе, когда утром следующе­го дня карлик появился у дома верховного жреца. Его маленькое личико было желтым и будто бы еще больше сморщенным от страха или волнения. Дрожащим голосом он потребовал у прислужника немедленно провести его к Анаиб-Унгиру. Зная его как приближенного к правителю че­ловека, молодой жрец с испугом и недоумением повиновался: вид Куоку потряс его.

Глава жрецов Красной земли уже встал, но еще не успел полностью одеться: на нем была только богатая набедренная повязка. С удивлением уставился он на неожиданного посетителя. Тот низко поклонился.

 — Что случилось? — спросил Анаиб-Унгир.

Карлик вытянул из складок своей одежды и молча протянул ему не­длинную уплощенную палочку из зеленого, как весенняя трава, нефрита, украшенную причудливой резьбой. Верхнюю часть ее венчало изображение головы ягуара в высоком коническом колпаке. Это был скипетр правите­ля — одна из самых важных и священнейших его регалий. Колдовская сила жезла была неизмерима, перед ней трепетали все. На лбу и даже на гладко выбритой голове верховного жреца выступили крупные капли пота. Кровь бросилась в его полные щеки. Он долго смотрел на символ власти и молчал. Наконец правая рука его поднялась и крепко охватила скипетр, прижала к широкой груди.

—Что это значит? — запинаясь, хрипло выговорил Анаиб-Унгир. — Владыка мертв?

—Нет, нет! — испуганно зашептал карлик. — Не говори так! Наш великий властелин здоров и благополучен... Этот священный жезл послан тебе как знак... Ты, владыка, должен немедленно явиться к нашему повели­телю совершенно один! Никто не должен знать об этом! Торопись, то­ропись, о мудрый!

Растерянный верховный жрец, засунув скипетр за набедренную повяз­ку, потянулся было к одежде. Куоку схватил его за руку.

—Нет! — по-прежнему шепотом сказал карлик. — Не теряй времени! Господин простит тебе такой вид, твоя внешность засвидетельствует ему, что ты спешил. Но промедление он не простит даже тебе! Идем, я провожу тебя, это недалеко, ты обойдешься без носилок!

—Что же все-таки случилось? — невольно так же шепотом спросил Анаиб-Унгир, следуя за двинувшимся придворным.

—Ужасное! Но мне приказано молчать...

—Наследник?

Куоку молча кивнул. При этом красноречивом движении в голове пер­восвященника замелькали честолюбивые помыслы. Он ускорил шаги. Необычная пара прошествовала мимо остолбеневшего от удивления при­служника и заспешила к крутому склону акрополя, туда, где заросшее девственным лесом ущелье врезалось узким клином в священный участок.

Они быстро прошли мимо каменного лица нового лем-хоолома, бесстрастно смотревшего на них с легкой улыбкой на губах, и спустились в лощину. Зелень скрыла их фигуры.

В эту ночь Тианг не ложилась спать. Она что-то готовила на маленьком огоньке, и красноватые отблески освещали ее сосредоточенное лицо с плот­но сжатыми губами. Кончив работу, она остудила варево, насыпала в него нарезанное крошечными кусочками мясо индюшонка, заботливо прикрыла пеплом рдеющие угли, взглянула на звезды, определяя время, и, схватив теплый горшок, исчезла в зарослях.

Первые лучи солнца осветили верхушки деревьев, когда Анаиб-Унгир и карлик спустились в ущелье. Крупные капли росы приятно освежали раз­горяченное быстрой ходьбой тело. Кругом было тихо, лишь птицы, как всегда, радовались появлению солнца. Верховный жрец нахмурился: что за странное место выбрал властелин страны для тайного свидания и что же все-таки случилось с царевичем-наследником? Он повернул голову к Куоку, намереваясь спросить его об этом.

 — Здесь! — вдруг отрывисто сказал карлик, показывая на высокий ствол пальмы, вырывавшийся из буйной гущи зарослей.

Анаиб-Унгир, с трудом продираясь через ветки кустарников и лианы, подошел к пальме, осмотрелся и, прислонившись к стволу, в гневе обернул­ся к своему спутнику. Может быть, карлик сошел с ума?

—Где наш владыка? — сурово спросил он, уставившись тяжелым взглядом на Куоку. — Ты что, вздумал шутить? В первое же солнечное за­тмение принесу тебя в жертву, урод! Где владыка?

—Твой сегодняшний владыка, а вернее, владычица здесь! — восклик­нул карлик торжественно и, неожиданно кинувшись на верховного жреца, крепко прижал его руки к пальмовому стволу. В этот же момент крепкие веревки из пальмовых волокон, мгновенно опутав тело и руки Анаиб-Унгира, намертво привязали его к дереву.

Тианг была не очень крепкой девушкой, но в этот день и час ее сила и ловкость стали поистине сказочными. Карлик наклонился и прижал к стволу ноги жреца; еще несколько быстрых движений девичьих рук — оказались привязанными крепко и ноги. Куоку ловким движением выхва­тил из набедренной повязки первосвященника нефритовый скипетр и бросился бежать вверх по склону. Все произошло очень быстро. Теперь только Анаиб-Унгир понял, что он был обманут и завлечен с какой-то не­понятной целью в ловушку.

Тианг выпрямилась и, выйдя из кустарника, стала прямо перед непо­движным жрецом. Глаза ее сверкали.

—Это сделала я, Тианг, женщина из рода Цокан! — с вызовом сказа­ла она. Ноздри девушки широко раздувались, она вся трепетала от воз­буждения. — Ты не хочешь знать, почему я так поступила?

—Женщина! Как ты осмелилась... Ты подняла свою нечистую руку на верховного жреца Красной земли! Ты понимаешь чудовищность содеянно­го тобой? Немедленно развяжи меня.

— Нет! — выкрикнула Тианг. — Никогда! А знаешь, за что я привяза­ла тебя к пальме веревками, изготовленными из пальмовых волокон? Ты знаешь, за что ты умрешь здесь — а ты умрешь страшно, и никто не по­может тебе, — ты хочешь это знать?

Глаза жреца смотрели на девушку с холодным любопытством, но он молчал.

—Ты отнял у меня любовь, ты поднял руку на моего возлюбленного... Его звали Шанг — Пальма, вот теперь тебя крепко держат руки пальмы! Ты, как стервятник, следил за ним с детства и давно все рассчитал... Ты опаивал его дурманом, чтобы он не вспоминал обо мне! Теперь ты ответишь за все!

—Сумасшедшая! — взорвался наконец Анаиб-Унгир. — Это жертво­приношение было угодно богам, оно необходимо для блага всего нашего народа! Без Шанга не родилась бы кукуруза, наступил бы голод...

Имя любимого, произнесенное ненавистными губами, стегнуло девушку как бичом.

—Что же ты сам не спас наш народ, если понимал важность обряда? Отдал бы свою голову, а Шанга оставил мне! — в бешенстве воскликнула Тианг.

—Развяжи меня! — холодно потребовал верховный жрец. — Что ты, женщина, понимаешь в священных таинствах?

 — Нет! Ты останешься здесь!

С этими словами девушка плеснула на Анаиб-Унгира жидкостью из горшка, а остатками накапала что-то вроде дорожки, ведущей к зарослям. Теперь разъярившийся жрец осыпал ее неистовыми проклятиями. Не обра­щая на него внимания, Тианг повернулась и бросилась бегом по направле­нию к своему селению.

Первосвященник замолчал, обдумывая положение. В конце концов, он находится не так уж далеко от акрополя. Рано или поздно его начнут искать, выбьют из проклятого карлика правду, придут сюда и освободят. Он человек сильный и сможет протерпеть жажду и голод в течение суток. А за это время его найдут или сюда забредет случайно какой-нибудь земле­делец в поисках хвороста...

И вдруг пленник увидел, как из глубины зарослей появились мелкие рыжевато-черные точки. Сперва они были единичными, потом число их стало стремительно увеличиваться. Они жадно суетились возле листьев, опрысканных жидкостью из горшочка Тианг. Вскоре все вокруг почернело от насекомых.

И тогда Анаиб-Унгир закричал. Он кричал, как человек, увидевший свою смерть. И он действительно ее видел.

Это шла из таинственных лесных глубин «черная напасть» — муравьи, питающиеся свежим мясом. Там, где они проходили, не оставалось ничего живого. Страшные насекомые никого не щадили на своем пути, никто не мог спастись от них бегством, от гусеницы до охромевшего ягуара; остава­лись лишь отполированные до блеска скелеты. Привлеченные снадобьем Чахиля, раздраженные крошечными кусочками индюшечьего мяса, они неумолимо приближались к предназначенной для них жертве...

Напрасно верховный жрец из последних сил пытался разорвать свои путы. Руки пальмы крепко держали его. И скоро облепленная черной шеве­лящейся массой высокая фигура затихла...

Куоку спешил во дворец: ему оставалось совершить только одно, но чрезвычайно важное и не терпящее отлагательства дело — вернуть на прежнее место похищенный священный жезл. Без этой магической релик­вии почти все действия владыки Красной земли были бы бессильными перед лицом богов. Хотя бы временная потеря жезла грозила стране неис­числимыми бедствиями. Поэтому решившийся ради дружбы на святотатст­во карлик во что бы то ни стало был обязан положить скипетр в ларец, стоявший в изголовье ложа правителя.

Удача и на этот раз не изменила Куоку. Властелин и окружавшие его придворные совершали утреннюю молитву в дворцовом святилище. Через несколько минут владыка страны должен был вернуться к себе, переодеть­ся в парадное облачение и со скипетром в руке творить благополучие своих подданных.

Незаметно для дворцовых рабов проскользнув в опочивальню, карлик вынул жегший его тело нефритовый жезл и спрятал его в ящичек из красно­го дерева. После этого, чувствуя огромное облегчение, Куоку присоединил­ся к толпе прислужников, ожидавших выхода своих владык из святилища. Здесь маленький человечек постарался по возможности быть замеченным. Он больно ущипнул за ноги двух наиболее рослых слуг, внимательно сле­дивших за входом в молельню, чтобы не пропустить момента появления хозяев. Стоны и сдержанные проклятия засвидетельствовали, что его ногти были достаточно острыми. Увильнув от затрещин, карлик выбрался из толпы прислужников и, дождавшись выхода правителя, начал приставать к начальнику дворцовой службы с просьбами об увеличении ему питания. Разгневанный сановник прогнал просителя, говоря, что сейчас ему не до таких мелочей.

Это-то и нужно было Куоку. Он незамедлительно ускользнул из дворца и отправился в лес.

Единственное, о чем он сейчас думал, — так это о том, чтобы обез­опасить любимую девушку, запутать по возможности расследование об исчезновении Анаиб-Унгира.

Забравшись поглубже в лес, маленький человечек срезал длинную гибкую лиану, медленно подошел к дереву с отходившим невысоко суком и перекинул ее через него.

Петля получилась достаточно прочной...

Приближенные верховного жреца подняли тревогу только около полудня.

После рассказа прислужника об утреннем визите Куоку бросились искать карлика, но не смогли его найти нигде. Правитель, опечаленный ис­чезновением своего любимца, приказал разыскать его, но и эти поиски за­кончились ничем.

Не было обнаружено и тело Анаиб-Унгира. Сообщение прислужника было встречено с явным недоверием: слишком многие, в том числе и на­чальник дворцовой службы, и другие придворные, и сам повелитель Крас­ной земли, видели карлика при утреннем выходе. Решили, что слуга верхов­ного жреца был обманут сонным видением.

Исчезновение Анаиб-Унгира так и осталось тайной, породившей мно­жество фантастических и жутких догадок.

На спешно созванной коллегии жрецов новым первосвященником был избран Беленг-Хиш.

Особо усердно ратовала за это всегда благоволившая к жрецу солнца Иш-Кан-Леош.