Кустарные промыслы и ремесла

Кустарные промыслы и ремесла не играли сколько-нибудь значи­тельной роли в национальном хозяйстве: большая часть тех видов про­дукции, какие они производили, импортировалась в колонию из-за гра­ницы. Но на них следует остановиться, так как они являлись особым видом деятельности и без них общая картина колониального хозяйства оказалась бы неполной.

Стоящие вне связи с крупными хозяйственными объединениями кустарные промыслы и ремесла являлись простым придатком к земле­дельческим и металлодобывающим предприятиям. Они существовали для частичного оснащения этих последних или для удовлетворения нужд их многочисленного штата. Отдаленность той или иной фазенды или энженьо от крупных населенных центров, самые размеры этой фазенды или энженьо и другие причины экономического порядка делали необхо­димым наличие собственных плотников, столяров, кузнецов, а также нередко и собственных суконщиков и портных. В некоторых районах, как, например, в Минас-Жераис, где имеются залежи железа, при фа­зендах иногда даже встречались собственные маленькие сталелитейни для внутренних нужд данного хозяйственного предприятия.

Этот домашний вид промышленности и ремесел поручался наиболее искусным рабам*. На женщин возлагалось прядение, ткачество и шитье. Вся эта деятельность на первый взгляд почти не заметна, однако без нее не могла бы быть осуществлена полная независимость крупных земель­ных владений, о которой мы уже упоминали в другой связи и которая являлась важнейшей чертой экономической и социальной жизни коло­нии. Кроме того, эти виды деятельности были зародышами, из которых могло развиться нечто более крупное, чему, однако, помешала политика, проводимая метрополией, и ряд иных отрицательных факторов, на кото­рые я укажу в дальнейшем.

* Относительно сталелитейного дела известно, что многие африканские племена занимались им на своем родном континенте. Черные рабы явились в Бразилию, уже имея навыки, которые очень пригодились их хозяйствам-ко­лонистам.

Ремесла были представлены странствующими ремесленниками-оди­ночками, переходящими от селения к селению с предложением своих услуг. Наиболее популярны были разъезжавшие по всей стране кузне­цы, подковывавшие лошадей для солдат. Но, разумеется, кузнецы чаще всего встречались в городах.

Согласно общему для той эпохи положению ремесленники часто объе­динялись в цехи. Цехи руководились выборными из своей же среды и в принципе ничем не отличались от подобных им организаций в Европе. Но только в принципе, потому что на практике в силу особого положения Бразилии регламент этих цехов не мог выполняться со всей неукосни­тельностью, и ремесленники, входившие в такой цех, пользовались сво­бодой, не известной их собратьям в Европе.

Обычно ремесленники колонии, использовали труд рабов. Нет ника­кого сомнения, что это преимущество, которое им давала существовав­шая в Бразилии рабовладельческая система, в конечном итоге принесло значительный вред делу профессионального образования. Довольствуясь трудом рабов, мастера не держали при себе и не обучали подмастерьев — мальчиков и юношей, из которых со временем могла бы выработаться достойная им смена. Как известно, подготовка подмастерьев — повсеме­стный обычай. Он приносит большую пользу делу подготовки новых кад­ров и способствует прогрессу ремесел. Однако в Бразилии этого не было.

Существовала еще одна категория ремесленников, занимающихся преимущественно наиболее примитивными и требующими применения физической силы ремеслами: это так называемые «наемные рабы», ко­торых их владельцы как бы сдавали в наем и делали из этого выгодный источник получения доходов. Эта отдача в наем рабов была очень распро­странена в крупных городах колонии. Некоторых рабов даже обучали и специально для этого готовили.

По всей территории колонии были рассеяны ремесленники и куста­ри, занимавшиеся второстепенными, но тем не менее необходимыми про­мыслами. Существовали мастера по изготовлению черепиц*, обжигатели извести. В прибрежной полосе добывались «самбаки» — раковины устриц, и по сегодняшний день в изобилии покрывающие бразильские берега.

Имела широкое распространение керамика. Это искусство туземцы-индейцы знали еще до прихода колонизаторов. Хотя после соприкосно­вения с белыми оно пришло у них в упадок, тем не мене пришельцы использовали труд туземцев и в этой области.

* Речь идет не об обычных обожженных черепицах, которые в колонии совсем не использовались, а о комбинации глины с древесиной, употребляе­мой для покрытия крыш.

В скотоводческих районах Рио-Гранде-до-Сул, Баия, Пернамбуко, Рио-де-Жанейро — существовали дубильни кож. К этому перечню можно еще добавить канатное дело, практиковавшееся в верховьях Амазонки, где росла трава «пиасабейра». Обладавшая большей прочностью, чем обыч­но употреблявшаяся на канаты конопля. Изготовлявшиеся там канаты шли на судостроительные верфи в Белеме и в ограниченных количествах даже экспортировались.

Этот перечень можно было бы продолжить и дальше, но уже перечис­ленного достаточно для того, чтобы дать общее представление о характе­ре колониальной промышленности в начале прошлого века. Две отрасли следует выделить особо, как наиболее важные: текстильную и железоде­лательную. Для них обеих имелось в изобилии сырье и сравнительно крупный внутренний рынок. Вначале обе отрасли промышленности рабо­тали только на удовлетворение местного спроса. Но вскоре они обнару­жили тенденцию выйти за пределы этой «домашней» роли, превратив­шись в самостоятельные отрасли производства, организованные на дело­вой, коммерческой основе. Особенно это относится к текстильной про­мышленности. Во второй половине XVIII в. в Минас-Жераис, а также и в столице Рио-де-Жанейро возникают крупные текстильные предприятия. Однако им не суждено было долго просуществовать. Опасаясь по узко политическим мотивам чрезмерного развития колониальной промыш­ленности, которая могла бы стать серьезным конкурентом для промыш­ленности метрополии, португальское правительство в 1785 г. распоряди­лось закрыть почти все текстильные фабрики колонии. Оставлены были только те из них, которые вырабатывали грубые хлопчатобумажные тка­ни, употреблявшиеся на одежду для рабов и на мешки.

Что касается железоделательной промышленности, то колониальные власти, неукоснительно соблюдая интересы метрополии, сделали и ее объектом гонения. Развитию этой отрасли производства способствовали богатые и легко доступные залежи железа в некоторых районах провин­ции Минас-Жераис, а также высокие цены на железо и железные изде­лия, обусловленные очень большой ввозной пошлиной и трудностями транспортировки этих товаров на рынки колонии. Все эти обстоятель­ства в значительной мере стимулировали развитие местной железодела­тельной промышленности и открывали перед ней широкие перспекти­вы: спрос на железо в металлодобывающих районах колонии был очень велик. Не будь упорного сопротивления властей, эта промышленность бесспорно получила бы большое значение. Но и в данном случае власти отстаивали интересы метрополии. Рост экономической мощи колонии, как прелюдия к росту ее политической мощи, для метрополии был со­всем нежелателен.

Все же для развития металлургии обстоятельства сложились более благоприятно, чем для текстильной промышленности. В последние годы XVIII в. из метрополии впервые повеяло духом либерализма. Уже в 1795 г. было разрешено основывать железоделательные заводы. Нельзя было ждать, чтобы после длительных гонений, которые претерпела колониаль­ная промышленность, она сразу смогла достигнуть значительных резуль­татов. Но число предприятий и фабрик, вырабатывающих изделия из железа как местного, так и импортного, непрерывно возрастало, особен­но в Минас-Жераис.

В начале прошлого века бразильская промышленность делала свои первые шаги. Политический курс, проводившийся в колонии властями, которые заботились только о своих интересах и не отличались большой проницательностью, создавал препятствия для промышленного развития колонии. Но еще больше мешала этому развитию вся экономическая система национального хозяйства Бразилии: система ограничения про­изводительной деятельности колонии лишь теми видами продуктов (тро­пических), которые могли представить интерес для экспорта на загра­ничные рынки.