Освободительное движение в Куско (1814-1815)

Кризис власти в Куско совпал с новым поворотом освободительной борьбы в верхнем Перу и на Ла-Плате. В битве под Сальтой (февраль 1813 г.) перуанская ро­ялистская армия была разбита аргентинскими патриотами и капитулировала в пол­ном составе. Генерал Бельграно, стремясь к быстрейшему завершению освободи­тельной войны, "чтобы знамена народной армии затрепетали бы и над Лимой", со­вершил беспрецедентный акт великодушия^-. 2776 человек перуанской армии были разоружены, затем "под звуки барабана, под развернутыми бело-голубыми полот­нищами нового национального флага Аргентинской республики" весь состав роя­листской армии, от командующего, генерала Пио Тристана, до барабанщика, "дал клятву не поднимать более никогда оружия против Объединенных провинций (Ар­гентинская республика | на всей их территории", после чего был распущен по домам.

Предполагалось к концу 1813 г. произвести одновременное наступление на ро­ялистов, укрепившихся па реке Десагуадеро: с юга, от Потоси, силами Освободительной армии под началом Бельграно, с востока, из Кочабамбы, силами партизан­ских частей, с тыла, на западе, вооруженными выступлениями перуанских патрио­тов из Куско и Арекипы. В октябре и ноябре 1813 г. радикальное крыло патриоти­ческого лагеря Куско, в частности большая группа офицеров и солдат из числа дав­ших клятву под Сальтой, дважды совершало неудачные попытки вооруженного пе­реворота. Впервые в исторических документах появляются имена их руководите­лей - братьев Хосе и Висенте Ангуло, которых местные власти спешно упрятали в тюрьму.

В то же время резко ухудшилось положение аргентинских патриотов. Роялист­ская армия нанесла им два тяжелых поражения. 2-я освободительная экспедиция, понесшая большие потери, откатилась в аргентинскую провинцию Жужуй. В посла­нии в Буэнос-Айрес Бельграно писал:" Сражения ... были жестоки, придется начи­нать почти что с самого начала".

Произошли изменения и в метрополии. Французские захватчики были изгнаны с территории Испании, а 14 мая 1814 г. восстановлена власть Фердинанда VII. Ис­панский король немедленно аннулировал Конституцию 1812 г., распустил кортесы, разогнал либералов и решительно взялся за реставрацию феодально-абсолютист­ского режима. Контрреволюция восторжествовала. Сконцентрированная в Испа­нии после окончания наполеоновских войн значительная армия готовилась к высад­ке в восставших колониях.

В этих крайне неблагоприятных политических условиях ночью 3 августа 1814 г. в Куско был совершен вооруженный переворот. Мятеж начался в тюрьме. Аре­станты капитан Хосе Ангуло и его соратники подняли заключенных, разоружили охрану. Одновременно восстал расквартированный в городских казармах военный полк в составе более 600 человек. С первых же шагов повстанцы единодушно из­брали Хосе Ангуло своим руководителем. "Восстание Хосе Ангуло", "революция Хосе Ангуло" - таковы типичные характеристики, свидетельствующие о том не­пререкаемом авторитете, которым пользовался среди соратников и недругов этот кусканский креол.

Следуя опыту освободительных переворотов, совершенных в 1810 г. в Буэнос-Айресе и Каракасе, восставшие нанесли первый удар по влиятельной королевской аудиенсии, средоточию испанской чиновной знати. Наученные горьким опытом предыдущих доносов и предательств, Хосе Ангуло и его соратники призвали к ору­жию ночью. Уже к 3 часам утра были разосланы предварительно заготовленные приказы об аресте всех членов аудиенсии во главе с ее президентом М. Кончен. Ре­волюционные власти, решив провести открытый суд, отправили всех роялистов в тюрьму. Имущество арестованных подверглось немедленной конфискации в пользy революции. Капитан арсенала Куско К. Эчегарай, доставленный в казармы, встретился с восставшими Хосе Ангуло, Г. Бехаром и М. Мендосой, которые, разоружив его, заставили вручить им ключи от арсенала, К утру 3 августа 1814 г. инсургенты овладели казармами, арсеналом и военными складами Куско.

Что мы знаем сегодня о Хосе Ангуло Торресе - решающей фигуре августовского восстания в Куско? Из скупых биографических данных известно, что он уроженец города Куско. Современники утверждали, что Хосе окончил университет св. Антония в Куско, был адвокатом.

К началу грозных событий, развернувшихся на Ла-Плате, Хосе Ангуло сформировался как убежденный и сознательный патриот, сторонник решительного разрыва с колониальным прошлым. При первых же известиях о продвижении в 1810—1811 гг. в Верхнее Перу аргентинской экспедиции он вступил в активную переписку с ее командующим генералом Кастельи. От имени патриотов Куско он приветствовал освободительный поход аргентинских братьев по оружию.

В восстании З августа приняли участие четыре брата Ангуло: старший, Хосе; Висенте - офицер ополчения, член торговой гильдии Куско и рудопромышленник; Мариано - офицер ополчения, чиновник средней руки; самый молодой, Хуан - свя­щенник, доктор теологии. Семья братьев Ангуло - типичный продукт колониаль­ной эпохи начала XIX в. - занималась самой разнообразной деятельностью: средние землевладельцы, они выращивали сахарный тростник, кукурузу и хлопок, разводи­ли скот, добывали руду, активно торговали и давали деньги в рост, вели адвокат­скую практику и служили католической церкви. В целом это было зажиточное се­мейство: есть сведения, что семья Ангуло вложила в дело революции 28 тыс. песо. Все четыре брата Ангуло, активные участники и организаторы неудавшихся заговоров конца 1813 г., к августу 1814г. имели большой опыт как конспиративной, так и военной деятельности. Это было героическое поколение перуанских патриотов, представлявших широкие слои своей страны и решительно взявшихся за дело освобождения родины от колониальных пут.

Под давлением восставших 4 августа 1814 г. в Куско была созвана ассамблея из светских и духовных "отцов города". Хосе Ангуло прибыл на ассамблею в сопрово­ждении офицеров и большого эскорта и выступил с речью. Он заявил, что "для под­держки благодетельных конституционных законов необходимо создать хунту, кото­рая должна называться покровительственной (защитной), и обладать всем объемом гражданских и уголовных прав сроком на один год. Главным мотивом переворота была провозглашена необходимость защиты конституции. Показательно, что сам Хосе Ангуло предпочел пока оставаться в тени, заставив хунту взять на себя бремя гражданской власти для придания "конституционной видимости и законности" про­изошедшему вооруженному восстанию. 4 августа 1814 г. ассамблея утвердила пол­номочия правительственной хунты и Хосе Ангуло в качестве главнокомандующе­го. Мануэль Лоренсо Видаурре, уроженец Куско, креольский аристократ, как един­ственный креол среди членов аудиенсии, получил предложение войти в состав хун­ты или даже возглавить ее, однако предпочел сохранить лояльность испанскому ко­ролю, решительно отказавшись от сотрудничества, и вскоре покинул город.

Политически санкционировав переворот, патриоты во главе с Хосе Ангуло ре­шают еще одну важную задачу - расширения социальной базы восстания. Они при­влекают на свою сторону индейского вождя М. Пумакаву, который, как отмечено в документах, "одним словом мог повелевать 30 тыс. индейцев". В свете последую­щих событий необходимо остановиться подробнее на этой личности. Дон Матео Гарсия Пумакава (1738-1815) - колоритная и своеобразная фигура колониального Перу начала XIX в. Представитель древней инкской аристократии, он отражал ин­тересы привилегированной касты индейских касиков, облагодетельствованных ко­лониальным режимом и защищавших его интересы как собственные. Согласно официальному документу "за блестящие действия" по разгрому восстания Тупака Амару (1780-1783) Пумакава получил звание полковника испанской армии, пожиз­ненную пенсию и золотую медаль. В 1805 г. он доносит властям о разветвленном ан­тиколониальном заговоре в Куско. За "верность, оказанные услуги и желание слу­жить королю" он просит вице-короля подтвердить его звание "полковника и комис­сара ополчения знатных индейцев Куско". В 1809 во главе 5 тыс. индейского опол­чения Пумакава выполняет специальные задачи по подавлению восставших индей­ских селений в окрестностях Ла-Паса и Оруро, участвует в разгроме 1-й освободи­тельной экспедиции Кастельи в июне 1811 г.

В апреле 1812 г. Пумакава получает звание бригадного генерала испанской ар­мии, а в сентябре того же года временно назначается на вакантный пост президен­та королевской аудиенсии Куско. Гаков был послужной список испанского дона и "Инки" Marco Гарсии Пумакавы к августовскому перевороту.

Затем произошла поразительная метаморфоза, о причинах которой можно только догадываться. Верный слуга короля перешел в ряды противников колони­альной власти. Очевидно, решающую роль в определении его выбора сыграла сама революционная обстановка, сложившаяся в Куско в результате перехода власти в руки патриотов. Вопреки своим прежним монархическим взглядам Пумакава не мог ее игнорировать. На военном суде восемь месяцев спустя он откровенно скажет, что "его делом стало защищать Родину, свободу и независимость, которые они (братья Ангуло. - Ает.) провозгласили главной целью... приверженцами этой цели объя­вили себя все без исключения жители Куско, не взирая на характер, положение, пол и возраст" [Отдавая должное участию Пумакавы в революции Куско, нужно внести ясность: она не может быть сведена к "восстанию Пумакавы" или носить исключительно его имя. Издате­ли документов истории событий 1814-1815 тт. справедливо утверждают, что тем самым "совершается вопиющая несправедливость по отношению к ее подлинным руководите­лям" - братьям Ангуло и другим (см.: CDIP. Т. Ill, vol. 6. Р. XV). Ibid. P. 138. Mitre В. Op. cit. P. 236.].

Итак, в восставшем Куско вновь появляется фигура Пумакавы, но теперь уже в качестве члена хунты. В ее состав после ряда изменений вошли также видные кре­олы, члены кабильдо полковники Д.Л. Астете и Х.Т. Москосо.

16 августа 1814 г. Хосе Ангуло. "бригадир национальных войск, главнокоман­дующий армии провинции Куско, провозглашенный народом и утвержденный цер­ковными и гражданскими властями метрополии Перу", обратился от имени гене­рального штаба с манифестом к гражданам Куско. В нем жители Перу объявлялись "главным объектом естественного права, свободы и независимости", восстание - средством избавления от гнета поработителей. "И дело это справедливое, особенно когда чиновники... угнетают народы и остаются ненаказанными за совершаемые ими преступления". Пообещав, что реформы коснутся "всей системы политической экономики ... соответственно нашим различным по климату и плодородию облас­тям", Хосе Ангуло заверил: его задача - "способствовать всеобщему счастью, дей­ственно утвердить безопасность и процветание каждого". "Во имя этих важных це­лей, - говорилось в манифесте, - мы и объединились в единое сообщество". Обра­щение завершалось энергичным призывом ко всем "честным и верным американ­цам... поддержать единство, мир и спокойствие, соблюдать общественный порядок в государстве, как требуют того конституция и законы, изданные верховными кор­тесами", и грозным предупреждением лагерю роялистов: "Тот, кто осмелится под­нять оружие против Куско и его провинций, столкнется с вооруженной силой и с от­вагой кусканцев, столько раз добывавших славу на полях сражений".

Решив проблемы организации политической власти в Куско, Хосе Ангуло и его соратники приступили к осуществлению стратегически важной задачи, во имя кото­рой и был произведен августовский переворот, - к быстрейшему распространению освободительного восстания на север, вплоть до Лимы, на юг, в города роялистско­го тыла - Такну и Арекипу, и на восток, в Верхнее Перу. Разработка столь обшир­ного военного плана одновременно на трех направлениях, очевидно, была коллек­тивным делом патриотического лагеря в Куско во главе с Хосе Ангуло, в который входили и патриоты из северной Аргентины - Уртадо де Мендоса и другие, имев­шие опыт ожесточенных сражений в Верхнем Перу в 1810-1814 гг.

Вслед за легализацией переворота революционное руководство предпринимает шаги по созданию единого фронта в Центральной сьерре. Для этого срочно устана­вливается связь с кабильдо таких важных городов, как Арекипа, Такна, Пуно и Десагуадеро, а также на альтиплано от Ла-Паса вплоть до Кочабамбы. Однако, увы, реакция многих городов на переворот в Куско была резко отрицательной. Так, ка­бильдо Ла-Паса отказалось поддержать "скандальную революцию в Куско". Аре­кипа трижды принимала решение не признавать нового "политического правитель­ства" Куско, запрещались переписка и сообщение с восставшими. Таким образом, первые же дни показали, как велика пропасть социального раскола и размежевания между креольской аристократией Центральной сьерры и освободительным лаге­рем в Куско.

* * *

Военный августовский переворот с первых же дней стал перерастать в глубо­кое и массовое освободительное движение, развивавшееся вширь и вглубь. Из трех направлений, избранных для нанесения удара, решающим было восточное - на Ла-Пac, важный торговый и экономический центр. Уже в середине августа 1814 г. первый экспедиционный корпус выступил в поход. Путь проходил через традиционный со времен крестьянской войны 1780-1783 гг. район народного сопротивления. Руко­водителями похода были назначены креольский офицер Хосе Пинело и викарий ка­федрального прихода Куско священник Ильдефонсо де лас Муньекас. Давний спод­вижник братьев Ангуло родился в 1771 г. в Тукумане, в университете города Чукисака получил степень доктора теологии. Прекрасно знал Верхнее Перу и обладал обширными революционными связями. Горячий сторонник дела независимости Муньекас принадлежал к той славной когорте патриотов - служителей церкви, ко­торые отличались радикализмом взглядов, были близки к угнетенным слоям и от­дали жизнь за дело освобождения колоний от испанского гнета.

Муньекас предоставлял братьям Ангуло убежище в своем доме, читал пропове­ди в защиту революции. Вот характерное для образа мыслей патриота-священника воззвание, распространявшееся от его имени в первые же дни восстания. "Возлюб­ленные братья! Древняя столица инков Куско подняла знамя свободы и разбила тяжкие оковы рабства... город Куско желает, чтобы и все остальные американские народы воспользовались таким же благодеянием; для этой цели собирается освобо­дительная экспедиция из людей, решивших предпочесть смерть постылому рабству. Соотечественники! Объединяйтесь, не слушайте ни ваших старых тиранов, ни вы­родков, привыкших лишь покусывать удила рабства, - они хотят увлечь вас своим примером; набрасывайтесь на них, рвите их на куски! Так вам говорит священник, который считает за честь отдать все, что имеет, на благо своих американских братьев".

В восточную экспедицию по мере ее продвижения к Пуно ежедневно вливались сотни индейцев - крестьян и городской бедноты, дезертиры роялистской армии. М. Кимпер, губернатор Пуно, из-за слабости гарнизона не решился дать бой и бе­жал в Арекипу. При приближении отряда патриотов, насчитывавшего уже более 500 человек, Пуно был сдан без боя. Развивая первый значительный успех, экспе­диция патриотов подошла к крепости Десагуадеро, опорной базе роялистской ар­мии, которая располагала крупнейшими на высокогорье военными складами. 11 сентября состоялся бой за крепость, в котором роялисты потерпели поражение. Содержавшиеся здесь более 100 пленных аргентинских патриотов влились в ряды освободительной экспедиции. Путь на столицу Ла-Пас был открыт.

22 сентября 1814 г. Ла-Пас был окружен армией Хосе Пинело. Единодушно поднялось индейское население окрестных общин; около 20 тыс. местных индейцев кечуа и аймара сомкнули кольцо осады вокруг Ла-Паса. 24 сентября 1814 г. начал­ся штурм города. Судьбу Ла-Паса решило восставшее индейское население город­ских кварталов Сан-Педро и Сан-Себастьян, которое пришло на помощь патрио­там. Роялисты прекратили сопротивление и укрылись в кафедральном соборе. Па­триоты взяли в плен 59 представителей гражданских и военных властей, в том чис­ле и самого губернатора - маркиза Вальдеойоса.

Для закрепления военного успеха патриоты прибегли и к дипломатической ак­ции. 20 октября из Куско в аргентинскую провинцию Сальта, в расположение шта­ба патриотической армии, была отправлена делегация в составе двух послов - свя­щенников Фр. Карраскона и Х.Г. Мендиеты. Перед ними была поставлена задача «заключить мир и союз с провинциями Ла-Платы или освободительной армией в лице их командующих генералов». Революционное правительство Куско предоста­вило своим послам самые широкие полномочии для решения всех вопросов во имя "общего блага Перу" и "счастья всеx наших американских стран".

Не менее успешно развивался ход западной кампании в августе-сентябре 1814 г., целью которой был захват столицы вице-королевства - Лимы. Во главе за­падной экспедиции были поставлены давний соратник Хосе Ангуло бригадный ге­нерал метис Хосе Габриэль Бехар, полковник Педро де Пас, креольский офицер, перешедший на сторону патриотов, и один из активных участников революции в Куско испанец Мануэль Уртадо де Мендоса, выходец из Ла-Платы.

Небольшой авангард патриотической армии вышел из Куско в Абанкай во вто­рой половине августа 1814 г. Местные жители этой традиционной зоны индейского расселения с триумфом встретили экспедицию и вливались в ее ряды. К 31 августа отряды вышли к границам провинции Уаманга, откуда открывался прямой путь к Лиме. Страх роялистов перед наступавшими патриотическими колоннами был столь велик, что, по словам вице-короля Абаскаля, местные власти трижды в день отправляли ему просьбы о помощи. Волнения угрожали перекинуться на крупные поместья побережья, где было сосредоточено большое количество рабов.

Чтобы остановить дальнейшее продвижение революционной экспедиции и ли­квидировать угрозу вооруженного вторжения в Лиму с востока, Абаскаль решился на крайнее средство. Несмотря на чрезвычайную, по его словам, скудость лимских королевских арсеналов и пустую казну, ввиду "самого критического положения провинций Перу" он отправил против патриотов часть недавно прибывшего из Ис­пании батальона регулярных войск - Талавера. Испанский отряд спешным броском опередил патриотов и занял Уанту. Однако несмотря на военное превосходство ро­ялистам далее Уаманги не удалось продвинуться. Они увязли в этой провинции на долгие восемь месяцев, не выполнив главной задачи, - разгромить западную экспе­дицию и прорваться в столицу восстания Куско. Соединившись с местным населе­нием, отряды Уртадо де Мендосы блокировали все крупные города провинции, от­резав пути их сообщения с Лимой, лишив подвоза продовольствия и боеприпасов. Так "победители" оказались фактически на положении осажденных. Регулярная часть, обладавшая опытом европейских сражений, оказалась бессильной перед раз­вернувшейся в провинции Уаманга народной партизанской войной. Одновременно и Лима вплоть до июня 1815 г. потеряла прямую связь с Центральной сьеррой и с окопавшейся в Верхнем Перу армией Песуэлы.

Позже других была сформирована южная экспедиция. По плану революцион­ного командования она должна была овладеть стратегически важной южной ча­стью сьерры, а затем выйти на Тихоокеанское побережье и продвигаться к Лиме. Ее ударный отряд под началом бригадного генерала Висенте Ангуло составлял око­ло 2 тыс. человек, из них более 500 солдат и офицеров принимали участие в авгу­стовском перевороте. Экспедиция была укомплектована пехотными, кавалерийски­ми и артиллерийскими подразделениями. Помимо мушкетов, солдаты были воору­жены самодельными ружьями, артиллерийское подразделение - легкими пушками дальнего боя под названием "виверонес", отлитыми в оружейных мастерских Кус­ко. За ними следовало индейское ополчение под началом М. Пумакавы, получивше­го от революционного руководства звание генерал-майора.

Но и спустя два месяца после начала восстания политическая обстановка в юж­ной сьерре продолжала оставаться сложной. 12 октября 1814 г. командующий воо­руженными силами провинции Арекипа генерал Пикоага прислал в Куско ультима­тум от имени вице-короля Абаскаля с требованием немедленно сложить оружие и признать "сладкое бремя власти испанского короля". Вождь кусканских патриотов занял последовательно революционную позицию. Решительно отвергнув "позорные" требования "бесчеловечного деспотизма", Хосе Ангуло призвал к энергич­ным наступательным действиям как к "единственному средству защитить Куско и новую систему"'". Преодолен колебания кусканского кабильдо, напуганного столь радикальным поворотом событий, военное командование во главе с Хосе Ангуло и конце октября 1814 г. отдало приказ о вводе в действие южной экспедиции. В начале ноября она подошла к окрестностям Арекипы.

? ноября 1814 г. разыгралось сражение на подступах к городу, и роялистское ополчение было разбито. Патриоты захватили богатые военные трофеи, много пленных, среди них самого губернатора Арекипы Москосо и генерала Пикоагу, участника боев с французскими интервентами в Испании. 11 ноября 1814г. патрио­ты вошли на улицы Арекипы. Колониальная администрация и военнопленные бы­ли отправлены в тюрьму, знатные, главным образом испанские, семьи обложены высокой контрибуцией в пользу революции. Толпы жителей Арекипы встретили генералов В. Ангуло и М. Пумакаву восторженно, как победителей. На следующий день состоялось открытое заседание кабильдо Арекипы вместе с представителями духовных властей.

Энтузиазм собравшихся был так велик, что, по словам очевидцев, "потрясен­ный" Пумакава на просьбу выступить ответил: "Я не могу говорить. Очень бьется сердце". Тогда Висенте Ангуло зачитал текст клятвы о признании революционной хунты Куско и "верности Фердинанду VII". При этом местный священник М.Х.Арее прервал чтение и заявил, что Фердинанд VII такой же деспот, как и все его пред­шественники, испанские короли. Он потребовал, чтобы ассамблея не упустила "та­кою прекрасного случая" и немедленно объявила о независимости Перу и его отде­лении от испанской монархии. В результате в Арекипе была создана новая прави­тельственная хунта, признавшая единые с Куско революционные цели.

12 ноября 1814 г. Висенте Ангуло и Пумакава направили послание вице-королю Абаскалю; "Неодолимое оружие Родины одержало победу в провинции Арекипа не­смотря на совершенный воинский опыт лучших испанских генералов и на ожесто­ченный огонь испускающего дух антипатриотизма". Далее авторы письма призыва­ли вице-короля - "противника новой системы... принять сторону правого дела и по­ложить конец кровавым акциям". Документы этих дней подписывались по новому революционному календарю; "14 ноября 1814 г. Год первый Перуанской свободы".

По словам очевидца событий, ярого роялиста, испанского генерала Г. Камбы, находившегося в те дни в Лиме, весть о падении Арекипы "вызвала в городе неве­роятную панику... Многие со всем основанием считали, что судьба Перу оконча­тельно решена в пользу революции. Было бы совершенно невозможно описать вос­торженные надежды изменников делу короля и отчаяние... вице-короля и верных ему людей, которые еще помогали поддерживать порядок, рушившийся у всех на глазах".

За первые три месяца восстания кусканские патриоты успешно осуществили намеченную программу действий и нанесли испанскому колониализму ряд серьез­ных поражений. Масштабы революционных событий, потрясших цитадель роялиз­ма, получили красноречивую оценку в устах врага номер один кусканских патрио­тов, самого вице-короля Абаскаля. Так, в "Мемуарах" он впоследствии признавал: "Восстание распространилось на самые населенные провинции, из которых мы обычно получали все необходимые подкрепления... угрожающе приблизилось к окрестностям Лимы, огонь его постепенно затронул Хауху и другие города провин­ции Тармы. Необходимо признать, что это было самое критическое и опасное со­стояние вице-королеиства".

Абаскалю вторил испанский генерал X. Рамирес, заместитель главнокоманду­ющего Песуэлы. ярый роялист, которому предстояло сыграть роль душителя кусканской революции. Вот его многозначительное признание: "Куско открыто вос­стало 3 августа 1814 г. Пуно немедленно к нему присоединилось, Ла-Пас наводнен врагом, ограблен, растерзан, Арекипа взята врасплох, Уаманга сдалась на милость победителя, Уанкавелика охвачена волнениями. Повсюду распространился дух мя­тежа. Обессиленная Лима под угрозой. Потерять осталось немногое. Поистине на­ше положение было весьма критическим и затруднительным как никогда".

Таким образом, октябрь-ноябрь 1814 г. - самая высокая точка развития осво­бодительного движения в Перу, вершина кусканской революции. К 30 октября от­носится и документ исторической важности. Речь идет о личном послании известно­го аргентинского патриота М. Бельграно генералу Хосе Ангуло. "Дорогой соотече­ственник! Военная сила в соединении с деспотизмом чувствительно отделила ваши провинции от провинций Рио-де-ла-Платы. Однако нельзя сломить, поколебать де­ло Родины, чье святое право провозглашает нация и диктует разум. Вот и благород­ный город Куско, воодушевленный этой идеей, сверг 3 августа устрашающее упор­ство своих угнетателей. Величие этого дня воспламеняет мой дух, я с радостью при­ветствую ваше предложение о помощи, достойное всяческого одобрения... Мы встретимся, обнимемся, чтобы наши знамена, победно развевающиеся над Монте­видео, пронесенные как моими войсками, так и войсками уважаемого города Куско, развернулись бы над батареями Кальяо, чтобы с востока и до запада, во всех угол­ках мира аплодировали именам Верхнего и Нижнего Перу. Генеральный штаб в Бартоло. 30 октября 1814 г."

Однако, как показали последующие события, установление практической связи с освободительным движением на Ла-Плате оказалось труднодостижимым делом.

* * *

В то время как программа освободительных экспедиций активно осуществля­лась в трех направлениях, революционное командование во главе с Хосе Ангуло развернуло энергичную деятельность в Куско. Ее главной задачей было удержи­вать контроль над жизненно важным центром восстания и окрестными провинция­ми, крепить политическое единство всех патриотических сил, бороться с раскольни­ками в лице притаившихся роялистов и консервативного крыла креольской оппози­ции. Огромных усилий требовала координация действий всех трех освободительных экспедиций, руководство которыми по мере их удаления от Куско становилось все более сложным делом.

Уже в сентябре главенствующее положение в хунте начал играть Хосе Ангуло, который вошел в ее состав и объединил в одних руках как политическое, так и во­енное руководство. Один из указов тех дней подписан: "Дон Хосе Ангуло, бригадир национальных армий, главнокомандующий вооруженных сил провинций Куско, Пу­но, Уаманги и уважаемого опорного пункта Десагуадеро, призванный народом и ут­вержденный церковными и гражданскими властями метрополии Перу". Последо­вательным патриотом оказался адвокат-конституционалист Рамирес Арельяно. Сбежав из-под ареста в Лиме, в ноябре 1814 г. он появляется в Куско и становится активным соратником X. Ангуло. В должности аудитора и полковника ополчения он пройдет вместе с ним путь до конца.

Ярким фактом освободительного движения в Куско стала его широкая под­держка лицами духовного звания во главе с епископом Куско Пересом де Армендарисом (1728-1819). Более чем полувековая духовная карьера и педагогическая дея­тельность на посту бессменного ректора кусканского университета Св. Антония сыграла значительную роль в идеологической подготовке перуанского освобожде­ния. Среди плеяды его учеников мы найдем такие яркие имена, как Луна Писарро, первый президент независимого Перу и адвокат и публицист Гонсалес Вихиль, а также подавляющее число активных деятелей революции Куско, начиная с четы­рех Ангуло, Рамиреса де Арельяно, И. де Муньекаса и др. Своим личным примером Перес де Армсндарис, который, по словам роялистов, "давал уроки само­го скандального неподчинения испанскому королю", активно содействовал широ­кому привлечению лиц религиозного сана на сторону патриотов.

Этот достойный собрат Морелоса и Идальго, сражавшихся в Мексике, оказывал как прямое содействие, так и морально-политическую поддержку наиболее важным акциям патриотического лагеря и его вождю Хосе Ангуло: он санкциони­ровал августовский переворот, назначил и утвердил священников-капелланов во все три патриотические экспедиции, участвовал в освящении "новых знамен революции" в сентябре 1814 г.; утвердил текст "клятвы верности Родине", составленной Хосе Ангуло в феврале 1815 г.; отдал указание о чтении проповедей в защиту "но­ной системы Куско" и поддержку личного авторитета Хосе Ангуло и его соратни­ков", дабы убеждать прихожан в законности правительства (революционного. -Авт.) и сознательно ему подчиняться"; в феврале 1815 г., тяжелое время для рево­люции, распорядился выдать из казны кафедрального собора Куско 5 тыс. песо займа во имя Родины" и т.д. После поражения восстания были осуждены и высла­ны в тюрьмы Лимы, Панамы и Испании более 170 кусканских монахов. Уникаль­ный случай в истории войны за независимость, когда целый монастырь - а именно Мерсед - подвергся церковному суду за поддержку дела революции.

Хосе Ангуло вел активную переписку с высшими представителями колониаль­ной администрации в Лиме - вице-королем Абаскалем и архиепископом ?. Мятежный город Куско в лице его вождя Хосе Ангуло на лицемерные призывы сложить оружие ответил посланием от 17 сентября 1814 г. Бесстрашие и бес­компромиссность его автора показали высокий накал освободительных настроений и восставшем Куско: "Да, ваша честь! Знайте вы и ваши подручные, вы испытаете всю нашу справедливую ярость! Да, посылайте войска на поля нашей мести, нас не более 4 тысяч отважных воинов, вооруженных огнестрельным оружием, но мы бу­дем противостоять тем 10 тысячам, которые пошлют против нас. Наше дело спра­ведливое во всех отношениях, ваше же - каприз деспотизма; если нам придется уме­реть, славной будет наша смерть... наша кровь взрастит лучший из плодов - свобо­ду для американцев и отчаяние для испанцев. 300 тысяч инков, хозяев нашей земли, покроют эти горы; их вершины и нескончаемые цепи - дозорные вышки и непро­биваемые стены нашей защиты... Нет нам жизни, если мы не добьемся свободы, гак как пришел конец постыдному рабству". Революционное командование Кус­ко выдвинуло встречное требование лагерю роялистов: заключить "перемирие с провинциями Ла-Платы... в силу непреодолимости их победного оружия". Хосе Ан­гуло предостерегает, что в противном случае "первой, кто почувствует результаты войны с Буэнос-Айресом, будет Лима, она увидит у своих берегов крупную эскадру, какой нет и в Кадисе".

Тон переписки ужесточается. В послании от 16 ноября 1814 г. Абаскаль, призы­вая патриотов Куско "прислушаться к голосу разума", сообщает, что испанский ко­роль 14 мая 1814 г. вернулся на престол, что перед этим в Валенсии он аннулировал конституцию и распустил собрание кортесов, что 2 октября 1814 г. произошло пол­ное поражение инсургентов Чили под Ранкагуа. У перуанского вице-короля в нояб­ре 1814 г. были все основания для оптимизма. Действительно, первые мощные вол­ны освободительного движения, захлестнувшие Испанскую Америку, шли на убыль. Однако Абаскаль не предчувствовал девятого вала освободительной рево­люции. Возражая бесстрашному оппоненту, он с иронией писал: "Военно-морские силы портеньос (патриотов Ла-Платы. - Авт.) равны нулю, и ждать их высадки на берегах вице-королевства Перу - смехотворная химера.

Как известно, история рассудила иначе и четыре года спустя блестяще подтвер­дила правоту вождя перуанских патриотов: уже в начале 181? г. патриотическая эс­кадра, выполняя приказ руководителя Освободительной армии генерала Сан-Мар­тина, совершила нападение на крупнейшую крепость Тихоокеанского побережья - форт Кальяо.

* * *

Тем временем роялистский генерал Песуэла, чья армия была полностью блоки­рована патриотами под Ла-Пасом, характеризует ее положение "как самое ужас­ное; все окрестности в состоянии революции, а силы приверженцев дела короля ма­лы и немногочисленны". Спасать положение он поручил своему заместителю, опытнейшему испанскому генералу X. Рамиресу. "В противном случае, - писал Пе­суэла впоследствии в военных мемуарах, - меридиональная часть Южной Америки была бы бесповоротно потеряна".

С октября 1814 г. военные силы роялистов переходят в контрнаступление. Па­триоты терпят одно поражение за другим. 3 ноября роялисты вошли в Ла-Пас. 13 ноября был захвачен "опорный пункт" Десагуадеро. 9 декабря солдаты Рамиреса занимают оставленную повстанцами Арекипу. Боязнь открытого боя, затянувшее­ся ожидание нового наступления аргентинских патриотов, оказавшиеся ложными слухи о "низложении" в Лиме вице-короля Абаскаля обрекали патриотов на пассив­ное ожидание. Все это позволило Рамиресу к февралю 1815 г. перевооружить свою армию, восполнить потери в живой силе и подготовиться к новому наступлению.

Преодолев горные перевалы, армия Рамиреса к началу марта 1815 г. вышла в долину реки Айавири, у подножия горы Умачири на полдороге между Пуно на юге и Куско на севере. Патриоты сосредоточили здесь крупнейшую со времен восста­ния Тупака Амару военную силу, более 30 тыс. человек. Подавляющую ее часть со­ставляло индейское ополчение из-под Куско и провинций, вооруженное пращами, палицами, копьями. 800 солдат и офицеров, имевших опыт сражений, удалось воо­ружить огнестрельным и холодным оружием, особые надежды возлагались на ка­валерию в составе 2 тыс. всадников и мощную артиллерийскую батарею в 40 ору­дий, часть которых, отлитые в Куско, имели по свидетельству Рамиреса, "значи­тельно большую убойную силу, чем пушки роялистов".

Карательный корпус Рамиреса уступал войскам патриотов по численности бо­лее чем в 20 раз, располагая небольшим кавалерийским отрядом и всего лишь 6 ору­диями. Сам генерал в победной реляции вице-королю Абаскалю впоследствии пи­сал: "Я никак не мог рассчитывать на удачу ввиду моей полной беспомощности пе­ред преимуществом сил инсургентов". Однако стремительная атака роялистов принесла им вопреки всем их опасениям победу. Расположенное в центре индейское ополчение, не привыкшее к открытому бою, дрогнуло. Началось отступление. В результате сражения на склонах горы Умачири армия патриотов была рассеяна, в плен попали более 150 человек, свыше тысячи остались лежать на поле боя. Был взят в плен, а затем и расстрелян Мариано Мельгар, известный поэт-романтик и ко­мандир орудийного расчета патриотической армии. Его пушка оказалась послед­ней, которую роялисты заставили замолчать.

Сражение под Умачири наглядно продемонстрировало, что в условиях развернувшихся в Центральной сьерре ожесточенных военных действий перевес оказался на стороне небольшой, однако подвижной и маневренной армии, руководимой про­фессиональными военными. Самодеятельной армии патриотов недоставало военной выучки, дисциплины, организованности. Значительная часть креолов еще не рассталась с роялистскими иллюзиями. Показательно, что армия Рамиреса на три четверти состояла из креольского ополчения. Такие известные в будущем политические и военные деятели, как полковники Л. Гамарра и А. Санта Крус, примкнувшие к освободительному движению к 1821 г., в 1815 г. еще участвовали в разгроме патриотов на стороне короля.

Что же касается индейских отрядов, то, как показывают факты, их участие в во­енных кампаниях зачастую не было сознательным выбором. Чаще всего они шли за своими касиками, авторитет которых был незыблем еще с доиспанских времен. Поэтому не должен удивлять тот факт, что знаменитое индейское ополчение М. Пумакавы, в течение ряда лет (1809-1813) успешно подавлявшее освободительное движение на боливийском альтиплано, послушно отправилось вместе с Пумакавой сражаться за прямо противоположные идеи патриотов. И патриоты, и роялисты с одинаковым ус­пехом рекрутировали в свои ряды индейское крестьянство, в расчете использовать материальную поддержку во временных и тактических целях. Война и патриотов, и роялистов оставалась для индейцев в значительной степени чужой войной.

И начавшейся панике революционное командование потеряло инициативу и по­кинуло поле сражения. Уже 15 марта в окрестностях Сикуани 75-летний Пумакава был взят в плен и предан военно-полевому суду. Суд признал "бригадира дона М Г. Пумакаву за его чудовищные преступления первым руководителем восстания в Куско", поскольку он обладал "ни с чем не сравнимым могущественным влияни­ем на многочисленные индейские селения". Приговор гласил: "Смерть через пове­шение; голове быть отрезанной, доставленной в столицу Куско и выставленной на всеобщее обозрение на главной площади, чтобы видом своим устрашать ему подоб­ных; одну из рук отправить в Арекипу... другую выставить в Сикуани, тело же пре­вратить в пепел, разжегши примерный костер. 17 марта 1815 г." В тот же вечер варварский приговор привели в исполнение в целях устрашения индейского населе­ния Центральной сьерры. Так возникла легенда о ведущей роли индейского вождя и событиях 1814-1815 гг., которая стала достоянием историографической традиции, прожившей полтора века.

Между тем лидеры восстания Хосе и Висенте Ангуло, Хосе Габриэль Бехар и др. готовились к обороне города. Весть о поражении "столь значительной армии Родины" была встречена кабильдо "с великим замешательством и скорбью". На за­седании 18 марта 1815 г. члены его сочли бесполезным давать новый бой под Кус­ко и призвали Хосе Ангуло "сложить оружие и просить Рамиреса о пощаде". На­ступила драматическая развязка. Хосе Ангуло и его соратники остаются в одиноче­стве. Пораженческая позиция кабильдо означала, что креольские влиятельные слои уже покинули стан революции. 25 марта генерал Рамирес и передовые части карательной армии вошли в поверженный Куско. После поспешного судилища 29 марта генералов кусканской революции братьев Хосе и Висенте Ангуло, а так­же Х.Г. Бехара казнили на главной площади Куско. Затем были казнены и другие руководители восстания, всего 29 человек.

6 июня 1815 г. генерал Рамирес покинул Куско с армией, укрепленной рояли­стами, и быстрым маршем поднялся на альтиплано, на помощь войскам Песуэлы. В те дни 3-я по счету освободительная аргентинская экспедиция под началом генера­ла Рондо вела против Песуэлы активные военные действия. Поражение революции и Куско, открытие прямого пути между Лимой и Верхнем Перу, подоспевшая по­мощь Рамиреса, а также карательных батальонов, прибывших в Перу после побе­ды над чилийскими патриотами, резко изменили военно-политическую ситуацию в пользу роялистов. Если год назад освободительное восстание в Куско, по словам Митре, "много содействовало" тому, чтобы роялисты "забросили свой план ин­тервенции" против Буэнос-Айреса, то теперь обстановка изменилась. 28-29 нояб­ри 1815 г. в местечке Вилума, в окрестностях Кочабамбы, патриотическая армия Рондо потерпела сокрушительное поражение.

Весть о победе Венесуэлы была е ликованием встречена в Испании и других стра­нах Европы. Пятилетние героические соединенные усилия патриотических сил Ла-Платы и Перу к их борьбе с твердыней роялизма закончились поражением. По­казательно, что многие вожди лагеря роялизма, в том числе и генерал Песуэла, ост­ро осознавали континентальный характер борьбы, развернувшейся в 1813-1815 гг. в Верхнем Перу. Песуэла был убежден, что в случае поражения роялистских сил на этом фронте освободительной борьбы "не останется ни селения, ни провинции, включая Лиму, которые не будут потеряны для короля, все... примут сторону рево­люционеров Буэнос-Айреса, объединятся с ними... ради дела независимости и вой­дут в открытый союз с провинциями Севера - Санта-Фе, Кито и Каракаса в самый разгар происходящей там революции".

Перуанское освободительное движение 1814-1815 гг., в течение восьми месяцев противостоящее крупным роялистским силам, было задушено. Поражение кусканской революции и 3-й аргентинской экспедиции совпало с кризисом и поражением сил патриотов на всех фронтах первого этапа войны за независимость в Испанской Америке: армия кровавого испанского генерала Морильо восстановила колониаль­ный режим почти на всей территории Новой Гранады (Колумбии), пала Вторая рес­публика в Венесуэле, жестокий роялистский террор охватил Чили, были разгром­лены главные силы повстанческой армии в Новой Испании (Мексика). Единствен­ной свободной территорией в испанских колониях в 1815 г. оставалась героическая Ла-Плата. И в том, что этот важный центр освободительного движения в Южной Америке продолжал действовать и собирать силы для окончательного удара по ла­герю роялизма, сосредоточенному в вице-королевстве Перу, немалую роль сыгра­ла и кусканская революция во главе с братьями Ангуло.

К важным историческим последствиям событий 1814—1815 гг. в Куско в дальней перспективе необходимо отнести и то, что очаги народной войны в Центральной сьерре, в окрестностях Уаманги и Абанкая, рожденные кусканской революцией, роялистам так и не удалось погасить. Эта активная зона партизанского движения просуществовала здесь вплоть до начала 1820 г., когда в нее влились отряды сподвижника Сан-Мартина, прославленного полковника Альвареса де Ареналеса, совершившего первый глубокий рейд на территорию роялистской твердыни с ее Тих­оокеанского побережья. Сбылось пророчество Хосе Ангуло - огонь победоносной освободительной войны заполыхал на земле Перу. Таково было одно из важнейших завоеваний кусканской революции, передавшей эстафету Освободительной экспедиции Сан-Мартина.

Ретроспективный взгляд на события, развивавшиеся на Андском юге с конца 1-х годов XVIII в. по 20-е годы XIX в., выявляет парадоксальные моменты истории.

В течение 40 лет здесь развертывались массовые народные выступления ярко выраженной антииспанской направленности по радикальному вооруженному пути: крестьянская война 1780-1783 гг. с ее 100 тыс. участников, первые битвы войны за независимость, охватившие крупные города Верхнего Перу в 1809 г., освободительные движения 1811-1812 гг. в Центральной сьерре и в Куско в 1814-1815 гг. - что же? Все эти движения оказались подавлены колониальной властью. Ряд ученых, в частности О'Фелан Годой и Дж. Фишер, видят причину этого в их локальном масштабе: "Андский юг позитивно присутствовал на первом этапе войны за независимость, однако ему оказалось не под силу выйти из своего прочного регионализма из 13 поражений 1809-1815 гг. навстречу второму решающему этапу".

На наш взгляд, необходимо учитывать негативное влияние естественного географического фактора. Андский юг располагался в самой глубине огромного континента, в значительном удалении от берегов как Тихого, так и Атлантического океанов, в условиях высокогорья с его скудными средствами сообщения и коммуникациий. Это позволило колониальным властям удерживать контроль над этим регионом даже в экстремальных для них ситуациях. Об этом же говорят и итоги ожесточенного противоборства аргентинских патриотов и роялистов на этом важном театре действий войны за независимость. Оно показало, что подавить силы роялиз­ма через глубокий тыл, т.е. боливийское альтиплано, дело трудноосуществимое. Симптоматично, что и роялисты оказались неспособны пробиться к Буэнос-Айре­су и подавить освободительное движение на Ла-Плате, используя в качестве базы Перу.

Нельзя не согласиться с Дж. Фишером, что в 1815 г. сосредоточенные в Лиме происпанские властные круги были "еще достаточно могущественны, чтобы опре­делять будущее Перу", по крайней мере в ближайшей перспективе. Но и у них бы­ли уязвимые позиции. Это - растянутые на тысячи километров торговые и морские коммуникации Тихоокеанского побережья с такими колониальными форпостами, как Кальяо, Лима и Арекипа, Вальпараисо и Сантьяго. Стратегический план атаки на лагерь роялизма с моря взялся осуществить выдающийся полководец, арген­тинский генерал Сан-Мартин. С 1814 г. он приступил к формированию новой, 4-й по счету освободительной экспедиции. Разработанный им план основывался на том, что "борьба на севере не более чем оборонительная война: с небольшой и хо­рошо организованной армией следует пройти в Чили, покончить там с годами (ис­панцами. - Авт.) и, объединив вооруженные силы Аргентины и Чили, подойти к Лиме с моря... это единственный верный путь".