Встреча

ГЛАВА VI

САН-ЛОРЕНСО. МЕКСИКА.

Как ты медленно падаешь на дно моего сердца!
 Р. ОБРЕГОН МОРАЛЕС. СТРОКИ СТАРОЙ ЛЕГЕНДЫ

Свадьба Туг-Ансенга и Нам-Цук была веселой. Радовался Ах-Шооч, принявший предложение молодого скульптора с неприкрытым восторгом. Плакала от радости Ош-Чоч, вспоминала свою давнюю свадьбу. Светились лица жениха и невесты.

На свадьбе брата Шанг и увидел впервые Тианг, одну из подружек Нам-Цук. С этого дня Шанг начал мечтать о встрече с девушкой, ему по­стоянно виделись ее огромные диковатые глаза.

Но дни земледельца, как и дни девушки, волей судьбы ставшей хозяй­кой осиротевшего дома, заполнены работой. Прошло немало времени, пока юноше удалось увидеть Тианг, и, как водится, эта встреча была случайной.

Селения, в которых жили Тианг и Шанг — Тахкум-Чаканг и Хок-тунг, — были соседними, но между ними простирались большие участки леса и засеянные поля. Однажды Шанг получил приказание от анчук-тека * Хоктунга отнести большой кувшин свежего меда старому жрецу Чахилю в соседнее селение. Не подозревая о том, что его ждет, юноша неохотно пустился в путь. Велико было его изумление, когда, придя в Тах­кум-Чаканг и после расспросов разыскав хижину Чахиля, он увидел около нее Тианг.

От смущения первой оправилась девушка; она сразу же узнала Шанга, но не подала вида.

—Что тебе здесь нужно, юноша?

—Мне сказали, что это дом жреца Чахиля, а я послан к нему с пору­чением!

—Да, это его дом, но сам жрец сейчас находится в святилище. А чего ты хочешь?

—Анчук-тек Хоктунга прислал ему мед, вот он! — И юноша протянул Тианг кувшин.

—Поставь сосуд сюда! — приказала девушка и более мягким тоном добавила: — Ты, наверное, устал, путь сюда от Хоктунга не близок, при­сядь и отдохни!

Обрадованный Шанг поспешил присесть у входа. Мысль о том, что он скоро должен будет уйти, а знакомство с понравившейся ему девушкой еще не состоялось, подстегнула юношу.

 — Разве ты дочь жреца? — спросил он.

Тианг сделала вид, что только теперь узнала юношу.

—Я ведь тебя где-то видела, — сказала она задумчиво, — но не могу вспомнить где.

—Ты была подружкой невесты на свадьбе моего брата Туг-Ансенга, — напомнил ей Шанг, — я сразу узнал тебя!

—Да, да, теперь я припоминаю!

—Туг-Ансенг очень счастлив! — сказал Шанг.

—Счастлива Нам-Цук! — возразила ему девушка. — Она ведь давно любила твоего брата!

—Разве? — искренне удивился юноша. — Как хорошо все сложилось!

—А как Туг-Ансенг стал скульптором? — спросила Тианг. — Вы же земледельцы, и он должен был стать таким же, как и ты?

Шанг не заметил, что девушка невольно выдала свой интерес к нему. Он покачал головой и медленно ответил:

—Это странная история! Когда мы были детьми, Туг-Ансенг все время лепил из глины всякие игрушки. Один раз нас увидел во время игры тепе­решний великий жрец. Он предсказал, что нас ждет великое будущее, что Туг-Ансенг станет скульптором. Наши родители очень радовались его сло­вам. Через десять лет в наш дом пришел мастер Ах-Шооч, посмотрел рабо­ты Туг-Ансенга и сказал, что возьмет его в ученики. Так он стал скульпто­ром, а теперь — мастером и зятем мастера. Его отличает сам начальник ваятелей Ах-Шакан. Это великая честь для сына простого земледельца.

—А в чем же твое величие? — невольно сорвалось с губ девушки. Только потом, осознав, что она могла этой фразой задеть Шанга, Тианг немного смутилась.

Но юноша не заметил этого. Глядя на Тианг по-прежнему радостными глазами, он просто ответил:

—С меня вполне хватает величия Туг-Ансенга! Я счастлив уже этим.

—У тебя доброе сердце, Шанг, тебя будут любить за это! — Девушка доверчиво положила руку на его плечо. — Так, как все любят Чахиля: он старый, но очень добрый. Я помогаю ему по хозяйству: он совсем одинок. А зовут меня Тианг, и живу я рядом, в семье моего дяди Мааша!

Шанг понял последнюю фразу как знак к прощанию, поднялся и, за­пинаясь, сказал:

 — Я ухожу... Но я... хотел бы снова увидеть тебя. Это возможно?
Глаза Тианг вдруг так заискрились, что юноша почувствовал неволь­ный трепет.

 — Ты не застал Чахиля и поэтому должен прийти сюда завтра, — ска­зала ласково девушка, — наверное, жрец захочет поблагодарить твоего анчук-тека. Может быть, и я буду здесь завтра. Я здесь очень часто бываю. Прощай!

И, резко повернувшись, так, что взметнулись края ее длинной юбки, Тианг исчезла в глубине хижины.

Юноша не помнил, как добрался до своего селения. Все время перед ним стояли лучистые глаза девушки, ее тонкая и гибкая фигурка. В ушах звучал ее звонкий голос.

Над вершинами деревьев засверкала своим чистым блеском Вечерняя звезда. Глаза Шанга обратились к богине.

«О добрая и великолепная, сотвори чудо, пусть эта девушка станет когда-нибудь моей женой! Прошу тебя, дай мне только это счастье! Все жертвы мои будут принадлежать тебе — пусть Тианг станет моей женой, только она и никакая другая!»

Дрожащий огонек звезды поднимался все выше в вечернем небе; спра­ва гулко гукнула сова. Все приметы были счастливыми и сулили исполне­ние желаний.

Казалось, благосклонность богини уже начала сказываться. Анчук-тек встретил Шанга не так сурово, как ожидал юноша. Выслушав сбивчивый рассказ о том, что мед он оставил в доме, а самого жреца не застал, прави­тель Хоктунга распорядился: «Завтра утром снова сходи туда и обязатель­но дождись жреца! Скажешь, что мед от меня, и передашь привет. Мало ли кто ему приносит подарки — надо, чтобы -мудрый Чахиль знал, что это мой дар!»

Шанг не мог прийти в себя от радости. Как все хорошо складывалось! Он-то боялся, что анчук-тек будет бранить его за задержку, а у разгневан­ного начальника трудно получить разрешение на отлучку. А здесь получа­лось все наоборот: сам анчук-тек посылает его снова в Тахкум-Чаканг. Не иначе как это ответ на его молитву! И юноша благодарно взглянул на Вечернюю звезду.

Ночь Шанг почти не спал. Как только он забывался в короткой дре­моте, перед ним появлялось улыбающееся личико Тианг. Странно: во вче­рашнем разговоре с ним девушка не улыбнулась ни разу, а во сне она была так весела и ласкова. Юноша вскакивал, пил воду и, вздыхая, ложился снова. Как долго тянется эта ночь! Когда же взойдет заря!..

Наконец рассвело. Шанг быстро умылся, торопливо позавтракал и сразу же отправился в путь.

Как ярко светило этим утром солнце! Как самозабвенно пели птицы, каким свежим и ароматным был легкий утренний ветерок! Как коротка и радостна была дорога в селение Тахкум-Чаканг для юноши, торопящегося на свидание с любимой!

Но беды и неожиданности таятся впереди, и позади, и вокруг нас!

Когда Шанг подошел к дому жреца, то увидел у двери маленького су­хонького старичка. Чахиль сидел на скамеечке и грелся на солнце. Увидя юношу, он ласково приветствовал его и спросил, не он ли принес вчера мед. Когда Шанг добросовестно отбарабанил слова анчук-тека, Чахиль попро­сил передать благодарность за подарок и, видя, что огорченный посланец собирается уйти, улыбнулся.

 — Тианг, девочка, — позвал он, глядя внутрь хижины, — ты что же не хочешь поздороваться с нашим гостем?

Из хижины появилась порозовевшая от смущения Тианг. Даже неопыт­ный Шанг и то понял, что девушка ждала его прихода. На ней была новая юбка, шею обвивало тройное ожерелье из душистых семян карина. Она застенчиво приветствовала юношу.

 — Присядь, посланец анчук-тека! — продолжал старик. — Сейчас Тианг угостит нас свежими лепешками с твоим медом! Подкрепись перед обратной дорогой!

Лепешки, быстро испеченные Тианг, показались Шангу удивительно вкусными. Прекрасно подходил к ним и густой ароматный мед. Но все трое ели мало. В основном беседу вел жрец; Шанг почтительно и кратко отвечал на его вопросы. Тианг вообще молчала, изредка поглядывая на юношу, и при каждом взгляде девушки его обдавало жаром.

Когда трапеза была закончена и Шанг начал прощаться, Чахиль оста­новил его и, заглянув на секунду в хижину, вручил ему небольшой глиня­ный сосудик.

 — Это ты передашь от меня анчук-теку, — сказал он, — пусть натира­ет этой мазью ноги на ночь, тогда он забудет про ломоту в костях.

Шанг заботливо спрятал лекарство в набедренную повязку, снова по­благодарил старика за внимание и повернулся, чтобы уходить, но услы­шал слова Чахиля:

 — Ты сегодня забыла принести мне воды, Тианг! Иди к источнику, это по дороге с нашим гостем, он поможет тебе.

С забившимся сердцем Шанг еще раз поклонился доброму старику и молча двинулся рядом с девушкой. Когда они подошли к ручью, то раз­говорились.

О, эти долгие беседы у ручья! Какой влюбленный во все века не бла­гословлял его журчание, сулящее возможность желанной встречи! В этот день Чахилю пришлось ждать воду достаточно долго... Несколько раз юно­ша провожал девушку почти до хижины жреца, но вода, как назло, в по­следний момент как-то проливалась, а принести полупустой кувшин было никак нельзя. В конце концов, когда влюбленные договорились, что через день, к вечеру, они снова встретятся у ручья, чтобы погулять, вода была благополучно доставлена в хижину.

Поставив сосуд, Тианг обняла шею Чахиля и мимолетно прижалась ще­кой к его морщинистому лицу.

—Какой ты добрый и как ты все понимаешь! — горячо прошепта­ла она.

—Может быть, — с неожиданной горечью отозвался тот, — но доб­рота умирает с человеком, и ничего не остается..

—Остается память о доброте, — задумчиво сказала девушка, — а это, по-моему, самое лучшее, что может остаться от человека...

В лице старика что-то дрогнуло; Чахиль отвернулся и тихо про­изнес:

 — Тебе давно пора идти домой, скоро вернется с работы дядя!

Когда дядя и дети после ужина наконец улеглись спать, Тианг долго стояла на коленях перед маленькой статуэткой Матери богов, мысленно повторяя вновь и вновь исступленную мольбу: «О всемогущая, сделай, чтобы этот юноша был моим мужем, только моим! Сделай Шанга моим, на­всегда моим!»

Лицо Матери богов с застывшей на губах улыбкой благосклонно взи­рало на молящуюся.

На следующее утро анчук-тек Хоктунга получил приказание выделить двадцать человек для перетаскивания на священный участок огромного камня, привезенного к границам города на большом плоту. В число их по­пал и Шанг. Целых двенадцать дней триста человек, согнанных из всех окрестных селений, надрываясь, тащили непокорную глыбу сперва на бе­рег, потом по специально устроенной дороге и наконец подняли ее на вы­соты центрального плато. Два раза на подъеме камень соскальзывал вниз; шесть человек было убито и вдвое больше покалечено.

Всеми работами руководил жрец Мишпитиакук. Он сам не знал отдыха и не давал другим. Когда глыба была поднята и ее устанавливали около огромных голов, на священном участке появился Анаиб-Унгир. Он молча наблюдал за работающими. Один раз Шангу показалось, что глаза вер­ховного жреца остановились на нем с каким-то странным выражением. «Неужели он еще помнит меня?» — удивленно подумал юноша. Но, пораз­мыслив, решил, что ошибся. Прошло десять лет, неужели верховный жрец будет помнить каждого встретившегося ему когда-то на дороге маль­чишку?